Страхование жизни только начинает завоевывать популярность в России в качестве доходного инструмента — большинство россиян по-прежнему предпочитают либо традиционные способы инвестирования вроде банковских вкладов, либо рискованную игру на бирже. Для американцев же покупка полиса, с помощью которого можно накопить на старость, передать наследство или позаботиться о семье на случай непредвиденных обстоятельств, давно стала обыденным делом. Более того, заработать на чужой смерти уже много лет могут посторонние инвесторы — для этого достаточно удачно предсказать, сколько еще осталось жить тому или иному застрахованному. Рыночная цена человеческой жизни — в материале «Ленты.ру».

От Цезаря до Горбачева

Финансовые услуги, отдаленно похожие на современное страхование жизни, зародились в Древнем Риме в виде «похоронных клубов», члены которых брали на себя обязательства финансово помогать семьям умерших. В дальнейшем опыт перенимали в британских колониях на территории будущих США, в Европе и в Российской империи, но развитию рынка мешали свойственные людям того времени предрассудки, а также феодальный уклад общества. Так, большую часть населения царской России составляли крепостные крестьяне, которым страховка была попросту не по карману.

По-настоящему бурный рост случился только в XX веке. Американцы страховались на фоне двух мировых войн и Великой депрессии, в Советском Союзе, где экономика была монополизирована государством, соответствующий закон приняли только в 1960 году — полномочия по страхованию населения были предоставлены Госстраху. Граждане поддержали инициативу, и к 1990 году были заключены более 85 миллионов договоров. Кроме стандартного страхового плана всем желающим предлагалось приобрести детский, свадебный или пенсионный и копить деньги на определенные цели. Новые услуги рекламировались по радио и телевидению, для заключения договора больше не требовалось проходить медицинское освидетельствование. Таким образом, у населения появилась альтернатива сберегательным книжкам. После распада СССР счета оказались в подвешенном состоянии, и выплаты компенсаций начались только в 2001 году. Застрахованные могут получить их до сих пор, причем те, кто родился до 1945 года, — в трехкратном размере.

Сегодня страхование жизни представляет собой отдельную отрасль, по своим масштабам конкурирующую со всеми остальными видами страхования вместе взятыми. В России оно начало вырываться в лидеры в 2017 году, когда рост собранных премий (взносов) составил 54 процента. На фоне спада в других секторах (КАСКО, ОСАГО, страхование имущества) индустрия готовится подмять под себя треть всего отечественного рынка. Страховщики выделяют свои «жизненные» подразделения в отдельные компании — по закону они обязаны вести особую отчетность и соблюдать специфические нормативы Центробанка.

Дожить бы

В нашей стране принято выделять три основных вида страхования жизни: рисковое, накопительное и инвестиционное. Первое — классический страховой продукт, где главным страховым случаем является смерть клиента. После нее родственники или любые другие указанные в договоре бенефициары получают выплату, намного превышающую сумму взносов. Также в полис можно включить потерю работоспособности, получение инвалидности и серьезную травму. Если его владелец дожил до конца срока договора и не получил увечий, он не получает ничего, а страховщик присваивает деньги в полном объеме. В общем случае (при отсутствии хронических заболеваний или опасных условий работы) смерть принято считать менее вероятным сценарием, нежели дожитие, поэтому стоимость такого полиса (соотношение премий и потенциальной выплаты) самая низкая — обычно около 2-5 процентов.

Накопительное страхование тоже предусматривает риск смерти, но, помимо него, клиент может рассчитывать на выплаты (разовые или регулярные) и в том случае, если останется жив по окончании действия договора. Правда, выгода будет небольшой: вернуть удастся сумму накопленных взносов плюс доход от инвестирования в надежные — а значит не слишком прибыльные — активы. Обычно этот вид страхования выбирают те, кто хочет гарантированно накопить (и случайно не потратить) определенную сумму к заранее выбранной дате или «спрятать» часть денег от взысканий, например, жены при разводе.

Наконец, в третьем виде — инвестиционном страховании жизни (ИСЖ) — вносимые премии делятся на две части: одна направляется в инструменты с фиксированной доходностью (вклады, облигации), другая — в более рискованные и прибыльные (акции, опционы, фьючерсы, иностранную валюту). Это позволяет и сохранить первоначальные деньги клиента (которые могут потребоваться в случае его преждевременной смерти), и надеяться на высокий инвестиционный доход. Именно ИСЖ в последние два года показывало прирост сборов на уровне 30 процентов.

Однако специалисты говорят о скором — в течение одного-двух лет — спаде интереса россиян к этому виду: все самые рисковые инвесторы уже купили полисы, а большинство россиян все же предпочитают надежность. К тому же ЦБ после первой волны популярности начал ужесточать требования — страховщиков уже обязали проходить отдельную аттестацию и возмещать убытки из-за своих ошибок и нарушений. К примеру, среди клиентов лидера рынка «Сбербанка Страхования жизни» только четверть продлевают договоры, а средний уровень пролонгаций по стране и вовсе равняется 16,3 процента.

Спекулянты с грядок

В США ситуация немного другая: многочисленные виды страхования имеют схожие условия, так что их очень легко перепутать. Формально существуют два понятия: страхование жизни и пожизненные выплаты (life annuity). Изначально первое подразумевало только выплаты в случае смерти, второе — только в случае дожития. Однако из-за бесконечных дополнительных опций такое деление со временем стало бессмысленным. Даже сами страховщики советуют клиентам тщательно разобраться в вопросе, прежде чем заключать договор.

Самый популярный у американцев продукт — пожизненная страховка. Человек платит фиксированные премии, размер которых установлен заранее, поступающие на его счет. Дальше деньги инвестируются (зачастую под небольшой гарантированный процент), часть из них идет на текущие расходы страховщика, остальное зачисляется на тот же счет. Начиная с определенного момента, клиент получает возможность снимать средства или же брать их в кредит у страховой компании под процент. Однако если их не вернуть, после смерти родственникам заплатят меньше. Сколько именно — тоже определяется при заключении договора и не зависит от того, как долго застрахованный платил взносы. При этом посмертные выплаты освобождаются от большинства налогов. Главные отличия от российского накопительного страхования: снимать деньги можно в любое время, пока на счете сохраняется остаток, а выплаты «несгораемой» суммы за дожитие нет.

Те, кому такой вариант не подходит, могут воспользоваться рисковым страхованием (в Америке оно называется срочным). Его обычно выбирают молодые люди, которым важно обеспечить достойную жизнь близких на случай своей смерти (или потери трудоспособности). К тому же в молодости полис стоит дешевле. Чем старше становится человек, тем меньше от него зависят окружающие, а главной целью становится передача состояния по наследству, и налоговые льготы пожизненной страховки тоже играют свою роль. Независимо от вида страхования, посмертные выплаты всегда превышают общий объем уплаченных взносов.

Пожилые американцы часто оказываются в ситуации, когда купленный в прошлом срочный полис оказывается больше не нужен: дети выросли и обеспечивают себя сами, а здоровье позволяет надеяться на годы полноценной жизни. Платить взносы в такой ситуации становится просто нецелесообразно. Оптимальный выход — продать страховку. Покупателем с радостью выступит своя же страховая компания, но заплатит она лишь малую часть от уже внесенных премий. Тогда на помощь приходит механизм, название которому в русском языке еще не придумали, — life settlement. Это инвестирование в чужие страховые полисы (как правило, рисковые). Покупать их может кто угодно — как частные лица, так и инвестиционные компании.

Страхователь получает солидную сумму — меньше, чем заплатили бы родным после его смерти, но намного больше, чем удалось бы вытрясти из страховой. А главное, он сможет потратить ее на себя и свои текущие нужды. Новому владельцу полиса останется только ждать его смерти и втайне надеяться, что настанет она как можно скорее — ведь в противном случае продолжать платить взносы придется уже ему. Выглядит не слишком этично, зато потенциальный доход окупает все терзания совести. К примеру, обычный американский пенсионер имеет на руках страховку, на которую он уже потратил 20 тысяч долларов, посмертная выплата по ней составит 200 тысяч. Страховая компания предлагает ему 12 тысяч, а вот инвестфонд — 100 тысяч. В результате заработать удается всем участникам сделки, а страховщику не важно, кому платить

Будут жить

Рынок life settlement существует в США уже более ста лет. Начало ему было положено в 1911 году, когда Верховный суд признал страховые полисы имуществом, с которым можно совершать сделки. В 1980-х, когда в США бушевал СПИД, распространение получил еще один вид — Viatical settlements (продажа полиса смертельно больным страхователем с большой скидкой). В 2008-м рынок пережил кризис, но в последнее время восстанавливается небывалыми темпами — по 34 процента в год. В прогнозе на 2018 год (точных данных пока еще нет) говорилось о 2,7 тысячи полисов с общим страховым покрытием в 3,4 миллиарда долларов.

Участники рынка предсказывают дальнейший рост. Ему будут способствовать старение населения США, увеличение продолжительности жизни (что повышает потребность пенсионеров в деньгах), снижение налоговой нагрузки в рамках реформы президента Дональда Трампа. В индустрии заняты не только конечные покупатели полисов, но и посредники — провайдеры (консультанты и аналитики, разрабатывающие индивидуальные условия для граждан) и брокеры, имеющие доступ к базам данных застрахованных американцев, а также клиники, проводящие комплексный анализ состояния здоровья страхователей. В 2017 году в США действовали 28 провайдеров.

Но существуют и риски. Один из главных — мошенничество, известное как «странный выкуп полисов». Так называют ситуацию, когда человек страхует жизнь, не имея других финансовых стимулов, кроме перепродажи третьим лицам. Профильная ассоциация (Life Insurance Settlement Association, LISA) постоянно выявляет нарушителей, изучая параметры договоров. Если между покупкой полиса и его перепродажей проходит слишком мало времени, это становится поводом для подозрения всех задействованных сторон. Помимо этого, экспертов беспокоят случаи повышения страховщиками премий — так они пытаются компенсировать общие убытки, например, из-за стихийных бедствий. Это повышает расходы как изначальных страхователей, так и перекупщиков. И наконец, всегда присутствует естественный риск — вероятность того, что застрахованный проживет дольше ожидаемого. Однако, утверждают экономисты, даже несмотря на все это, вложения в чужие полисы можно назвать весьма прибыльным и стабильным направлением бизнеса, в том числе и потому, что доходность никак не связана с состоянием финансовых рынков.

Бизнес на костях

Долгое время рынок life settlement был локальным — перекупщики работали только в США. В последние годы наметился сдвиг. В 2009 году в Европе появился аналог LISA — ELSA (European Life Settlement Association), выполняющий функции регулятора на континенте. Два года спустя в Швеции был основан хедж-фонд Resscapital, инвестирующий только в полисы страхования жизни. В прошлом году из-за возросшей смертности среди его страхователей фонду удалось получить доход в 9,9 процента против убытка в 3,5 процента в среднем по Скандинавии. В собственности Resscapital около 200 полисов ведущих американских страховых компаний на общую сумму в 117 миллионов долларов, а акции фонда торгуются на копенгагенском филиале ведущей мировой технологической биржи NASDAQ.

В середине 2000-х похожий игрок был и на российском рынке: швейцарская инвесткомпания Globalinvest запускала фонд Swiss Settlements Fund, скупавший полисы у граждан США со средним возрастом 65 лет. Его паи (акции) предлагались российским инвесторам, в том числе институциональным: банкам, негосударственным пенсионным фондам. Управляющие прогнозировали годовую доходность на уровне 6-11 процентов, обещая раскрыть более детальную стратегию потенциальным партнерам. Судя по всему, предложением никто так и не заинтересовался, поскольку с тех пор о работе фонда в нашей стране ничего не было слышно.

Бизнес, построенный на скупке полисов страхования жизни, — очередное свидетельство того, что современные предприниматели в погоне за выгодой не останавливаются ни перед чем. В распоряжении управляющих крупнейшими фондами имеется вся информация о клиентах крупнейших страховых компаний мира, и в их интересах — как можно скорее получить посмертные выплаты. Сами они утверждают, что соблюдают все этические нормы и рискуют наравне с остальными. Судя по растущим объемам рынка, эти слова находят доверие среди жителей США, большая часть из которых пенсионеры. Однако результаты пока еще не сильно впечатляют. По статистике, около 500 тысяч американцев ежегодно теряют свои взносы из-за истечения срока действия полиса, и только 1,2 тысячи решаются продать их сторонним инвесторам. Специалисты видят у все еще молодого рынка с богатой историей большие перспективы.

Алексей Афонский