Недавно «цифровая экономика» одержала важную победу, выкинув из пятерки самых дорогих компаний мира последнего представителя «реального сектора» ExxonMobil. Но пока битва «сервера со станком» приводит к торможению экономического роста. Очевидно, что для окончательного формирования нового экономического уклада миру придется пережить еще не одно потрясение.

— Платеж по вашей карте не проходит. У вас есть другая карта?

— Да, пожалуйста.

— Ммммм… Снова нет. А пары долларов наличными?

— К сожалению, ничего.

— Не беда, в паре кварталов отсюда есть банкомат.

— Спасибо…

Но ни в одном банкомате снять денег не получилось. Телефон банка не отвечал, сайт висел. Через полчаса выяснилось, что банковские системы рухнули, а счета десятков миллионов вкладчиков обнулены. Доллар, фунт и евро превратились в пыль, зато те, кто запасался золотом и покупал криптовалюты, потирали руки. Страх и растерянность — вот два главных слова, которые были в заголовках новостных сообщений всех информагентств. Новый дивный мир встречал своих испуганных обитателей…

Конечно, весьма вероятно, что сценарий «фильма-катастрофы» в жизни никогда не будет реализован. Но вот что надо четко понимать: новый мир, новая цифровая реальность уже прибирает к рукам окружающий мир.

Недавно впервые в истории пятерка самых дорогих компаний мира стала исключительно «цифровой». Последний представитель «старого мира» — нефтяной гигант ExxonMobil — был вытеснен с пятого места интернет-магазином Amazon и соцсетью Facebook. Первые три позиции принадлежат Apple, Alphabet (материнская компания Google) и Microsoft. «Яблочный» лидер стоит около $570 млрд.

Преимущество IT-сектора нарастает с конца девяностых годов прошлого века. Тогда произошел фальстарт, вылившийся в кризис доткомов, чуть было не погрузивший американскую экономику в рецессию в начале 2000-х годов. Но и сейчас новая цифровая эра никак не выведет экономику на траекторию устойчивого роста.

Более того, средние темпы роста ВВП Соединенных Штатов (именно в этой стране базируется большинство крупнейших высокотехнологичных корпораций) в XXI веке находятся на минимальном уровне по сравнению со второй половиной XX века.

В 2001–2015 годах американская экономика росла на 1,8% в среднем за год. Рост в предыдущие две пятнадцатилетки составлял 3,4 и 3,3%, а до этого был еще выше (здесь и далее данные Всемирного банка).

И это не все антирекорды. Темпы роста за последние пятнадцать лет ни разу не превышали 4% (максимум — 3,8% был показан в 2004 году), тогда как ранее эти 4% были обычным делом (пик в 7,26% был показан в 1984 году).

Глубина падения экономики в 2009 году (минус 2,78%) стала максимальной с 1961 года. При этом масштабы «отскока» после спада (плюс 2,53% в 2010 году) были минимальными за весь наблюдаемый период. В общем, не зря последний кризис получил в Штатах название «Великая рецессия» (Great Recession).

Президентство Барака Обамы можно вообще считать самым неудачным с точки зрения экономических успехов. За предыдущие семь лет ВВП США увеличивался среднегодовыми темпами 1,4%. Ни при одном президенте, начиная с Джона Кеннеди, так медленно экономика не росла.

Текущий год не принесет ничего хорошего. В первом квартале ВВП вырос на 1,1% в годовом исчислении, во втором, по первой оценке, на 1,2%. Прогноз на весь год — 2–2,2%, что будет меньше прошлогодних 2,4%.

Член совета управляющих Федеральной резервной системы США Джером Пауэлл в интервью Financial Times заявил, что есть риск втягивания в длительный период слабого роста.

Надо также учитывать, что этот минимальный рост последних лет сопровождается увеличением долга. Государственный долг вырос за восемь лет почти в два раза и сейчас превышает 100% ВВП США и составляет $19,4 трлн. В этом году, по оценке американского Минфина, он вырастет еще на $383 млрд.

Одновременно ФРС удерживает ключевую ставку на минимальном уровне ниже 1% с декабря 2008 года. За это время было реализовано три раунда программы количественного смягчения (QE), которая завершилась в октябре 2014 года (в третьем раунде в месяц ФРС покупал у банков государственных и ипотечных облигаций на $85 млрд).

Но, подчеркнем еще раз, несмотря на все эти экстраординарные меры, темпы роста пребывают на многолетних минимумах, а вся эта история великого торможения происходит на фоне резкого усиления роли IT-сектора, а также роста финансовых рынков.

Ключевой биржевой индекс S&P500 находится на исторических максимумах. Аналитики Goldman Sachs предупреждают: конец ралли близок. Предыдущие периоды роста (в 1984–1987 и 1994–1999 годах) заканчивались обвалом котировок.

То, что происходит в США, в той или иной степени характерно и для других развитых стран: вал долгов, низкие темпы роста, отсутствие инфляции, постепенное сокращение среднего класса и концентрация богатства в руках ограниченного круга людей. При этом изменение ситуации с помощью мер экономической и денежно-кредитной политики невозможно. Это не считая «черных лебедей» вроде Brexit, которые сеют смятение и хаос на рынках.

Долгое время мир выплывал за счет бурного роста в странах третьего мира, которые экспортировали сырье по высоким ценам, покупали товары и технологии и разрешали открывать у себя производства транснациональным корпорациям, снабжая их дешевой рабочей силой. Но сегодня они также в кризисе.

Так почему же «цифра» так и не стала тем самым драйвером, который вернул бы экономику на траекторию высокого и устойчивого роста? Этому мешают старые институты и инфраструктура, хорошо приспособленные для традиционной экономики с ее главенствующей ролью «реального сектора» и банковского кредита как драйвера инвестиций и потребления.

На смену старым валютам, банкам и биржам, углеводородной энергетике и традиционным фабрикам уже идут новые технологии. Например, блокчейн и биткоины, которые позволяют вообще вывести государство (как эмитента валюты) и банки (как источник кредита и финансовые посредники) из игры.

Президент Сбербанка Герман Греф неоднократно подчеркивал, что уже в ближайшее время традиционным финансовым организациям придется конкурировать с интернет-индустрией.

В интервью журналу Harvard Business Review он отмечал, что банк «абсолютно неконкурентоспособен» в перспективе десяти лет, поскольку проигрывает технологическим компаниям (Google, Alibaba и Amazon и пр.), выходящим на рынок предоставления финансовых услуг. «Они намного сильнее почти во всем», — подчеркивал Греф.

«Если у нас time to market (время выхода продукта на рынок с момента создания. — «Газета.Ru») меряется многими месяцами, а у них часами, то как нам конкурировать? Никак. Они всегда нас будут опережать. Что нам нужно сделать? Такой же time to market», — заявил президент Сбербанка.

Безусловно, и блокчейн, и биткоины еще нуждаются в доработке. Недавняя хакерская атака на одну из крупнейших биткоин-бирж в Гонконге привела к падению курса криптовалюты на 20%. Хакерам удалось похитить 120 тыс. биткоинов, которые на тот момент были эквивалентны примерно $70 млн.

Впрочем, победную поступь блокчейна вряд ли удастся остановить. А ведь есть еще технологии из реального сектора — альтернативная энергетика и электромобили, а также 3D-печать, роботизация производственных процессов, синтез пищевых продуктов и многое другое.

Вполне вероятно, что на горизонте ближайших двух-трех десятилетий базовые потребности человека в пище, одежде и передвижении будут удовлетворяться почти бесплатно. Платить придется в основном за «контент».

Бедность в странах «золотого миллиарда» окончательно уйдет в прошлое, граждане будут получать гарантированный доход прямо с рождения (привычных бумажных денег не будет, их с большой долей вероятности отменят уже довольно скоро). В то же время выбиться в средний класс или разбогатеть станет гораздо сложнее, чем сейчас.

Но вот что стоит подчеркнуть. Мир ждет новая экономическая революция, которая будет сопровождаться кризисными периодами. Тем более что, как было показано выше, предпосылок для нового обвала более чем достаточно. Вопрос только в том, где и когда начнется обрушение.