Ни состояние российской экономики, ни внешняя конъюнктура не дают оснований для увеличения налоговой нагрузки. Похоже, правительство принимает это решение, исходя из довольно абстрактных интересов высшей справедливости, считает директор Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ Олег Буклемишев

Не успела экономика страны толком выкарабкаться из пандемического кризиса, как правительство озаботилось фронтальным повышением налогов. Под флагом донастройки налогового законодательства разрабатываются планы по повышению изъятий в бюджет из самых разных источников — от прибыли и социальных взносов до имущества граждан и акцизов на алкогольные и сахаросодержащие напитки. В совокупности рассматриваемые меры способны ежегодно приносить бюджетной системе в 2022-2024 годах до 400 млрд рублей, или свыше 0,3% ВВП.

Странное решение

С точки зрения обычной логики намерение увеличить фискальную нагрузку на экономику именно сейчас представляется несвоевременным и неестественным. И дело даже не в неоднократных обещаниях не повышать налоговое бремя. В конце концов, обещания эти давались еще при прежнем правительстве и до появления в нашей жизни коронавируса, обнулившего многие прежние обязательства. Есть другие причины.

Во-первых, период выхода экономики из глубокой, хотя и довольно специфичной рецессии — не лучшее время для повышения налогов. Динамика восстановления во многом зависит от того, насколько оптимистичны представления о будущем инвесторов и потребителей. Разнообразие заявленных направлений фискального натиска не оставляет сомнений в его неслучайности и ориентированности на самый широкий круг экономических агентов. Очевидно, что на этот раз достанется всем, что не может не сказаться самым негативным образом на ожиданиях экономических агентов. С такими настроениями добиваться выполнения намеченных задач — ежегодного прироста инвестиций на 5% и выхода экономики на траекторию среднемировых темпов развития — будет непросто.

Во-вторых, ровно сейчас внешнеэкономическая и внутренняя конъюнктура складывается так, что в повышении налогов никакой необходимости нет. Вместо дефицита в размере 2,4% ВВП, согласно действующей редакции закона о федеральном бюджете, в 2021 году доходы, по оценкам «ВТБ Капитал», могут превысить расходы на 0,2-0,6% ВВП (неудивительно, ведь рыночные цены на нефть больше прогнозных практически на $20 за баррель). Таким образом, чистая прибавка бюджетных доходов составит до 3% ВВП, что примерно на порядок больше, чем мыслимый выигрыш от планируемого повышения налогов. В свою очередь, избыточная пандемическая смертность среди старших категорий населения и повышение пенсионного возраста уже «сэкономили» Пенсионному фонду примерно 240 млрд рублей в годовом выражении.

В-третьих, имеет смысл повышать налоги, только если понимаешь, как расходовать поступления. После вынужденных антикризисных трат 2020 года правительство взяло курс на фискальную консолидацию путем сокращения расходов бюджета. Но даже если вдруг вновь поменять вектор политики на 180 градусов и задаться целью активизировать, скажем, бюджетные инвестиции, нет никакой уверенности в том, что дополнительные ассигнования можно будет своевременно и с высокой эффективностью осуществить. В любом случае, трудности последних лет с освоением финансирования национальных проектов скорее свидетельствуют об обратном.

Нетрудно догадаться, что дополнительный фискальный выигрыш федерального правительства, какова бы ни была его величина, с высокой вероятностью не будет сколько-нибудь разумно израсходован. В конечном счете он осядет все там же — в Фонде национального благосостояния, будет конвертирован в иностранную валюту и инвестирован в долговые обязательства иностранных правительств, принося менее 1% годовых (при том, что сама Россия платит по своим валютным долгам в несколько раз больше). Накопление избыточных резервов стало очевидной одержимостью экономической политики — ведь даже в пандемию финансовые запасы государства не снизились, а, напротив, заметно приросли.

Вне стратегии

Правда, одно потенциально возможное логическое объяснение правительственной налоговой лихорадки может быть связано с рациональным беспокойством о будущем. Что если, убедившись в скором конце углеводородной эры, власти пытаются заблаговременно обеспечить замещение иссякающих нефтегазовых доходов другими источниками?

Однако с ходу поверить в такое объяснение довольно трудно. Стратегическое мышление в расчете на долгосрочную перспективу нынешним властям не слишком свойственно. Как правило, они стараются не брать на себя никаких твердых политических обязательств и откладывают принятие необходимых решений до самого последнего момента. Систематические трудности в составлении новой стратегии развития российской экономики привели к тому, что ее функции ныне фактически выполняются трехстраничным президентским указом о национальных целях. Кроме того, вовлеченность в глобальные энергетические игрища и искренняя заинтересованность в их продолжении позволяют с уверенностью утверждать, что наверху по-прежнему не считают, будто эра углеводородов для России — пройденный этап. Наконец, компенсация выпадающих нефтегазовых доходов потребует куда больших фискальных усилий, и здесь косметическими мерами «с миру по нитке» никак не обойтись.

Борьба за справедливость

При этом обращает на себя внимание еще один интересный момент — возрождение спустя четверть века полузабытого фискального императива министра финансов Александра Лившица: «Делиться надо!» Действительно, значительная часть новых налоговых посягательств оказывается продиктована чуть ли не соображениями всеобщего блага и высшей справедливости: под «стрижку» попадают в первую очередь конъюнктурная сверхприбыль экспортеров, пенсионные отчисления наиболее высокооплачиваемых работников, выплата дивидендов зарубежным получателям, дорогая недвижимость и вредные привычки потребителей. Да и едва обозначенная пока прогрессия шкалы налога на доходы физических лиц также обещает в ближайшие годы стать гораздо более крутой. Можно подумать, на повестке дня остро стоят даже не столько фискальные, сколько социально-политические задачи.

Но все эти версии, похоже, ни на миллиметр не приближают нас к разрешению загадки, почему столь разнонаправленный фискальный активизм проявился именно сейчас. А может, и нет никакой загадки, просто прежняя специализация российского премьер-министра дает о себе знать.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции