За последние 20 лет в мире произошел экономический перелом, имеющий важнейшие социальные последствия. А именно: производительность труда стала настолько велика, что впервые в истории человечества меньшинство может прокормить большинство.Это отличает нашу эпоху от всех предыдущих эпох.

Впервые в истории человечества большинство может не работать, причем в самых разных типах режимов — как в демократиях, где их содержит налогоплательщик, так и в авторитарных петрократиях, где их содержат за счет экспорта нефти.

Эта экономическая перемена принесла глубочайшие и пока, как мне кажется, недооцененные социальные перемены.

Во-первых, в мире исчезли старые добрые классические диктатуры по образу «Трех толстяков» и «Звездных войн», где кровавый диктатор затыкает рот обездоленному народу, а по улицам бегают тонтон-макуты и режут борцов за свободу.

Кровавые диктаторы остались в реликтовых заповедниках вроде Кореи. Современный диктатор проводит почти выборы и даже имеет почти свободу прессы.

В этом смысле Путин был одним из первых диктаторов нового типа. Который догадался, что не нужно никого бросать в тюрьму, не нужно забирать все газеты (только телевидение), не нужно никого казнить на площади: разве что полонием в Лондоне, но это редко и для собственного удовольствия. Нет угнетенного народа. Угнетенный народ расслабляется у телевизора и голосует Если-Не-За-Него-То-Кто? Времена тонтон-макутов закончились.

Во-вторых, вслед за исчезновением «кровавых диктаторов» исчез и «обманутый народ». С исчезновением принуждения уже невозможно объяснить тенденцию массового избирателя голосовать за диктаторов, параноиков и популистов, особенно в бедных странах.

На наших глазах дискурс: «народ заставили», «избирателя обманули» потерял смысл. А в Грузии избирателя тоже обманули? Ай-ай-ай, Бидзина Иванишвили в Грузии обещал перед выборами опустить цены на ЖКХ, а теперь говорит, что он обещал это только два раза, и это не считается! Обманул избирателя! Кто бы мог подумать!

На фиг такой избиратель, если его можно обмануть?

В-третьих, в мире, где иждивенцев большинство, изменилось понятие «социальная справедливость». Процесс перераспределения давно заключается не в том, что отнимают у богатых и отдают бедным. Он заключается в том, что отнимают у тех, кто заработал, и отдают тем, кто не работает.

Сценка из жизни: еврей-иммигрант из Львова приехал в Америку. С семьей. С маленьким ребенком. Врачебный его диплом, выданный Львовским университетом, понятное, дело, резаная бумага. Ему под тридцать. Языка не знает. Он таксует, пашет, учит язык, в перерывах между пассажирами читает учебник, сдает экзамены, к сорока годам он заводит практику, к пятидесяти — собственный офис, работает 26 часов в сутки, будучи уже немолодым человеком, к 60 у него дом, бизнес, сбережения.

К нему по страховке приходит молодой афроамериканец. Наш дантист спрашивает: «А почему бы тебе не найти работу?» Ответ: «Мои предки достаточно работали на тебя». Ну, разумеется, местечковые евреи из Львова были главными рабовладельцами на Юге.

У этого дантиста забирают, а этому афроамериканцу дают. Это не справедливость. Это — раскулачивание. Это социальный паразитизм.

В Великобритании до сбора налогов верхние 20% нации зарабатывают 79 тыс. фунтов в год, а после — 59 тыс. Нижние 20% до получения субсидий имеют 5 тыс. фунтов в год, а после — 15 тыс. И кто за счет кого живет?

И, наконец, самое главное. Под предлогом «помощи бедным» недобросовестные политики сажают их на наркотик социальной халявы и навечно загоняют их в ад, в котором они навсегда обречены голосовать за снабжающих их социальным героином наркодельцов.

Это не только не «помощь» — это развращение душ и уничтожение личностей. Деньги — это социальный аналог наркотика, и это больше, чем просто метафора.

Человеческий организм сам умеет вырабатывать наркотики — эндорфины, от которых человек естественным образом получает естественный кайф. Хорошая физическая нагрузка, пляска, секс, вкусная еда, хорошая книжка, интересный разговор — ото всего этого у человека естественно вырабатываются эндорфины.

Наркоман — это человек, который не умеет получать удовольствие естественным образом и заменяет естественные эндорфины химией. Точно то же деньги: это социальный эндорфин. Если ты заработал деньги, даже если тебе помогли, добровольно, когда ты действительно нуждался, и ты за это благодарен, — это естественный социальный нейромедиатор. Если ты грабитель или халявщик, если ты забираешь заработанное другими с чувством «мне все должны» — это наркотик, который убивает.

Ведь если благодаря развитию экономики большинство может быть паразитами, то верно и обратное: благодаря развитию экономики практически каждый в течение жизни может добиться высокого статуса. И когда политик вместо того, чтобы поощрять избирателей к труду, говорит им: «Сидите на на пособии, голосуйте за нас», — этот политик не спасает. Он разрушает души. Он милосерден не больше, чем наркоделец.

В свое время Уинстон Черчилль сказал знаменитую фразу: «Демократия — это худший способ правления, не считая всех прочих». Увы, эта фраза была сказана в определенное время и в определенной стране. Во время, когда большинство избирателей работало просто потому, что в те времена большинство работало при любом режиме.

Сейчас все больше и больше самых разнообразных режимов — от Саудовской Аравии до России, от Палестины до США, где большинство может не работать. На наших глазах устаревают самые основные аксиомы: о «справедливости власти большинства», о «мудром выборе народа», о «социальной справедливости», о том, как именно «необходимо помогать бедным». Впервые в истории человечества извлекать ренту из своего привилегированного положения может не меньшинство — цари, попы, аристократы, — а большинство.

Юлия Латынина