События в Алжире и Мали имеют схожую экономическую подоплеку

18 января взятые в заложники в Алжире сотрудники BP стали возвращаться в Лондон. Сбежавших и освобожденных из террористического плена везли вместе. Люди подавлены: помимо понятного стресса они потеряли высокооплачиваемую работу. В Мали тем временем идут ожесточенные бои между повстанцами и правительственными войсками.

Много убитых и раненых, есть потери и у французов, вмешавшихся в конфликт на стороне действующего правительства. Несмотря на удаленность Мали от Алжира, насилие в этих странах имеет почти одинаковую экономическую основу. Поэтому последствия могут быть резонансно усилены. И не только в рамках Африки.

Казалось бы, аналогия Мали и Алжира, что называется, притянута за уши. Расстояние между двумя странами—полконтинента. Да и лозунги конфликтующих сторон не сильно схожи. Тем не менее, имеются три фундаментальных сходства, позволяющих говорить о второй фазе «арабской весны».

Прежде всего, обе страны являются бывшими французскими колониями. А колоний, как и чекистов, бывших не бывает. Влияние Франции в той и другой стране весьма сильно, а в Мали, как видим, дошло до открытого участия в конфликте французских войск. Если «арабская весна» 2010 года затронула страны, ранее бывшие английскими колониями (и чуть позже Ливию—бывшую колонию Италии), то теперь волнения все шире охватывают ареал французского влияния в Африке. Случайностей в таких вещах не бывает; это тренд, который нуждается в объяснении.

Вторым фактором стал, безусловно, радикальный ислам. И алжирские террористы, и повстанцы в центральной Африке (Мали) широко и активно используют зеленое знамя для консолидации своих сторонников. А если учесть, что и первая «арабская весна», по факту, завершилась приходом к власти в затронутых ею странах исламистов, то тенденция видна отчетливо.

Наконец, третий фактор - энергетический. Алжир - один из основных поставщиков газа в Европу. По дну Средиземного моря проходит действующий газопровод. Есть планы его расширения, особенно с учетом перспектив «сланцевой революции». Если окажется, что сланцевый газ действительно можно добывать дешево и в промышленных объемах, за счет его экспорта Алжир может стать весьма богатой страной. Самой богатой в Африке, как минимум. Кто будет контролировать это богатство? Исламисты хотят власти, чтобы им управлять. Для этого и выбирают BP в качестве мишени: им бы, несомненно, хотелось, чтобы геологоразведку в Алжире проводили не англичане, а, например, компании из Саудовской Аравии.

Мали—одна из самых бедных стран Африки. Нефти и газа там, вроде бы, нет. Но это именно «вроде бы», поскольку пока особо и не искали. В алжирской пустыне проводить геологоразведку сложно, но в экваториальных лесах Мали—на порядок сложнее. Нефть, однако, дорожает, а технический прогресс на месте не стоит. Сейчас с трудностями уже можно было бы справиться и добыча была бы выгодна. А энергоресурсы в Мали должны быть: леса экваториального пояса существуют миллионы лет—вполне достаточно для образования крупных месторождений. Мало того, данные спутниковой разведки показали, что они там есть.

Таким образом, корень конфликта в обеих странах одинаков: кто будет разрабатывать запасы? Первые в очереди, разумеется, бывшие колонизаторы—французы. Но у англичан и американцев наверняка есть на этот счет свое мнение. И у исламистов тоже. Конфликт Африке грозит затяжной, и он вполне может вылиться в серию революций «арабской весны--2». Причем на сей раз Россия может выиграть. Хотя бы как нейтральная страна, способствующая миру. А там, глядишь, и от запасов перепадет.

Павел Чувиляев