Количество бедных в стране продолжает расти: в первом квартале 2016 года, по данным Росстата, 22,7 млн человек в стране имели доход ниже прожиточного минимума (против 14,4 млн человек в конце 2015 года). О реальной бедности мы говорим часто. Меньше обсуждается вопрос о том, как кризис ударил по представителям российского среднего класса, которые пока не сталкиваются с пустыми холодильниками, но уже вынуждены отказываться от привычного образа жизни. Для многих из молодых образованных профессионалов, живущих в столицах и крупных городах, последние два года стали новым опытом: в условиях обесценивания рубля, падения реальных доходов и сокращения рабочих мест им тоже приходится постоянно экономить. О своих трудностях рассказывать у нас в обществе не принято, так что по просьбе героев мы изменили их имена.

«После декрета кризис закончится»

Екатерина Лиховская живет в Москве вместе с мужем и сыном. Год назад семья оформила ипотеку под 14% годовых и выплачивают банку около трети совокупного дохода ежемесячно. Лиховские относят себя к среднему классу, но жить так свободно, как еще пару лет назад, у них не получается.

— Моя работа в области IT связана с внедрением SAP HR, она более или менее стабильна. Но у мужа возникли проблемы: автомобильный сервис, где он работает, занимается реализацией иностранной краски и иностранного оборудования, а сейчас продажи упали, что сказалось и на зарплате, и на политике компании с точки зрения урезания социальных выплат, которые начислялись сверх трудового законодательства: страховка для сотрудников, подарки для детей, компенсация мобильной связи, компенсация питания, питьевая вода в офисе. На всем теперь экономят.

Уверенности в завтрашнем дне у нас нет, такая у нас страна. Куда посмотрит президент, то и развивается, если в сторону сельского хозяйства — значит, трактора производят, поля пашутся, теплицы построены. Интерес к IT есть, но текущие проекты были запущены до кризиса, запуска новых я не ожидаю. Либо старые будут оптимизироваться, либо произойдут небольшие доработки. С точки зрения экономической ситуации, очевидно, никакой стабильности не вернулось, это состояние сейчас искусственно поддерживают, чтобы люди спокойно сходили на выборы и отдали голос без паники. А потом… опять мы увидим, как в один день доллар растет на 5 рублей и падает на 3.

Сокращений на работе мы сейчас не ждем. Уже давно уволили только тех, кого хотели уволить, — у нас это около 20% штата. Некоторые женщины, как только начался кризис, забеременели. Даже те, кто не собирался, одна за одной: пока декретный отпуск, может, и кризис уже закончится. Люди явно подстраховываются, чтобы сохранить за собой место. Чаще со вторыми детьми, планировали через год-два, а на фоне кризиса, видимо, решили ускориться.

Мы взяли ипотеку в разгар кризиса, потому что не было другого выхода и возможности ждать. Дальше становилось только хуже: новостройки заморозились, строительные компании разорились. Когда нет нового жилья, «вторичка» стала очень дорогая, а будет еще дороже. Льготный процент на ипотеку в новостройке есть, но по факту тебя обирают еще до этого момента: берут деньги за бронирование квартиры, за подготовку документов по новостройке около 100 тысяч, плюс взнос, чтобы облагородить участок вокруг. И отказаться нельзя, иначе не получишь квартиру.

В итоге мы купили на вторичном рынке двухкомнатную под 14% годовых на 20 лет и выплачиваем каждый месяц около половины моей зарплаты. Это был сильный стресс, но жить на съемной тоже дорого, нужно платить риелтору около 50 тысяч за поиски и залог. Ты зависим от собственника, если что-то случится, то искать надо заново и снова платить риелтору. Кроме того, в Москве сдают либо «бабушкин вариант» за 40 тысяч, либо с ремонтом за 60—70 тысяч в месяц.

А теперь мы в своем жилье, сделали бюджетный ремонт: купили одинаковые обои во все комнаты, чтобы не было остатков, постелили ковролин и потолки побелили. Около 70 тысяч на все потратили.

Мы экономим: многие продукты стали дороже или исчезли. Сыр, например, пармезан, стоил 200—300 рублей, мы брали кусок не задумываясь, теперь это стоит 500—600 рублей. Эта статья расходов ушла из нашего бюджета. И все равно примерно на 30% расходы выросли. Позволили себе телевизор и диван купить в рассрочку. Еще подорожал отдых: мы раньше отдыхали в Турции и в Египте, нас устраивал уровень сервиса. За 150 тысяч можно было поехать и больше кошелька не доставать, то теперь на фоне террористической угрозы мы по­ехали в Грецию за ту же сумму и должны были дополнительно оплачивать все: от полотенец до мороженого и воды.

Позволить себе лишнего мы не можем, но уже и не хочется. Когда ты знаешь, что эта вещь стоила 12—15 тысяч, а сейчас стоит 30—40, ты уже берешь тайм-аут, год и два без нее проживешь. Но благодаря тому, что были так называемые тучные годы без ипотеки и с большим доходом, есть две пары сапог, два пуховика и так далее. Может быть, мы бы поменяли машину, но пока можем лет пять ждать и копить не торопясь. Мне кажется, культура потребления изменилась. Все жалуются, что подорожали продукты и упало качество, но раньше люди покупали больше и могли позволить себе выкинуть испорченные бананы или вино­град забыть в холодильнике. Сейчас мы выбираем тщательнее.

«Раньше не смотрел на цены в продуктовом»

Данил Иванов живет с женой в Санкт-Петербурге и работает риелтором в одном из агентств недвижимости, в свободное время занимается подработкой. Кризис затронул молодую семью, но, несмотря на это, ее доходы даже несколько возросли. Падение уровня жизни среднего класса Данил связывает не только с экономическими трудностями, но и с ситуацией в России в целом.

— Если бы экономика росла, как в Саудовской Аравии, средний класс все равно не формировался так, как это происходит в развитых странах, где он составляет 60—70%. Кто сегодня поддерживает власть? В основном это деревни и малые города, пенсионеры и бюджетники. Потому с кризисом или без кризиса средний класс для нынешней власти — невыгоден: эти люди не будут голосовать за нынешнее начальство.

Если говорить про эффект кризиса, например, дорогие автомобили или билеты на самолеты, — это и так на слуху. Атмосфера жизни изменилась в худшую сторону. Люди не верят в будущее России. В страну не приходят инвестиции, не создаются высокотехнологичные рабочие места. Средний класс не растет, наоборот, многие уезжают.

Частично я адаптировался к нынешней ситуации. Раньше я не смотрел на цены в продуктовых магазинах. Сейчас смотрю. Раньше я мог прийти в магазин и купить любой телефон, сейчас я долго выбираю, в итоге трачу столько же. Некоторые продукты, например, сыр бри, уже не продаются. Красную рыбу по 450 рублей я не готов покупать. И, конечно, есть проблема с поездками за границу. Мы хотели бы слетать в декабре в США на Свято-Германовский православный молодежный форум в Вашингтоне. Копим деньги, но в итоге не знаю, сможем или нет. Очень дорогие билеты.

Может быть, единственная положительная сторона кризиса, по моим наблюдениям, люди стали меньше брать кредитов и разумнее тратить деньги. Я, например, продал старый ноутбук за 9 тысяч и собрал себе на эти деньги стационарный компьютер в два раза мощнее. Детали дешевые, поэтому это и выгодно, и интересно. Но у меня есть друзья в Германии и США. Они тоже очень бережливые, у них все рассчитано, расписано, хотя, по нашим меркам, они много зарабатывают. Просто мы еще не научились тратить. Конечно, рубль упал в 2 раза, но ведь можно купить телефон за 20 тысяч, а не за 40.

Наш сектор экономики — недвижимость — развивается стабильно. По темпам роста прошлый год был вообще рекордный, несмотря на кризис. Те, кому надо квартиры купить, могут и сейчас это сделать. В конце 2014 года ничего не происходило, а сейчас звонят, пишут, спрашивают. Темпы падения экономики замедлились, и люди успокоились, они знают, что завтра доллар не будет стоить 120 рублей и нефть не падает. А накопленные деньги есть, их вкладывают в недвижимость.

В моей жизни кризис был до кризиса. Жена училась, жили на одну зарплату, теперь мы вдвоем работаем, и на недвижимости можно зарабатывать. Поэтому особенных бытовых трудностей я не испытываю, но психологически мне бывает тяжело, потому что я не хочу жить в совке. Стоять в очередях, зависеть от чиновников, летать за границу только по решению госорганов. Кто будет инвестировать в страну, где за один неверный шаг тебя оштрафуют или засудят?

Если бы завтра закрыли границу, я бы сразу подумал про мое будущее, про детей. Стоит ли его посвящать стране, из которой никуда нельзя выехать.

Редкие встречи с друзьями

Маргарита Егорова работает в крупной московской компании, занимается документооборотом. Ее доход в целом остался прежним, но теперь добавились расходы на ипотеку и ремонт. Кроме того, она одна воспитывает ребенка. В этом году ее семилетний сын пошел в первый класс, и молодой маме было непросто собрать его в школу.

— Одни брюки купили за 3 тысячи, одни — за тысячу, еще нужна обувь, значительную сумму отдали за канцтовары. Так что теперь появились расходы на школу, продленку, на еду с собой, учебники и методички. И все стоит дороже, чем даже два года назад.

Ипотеку я оформила, чтобы не хранить большие суммы денег на счете: они могут сгореть, а восполняемая сумма только 700 тысяч. Не дай бог дефолт, все обесценится, и то, что мы много лет копили, исчезнет. Теперь откладывать не получается, от зарплаты примерно треть составляет ежемесячный взнос. С кредитом на мебель — 40—45%.

В отпуск мы не выезжаем уже 3 года, стараемся экономить на еде и развлечениях. Мы реже ходим в кино, я не так часто выбираюсь с друзьями в бар, как раньше, реже вижусь с подругами. Не могу позволить себе страховку на автомобиль.

Хочется сказать: не надо как лучше, оставьте как хорошо! Все идет к ограничению свободы человека. У меня два высших образования, и я просто не могу верить в то, что нам рассказывают по телевизору, или в опросы о стабильной ситуации в экономике. Говорят, мы поднялись со дна, но, кажется, это еще долго не произойдет. Пожалуй, IT-сфера — единственное, что у нас стабильно.

Справка «Новой»

Существование в России среднего класса образца развитых стран — вопрос дискуссионный. Руководитель отдела изучения потребления и уровня жизни Левада-центра Марина Красильникова в разговоре с «Новой газетой» отмечала, что 2/3 российского населения по модели потребления остаются бедными людьми: все их расходы уходят на текущее потребление (это самые необходимые товары и услуги вроде еды, одежды и транспорта). Позволить себе делать серьезные вложения в образование, жилье и медицинское обеспечение, как делает средний класс в западных странах, большинство россиян так и не может; «избыточные» доходы, появившиеся в период нефтяного роста, люди, как правило, тратили на демонстративное потребление и заграничный отдых. Хотя абсолютная бедность пока что не вернулась в Россию, после 2014 года население стало массово экономить. По данным майского опроса НИУ ВШЭ, 78% семей экономили на своих тратах в течение последних трех месяцев. Весенние данные опроса Национального агентства финансовых исследований (НАФИ) показывают, что у 73% россиян отсутствуют какие-либо сбережения.

В декабре прошлого года авторы исследования РАНХиГС выделили три критерия принадлежности к среднему классу: уровень материальных активов (доход не ниже средней заработной платы по региону, наличие сбережений, достаточных для приобретения автомобиля); набор социально-профессиональных признаков (высшее образование, принадлежность к группе специалистов или предпринимателей); и субъективных самоощущений человека (достаточно высокая оценка положения в плане благосостояния, власти и уважения). Двумя из трех этих признаков, по оценкам исследователей, обладали 22% россиян, что, по мнению авторов, позволяло отнести их к среднему классу. Примечательно, что, несмотря на бурный рост доходов в нулевые годы, доля российского среднего класса за 15 лет никак не изменилась. Зато в последние годы началась деградация: на фоне экономического кризиса средний класс, по оценкам РАНХиГС, только за 2015 год мог сократиться до 15% населения.

Алина Рязанова