Рабский труд. Почему народ обслуживает армию чиновников и бизнес-управленцев?

Почему те, кто кормит страну, получают в разы меньше, чем те, кто просто перекладывает бумажки?

Наш еженедельник в трёх номерах подсчитывал количество людей в погонах — около 5 млн, чиновников — 6 млн и бизнес-управленцев — 20 млн. Это самые защищённые государством и бизнесом слои населения — у них растут доходы, они могут себе позволить и машины, и отдых. А кто же те, за счёт кого все эти люди живут? Как себя чувствуют те, кто действительно пашет и сеет (и в прямом, и в переносном смысле)? «АиФ» спросил об этом у самих тружеников.

— Я всегда уважал людей, которые что-то производят, потому что считал так: производство всегда первично, а перераспределение вторично. Ну а парадокс как раз в том, что те, кто перераспределяет, всегда живут лучше, — рассказывает Александр Решетников, токарь одного из челябинских заводов. — Недавно я слушал выступление одного министра, который сказал, что в последние два года стало катастрофически не хватать квалифицированных рабочих кадров. И предприятия скоро будут этих специалистов обеспечивать жильём и предоставлять всякие льготы и социальные гарантии. Дожить бы...

А пока на производстве ненужных, непонятных людей — куча, потому что блат в последнее время достиг космических масштабов. Недавно у нас появились два молодых руководителя со свежими дипломами, которые, наверное, ещё пахнут типографской краской. Они получают хорошие деньги. В чём заключается их работа? Я так и не понял. Наверное, в том, что они какие-то знакомые директора.

Или вот ещё. Сидит начальник производства, который должен принимать решения, организовывать работу своего подразделения. А он занимается сбором информации со среднего звена и передачей его наверх. Это паразитное колесо! Производственники меня поймут. У этого человека 5 заместителей, которые выполняют роль, если говорить армейским языком, ординарцев, мальчиков на побегушках. Числясь начальниками, они бегают по поручениям вышеуказанного руководителя, не отвечают за свои участки. Их работу выполняют мастера и мы. Но тогда зачем нам они? Если бы зарплату этих пятерых раскидали на нас, нам не нужна была бы дополнительная нянька или пастух.

Я уже не говорю про огромный штат бухгалтеров, рекламистов и прочих людей, которые занимаются только подсчётом и продажей того, что мы производим. Я, конечно, не считал, но, кажется, их столько же, сколько и нас, рабочих. За 5 лет объёмы на предприятии выросли в разы, работы прибавилось, а зарплата осталась прежней. Куда, спрашивается, деньги уходят?

Есть общий котёл, который мы заработали всем заводом. Кто его распределяет? Большие начальники, которых мы в цеху никогда не видели. Они множатся и множатся. Себя они никогда не обижают. И машины у них дорогие, и за границей они часто бывают... Часть этих людей можно было бы убрать, а на их зарплату набрать токарей, фрезеровщиков, ведь не хватает же рабочих рук.

Горжусь ли я своим делом? Есть обычная, нормальная рабочая гордость. Я создаю. И пусть я получаю меньше, чем менеджер по продажам, я не поменяюсь с ним местом. На работу надо ходить с удовольст¬вием, а от перебирания бумажек я просто захирею.

Всех этих конторских крыс не люблю с молодости. Мы, рабочие, считали себя крутыми ребятами по сравнению со всякими там управленцами. Много людей, в том числе и среди моих друзей, которые, поддавшись какой-то моде, стали торговцами, менеджерами, бухгалтерами. Они, конечно, тоже нужны, все эти околопроизводственные профессии, но не в таких же количествах. Потому что главное — это мы!