Чего хочет этот венчурный капиталист? Он хочет, чтобы когда-нибудь сказали: «Этот Аркадий Морейнис, он откапывал из г...на ребят, и вся страна поперла вперед»

Первый продавец «Макинтошей» в СССР и России, один из самых успешных IT-предпринимателей нулевых — в десятые решил тратить заработанное состояние на креативную молодежь. 48-летний Аркадий Морейнис открыл венчурный фонд «Главстарт», назвав его «конвейером стартапов», и готов платить каждому (в пределах $100 тыс.), кто только предложит приличную идею для бизнеса.

Все, кажется, очень легко. И сделать-то надо только три шага: познакомиться с бизнесменом Морейнисом по Интернету (видеоконференция), явиться на еженедельную экспертную тусовку «Стартап-уикенд» (тоже организует Морейнис), и заворожив присутствующих мыслью, заключить договор. Но получается у единиц. Большинство обрывается еще на стадии «знакомства по Интернету» — когда Морейнис в пух и прах разбивает идею. «Я не пожалею времени, чтобы он понял, почему идея нежизнеспособна, и захотел докрутить ее как надо, — говорит Морейнис. — А если сможет — то и денег не пожалею». За советом (кому повезет — за деньгами) люди стекаются к Аркадию со всей страны. Только на «Стартап-уикенд» приезжают около 200 команд. Еще больше он успевает проконсультировать на видеоконференциях.

— Добрый вечер, меня зовут Дмитрий! — у Морейниса на экране «Макинтоша» появляется худощавый парень в наушниках. — Я хотел бы представить наш сервис «Дарби.ру». Он позволяет человеку в три клика отправить со своего компьютера фотографию в рамке друзьям, близким…

— Физическую фотографию? — перебивает Морейнис.

— Физическую в рамке, — теряется Дмитрий.

— Но уже существует несколько аналогичных сервисов. Например, «Нетпринт». Они печатают фото, вставляют в рамки и доставляют адресатам. Чем вы лучше?

— Мы будем делать акцент на быстроте. С «Нетпринтом» работать долго. А с нами в три клика...

— Три клика — полезная вещь, — соглашается Морейнис. — Но если человек использует стационарный компьютер — совсем для него неважная. Ему даже будет приятнее повозиться с фотографией, подретушировать и сделать там хоть семьдесят кликов. А вот я вам предлагаю выкрутить идею в сторону фотографий с мобильных телефонов. Ведь это геморрой для пользователя — сначала надо сфоткать, потом перенести на комп, потом отправить… А хочется, чтоб быстро, как на «Полароиде». Здесь «три клика» как раз пригодятся. Понятно? Додумайте эту идею и приходите снова.

И Морейнис переходит на новый видеозвонок.

Морейнис, наверное, самый яркий IT-коммерсант в Москве. Буквально. Ходит в гавайской рубашке, лиловых брюках и малиновых штиблетах. Про себя говорит, что создает в стране плацдарм для инновационного рывка. «Про Джобса знают все — этот человек создал рынок компьютеров. Хочу, чтобы и про меня когда-нибудь сказали: «Это Аркадий Морейнис откапывал в России из г...на ребят с их «гуглями» и «майкрософтами», и вся страна поперла вперед». На меньшее не согласен. И мне это не для понта нужно».

Хотя, в общем, сказать про Аркадия кое-что для потомков можно и сейчас. Например, в начале девяностых он основал первый бесплатный — из общедоступных — почтовый сервис в стране. А в 1997 году открыл одну из первых площадок для интернет-покупок — портал Price.ru. В 2008 году площадку покупает Rambler (сумма сделки в масштабах тогдашнего Рунета внушительна — около $10 млн), но все говорят, что скорее Rambler покупает самого Морейниса — Аркадий становится топ-менеджером интернет-гиганта. Но спустя год он уходит отовсюду. Снимает офис у железной дороги рядом с «Площадью Ильича» и объявляет набор талантливой молодежи.

В переговорной комнате стоит красный диван и силиконовый пуфик. Морейнис растекается по нему, вытягивая ноги. За дверью едят груши и подслушивают три ассистентки Аркадия — девушки Оля, Кира и Женя. «Аркадий — истинный лидер, — восхищенно описывала мне шефа помощница Ольга Гриневская. — Завоеватель». Наверное, поэтому среди персонала «Главстарта» нет больше сотрудников-мужиков.

— Вы ловец инноваций. И как сейчас в стране с идеями?

— Плохо. Ровно поэтому я и стал ловцом. Хорошие идеи приходится искать среди огромной груды бесполезного и неинтересного мусора. А раньше, даже пару лет назад, и его не было — в умах только начиналось брожение. Но вот прорвало. Открылся наш ящик Пандоры и хлынул оттуда поток людских идей — правда, слишком сырых и неготовых к рынку. Но ничего, это нормальная ситуация. В США есть такая фирма Y Combinator, как и мой «Главстарт», это акселератор, занимающийся ведением стартапов от нуля до первой стадии коммерциализации. И это нормально — где бы ни родилась идея, у американца или русского, она скорее будет сырая и улучшать ее можно бесконечно. Главное, чтобы она вообще была. Вторая проблема — боязнь талантливых людей рисковать. Мало кто отдается делу полностью. Все хотят совмещать с основной работой, трясутся над тем, что нажили. Я говорю: в США человек, затеявший стартап, бросает все, переезжает в долину и происходит его абсолютный deducation (погруженность) в проект. А у нас хотят и рыбку съесть, и проект сделать. И ничего не получается.

— Вы убеждаете людей все бросить?

— Я им говорю: ОК, раз я готов финансировать твой проект, могу и тебя финансировать. Но это не значит платить зарплату. Хотя очень часто бывает такая история: приходят люди с идеей, мне она нравится, я вижу перспективы. Садимся обсуждать бюджет. И мне говорят: «Нас трое учредителей, и нам нужна зарплата столько-то». Я спрашиваю: «Почему именно столько-то?» «А это наша рыночная стоимость! Мы же бросаем все, и риски огромны». Но извините, а у меня, значит, рисков нет?! То есть ребята приходят устраиваться ко мне на работу, а не делать свой стартап. С таким подходом бизнес не построишь. Нет, я готов платить, но на уровне выживаемости, чтобы человеку было, на что поесть и где поспать, и все.

— Но чем акселератор лучше бизнес-ангелов?

— Бизнес-ангелу некогда целиком отдаваться своим подопечным стартапщикам. У него, как правило, есть свое основное дело, но он поверил в неких ребят и просто дал им денег. А сколько он может тащить на своей шее таких людей? Сможет двадцать? Готов ли он, если что, прийти на помощь и есть ли у него хоть небольшой опыт на рынке идей? Мало кто ответит «да». А я отвечу, и во всей стране еще несколько человек.

— Вы уже год вкладываете в стартапы, а дивидендов пока никаких. То есть вы просто тратите деньги. Может, лучше было вложиться в акции?

— Акции — это вчерашний день. Почему сейчас в России и вообще в мире обостряется интерес к стартапам? Потому что людям с деньгами больше некуда их девать. Нет, это правда, не улыбайтесь так! Мы переходим на новый уровень, когда доходность прежними инструментами не обеспечить. Если деньги лежат на банковском депозите, их сжирает инфляция. Фондовый рынок становится совсем непредсказуемым, а финансовые инструменты ненадежны. Покупать яхты и телок во французских Альпах… а смысл? Ну, недвижимость — да, но куда уж больше, да и не растет уже она, как раньше. Вкладывать некуда, чтоб хотя бы сохранить! А все же хотят приумножить. Такую возможность сегодня может дать только вложение в инновации.

«Скоро Google будет состоять из россыпи мелких фирм»

— Всю инновационную движуху принято связывать с Дмитрием Медведевым, затеявшим «Сколково». Без него то есть ничего бы не было?

— Любая руководящая фигура является лишь выразителем общих тенденций и интересов. На рубеже нулевых и десятых главная тенденция в том, что меняется уклад экономики. Перемены невозможно сдерживать, и Медведев просто сформулировал назревавшее — заслуга невеликая. Уклад меняется в корне. Например, раньше отношения между работником и работодателем были такие: я, гигантская компания, сажаю человека в кьюбикл, а он выполняет задачи за оклад. Я слежу за ним, делаю выговоры, ставлю техзадания. Но потом пошли «коммьютеры» — люди, берущие работу на дом. А затем начались фрилансеры. Сейчас рынок идет к тому, что ему нужны уже не просто фирмы-заказчики и работники-фрилансеры, а совсем независимые единицы, делающие, например, свои бизнесы, ИП, прибегающие к услугам друг друга. Условный работодатель — к условному работнику. Вот твой бизнес брать интервью, мой бизнес — его верстать, редактора — править. Не сошлись — разбежались. В итоге большие компании становятся конгломератом мелких мобильных фирм, пашущих в своем направлении. Посмотрите, Google покупает по 45 мелких компаний в год, сохраняя их самостоятельность, чтобы те продолжали свой бизнес и не теряли предпринимательскую активность. Скоро сам он, Google, будет состоять из россыпи таких фирм.

В общем, все идет по спирали. Вспомним: Горбачев, перестройка, гласность, хозрасчет. Не знаю насчет «новой перестройки», но вот «новый хозрасчет» Медведев сформулировал.

— У российских инвесторов есть понимание, что такое рынок стартапов и как вкладывать в идеи?

— Появляется. Например, от балды уже не вкладывают. Хотя таких энтузиастов очень много. Просто не все соизмеряют возможности и риски. 99% всех частных инвесторов обожглись на стартапах, залив их деньгами. Нельзя так. Деньги для стартаперов — это вообще третья по важности нужда. Первая — это приведение голов в порядок. У меня сейчас десять проинвестированных проектов, и все они имеют уже несколько измененную идею продукта. Например, пришла ко мне команда ребят с идеей социального сервиса «Друг другу». И говорят: у каждого человека есть желания. Давай сделаем сайт, где каждый сможет обозначить свое желание, а мы раз в месяц будем некоторые удовлетворять. Все желания ребята хотели сводить в неком обзоре и затем продавать как маркетинговое исследование. Вся идея. Но понятно, долго жить такой сервис не будет. Люди, чьи желания долго не исполняются, перестанут посещать сайт. Пользователи, уже получившие что-то, тоже уйдут, ведь ясно, что им тут больше ничего не дадут. А если удовлетворять желания часто, разоришься. К чему в итоге мы пришли? Центральная мысль осталась: желания. Но исполнять желания друг друга будут сами пользователи. Вася хочет учить испанский, а Толик может его преподавать. При этом Толик мечтает о фотосессии, а Вася — талантливый фотограф. Понятно, да? Первый смысл: сегодня кому-то помог ты, а завтра помогут тебе. Хочешь отблагодарить — не проблема. Есть внутренняя валюта, допустим, в виде сердечка, которое можно ввести в систему за некие реальные деньги. Сердечками пользователи награждают друг друга. И ты, скажем, так сильно помогаешь другим, что сердечек у тебя накопилось множество. Мы сделали так, что их можно обменивать на товары в Ozon.ru. Сделал доброе дело — получил iPhone. Добрые дела вознаграждаются — смысл второй. Выстрелит идея или нет? Не знаю. Никто же несколько лет назад не догадывался об успехе Цукерберга. Аналогичных сервисов были десятки.

«Понятия 90-х годов никуда не делись»

— Как частный инвестор вы чувствуете себя защищенным в России?

— Слушайте, ну незащищен я здесь, и что мне теперь делать? Я не думаю о вещах, изменить которые не могу, — это мой принцип. Переехать в другую страну… И что там? Ну, заработать на колбасу смогу, даже буду неплохо жить. Да ну. Я бизнесом начал заниматься в 90-м году. И вы хотите сказать, что тогда кто-то чувствовал себя защищенным? Надо привыкать к местным реалиям и играть по правилам.

— По правилам волков?

— По правилам. Точка. Просто в разных играх свои правила. Оттого, что в регби тебе вдруг могут упасть на башку, желающих поиграть меньше не становится.

— Но согласитесь, у нас не в регби играют, а едят друг друга.

— Это иллюзия. Даже в 90-е годы почти все вопросы в бизнесе успешно решались по понятиям. Ты пообещал — значит, должен сделать. Иначе никакого бизнеса у тебя не будет. И сегодня те понятия никуда не делись. У каждой сословной корпорации есть свои незыблемые правила. А беспредел и кидалово всегда возникают на стыке. Возьмем мой бизнес — любой стартап, любая команда может кинуть меня, забрав деньги, и уйти…

— Вы пошлете за ними ребят с битами?

— Зачем? Чтобы ребята с битами взяли со всех еще N денег? Зачем что-то делать? Просто, кинув меня, беглецы никогда больше не смогут вернуться на этот рынок. Цех маленький, им никто ничего здесь не даст. Поэтому кидать меня опасно.

— Видно, сильно вы тоскуете по девяностым. Тогда вы, наверное, тоже надевали малиновый пиджак и красные туфли?

— Не надевал. Потому что все надевали.

— А зачем сейчас надеваете, потому что все стали «цивилы»?

— Вроде того. В нулевые я стал жить по принципу: делай только то, что хочешь. Правда, после этого я ушел из семьи. Ну и вообще…

«Если ФСБ попросит ключи к шифрам?»

— По-вашему, рынок идей свободен от коррупции?

— Говорят, что нет. Я слышу много историй: чтобы получить финансирование или заказ от госкомпании, нужен приличный откат. Но вот я почти год работаю с РВК («Российская венчурная компания» — государственный фонд венчурных фондов. — П.К.) и еще не встретил ни одного просителя. Не знаю, может, у меня на лице написано: х… вам. И не просят. Конечно, меня и моих коллег-конкурентов многое не устраивает. Что наши высокие налоги замедляют развитие инноваций. Или вот мы не понимаем, почему по негласным правилам получения льгот в «Сколково» на каждого нашего ученого должен приходиться иностранный гражданин. Но что толку возмущаться? Написал даже сколковским боссам письмо: ребята, это полный идиотизм! И ничего. Надоело биться об стену.

— Как вы относитесь к тому, что государство желает все сильнее контролировать высокотехнологичную индустрию? Генералы ФСБ негодуют по поводу системы шифрования данных Skype и Gmail, в правительстве ропщут на оранжевую угрозу со стороны Facebook и Twitter…

— Да и пусть. Боятся те, кому есть чего бояться. Если у какого-то стартапа будет встроена система шифрования и ФСБ попросит ключи — да возьмите.

— Как это «возьмите»?! Вы меня поражаете!

— Да вы поймите, любое государство, где я начну строить бизнес на основе шифрования коммуникаций, рано или поздно потребует у меня все пароли и явки. Да что там ФСБ! Вот американская компания Dropbox — известная система хранения данных в «облаках». Dropbox утверждала, что все залитые в нее данные закодированы, взломать невозможно и проч. Но ФБР сделало им единственный запрос, и они как миленькие предоставили все ключи. Как раз поэтому я для себя решил, что просто не буду вкладывать в сверхзащищенные технологии.

«Пятьсот наших «Гуглов» всем дадут волшебный пинок»

— А каким вы видите будущее российского рынка идей?

— Он будет определять в России всю экономику. То есть это будет главная сфера. Иначе просто я не вижу будущего у страны. Уже очевидно, что сохранить с помощью нефти и газа статус великой державы нельзя. Но кроме нефти у нас есть еще только один ресурс — это мозги. И мозги — это наше единственное и главное конкурентное преимущество. Ну, давайте же делать бизнес на мозгах! Нас не вытянет ни «Газпром», ни «Лукойл», ни еще пятьсот таких же контор. Но вот пятьсот наших «Гуглов» дадут волшебный пинок всему. Это как градообразующее предприятие — когда оно работает, город развивается, жизнь благополучна, люди покупают машины и не гадят в подъездах. Когда оно закрывается и на его месте появляются триста парикмахерских, то люди просто не могут найти себя. У нас в стране функцию глобального градообразующего предприятия выполняла «оборонка». Вся страна работала на военный хай-тек. Но «оборонка» закрылась, и пришла жопа. И вот мы до сих пор в поиске. А чего искать? Ребята, к черту «военку», давайте строить снова на мозгах.

— И когда же настанет это будущее?

— Учитывая сегодняшние темпы, через несколько десятков лет. Да, долго. Хотя и сейчас уже есть некий уровень. Есть знаменательные фигуры. Посмотрите, вот Борис Нуралиев, основатель «1С» и талантливейший человек. Хотя «1С» компания одного продукта — это хорошая компания. Есть «Параллез», есть ABBYY. Другое дело, все они далеки от общего уровня, скажем, Apple.

Беседовал Павел Каныгин