Эмоциональный порыв возмущения химической бойней в пригороде Дамаска сменился в Европе сдержанностью и сомнениями, когда военный удар США по Сирии стал делом ближайших дней, а ООН зашла в предсказуемый тупик.

Взоры обращены на одного человека — президента Барака Обаму, и европейские комментаторы соревнуются лишь в прогнозах о времени. Неужели он примет фатальное решение в Швеции или, пуще того, в Санкт-Петербурге, куда отправляется во вторник на саммит «двадцатки»?

Удар по Сирии силами США, Франции, Турции при политической поддержке большинства стран региона представляется неотвратимым. Европа, за исключением Франции, устроилась в зрительском кресле.

Когда 21 августа министры иностранных дел стран ЕС собирались в Брюсселе, они только узнали о чудовищной химической атаке. Почти все министры, которые задержались у подъезда Совета ЕС побеседовать с нами, уверяли, что такое ни в коем случае нельзя оставлять безнаказанным. Правда, не вдаваясь в детали, кто и как должен наказывать.

Многие, как швед Карл Бильдт, говорили, что разобраться и наказать должна ООН, сами прекрасно сознавая абсурдность своих слов. Только британец Уильям Хейг заявил, что Лондон готов к удару по Сирии даже без резолюции Совбеза.

Потом из европейских столиц посыпались разные заявления. Вроде бы никто не против покарать Асада. Но у одних для этого нет соответствующих средств, другие хотят стопроцентных неопровержимых доказательств, что виноваты сирийские правительственные войска, третьи боятся втягивания в долгую войну или дестабилизации региона, и почти все ждут несбыточного мандата ООН. Иными словами, да, мы хотим, чтобы режим Асада был наказан, но не хотим войны, тем более без резолюции ООН.

Потом прошло голосование в палате общин британского парламента, результаты которого повязали руки Дэвиду Кэмерону, главному европейскому ястребу в истории с Сирией. После этого у Обамы в Европе остался единственный, исторически далеко не традиционный, союзник, готовый поддержать его не только политически, но и оружием: Франция.

Франсуа Олланд подтвердил в пятницу, что хочет пропорциональной и жесткой акции против Дамаска. Он не исключает, что она может начаться еще до среды, когда французский парламент собирается на чрезвычайную сессию. По французской конституции, глава государства сам принимает решение о краткосрочном использовании вооруженных сил и обязан в трехдневный срок информировать законодателей.

Трудно найти страну, где большинство населения хотело бы послать своих военных на чужбину. Подобные акции сложно провести через парламент, что и показал британский пример. Публикуемые в эти дни данные блицопросов подтвердили, что европейцы не настроены на войну. Только 22% британцев поддержали своего премьера, а 51% — против. В политических кругах разрыв меньше, и их настроение отразилось в голосовании палаты общин. Немцы традиционно (после Второй мировой) плохо относятся к посылке своих солдат на войну. Против ударов по Сирии — 58% опрошенных, за — всего 33%. Германия участвовала в санкционированной ООН войне в Афганистане, но дистанцировалась от Лондона и Парижа, когда те проводили операцию против Каддафи, на которую не было резолюции ООН. Во Франции, которая, по иронии судьбы, стала главным союзником США, общественное мнение разделилось пополам. В Италии опросы не проводились, потому что весь политический класс, как правые, так и левые, сразу высказался против интервенции без мандата ООН.

Решения в таких случаях принимают государственные лидеры. Обама загнал себя в ловушку, проведя «красную черту», за которой он обязался вмешаться. Теперь должен держать слово. Кэмерон тоже загнал себя в ловушку, когда еще до голосования в палате общин обещал, что не пойдет наперекор мнению парламента, хотя имеет такое право.

У немцев в Европе положение особое. От них и не ждут военных подвигов. Министр иностранных дел Гвидо Вестервелле поставил точку во всех разговорах об интервенции в Сирии: «Нас об этом не просили, и мы не собираемся». В разгар предвыборной кампании для канцлера Ангелы Меркель было бы самоубийственно затевать сложную в Германии процедуру разрешения на использование бундесвера за границей. Фрау Канцлер, возмутившись преступлением в Дамаске, отметила необходимость резолюции ООН.

НАТО как организация сразу открестилась от участия. Генсек Расмуссен решительно осудил химатаку и заявил о полной уверенности, что это дело рук армии Асада (уж натовские военные знают, у кого какое оружие есть и кто способен его применить). Но он не видит роли НАТО в предстоящей кампании. Обязанность альянса — защищать своих членов по принципу коллективной обороны или воевать по поручению ООН. Вот и защищает Турцию, выставив на ее границе с Сирией батареи «Пэтриот». А поручения ООН на военную акцию нет.

НАТО смог мобилизовать своих членов в 1999 году на бомбежки Югославии. Но тогда война шла в Европе и наводняла европейские страны беженцами, которые несли не только нищету и страдания, но и криминал. Сирия значительно дальше… Хотя беженцев и оттуда уже немало, и они тоже просят хлеба у европейских налогоплательщиков.

Разведслужбы США располагают убедительными данными (перехватами переговоров, видеосъемкой, данными спутниковой разведки, сопоставлением по времени…), чтобы обвинить сирийский режим. Не исключено, что химатаку совершило одно из подразделений правительственных сил Сирии не обязательно по приказу с самого верха. Для применения такого оружия недостаточно его иметь, нужны специальные средства. Его использование повстанцами «крайне маловероятно». Но стопроцентных доказательств нет.

Пока их нет, большинство европейских правительств сомневается в необходимости военной операции. К тому же перед глазами печальный опыт Кэмерона. У всех есть свои парламенты и общественное мнение.

Премьер-министр Польши Дональд Туск выразил позицию большинства членов ЕС и европейских членов НАТО. «Польша ни в какой форме не будет участвовать в интервенции в Сирии», — сказал он в одном из интервью.

Польша участвовала в миссии НАТО в Афганистане, была союзницей США в Ираке, но отказалась участвовать в налетах на Ливию. В чем-то ее сдерживает отсутствие соответствующих сил (у нее нет кораблей и подлодок, которые могут стрелять ракетами по Сирии), но не только.

«Мы понимаем причины возможной интервенции, но сомневаемся в ее последствиях, — заявил он. — Я не разделяю веры или энтузиазма тех, кто ожидает от такой интервенции адекватных результатов».

Сдержанность Польши отличается от сдержанности других европейских стран, для которых решающее значение имеет резолюция Совбеза ООН. По мнению Туска, Запад вправе действовать в защиту жертв сирийского режима без согласия Китая и России. Он возлагает на Россию часть ответственности за химическое оружие, которое она произвела и поставила Дамаску. Если Россия выступает против интервенции, почему бы ей не заявить, что она обещает обезопасить химический арсенал Асада, спрашивает он.

Обама и Олланд тоже не хотят войны и не устают это повторять. Они даже не ставят цели свержения Асада (в отличие от турецкого коллеги Эрдогана, который, видимо, как и шейхи Персидского залива, хочет именно этого). США, как и Франция, намерены лишь наказать Дамаск, чтобы диктаторам всего мира было неповадно воплощать свои больные фантазии и чтобы слова о «красной линии» не оказались пустой угрозой безответственного политика.

Если не мы, то кто еще обеспечит порядок в мире, установленный той же ныне беспомощной ООН, угадывается в их заявлениях.

Александр Минеев