Делать что-либо против ветра, в том числе перемещаясь по воде либо в политике, не самая разумная стратегия. Сразу возникает вопрос, в ту ли сторону ты вообще сориентирован и куда этот курс в итоге ведет

Если изучать последовательность изменений политического климата, нетрудно обнаружить здесь циклические колебания. Периоды брутальности и непреклонной суровости сменяются отскоками к некоторому подобию терпимости с внешними знаками «хорошего поведения». Такие моменты обычно отмечены серийными сигналами о готовности к снижению уровня агрессии и противостояний вплоть до временной сдачи позиций, символических и не только. Начинаются якобы неожиданные, но явно приуроченные к нужному моменту помилования, обмены пленными, выдворение осужденных, которым только что безоговорочно прочили полную отсидку, отчаянное лоббирование отмены или хотя бы смягчения санкций...

Сдают своих же бойцов, либо прямо сорганизованных, либо заведенных истеричной пропагандой. Политическое руководство через официально говорящие головы вдруг начинает одергивать своих же чиновников за некорректные выступления, еще вчера казавшиеся повторением высокого стиля, включая стиль самый высокий. Приглашения и визиты, намеки на торговлю в вопросах, только что считавшиеся необсуждаемыми, – все это постепенно собирается в более или менее целостную картину, украшенную возвышением знаковых либералов.

Если смотреть на процесс со стороны, создается впечатление, что режим буквально закладывает галсы – как парусник, идущий против ветра. И в этом образе есть глубокий смысл. Такой курс – как говорят на море «бейдевинд» – резко отличается от политического поведения в условиях «фордевинд», прямого попутного ветра с относительно спокойным и последовательным движением. Здесь же, преодолевая почти фронтальное сопротивление, приходится периодически менять направление и совершать сложные повороты со сменой мгновенного курса, требующие от команды быстроты и слаженности.

В политике такие повороты идеальными не бывают, а чаще и вовсе выглядят как бардак на палубе – слишком сложна система, многочисленна и пестра команда с разным качеством мозгов и скоростью реакции.

Не говоря о состоянии каналов передачи приказов.

Делать что-либо против ветра, в том числе перемещаясь по воде либо в политике, не самая разумная стратегия. Сразу возникает вопрос, в ту ли сторону ты вообще сориентирован и куда этот курс в итоге ведет. Однако и прямой ветер в корму, как ни странно, не является в яхтинге оптимальным с точки зрения движения на скорость. Правильный угол – залог победы. Но все же не задом наперед. Как говорят ихтиологи, рыбка назад не плавает.

На этом фоне обретают прагматический смысл многие предыдущие действия и поступки, кажущиеся диковатыми и даже вредными. Для того, чтобы в нужный момент иметь возможность подавать сигналы о смягчении курса и готовности разговаривать, нужен специальный материал – задел. Здесь мало что говорится прямо, а знаковые действия предполагают наличие ресурса смягчения: чтобы в нужный момент нарисовать картину «исправления», необходимо заранее «испортиться», причем так, чтобы потом хватило. Это не просто, особенно если учесть, что детали исправления должны быть прежде всего знаковыми, символическими, затрагивающими реальные расклады по минимуму.

Иногда начинает казаться, что дешевые символические кредиты такого рода близки к исчерпанию. Все кидаются обсуждать пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова в связи с его публичным несогласием с заявлениями представителя Следственного комитета России Владимира Маркина и вице-спикера Госдумы Игоря Лебедева. «Я являюсь пресс-секретарем президента Российской Федерации, и я не могу согласиться с этими заявлениями моих коллег. И в любом случае они не могут никоим образом отражать официальной точки зрения – вот на это я прошу ориентироваться», – сообщил Песков журналистам в ответ на просьбу прокомментировать высказывания Маркина и Лебедева о поведении российских футбольных болельщиков.

Трудно сказать, насколько пресс-секретарь президента уполномочен так комментировать слова вице-спикера, какими бы они ни были, полностью и от себя дезавуируя их в качестве «официальной точки зрения». Все же это не его подчиненный, хотя Дума и не спешит сама осудить подобное заявление. С другой стороны, за внешнюю политику в целом у нас отвечает президент, и в этом смысле реакция понятна.

Но интереснее комментарий по поводу высказывания Маркина. Если вчитаться, там, формально говоря, ничего особенно криминального почти нет. Французы заявили, что со стороны России это были хорошо подготовленные бойцы. Маркин сказал, что по нашим меркам это всего лишь «нормальные мужики», а Европе они кажутся накачанными «спецами», поскольку там привыкли видеть мужчин на гей-парадах. Оставим в стороне качество этого юмора и идеализацию физического состояния российских мужиков на фоне сытых европейцев с их медициной, но строго говоря, здесь нет даже прямого поощрения действий этих «бойцов» – всего лишь рассуждения о комплекции отряда. Можно долго говорить о том, насколько это сейчас согласуется с ускоренной реакцией со стороны Владимира Путина в связи с расстрелом гей-клуба в Орландо: соболезнования были посланы подчеркнуто оперативно. Можно говорить о том, что в таких делах комплиментарные рассуждения о комплекции реально являются косвенной поддержкой, а воспринимаются при этом как поддержка прямая.

Но с формальной точки зрения здесь явно не хватает статуса и политического криминала, чтобы опровергать на высшем уровне фразу, мимоходом брошенную чиновником далеко не первого ряда.

Скорее наоборот: повод прилично отреагировать подоспел вовремя – и технично встроился в общий маневр смены галса.

Далее начинают обсуждаться причины этой пока еще только обозначенной «смены ветра». Первое, что многим приходит на ум – преддверие питерского экономического форума. Скорее всего, подобные мотив и повод присутствуют, но статус события не тянет на такой масштаб расходования запасов символического материала. Вряд ли имело смысл вдруг расстрелять едва ли не все символически «патроны» ради форума, который в любом случае быстро отшумит – если только не окажется поворотным шарниром в выстраивании внешней, да и внутренней политики.

Если же такое произойдет или хотя бы обозначится, причины подобных маневров придется искать гораздо глубже подготовки регулярных мероприятий любого масштаба и статуса. Бывает, когда плыть прямо против ветра уже невмоготу. Когда кончаются деньги, чего ждать от полупиратской команды? «Пятнадцать человек на сундук мертвеца; пей, и дьявол тебя доведет до конца» – про такое уже давно все написано. Вот и вся «Эспаньола» с родной гаванью.

Далее в игру вступает экономика в ее прогностической ипостаси. Не озонируют атмосферы и упражнения в области стратегического планирования. Вариантов два – и оба не самые комфортные. Либо попытаться накачать подобие рывка – и тут же получить ответную реакцию в виде усугубления кризиса; либо начать работать на системное исправление ситуации, заранее зная, что результат будет отложен и придется терпеть. Но любой стратегический выбор не располагает к сохранению конфронтации, тем более к ее усилению. Воевать сразу на два фронта, на внешний и внутренний – чистое безумие (хотя «всемогущественный нарциссизм» и «влечение к смерти» есть комплексы, в психопатологии тесно связанные).

Как бы там ни было и при любом варианте многое здесь будет зависеть от фактора времени. Идея смягчения хотя бы только внешнеполитической риторики вступает в противоречие с электоральными стратегиями ближайшего времени – с парламентскими, а затем и президентскими выборами. Велик соблазн все отложить до 2018 года. Агрессивная крутизна слишком много значит в этой версии консолидации и политической мобилизации массы, а в итоге и в поддержке харизматической легитимности. Поворот, хотя бы минимальный, от экзальтации и страстей к подобию рациональности – маневр куда более трудный, чем даже симуляция корректировки курса. Это как реформы, которые обычно поначалу дают ухудшение ситуации и лишь потом выход в плюс. Это сложно для режима, легитимность которого во многом зависит от рейтингов, причем именно запредельных.

Вместе с тем, если вся эта смягчающая символика не окажется всего лишь конъюнктурным эпизодом, таки симптомы будут означать хоть какое-то понимание необходимости выбора долгоиграющей стратегии, без экономического допинга и политических стероидов, но с разумно терпеливым расчетом.

И наконец, главная проблема – приоритеты в запуске изменений. В экспертной среде гуляют две взаимоисключающие версии возникших проблем, уже близких к коллапсу.

Либо мы в 1990-е вошли в рынок, не обеспечив политической инфраструктуры – либо, наоборот, провели «демократизацию», не подняв предварительно экономику и не создав хороших институтов.

Поскольку сейчас так исторически сложилось, что кризис оказался синхронизирован с внешнеполитическим обострением и им же критически усугублен, есть надежда, что приоритеты реформирования будут выбраны не самым худшим образом.

Но и это лишь голая вероятность. Как пелось в песне одного из старых капустников Института истории искусств в Козицком: «Пусть впереди сплошной туман, мы стали более учеными; ведем в открытый океан корабль с открытыми кингстонами».

Александр Рубцов