The Economist признал признал рубль самой недооцененной валютой мира. Причем на протяжении уже не одного года. Значимость этого индекса не стоит воспринимать всерьез, отмечают российские эксперты. Тем не менее рубль мог бы весить и больше, если бы для инвесторов отсутствовали, например, геополитические риски. В этом случае рубль был бы крепче, а доллар стоил бы 40-42 рубля.

Журнал The Economist обнародовал «индексом бигмака», в соответствии с которым рубль признан самой недооцененной валютой мира.

Этот индекс используется для определения паритета покупательной способности (ППС) и расчета «реальных» обменных курсов валют многих стран. Для этого авторы индекса взяли за единицу расчета стоимость стандартного продукта — бигмака, который доступен для покупки в большинстве стран мира. Правда, стоит он везде по-разному, в пересчете на национальные валюты.

При этом для расчета ППС используется тезис о том, что один и тот же товар должен стоить одинаково во всех странах мира. Если в той или иной стране цена бигмака отличается от базовой, то есть, от цены бигмака в США, то это как бы свидетельствует о заниженном и завышенном курсе местной валюты.

Американский бигмак в январе 2021 года стоит в среднем $5,6, в России — 135 рублей или $1,8. Для «уравнивания» стоимости этого продукта в «Макдональдсе» доллар должен быть по 23,85 рубля, тогда как в реальности курс американской валюты сейчас в три с лишним раза больше.

В итоге, по подсчетам The Economist, российская нацвалюта оказалось заниженной на 68%. Заниженным курсом отличаются также гонконгский доллар (на 46,8%) и турецкая лира (на 39,7%).

Эксперты, опрошенные «Газетой.Ru», предлагают не рассматривать индекс журнала The Economist всерьез, но считают это хорошим поводом оценить значимость российской национальной валюты в глобальной системе финансовых координат.

Забавная модель, но некорректная

«Индекс бигмака» — это, конечно же, слишком упрошенный ориентир покупательной способности валюты, но всем понятный, так как «Макдональдсы» имеются во многих странах мира. Неудивительно, что при всей условности этого показателя, The Economist рассчитывает этот индекс наиболее репрезентативным и ведёт расчёт с 1986 года», — говорит главный экономист инвесткомпании «Арикапитал» Сергей Суверов.

С ним согласен аналитик «Фридом Финанс» Валерий Емельянов, полагающий, что расчет такого индекса — это нечто вроде ежегодного упражнения экономистов по всему миру на тему того, «что было бы, если бы паритет цен между странами действительно соблюдался». «Это чисто теоретическая модель, но она настолько забавная, что ее любят цитировать даже серьезные ученые мужи в университетах», — отмечает Емельянов.

По мнению управляющего директора ИК «Универ Капитал» Артема Лютика, «индекс бигмака» нельзя воспринимать как серьезный экономический показатель по той причине, что стоимость бутерброда в отдельной стране зависит не от валюты, а от себестоимости производства, покупательской способности, спроса и т.д. «Такие показатели, как этот индекс, используются, чтобы показать разницу стоимости конкретных товаров в разных странах, но они мало что говорят о ценности национальных валют», — отмечает Лютик.

Конечно, бигмаг не отражает всей картины потребления, возражает гендиректор «УК Спутник — Управление капиталом» Александр Лосев. Но этот индекс не так уж и прост, поскольку паритет покупательной способности валют оценивается к определенному набору товаров и услуг.

«Между тем, бигмак – это сложный продукт, включающий в себя не только базовые продукты питания, такие как мясо, хлеб и овощи, но и услуги связанные с оплатой труда, поставками электроэнергии, аренды помещений, затратами на рекламу, а также налоги», — говорит Лосев.

Строго говоря, «индекс бигмака» показывает только то, насколько доступен этот продукт в разных странах для местного населения, а к недооценке или переоценке рубля это почти не имеет отношения, добавляет Емельянов из «Фридом Финанс».

«Рубль 15 лет подряд признают недооцененным на 60-70%, называя его одной их самых дешевых валют мира, но он от этого не становится сильно дороже. Как, собственно, и все другие валюты его класса: индийская рупия, турецкая лира, южноафриканский рэнд», — говорит Емельянов.

«Если мы попробуем построить «индекс пары туфель», или «индекс литра бензина» или чашечки кофе, то уверяю вас, что результаты будут сильно отличаться и непонятно, к каким выводам о значимости той или иной валюты мы придём» — иронизирует финансовый консультант FCP Financial Management Ltd Исаак Беккер. Он напоминает при этом, что в странах с более низким уровнем среднедушевого дохода цены на продовольственные товары, как правило, гораздо ниже, чем в более развитых странах. Дорогие продукты просто недоступны для массового потребителя и это исказит любой индекс подобного рода.

Лосев из «УК Спутник — Управление капиталом» предлагает оценивать финансовый вес той или иной валюты через процентные ставки и по доходностям активов в валютах, которые сравниваются, по страновым рискам, включающим кредитные, геополитические и социально-экономические риски, по величине торгового и платежного балансов страны, «а также перспективами экономики в целом и возможностью привлечения прямых иностранных инвестиций».

Ни ЦБ, ни золото не спасут рубль

Эксперты единодушны во мнении, что универсальной модели измерения «справедливого курса» одной валюты против другой не существует.

«Общепризнанно только одно: если валюта свободно конвертируема и торгуется на рынке без внешних интервенций, то ее рыночный курс и есть истинный, так можно оценить переоценена она или нет. Это справедливо для каждого отдельного дня, часа и минуты, в которой вы фиксируете курс», — поясняет Емельянов из «Фридом Финанс».

Даже обеспеченность золотом не сильно влияет на авторитет той или иной валюты, что уж говорить о стоимости бигмака, уточняет эксперт «Фридом Финанс» Емельянов. «Евро – самая обеспеченная в этом плане валюта (порядка 9 тысяч тонн в резервах против 8 тысяч у США), но при этом евро может падать к доллару 10 лет подряд, как это было после кризиса 2008 года, причем падать весьма сильно — совокупно на 32%», — говорит Емельянов.

В России четверть всех резервов ЦБ приходится на золото, это около $140 млрд или порядка $10 трлн рублей. Денежная масса при этом – 56 трлн рублей. То есть золотом гарантируется около 18% всей денежной эмиссии.

«Рубль обеспечен золотом в 5-6 раз сильнее, чем доллар и евро. Но по факту, как мы видим, на положении рубля на мировом рынке это не сильно сказывается», — добавляет Емельянов.

Золотовалютные резервы Банка России никак не используются для стабилизации внутреннего валютного рынка, поэтому для рубля и поддержки его веса они абсолютно бесполезны и финансовый рынок это видит, считает Лосев. «Рубль по итогам 2020 году показал антирекорд несмотря на восстановление цен на сырье и оказался вторым с конца среди худших валют мира, хуже только бразильский реал», — говорит Лосев.

Важно также, является ли одна из валют оцениваемой пары резервной валютой и валютой участвующий в международных расчетах, что может создавать на нее дополнительный спрос со стороны участников рынка, но и тут возможности рубля ограничены, добавляет эксперт «УК Спутник — Управление капиталом» Лосев.

Большую роль при оценке нацвалют играет политика, отмечают эксперты. «Факторы Крыма и Украины глубоко «сидят» в стоимости российского рубля, не говоря уже об определенных текущих политических перипетиях, которые то ослабляют, то усиливают рубль», — говорит финансовый консультант FCP Financial Management Ltd Беккер.

По подсчетам эксперта, если «вычесть» политический навес, то реальный курс рубля сейчас мог бы колебаться в районе 40-42 рублей за доллар.

«Здесь нужно иметь в виду, что более десяти лет с 2002 по начало 2014 годы, когда Крым перешел к России, Россия жила с относительно стабильным рублем, который колебался в промежутке 30 и 32 рублями за доллар. Это было большим достижением, которое мы умудрились растерять», — заключает Беккер.