Потрясла меня одна история. Знакомая пожаловалась на учительницу, которая прислала родителям информационное письмо, где сделала 14 орфографических и синтаксических ошибок. Родители ужаснулись, но решили не жаловаться директору и не требовать ее отстранения, потому что, во-первых, неизвестно, будет ли другая лучше, а во-вторых, скорее всего, все равно оставят эту и она будет детям мстить! Да и не важно в конце концов, как она пишет, была бы человеком добрым, решили родители. Поскольку

хорошего учителя найти трудно, а плохих — пруд пруди.

Недавно еду по городу Кинешме и вижу новенький плакат со словами: «Без достойной заработной платы не повысить престиж учителя, его профессии. В.В. Путин». Ну, думаю, как быстро сработано: на недавние слова председателя правительства, посоветовавшего учителям идти в бизнес, у президента немедленно нашелся достойный ответ.

Но оказалось, цитата прошлогодняя. Еще в прошлом октябре Владимир Путин встретился с ведущими учителями России. Он тогда сообщил им радостное известие: если в 2005 году средняя зарплата составляла 6,5 тысячи рублей, то ныне она уже 35 тысяч, что превышает среднероссийскую на 8%.

Это уже потом Дмитрий Медведев посоветовал учителям:«Если хочется деньги зарабатывать, есть масса прекрасных мест, где можно сделать это быстрее и лучше. Тот же самый бизнес». И ведь прав премьер. Не только бизнес, но и госслужба. И военная служба с некоторых пор. И силовые ведомства. Я уж не говорю о «Газпроме» и других нефте- и газоемких корпорациях. Сегодня, когда государственными приоритетами выбраны Вооруженные силы, спецслужбы и ОПК, ситуация опять напоминает ту, что мы помним по СССР, — те, кто помнит, конечно.

Так что учителям много платить государство все равно не будет, потому что образование — это услуга населению. А услуги надо покупать. А для этого надо иметь мотивацию.

Образование надо захотеть получить. Путь навязанного образования мы уже проходили.

Учителя в Советском Союзе были довольно низкооплачиваемой категорией служащих. Меньше учителей получали уборщицы. А уж если сравнивать с машинистом электропоезда — нищенские были зарплаты.

Если помните, в советское время снималось много фильмов о школе. «Повысить престиж учителя, его профессии» было поручено кинематографистам — им, а не учителям, за это платили. «Ключ без права передачи», «Большая перемена», «Уроки английского», «Дневник директора школы» и, конечно же, «Доживем до понедельника» формировали в сознании образ школы лучше, чем личный опыт.

Но в этих фильмах учителя решают профессиональные проблемы и борются с косностью и формализмом. Быт же учителей отнюдь не в центре внимания. Возьмем самую известную учительницу Советского Союза — Наденьку из фильма Рязанова «Ирония судьбы». Вскользь жалуется она на уровень жизни, помните: «Хотя у меня и не очень большая зарплата», но все же спокойно покупает один билет на поезд, другой, на такси ездит…

Сейчас мы смотрим на эту расточительность совершенно спокойно, а тогда, в семидесятые годы, эта легкость воспринималась в рамках общей условности ситуации, хотя и в сказке проскальзывала реальная информация.

«Все-таки у нас с вами самые замечательные профессии, самые нужные», — говорил мечтательный герой Мягкова. «Судя по зарплате, нет», — отвечала трезвомыслящая героиня Брыльской.

В довоенные годы престиж профессии учителя был еще сравнительно высок, преподавание освобождало от тяжелого физического труда, особенно в деревне, где обычный колхозник жил куда хуже сельского учителя, который все же получал зарплату.

Но с середины шестидесятых, когда угроза голодной смерти перестала висеть над гражданами, зато ввели восьмичасовой рабочий день, а потом и пятидневную неделю, престиж профессии учителя стал быстро падать. Это сказалось и на зарплате. Строители развитого социализма нуждаются в повышении зарплат, но учителя в этом списке далеко не первые: в 1970 году средняя зарплата по стране — 115 рублей в месяц, в области образования — 108 рублей, в 1980 году — 155 и 136 рублей соответственно.

Но деньги только часть общей картины, хуже, что общественное мнение решает: педагогика непрестижна. Идут в нее только неудачники».

Неслучайно в каждой школе на вес золота ценились учителя-мужчины. Это в стране, до сих пор, по сути, патриархальной, главный показатель уровня профессиональных предпочтений.

Мужчины идут туда, где могут заработать. Ценность физического труда в то время очевидно выше, чем интеллектуального. Мужики шли в армию, в водители, в шабашники. В пединститут — практически одни девушки с невысоким средним баллом аттестата. И те редкие юноши, кто в силу разных причин не мог рассчитывать на большее.

Связана девальвация профессии была с двумя обстоятельствами. Во-первых, с ее массовостью, а во-вторых, с обязательностью учебы. Государством был взят курс на всеобщее образование, сначала всех обязывали окончить четыре класса, потом семь, потом восемь, потом все должны были иметь среднее образование. Вообще, учить детей — верно и правильно, но для настоящего серьезного воспитания в школах огромной страны не хватало кадров, обучали кое-как, зато всех.

Вместо того чтобы обеспечить равный доступ к знаниям на конкурентной основе, детей обязывали посещать школу вне зависимости от их желания и способностей.

Насильно навязанное, ненужное родителям и детям обучение привело к тому, что способные стали презирать школу, а неспособные — ненавидеть.

Школьное образование в массе было довольно слабым (другое дело, что в каждой системе есть исключения). С математикой и физикой дело обстояло лучше хотя бы на уровне программы, потому что в технических науках еще была заинтересованность государства, что немедленно сказывалось на уровне зарплат в военной и космической промышленности. Но с историей и литературой было совсем плохо, потому что не только в школах, но и во всей гуманитарной сфере, то есть там, где развивается мышление, фантазия, восприятие и самостоятельность суждений, царил ужас идеологического начетничества.

Пока были живы те, кто получал образование до революции, гуманитарии еще держали уровень, но потом, когда учить стали новые поколения, получившие вместо настоящего образования набор затверженных банальностей, стало совсем скудно. Это я не вспоминаю про научный коммунизм и прочие фиктивные науки, к которым уже некому было относиться критически.

Так что заложен фундамент презрения к системе образования был при советской власти.

В перестройку, с падением советской экономической системы, цена отечественного образования стала очевидной: как только убрали государственные костыли, так сразу выяснилось, что граждане не хотят ни знаний, ни просвещения, ни навыков, а хотят пива, сигарет и американского развлекательного кино. И платить с трудом заработанные деньги готовы за автомобили, за бары, за азарт, риск, за путешествия, за одежду, но не за книги и уроки.

Прошлое наше так неприглядно, что настоящее кажется куда более лучезарным.

Сейчас ситуация понемногу исправляется. Очень медленно, очень постепенно, но спрос (реальный, не показной) на образование растет. Появились действительно престижные профессии, но учителя в их число пока, увы, не входят. Учиться предпочитают у иностранцев, ценность преподавателя из-за рубежа, а еще лучше иностранного учебного заведения пока куда выше, чем отечественной школы.

Престиж профессии учителя может возникнуть только при одном условии: если реальное образование будет востребовано.

Если знания и умения будут обеспечивать реальный социальный рост, если качество знаний будет ясно и объективно оцениваться и лучшие получат преимущество.

Мы ведь уже выбираем лучшего из хирургов, делимся координатами хорошего парикмахера, знаем, у кого из продавцов лучшие овощи или мясо. Мы не дураки, просто никогда не считали, что сами можем выбирать учителя, оценивать уровень школы, требовать от учителей ну хотя бы знания грамматики.

Тогда и зарплата учителей реально подтянется. Пока же общество демонстрирует, что ему и так хорошо.

Алена Солнцева