Американский бизнес потерял более $300 млрд от ухода с рынка РФ после начала военной операции на Украине. Это заявление главы Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ) Кирилла Дмитриева, сделанное накануне переговоров с делегацией США в Эр-Рияде, выглядит как некий пробный шар. О каких-либо подвижках на бизнес-треке российско-американских отношений сейчас сложно даже гадать. Но почему бы не попробовать?

По словам Дмитриева (на переговорах он отвечает за экономический аспект дискуссии), нахождение совместных путей и позитивных решений вопросов крайне важно в основном для США и для многих других стран, которые начинают понимать: российский рынок крайне привлекателен, и на нем необходимо присутствовать.

- Насколько близка к реальности цифра $300 млрд, приведенная Дмитриевым? И чего российской экономике, бизнесу ждать от встречи в Эр-Рияде, какие сценарии возможны? - спросили мы ведущего эксперта Центра политических технологий Никиту Масленникова.

- Подвергать сомнению этот показатель я не стану, - ответил экономист. - Тем более что сами американцы его не оспаривают. Вероятно, это первичная оценка, от которой можно отталкиваться. Что касается прогнозов, то на данный момент речь не идет даже о разработке обеими сторонами каких-то сценарных вариантов для восстановления экономических отношений. Ведь абсолютно непонятно, как и сколько времени будет развиваться ситуация с подготовкой мирных переговоров, с урегулированием конфликта. Экономика в любом случае будет производной от этих вещей, которые могут потребовать нескольких месяцев, а то и больше. И нет никаких гарантий, что всё закончится безусловным успехом. Важен также общемировой контекст, пока не настраивающий на оптимизм. Факт в том, что глобальная экономика фрагментируется, страны вводят всё новые таможенные пошлины.

- А что можно считать успехом переговоров в экономической части?

- Для минимизации рисков нам важно, чтобы американский бизнес не просто вернулся в РФ, но вернулся с прямыми инвестициями в российские производственные площадки. Но в 2022 году в США был принят федеральный Закон о снижении инфляции, который подразумевает масштабную поддержку внутреннего производства. Американским компаниям, которые захотят иметь дело с российским рынком, государство может сказать: «Ребята, а чего это вы туда собрались? Работайте у себя в стране».

- И всё же на каких направлениях возобновление сотрудничества представляется наиболее реальным?

- Начнем с того, что требуется взаимная политическая воля. Конечно, мы заинтересованы в восстановлении контактов с США в стратегических секторах, прежде всего в нефтегазовом. Это означает доступ к новейшим технологиям и оборудованию, к услугам по геологоразведке и бурению. Та же история – с авиастроением и автомобилестроением, причем, скорее, с электромобилями, в создании которых американцы продвинулись очень далеко. Выиграют и агрокомплекс (тяжело закрывать в нем дыры при нынешнем уровне американских поставок семян), и строительная отрасль, испытывающая проблему постоянного роста стоимости стройматериалов. И в перспективе это обеспечит конкуренцию с китайской продукцией по качеству и цене. Не ясно, правда, захотят ли китайские компании, чтобы с ними в России соперничали американские. Это открытый вопрос. Но получится так, что конкурентная борьба между США и Китаем отчасти будет идти на российской территории.

Повторюсь: намерения сторон возобновлять интенсивное экономическое взаимодействие будут в любом случае сталкиваться, сопрягаться с некими политическими условиями. Готова ли Россия идти каждый раз на какие-то компромиссы? Далеко не уверен.

- Может ли команда Трампа отменить или хотя бы смягчить санкции в отношении российского финансового сектора, веденные администрацией Байдена?

- Конечно, надо снимать санкции или хотя бы корректировать их в сторону ослабления. Ведь ущерб от этих ограничений несет сам американский бизнес, как верно заметил Дмитриев. Если есть мотив компенсировать его хотя бы через дивидендные выплаты, восстановив позиции заблокированных российских системообразующих компаний, пусть снимают. Это сразу улучшит ситуацию с международными платежами и расчетами. К доллару мы, понятно, не вернемся: фарш невозможно провернуть обратно. Для этого надо как минимум снять арест с российских активов, причем даже не столько в США, сколько в Европе. А вообще, слишком много изменившихся реалий по сравнению с досанкционным временем. Скажем, теперь Банк России прогнозирует цену нефти исключительно по котировкам Urals, делая это в целях налогообложения.

Я допускаю какие-то имиджевые точечные шаги, типа отмены санкций в отношении «Газпромбанка». Я не исключаю, что к нам вернутся американские рейтинговые и консалтинговые агентства, пользующиеся в РФ прекрасной репутацией. Но очевидно также, что возвратиться в нулевую точку на двусторонней основе не получится.

- Ходят слухи о возвращении международных платежных систем Visa и Master Card. Насколько это возможно?

- Вряд ли. У России есть собственная платежная система, карта «Мир», СБП (система быстрых платежей), люди вовсю пользуются куар-кодами, финансовые технологии продвинулись очень далеко вперед по сравнению с тем периодом, когда уходили Visa и Master Card. Что же, если они впишутся в этот пейзаж, если технологически готовы к нему, пусть работают. Но перспективы весьма невнятные: у нас даже китайские платежные системы не сумели составить конкуренцию нашим. Да и не вижу я от представителей Visa и Master Card никаких заявлений в пользу такого рода сценария. Что касается разговоров о втором пришествии таких брендов, как Coca Cola, Nike, MacDonald’s, опять же возникает вопрос: нужно ли это им самим, отвечает ли их коммерческим интересам? Каждая компания дает свой ответ на этот вопрос, и не факт, что он будет положительным.