Устойчивый импульс к восстановлению экономического роста в США будет получен лишь в 2012 году, Китай пока не годится на роль локомотива мировой экономики, а риск распада еврозоны невелик, считает глава Совета по всемирной деловой политике консалтинговой компании A. T. Kearney Мартин Уокер

Более чем тридцатилетний журналистский багаж — Мартин Уокер служил международным обозревателем и вел колонку в британской газете The Guardian, а с 2000 года является главным редактором американского информационного агентства UPI — гарантируют неплохой кругозор и эрудицию нашего собеседника. Во главе Совета по деловой политике A. T. Kearney он поддерживает непрерывные контакты с бизнес-лидерами многих стран, держа руку на пульсе мировой экономики. В кулуарах Глобального инвестиционного и финансового форума в Москве г-н Уокер согласился поделиться с «Экспертом» своим взглядом на самые острые вопросы глобальной экономической повестки дня.

— В чем специфика нынешнего глобального кризиса?

— Я думаю, что мы имеем дело с рецессией, вызванной дефицитом совокупного спроса. Если обращаться к опыту Японии по борьбе с тяжелейшим кризисом 90−х годов прошлого века, то важнейшим достижением следует признать недопущение серьезного спада ВВП в этот период. Посредством колоссальных финансовых вливаний государства траектория ВВП была в целом плоской в 1991–2002 годах, а впоследствии, в 2002–2007 годах, Япония демонстрировала устойчивый рост. Страна потратила около 15 триллионов долларов за 15 лет на цели фискального стимулирования. С поправкой на размеры экономики аналогичная цифра фискального стимулирования для США должна была бы сегодня составить 45 триллионов долларов. Давайте попытаемся понять, с чем сопоставима эта сумма. За последние 18 месяцев, с момента начала острой фазы глобального финансового кризиса, фондовые рынки по всему миру потеряли 33 триллиона долларов капитализации. К этому надо добавить 45–50 триллионов долларов потерь от снижения цен на недвижимость и землю. В сумме получается величина, примерно соответствующая годовому ВВП всего мира. Поэтому, чтобы запустить мировую экономику в глобальном масштабе, нужны фискальные стимулы сопоставимого размера.

Что касается нынешнего плана Обамы по преодолению кризиса в США, то он, во-первых, недостаточен по объему, а во-вторых, слишком растянут во времени, чтобы быть эффективным. Поэтому я не ожидаю быстрого выхода США из кризиса.

Давайте посмотрим на различные типы рецессий — V-образную (резкий провал и быстрый выход из спада, пример — кризис доткомов в США в 2001 году); U-образную, предполагающую некоторую стагнацию в нижней точке, затем выход (пример — американская рецессия 1981–1982 годов); L-образную (резкий спад и затем продолжительная депрессия вблизи дна, пример — США 30−х годов). Пол Кругман (профессор Принстонского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике. — «Эксперт») считает, что нынешняя рецессия будет иметь тот же формат, что и Великая депрессия. Мне кажется, что нынешняя рецессия будет иметь W-образный сценарий: падение, затем восстановление под воздействием фискальных стимулов, потом последует вторая волна спада, преодоление которой окажется возможным лишь по мере восстановления частного внутреннего спроса.

— Япония могла себе позволить гигантские пакеты фискальных стимулов, потому что опиралась на мощные внутренние сбережения. А откуда могут взять подобные суммы США — только размещая свои долги по всему миру, прежде всего в той же Азии?

— Фундаментальной причиной нынешней рецессии в США я считаю дефицит внутренних сбережений. Доля личного потребления в ВВП интенсивно расширялась в последние два с лишним десятилетия. В период с 40−х до середины 80−х годов эта доля оставалась приблизительно постоянной — 61–63 процента ВВП, затем она начала быстро расти, увеличившись на 10 процентных пунктов, с 62 до 72 процентов, в период с 1984 года по 2007 год, а норма сбережений (доля сбережений в совокупном доходе домохозяйств) упала почти до нуля. Экономика накоплений уступила место экономике потребления, финансируемой за счет наращивания долга и эксплуатации богатства, воплощенного в недвижимости. Так, в 2007 году американцы сняли со своей недвижимости доход в размере 850 миллиардов долларов в форме новых закладных. Понятно, что такая система крайне неустойчива. Америке необходимо вернуться к нормальной доле потребления в ВВП в 65–66 процентов. Однако это будет означать не что иное, как ежегодный вычет из потребительской экономики в размере одного триллиона долларов. Впрочем, начало процесса такой корректировки мы уже наблюдаем — посмотрите на шоковое падение продаж легковых автомобилей в США.

В то же время, пока доллар США остается наименее плохим активом в мире, на облигации казначейства сохраняется значительный спрос. Не стоит забывать и о ресурсах внутреннего финансирования дефицита бюджета США. Скажем, что американские пенсионные фонды имеют каждый месяц 50–60 миллиардов долларов свежих ресурсов, которые могут быть вложены в облигации казначейства.

— Как и когда Америка может выйти из нынешней рецессии?

— Основным фактором выхода из текущей рецессии в США станет спрос на новое жилье.

С 1995−го по 2005 год появилось 12 миллионов новых домовладельцев — этот спрос подпитывал жилищный бум. С 2010−го по 2020 год появится еще 14,5 миллиона потенциальных домовладельцев, они будут предъявлять спрос на жилье в размере порядка 1,4 миллиона в год. Это серьезный уровень. При этом уже сейчас в условиях кризиса значительно сокращены объемы строительства, до 400 тысяч домов в год, текущий резерв непроданных домов эквивалентен докризисным объемам продаж за 13 месяцев. Вдобавок в прошлом году было 840 тысяч домов, отчужденных по необслуживаемой ипотеке, многие из которых будут выставлены на продажу. Таким образом, мне кажется, что спрос и предложение на американском рынке жилья достигнут равновесия в начале 2011 года, а стабилизация рынка с перспективой восстановления цен будет происходить с 2012 года. Именно тогда будет получен достаточный естественный импульс к восстановлению экономического роста.

— Как вы оцениваете состояние и потенциал экономики Китая? Способен ли Китай выступить в качестве локомотива по выводу из кризиса мировой экономики?

— Китай имеет жесткий императив: ему нужен устойчивый экономический рост темпом не ниже 10 процентов в год до 2020−х годов, когда страна столкнется с серьезными демографическими проблемами — переходом к сокращению рабочей силы и быстрым ростом доли старого населения, что потребует существенных резервов для налаживания адекватной пенсионной системы. Не надо забывать и об острейшей проблеме гендерного дисбаланса — эхе политики жесткого ограничения рождаемости: сегодня около 90 миллионов китайских мужчин лишены возможности найти себе пару на родине. Плюс несколько десятков миллионов людей, потерявших работу в крупных городах и возвращающихся в свои деревни и городки. Всплеск социальной напряженности и преступности практически запрограммирован.

Что касается текущей экономической обстановки, то трудность ее оценки заключается в том, что не всей официальной китайской статистике можно доверять. Тем не менее часть первичных, а не агрегированных данных достаточно надежна. Так, в ноябре 2008 года производство электроэнергии в КНР снизилось на 8,9 процента. В декабре импорт нефти снизился на 4 процента, а запасы промышленных товаров выросли на 20 процентов. В январе был зафиксирован существенный провал экспорта Китая на фоне драматического сокращения экспорта всего азиатского региона, включая Японию, экспорт которой в январе провалился почти наполовину в годовом выражении. По моим ощущениям и косвенным данным, сейчас Китай находится в состоянии нулевого роста. Они могут получить небольшой рост под влиянием серьезного стимулирующего пакета в размере 578 миллиардов долларов. Однако с пакетом тоже не все так просто. Так, например, он предусматривает колоссальные инвестиции в общественное здравоохранение и сельское образование, но это долгосрочная программа, невозможно быстро выучить докторов, медсестер, учителей и обеспечить их занятость в целевых сельских районах.

Вложения в инфраструктуру тоже порождают ряд вопросов. Китай уже осуществил колоссальные инфраструктурные инвестиции. Ему уже не требуются, к примеру, новые региональные аэропорты. Программа стимулирования отводит значительные объемы финансирования для вложения в расширение и модернизацию морских портов страны. Но даже действующие порты сегодня пустуют. В портовых складах свыше 300 тысяч свободных контейнеров. Сейчас, право, не лучшее время для инвестиций в расширение портовой инфраструктуры. Если они будут сделаны, эффект от стимулирующего пакета для китайской экономики будет невелик.

Что касается перспектив Китая в качестве локомотива мировой экономики, то его экономика просто недостаточно велика, чтобы справиться с такой ролью, — менее четырех триллионов долларов по текущему обменному курсу, или всего порядка шести процентов мирового ВВП. Даже если в Китае доля потребления в ВВП повысится с нынешних 37 процентов, допустим, до 50 процентов (это уровень сегодняшней Индии), мы будем иметь прибавку потребительского спроса в размере не более 500 миллиардов долларов в год, что не является существенным в масштабе мировой экономики.

Резюмируя, я бы сказал, что Китай находится перед лицом тяжелой комбинации экологических, демографических, экономических и политических вызовов. Поэтому я не думаю, что эта страна готова вернуться к двузначным темпам роста в обозримое время.

В этом контексте модель развития другого азиатского гиганта, Индии, в долгосрочном плане выглядит более предпочтительной. Индия развивается медленнее Китая, но более сбалансированно, с меньшим акцентом на экспорт, к тому же имеет куда более высокий уровень развития IT-технологий.

— Как вы оцениваете технологический уровень развития китайской экономики?

— Уровень оснащенности и эффективности экспортных производств обрабатывающей промышленности в Китае достаточно высок. Как правило, они эксплуатируют иностранные либо заимствованные у иностранцев и освоенные Китаем технологии. Очень показательная цифра: 60 процентов китайского экспорта производится на предприятиях, принадлежащих иностранным компаниям. Очень серьезные научно-технические заделы есть у Китая в области вооружений и военной техники, IT, страна развивает продвинутую космическую программу. Но технологический разрыв между экспортным сектором, отраслями-лидерами и секторами, ориентированными на внутренний рынок, такими как, например, розничная торговля, очень велик. Аналогичный разрыв свойственен, кстати говоря, и Японии.

— Какова сегодня ситуация в китайском финансовом секторе? Насколько коммерческими являются китайские банки или это по-прежнему в значительной степени кредитные министерства?

— Моя оценка весьма жесткая: китайские банки — технические банкроты. Они преуспели в нахождении самых замысловатых способов скрывать плохие долги. Но их западные контрагенты не верят им, не принимают к оплате векселя китайских банков. Серьезные сбои в вексельном обороте стали одним из факторов наблюдаемого резкого сокращения китайского экспорта.

Вообще говоря, глобальная банковская система находится перед лицом новой фазы кризиса. Первая фаза датируется 2007 годом, ее содержание — кризис субстандартной ипотеки в США. Банкротство Lehman Brothers, проблемы AIG, турбулентность денежного рынка и рынка CDS (Своп на кредитный дефолт. — «Эксперт») формировали вторую стадию развития банковского кризиса. Сейчас мы переживаем третью волну, связанную с острым финансовым кризисом, девальвациями и всплеском плохих долгов в Восточной Европе, что вызывает серьезные проблемы у ряда западноевропейских банков в Австрии, Германии, Италии, Скандинавии. Я считаю, что уже в этом году мы станем свидетелями очередной, четвертой, волны глобального банковского кризиса, эпицентр которого будет в Азии, в связи с коллапсом азиатского экспорта, который неминуемо вызовет всплеск невозвратов, необслуживаемых долгов.

— Как вы оцениваете нынешнюю степень устойчивости еврозоны? Насколько велик риск выхода Испании, Португалии и Греции из зоны евро?

— Рассуждая теоретически, я вообще не очень понимаю, как столь различающиеся по экономическим траекториям страны могут образовывать единую валютную зону. Причем каждая страна обладает абсолютно самостоятельной прерогативой выхода на рынки заимствований. В результате спреды по суверенным евробондам стран зоны евро варьируются на сотни базовых пунктов друг относительно друга. Я был недавно во Франкфурте и высказал это недоумение в стенах Европейского центробанка. На что банкиры возразили мне, что штаты Калифорния и Миссисипи имеют даже различные уровни рейтингов своих долговых бумаг, и ничего, это никак не влияет на устойчивость доллара. Однако мне не кажется данное возражение убедительным. В случае банкротства любого штата федеральное правительство США ответит по его обязательствам, а кто прогарантирует облигации суверенной страны зоны евро? Еврозона вообще довольно странное образование — экономический союз без единого центра политической власти.

Но в целом риск распада еврозоны я считаю пока несущественным. Это не в интересах самой Европы, да и всего мира.