Несмотря на «тучные годы», в России 18 млн человек живет за чертой бедности. В чем природа этого явления? Это последствия экономического кризиса? Эти люди бедны, потому что слишком надеются на государство? Или потому что не хотят менять образ жизни и место жительства? Или по иной причине? Тема недели на E-xecutive.ru.

Уровень бедности в России в 2011 году, по предварительным данным Росстата, вырос до 12,8% от общей численности населения по сравнению с 2010 годом, сообщил во вторник глава Федеральной службы государственной статистики Александр Суринов. По данным ведомства, 2010 году россиян, живущих за чертой бедности, насчитывалось 17,9 миллиона человек (12,6% от общей численности населения). Самый высокий уровень бедности в последние десятилетия был отмечен в 1992 году, когда он превышал показатель 33,5%. Величина прожиточного минимума трудоспособного гражданина в России в третьем квартале 2011 года составила 6,792, для пенсионера - 4,961, для ребенка - 6,76 тыс. руб., сообщает РИА «Новости». В чем природа этого явления? Этот вопрос редакция E-xecutive.ru задала хедхантеру Татьяне Ананьевой и социологам Роману Абрамову и Анне Зудиной.

Татьяна Ананьева, генеральный директор Recruitnet.ru: «Бедность в нашей стране во многом связана с психологией людей. Очень многие свое бездействие оправдывают тем, что «лучше синица в руках...». Выйти из зоны комфорта очень тяжело: есть огромный страх перед изменениями, да и обычная лень. В России крайне низкий уровень мобильности людей, хотя возможностей для нахождения работы в другом городе более чем достаточно. Но старые стереотипы, институт прописки (регистрации), привычка удерживают людей от положительных изменений в своей жизни. Я сама выросла в рабочем районе в крупном городе и видела, как после резкого сокращения объемов производства люди начинали больше пить, увеличилась преступность, а переезжали лишь единицы. При этом не хватает рабочих рук на заводах, да и в сфере обслуживания, так что вопрос не в отсутствии рабочих мест.

Поэтому нужно на государственном уровне, и на уровне семьи прививать установку «живешь там, где работаешь», а не «работаешь там, где живешь». Нужны меры на уровне государства, политика, которая поощряла бы миграцию внутри страны: отмену института регистрации (который является сильным социальным фактором) меры, позволяющие гражданину в любом городе страны получить гарантируемый набор социальной помощи – медицинское обслуживание, обучение детей и т.п. Должны транслироваться другие нормы, говорящие о том, что мобильность – это хорошо. Конечно, сейчас идут определенные сдвиги, подрастающее поколение чуть проще смотрит на проблему, им психологически легче даются переезды. Но в целом пока ситуация очень далека от идеала, многие и в 20 лет не готовы покидать свой город, «теплое местечко», несмотря на риск бедности.

Кроме того, в обществе не существует явно выраженной альтернативы наемной работе в виде открытия собственного дела. Люди вообще не рассматривают зачастую это как вариант, хотя тут, к слову, на уровне государства предусмотрена определенная помощь, в частности, система стартовых кредитов и обучения. Хорошо, что сейчас государство поддерживает развитие малых предприятий, которые дают людям занятость и деньги, сравнимые с зарплатой в крупных компаниях (причем, сравнение это зачастую в пользу малого бизнеса). Правда, важно, чтобы издержки от занятий собственным бизнесом были низкими: малый бизнес – это стрессы, высокий уровень ответственности, риски – эти обстоятельства останавливают людей. Открытие и ведение собственного маленького дела должно быть очень и очень простым, тогда желающих будет намного больше. Я вижу интерес у молодежи к открытию собственного дела, эту тягу важно не убить.

Ну и, конечно, нужно использовать развитие современных технологий. Они дают возможности строить бизнес по всей стране вне зависимости от места нахождения человека. Они же делают возможными формы удаленной и частичной занятости – все больше профессий сейчас доступны для приложения своих сил и получения заработка в форме свободной занятости (проще говоря, фриланса). Развитие таких технологий, на мой взгляд, поможет решить проблему демографического кризиса, с которым экономика столкнется в ближайшее времея. Благодаря интернету мир становится более прозрачным, а новые возможности для реализации своего трудового потенциала – доступными».

Роман Абрамов, кандидат социологических наук, доцент НИУ «Высшая школа экономики»: «Проблема измерения бедности, также как и проблема поиска «среднего класса» – этого «Священного Грааля» российской политики последнего двадцатилетия – остается нерешенной. Дело не только в политическом магнетизме – ведь соотношение численности «бедных» и «среднего класса» является индикатором качества работы правительства. Дело в том, какие именно индикаторы необходимо принимать во внимание, когда мы пытаемся понять долю бедных среди взрослого населения России. Здесь может несколько подходов: ориентироваться на текущий уровень доходов домохозяйств, принимать во внимание материальный достаток (владение дорогими бытовыми приборами, финансовыми накоплениями, недвижимостью, автомобилями и т.п.), понимать, что различия не всегда являются следствием доходов, но являются результатом культурных различий, уровня и качества образования, типа населенного пункта, в котором находится домохозяйство. Поэтому, например, с точки зрения главной героини романа Питера Хега «Смилла и ее чувство снега», коренной гренландке по матери, все датчане являются «благополучным средним классом»: ведь с позиций этнического мигранта из бывшей колонии их качество их жизни выше, чем у любого гренландца.

Итак, представленные результаты, когда бедность измеряется преимущественно с помощью индикаторов доходов и материального достатка, служат для нас лишь сигналом о динамике в этой группе, а не о некоторой абсолютной реальности. Что мы видим, изучая данные Росстата о колебаниях доли численности населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума в 2010-11 годах? Во-первых, эти колебания пока являются очень незначительными для того, чтобы делать вывод о реальном росте или снижении доли населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума. Возможно, мы имеем дело с погрешностью измерения.

Во-вторых, предположим, что эти данные отражают некоторые реальные изменения. Как можно объяснить их? Прежде всего, возможно, мы имеем дело с отсроченным эффектом кризиса 2008-2009 годов, который по некоторым оценкам не завершился и сейчас: экономическая нестабильность всегда больнее ударяет по «слабому звену», которым стали не только уволенные инвестаналитики и банковские клерки, но и строители, рабочие и т.д. Не секрет, что многие предприятия машиностроительной отрасли в 2008-2010 годах снова перешли на неполную рабочую неделю, что сказалось на уровне заработков их работников. Соответственно, упали доходы.

Далее. Изменения в трудовом и налоговом законодательстве вновь создали потенциал для роста «серых зарплат»: при таком налоговом давлении в ряде случаев проще выплачивать «кэшем», нежели оформлять работника. Это также влияет на статистические показатели. И еще. Несмотря на заявления о восстановлении российской экономики после кризиса, темпы роста и в целом деловая активность невысоки. Это создает негативный фон для общей ситуации с оплатой труда. Можно предположить, что полученные свежие данные – вероятно, первая ласточка, предвещающая последующие социально-экономические бури.

Теперь о том, почему «бедных» не становится меньше. В первой части своего сообщения я указывал на неэкономические причины воспроизводства бедности: от уровня образования до неблагополучной социальной среды (пьянство и проч.). Так вот, борьба с бедностью никогда не может привести к ее исчезновению – поскольку вместе с ростом стандартов жизни изменяется и представление о бедности. Всегда есть те, кто находится в самом низу социальной пирамиды. Это, можно сказать, грубое функционалистское объяснение. Кроме того, мы видим, что в России слабо развита трудовая миграция (исключая целевое перемещение неквалифицированной рабочей силы в некоторых отраслях, таких как строительство, нефтегазодобыча, коммунальное хозяйство). Это не позволяет вырваться из круга бедности жителям районного центра, вымирающего села и т.п. Кроме того, у нас практически не работают социальные службы, по крайней мере они не действуют так, как в европейских странах, где есть не только разовая патерналистская забота о бедных, но и создание институциональных условий (образовательные программы, психологическая помощь, изучение ситуации и т.п.) для того, чтобы обеспечить индивиду каналы социальной мобильности.

Наш способ работы с низкодоходными слоями населения похож на попытку размазать маленький кусочек масла по поверхности огромного бутерброда: отсутствует целевой подход к распределению средств и помощи для этих групп. А те механизмы, которые существуют, требуют недюжинной бюрократической выдержки от того, кто захочет ими воспользоваться.

После 2008 года рост благосостояния сильно затормозился, а по ряду оценок население России в целом живет хуже, чем в докризисные времена. Конечно, это не могло не отразиться на ситуации с низкодоходными группами и, вероятно, их доля будет расти».

Анна Зудина, социолог НИУ «Высшая школа экономики»: «Одним из важных аспектов обсуждения темы бедности в России является понимание особенностей представлений о причинах бедности, характерных для российского населения. Принято различать два типа таких представлений, первый из которых возлагает ответственность за бедность на самих бедных, объясняя ее ленью, пьянством и недостатком силы воли, а второй – на несправедливость устройства общества в целом и неэффективное государственное регулирование. Известно, что для более успешных людей характерен первый тип объяснения, в то время как менее благополучные категории населения, как правило, используют второй. В России, несмотря на годы реформ, в значительной степени трансформировавших структуру экономики нашей страны, доминирующее положение в общественном мнении занял именно второй тип представлений, который объясняет бедность причинами «внеиндивидуального» характера, т.е. не зависящего от личной ответственности самих людей.

Особенно тревожным является то, что подобных представлений о неравенстве придерживаются россияне, имеющие работу. Важно понимать, что эти представления составляют не только существенную часть картины мира каждого человека, но и во многом определяют поведение на рынке труда в целом и масштаб затрачиваемых трудовых усилий. Тем самым представления о причинах бедности имеют важные дестимулирующие последствия, размывающие ценность индивидуального трудового достижения. Разнообразные меры, направленные на снижение напряженности на рынке труда путем стимулирования активности населения и поддержания уровня занятости – опережающее обучение, организация общественных работ, субсидирование малого бизнеса – предполагают готовность населения адекватно на них отреагировать, т.е. активную и предприимчивую установку. Однако в ситуации преобладания внеиндивидуальных представлений о причинах бедности и неравенства подобная политика не будет эффективной, т.к. население оказывается неготовым к тому, чтобы воспользоваться возможностями, предоставляемыми государством. Для изменения ситуации потребуются не краткосрочные меры, а масштабная институциональная перестройка, направленная на обеспечение работы социальных лифтов, основанных на профессиональной квалификации».