Строительство крупных плотин — тупиковый путь экономического развития. От вкладов в какую энергетику можно получить выгоду?

Владимир Путин 26 марта снова распекал госкомпанию «РусГидро» и куратора энергетики Дворковича за медленную реализацию на Дальнем Востоке проектов электростанций, на которые выделено 50 миллиардов рублей. «Деньги были даны не для того, чтобы они процент получали, а для работы», — отчитывал вождь сотрудников энергетического холдинга. Но скорее всего ожидаемое отставание от графика строительства непрофильных для «РусГидро» ТЭЦ — это сущие цветочки в сравнении с тем, что может произойти с ныне продвигаемыми проектами новых ГЭС, если, конечно, государство их профинансирует. Ведь мировая статистика показывает, что в среднем ГЭС обходятся вдвое больше ожидаемой цены и строятся на 2-3 года дольше, чем запланировано. Отечественная же специфика способна внести в эту статистику существенные отягчающие коррективы.

Недавно ОАО «РусГидро», 66,8% уставного капитала которого принадлежит государству, заявило об инвестиционной программe на 2014–2018 годы общим объемом в 360,9 миллиардов рублей. В перспективных планах компании десятки новых крупных ГЭС на российских и зарубежных реках. В недалеком будущем ожидается, что компания дополнительно попросит еще, по крайней мере, 300 миллиардов рублей на четыре «противопаводковые ГЭС» на притоках Амура, проектируемые по распоряжению президента. Другой монстр гидроэнергетики — принадлежащая на 60% Дерипаске и на 40% тому же государству компания «Евросибэнерго» заявила о начале работ по новой супер-ГЭС на Ангаре. Не менее чем за 80 миллиардов рублей и тоже при господдержке. При этом для предотвращения банкротства общей дочки двух гидроэнергетических монстров Богучанской ГЭС правительство не нашло ничего более справедливого и эффективного чем отпустить цены на электроэнергию производимую ГЭС Сибири.

Между тем, беспристрастный статистический анализ проведенный учеными Оксфордского университета показывает, что строительство крупных плотин является тупиковым путем экономического развития. Большинство проектов просто не окупаются в разумные сроки. Причину того, что бизнесмены и власть, несмотря на это, готовы вкладывать деньги в это бесперспективное дело, ученые видят в феномене нерационального принятия экономических решений. Его описал американский психолог Дэниел Канеман, за что был удостоен Нобелевской премии по экономике за 2002 год. До него традиционная экономическая теория основывалась на положении, что люди принимают решения на рациональных основаниях. То есть, человек априори считался существом рациональным, руководствующимся соображениями собственной выгоды и способным на разумные действия для достижения этой выгоды. Канеман осмелился утверждать противоположное — люди нерациональны в принятии решений. «Когда дело доходит до прогнозирования рискованных начинаний, исполнители легко становятся жертвами «ошибки планирования». Под ее влиянием они выносят решения, основанные не на рациональной оценке возможных потерь, прибылей и перспектив, а на обманчивом оптимизме. Они переоценивают выгоды и недооценивают затраты. Они проигрывают в уме сценарии успеха и пропускают каверзные места, где можно ошибиться или обсчитаться. В результате они затевают проекты, которые заканчиваются перерасходами бюджета, временными задержками, невозвратом средств или же остаются незавершенными», — описывает этот феномен Канеман в своей книге «Думай медленно, решай быстро».

Ученые проанализировали 245 больших плотин, построенных между 1934 и 2007 годами в 65 странах мира, на которые в общей сложности было потрачено 353 миллиарда долларов. Учитывалась лишь стоимость приобретения прав на землю и воду, переселения людей и всех аспектов проектирования и строительства. Все остальные траты по обслуживанию кредитов, экологические и социальные компенсации не учитывались. Но не потому, что неважны, а потому что им нет достоверных денежных оценок.

80% больших плотин стоили больше, чем ожидалось. При этом на 20% из них бюджет был превышен больше чем вдвое, а на 10% из них — более чем втрое. Есть и примеры пятикратного превышения. Число проектов оказавшихся дешевле заявленной стоимости существенно меньше. Перерасход наблюдается во всех регионах мира. Ниже всего он в Северной Америке, а выше всего в СССР-СНГ. Чем больше мощность ГЭС, тем масштабнее перерасход средств по сравнению с планом. Пока перерасходы «РусГидро» соответствуют мировым стандартам. По данным Московского Комсомольца, достройку двух важнейших электростанций, Ленинградской ГАЭС и Зарамагских ГЭС, руководство «РусГидро» оценило в 19,020 миллиардов рублей. Притом, что они уже на 70 % построены, и обошлось это всего в 17,5 миллиардов рублей.

8 из 10 плотин строились дольше, чем ожидалось, и сильнее всех отставали от графика самые большие ГЭС. В среднем реализация проектов от закладки до выхода в нормальный режим коммерческой эксплуатации запаздывали более чем на два года от намеченного, а в Восточной Азии — и на существенно более долгие сроки. Современные ГЭС отстают от графика столь же регулярно, как и строившиеся 50-70 лет назад. И чем длиннее плотина, тем больше отставание. В этот расчет не были взяты Бурейская и Богучанская ГЭС, строительство которых началось в 1970-80-е годы, а завершается только сейчас.

Сравнение проектов разных эпох с 1934 до 2007 года показало, что ошибки в ожиданиях для новых проектов не меньше и не больше чем для старых — уже три поколения инженеров и менеджеров делают одинаковые ошибки и ничему не учатся. В быстро меняющейся экономической ситуации специалисты не могут просчитать будущие затраты и сроки строительства с достаточной точностью. Хотя крупные проекты теоретически более эффективны, они сопряжены с существенно большими рисками перерасходов и задержек реализации.

Плотины неизменно предлагают как средство решения злободневных проблем, забывая, что их создание требует долгого времени. Лукавые чиновники Всемирного банка сейчас пытаются продавить финансирование крупных плотин, таких как Инга-3 на реке Конго, ссылаясь на то, что уже в 2014 году правительство страны ограничит отпуск электроэнергии горнорудным компаниям. Но ведь ГЭС Инга-3 вступит в строй после 2022 года, а с дефицитом электроэнергии придется как-то бороться уже сейчас!

Та же история с «противопаводковыми ГЭС» в бассейне Амура, эффективность которых весьма спорна. Но главное, что созданы они могут быть через 10-20 лет, а адаптировать хозяйство Приамурья к наводнениям надо прямо сейчас. Для этого потребны не ГЭС, а совсем иные быстрые методы решения проблем путем модернизации инфраструктуры поселений с всемерным вынесением ее с территории пойм и обвалованием критически важных объектов.

Один из важных рисков — инфляция национальной валюты. Создание ГЭС часто сопряжено с импортом части составляющих. Ранее самодостаточной России придется с этим столкнуться, если ГЭС будут строиться на китайские кредиты. Если за время строительства национальная валюта будет подвержена инфляции по отношению, скажем, к юаню, то результирующий долг будет весьма болезненным. А если учесть, что строительство плотин имеет тенденцию растягиваться во времени, то риски связанные с инфляцией возрастают. Желательно избегать проектов, которые могут существенно увеличить национальный долг. Например, плотина Тарбела на 23% увеличила международные долги Пакистана.

Другой врожденный риск ГЭС — их большая зависимость циклопических сооружений от конкретных геологических условий. Малейший дефект в расчетах ведет к необходимости долгих изысканий, чтобы обеспечить требуемый уровень надежности сооружения. В частности отсюда вытекают хронические задержки в реализации проекта. В России же большие затраты на ликвидацию дефектов типичны и на стадии эксплуатации, как следствие просчетов в проектировании и при строительстве. Вспомним катастрофу на Саяно-Шушенской ГЭС и размыв оснований Зейской и Красноярской плотин. Поэтому иные энергетические проекты, реализация которых меньше зависит от условий местности, предпочтительнее для экономики, потому как могут вступить в строй в срок.

Систематическим перерасходам подвержены и другие типы проектов, но крупные ГЭС — чемпионы среди объектов инфраструктуры. Согласно мировой статистике при строительстве теплоэлектростанций перерасход составляет 6%, при прокладке дорог — 20%, при прокладке железных дорог — 45%. Но перерасход при постройке крупных ГЭС и многоцелевых гидроузлов составляет 90%, уступая только АЭС. Близкими показателями характеризуются Олимпийские игры, затраты на которые в среднем вдвое превышают утвержденные изначально бюджеты. Но в современной России перерасходы проектных бюджетов существенно больше, чем в среднем по миру: в 2007 году на Олимпиаду собирались потратить 12 миллиардов долларов, а в результате потратили около 50 миллиардов, что вчетверо превысило запланированный бюджет.

Примерно то же самое, что и оксфордские ученые, в 2013 году пытался втолковать делегатам сочинского инвестиционного форума Герман Греф. Правовед перечислял мегацифры перерасходов, проволочек и недостач, связанных с большими проектами, и заключил свое выступление тезисом, что «главная проблема мегапроектов не в недостатке технических знаний, а в недостатке ответственности».

Создатели ГЭС ожидают, что выгоды от их проектов в среднем в 1,4 раза превысят затраты, но при этом есть большое число свидетельств того, что ожидаемые выгоды обычно преувеличиваются и намеченные экономические показатели не достигаются. Но даже если выгоды соответствовали ожиданиям, в большинстве случаев раздувшиеся затраты на создание плотин их перекрывали. В этот расчет не взяты скачки инфляции, затраты на преодоление негативных экологических последствий, понесенные после строительства, упущенная выгода от неиспользования земельных и иных ресурсов, утопленных в водохранилищах, и т.д. Перерасход средств и затяжка сроков строительства хорошо коррелируют с масштабом негативных социальных и экологических последствий проекта.

По данным журнала Science, смягчение экологических последствий плотины «Три ущелья» обойдется Китаю в 26,5 миллиардов долларов в течение ближайших 10 лет. В то же время США — вторая в мире страна по активности возведения плотин — теперь тратит огромное количество времени и денег на демонтаж плотин по всей стране, чтобы восстановить природный речной сток.

Исследователи сетуют, что большая часть данных о затратах на создание крупных плотин небескорыстно искажена заинтересованными бизнес-структурами. Они предлагают создать независимую от разных групп интересов мировую базу данных по рискам, сопряженным с разными альтернативами в энергетике, чтобы вложение средств было более эффективным и лучше отвечало будущим нуждам человечества.

Руководству нашей страны стоило бы задуматься, в какую энергетику и инфраструктуру вкладывать средства, чтобы потом не надо было регулярно распекать исполнителей за задержки строительства, перерасход и пререраспил средств.

Семен Ласкин