"Когда ставки высоки, политики ссылаются на определенные выводы экономистов и других исследователей. Но насколько правильно использовать научные работы в качестве оснований для текущей политики? И если не использовать, то для чего нужны экономисты" - философствует в Project Syndicate известный американский экономист Дэни Родрик.

Например, американские консерваторы и чиновники Евросоюза для оправдания политики жесткой экономии стали ссылаться на работу двух профессоров Гарвардского университета Кармена Рейнхарта и Кенетта Рогоффа.

В опубликованной в National Bureau of Economic Research статье Рейнхарт и Рогофф утверждали, что превышающий 90% к ВВП государственный долг резко замедляет экономический рост. Три экономиста из Массачусетского университета сделали то, что в академическом мире является рутинной вещью: они проанализировали статью коллег и подвергли ее критике.

Помимо незначительных ошибок в таблицах, много вопросов вызвали использованные Рейхартом и Рогоффом методологические подходы, которые, по сути, ставят под сомнение надежность выводов всего исследования. Самое главное, что доказательства об опасности порога в 90% в статье довольно неубедительны: возможна обратная зависимость. Как правило, слабый рост приводит к высокой задолженности, а не наоборот.

Рейнхарт и Рогофф довольно категорично отвергли предъявленные им обвинения, утверждая, что их критики, вольно или не вольно, принимают участие в развернувшейся кампании политического обмана. Помимо прочего ученые заявили, что не являются сторонниками политики жесткой экономии, каковыми их пытаются представить оппоненты.

Однако проблема в другом: экономисты и результаты их исследования используются в общественных дискуссиях. Шум вокруг статьи Рейнхарта и Рогоффа – это не очередная академическая перепалка. В связи с тем что порог в 90% стал важным аргументом в политической борьбе, экономисты были обвинены в создании “научного прикрытия” определенного политического курса. Именно поэтому многие стали говорить о создании некоего свода правил, который бы регулировал использование политиками экономических исследований.

Недопустима ситуация, когда экономисты не предвидят, как их идеи могут быть интерпретированы (особенно если неправильно) в общественных дебатах. Возможно, Рейнхарту и Рогоффу следовало приуменьшить важность полученных результатов, что помешало бы сторонникам дефицита некорректно использовать их исследование. Экономисты, в отличие от ученых естественных наук, редко получают однозначный и не вызывающий сомнения результат. С одной стороны, все экономические доводы должны рассматриваться в определенном контексте и с большим числом возможных вариантов. При этом все экономические рекомендации должны начинаться с “если..., тогда”. Возможно поэтому советы по разрешению той или иной проблемы больше похожи на искусное предсказание, чем на научно обоснованный совет.

С другой стороны, эмпирические доказательства редко могут урегулировать спор сторон, у которых диаметрально противоположные точки зрения. Это в первую очередь касается макроэкономики, где статистики не так много и ее можно интерпретировать под различным углом. В связи с этим вспоминаются слова главного экономиста Всемирного банка Каушика Базу: “Одна вещь, которую эксперты знают, а обычные люди нет, - это то, что они знают намного меньше, чем обычные люди думают о них”. Журналисты, политики и общественное мнение имеют склонность придавать большое значение тому, что говорят экономисты. При этом экономисты, к сожалению, редко отличаются скромностью, особенно на публике.

Другая важная вещь, которую общественность должна знать об экономистах: продвигаться по карьерной лестнице в академическом мире им помогает хитрость, а не мудрость. Профессора во главе ведущих университетов отличаются не правдивостью взглядов на реальный мир, а умением создавать витиеватые, максимально закрученные теории. Если же они еще являются проницательными наблюдателями и могут разумно рассуждать, то им вообще нет цены.