Наш колумнист встретился с одним из «понаехавших таджиков»

Мигрантский митинг, планировавший собрать миллион мигрантов на Манежке, не состоится – мэрия не дала разрешения. Но они здесь. В анти-путинских кругах рассчитывают, что недовольство мигрантами позволит им поднять «московский майдан». Наш колумнист встретился с одним из «понаехавших таджиков».

Этот таджик не подметает дворы. Стройный, изящный красавец с густыми бровями, выглядящий заметно моложе своих тридцати трех лет Бехруз Химо – ведущий финансовый аналитик в серьезной международной компании в Москве. В социальных сетях знают его короткие острые заметки на темы внешней политики – номинально мусульманин, Бехруз выступает против ваххабитов, такфиристов и прочих исламских экстремистов. Он свободно, без малейшего акцента говорит по-русски.

- Я связан с Россией сызмальства, - говорит он. – в нашем подъезде все, кроме нашей семьи, были русскими, я учился в русской школе в Душанбе, после школы уехал поступать в Москву, учился и окончил Университет Дружбы Народов, учился бесплатно и получал стипендию. Россия мне дала все. Я получил российское гражданство, нашел хорошо оплачиваемую и престижную работу. Главное, что дала мне Россия – это жена. Жена у меня – русская, мы с ней вместе учились в университете. Сейчас купили вместе квартиру в одном из новых микрорайонов Москвы на проспекте Вернадского.

Бехруз мог бы жить где угодно. После университета его пригласили в аспирантуру в американский университет, в Чикаго, тоже дали стипендию. Он проучился там два года, но соскучился и вернулся в Москву – тут дом.

Но он не забывает родной Таджикистан. Своим детям Бехруз и Женя дали таджикские имена, стараются учить их говорить по-таджикски («Пока они говорят только по-русски, но мы собираемся послать их в таджикский садик»), время от времени ездят в Душанбе, где живет семья Бехруза – отец-профессор биологии в университете, мать и родные.

Таджики лучше всех прочих бывших республик СССР относятся к России и русским – невероятные 94% населения испытывают положительные чувства к России, говорит Бехруз. Когда моя жена (она тоже родом из Душанбе, с соседней улицы) самокритично упоминает «русских колонизаторов», Бехруз поправляет: «Ну какие же вы колонизаторы! У русских были те же права, те же доходы, что и у таджиков».

- Почему же русские в основном уехали из Таджикистана? Их изгнали, была резня русских?

- Была гражданская война, и хотя на русских не нападали, и резни русских не было, все равно было страшно! Тогда московские «демократы» (отцы Болотной) поддержали таджикских исламистов и развязали войну против про-русского, про-советского президента Набиева. (Я помню, как Боннер, Старовойтова, и вся про-западная тусовка в России требовали прекратить оказывать любую помощь "неокоммунистическому режиму Душанбе".) Была война – как сейчас в Сирии. В войне погибло сто тысяч человек. Тогда уехали не только русские – миллион таджиков стали беженцами. И моя семья уехала из Душанбе. Потом победили законные власти, нынешний президент Рахмон сумел примириться со вчерашними противниками, вернуть беженцев. Теперь ситуация улучшается. Хотя таджикская деревня по-прежнему бедна, в Душанбе живут не хуже, а то и лучше, чем в Москве.

Почему таджики едут на заработки в Россию?

Деление Средней Азии на республики в тридцатые годы оставило маленький высокогорный Таджикистан бедным дотационным районом. Население растет. Сейчас уже восемь миллионов, из них половина – дети и подростки. Всех там не прокормишь. Вот и едут мужчины на сезонные заработки – миллион таджиков живет и работает в России, но они обычно возвращаются на родину. Приезжие таджики – выходцы из деревень - работают в основном на стройках. Переехавших насовсем – как Бехруз – немного.

А как же таджики-дворники?

Это миф, говорит Бехруз, и рассказывает случай из быта. Он выносил старую стиральную машину, дворник бросился ему помочь. Откуда ты, спросил его Бехруз по-русски. Я – таджик, ответил дворник. Тогда Бехруз обратился к нему по-таджикски. «Нет, я на самом деле узбек, - ответил дворник, - но в Москве все называют нас таджиками, и я так отвечаю – для простоты».

Культура у таджиков и узбеков одна, а языки – разные. Раньше таджики жили повсюду вперемешку с узбеками, но затем вспыхнуло новое поветрие – этнический национализм. Таджиков в Узбекистане заставляли эмигрировать – или записываться узбеками. То же было и в Киргизии, да и в Таджикистане есть давление на узбеков – стать таджиками. А в Москве – все работники ЖЭКов стали называться таджиками. На самом деле таджиков – примерно 10%, остальные узбеки или киргизы.

- Как вы – и другие образованные таджики – относитесь к президенту Таджикистана Рахмону? – спрашиваю я и ожидаю осуждения диктатора и тирана. Но нет.

- Народ считает Рахмона – меньшим из зол. Людям нравится, что он разделался с «бешеными псами» - с полевыми командирами, которым закон был не писан. Они могли кого хочешь убить, увезти любую девушку, потребовать выкуп. Люди Рахмона «мочили их в сортире» - расстреляли там, где нашли – в Москве ли, в Лондоне, в Кабуле, на Памире. И сейчас в Таджикистане настало спокойствие. Убийство у нас – редкое ЧП, о нем долго говорят. Вместо сплошной демократии Рахмон ввел «дележ пирога» - регионы имеют свою квоту позиций в верхах. Это не идеально, но куда лучше гражданской войны, считает народ.

- Говорят, что многие в Таджикистане связаны с наркобизнесом?

- Для наркобизнеса много народу не нужно, - улыбается Бехруз.

- Каково быть таджиком в сегодняшней Москве? Не страшно? Мой таджикский друг Баходир Сидиков, живущий в Берлине, на приглашения посетить Москву, отвечает мне: «У вас страшно, каждый день убивают таджиков, вереницей идут гробы в Таджикистан».

- Это фантазии. За год в России погибает сто таджиков, и это включая аварии, болезни, драки. Для миллионной армии сезонных рабочих – в рамках нормы. Столько погибло бы и в Таджикистане. Страха нет, и оснований для него нет. Я ни разу не сталкивался с дискриминацией – разве что квартиру было снять нелегко. Услышат по телефону «таджик» - и сразу откажут. Правда, если сперва увидят – то обычно не беспокоятся. А на работе все в порядке, и на улице – безопасно.

Бехруз понимает недовольство «понаехавшими», но СМИ иногда подливают масла в огонь. Если погибнет русский – об этом пишут неустанно, а погибнет азиат – даже в новости не попадает, хоть голову ему отрежут. СМИ должны объяснить людям, что в эпоху глобализации рядом с ними неизбежно будут жить и выходцы из других стран. Пусть лучше это будут люди, выросшие на русской культуре.

Президент Путин понимает, что нужно поддерживать связь с республиками Средней Азии. Он всегда отклоняет требования националистов ввести визовый режим. Ведь свобода передвижения – основная связь для Средней Азии с Россией. Без нее связь прервется. И так там действуют Китай, Иран, Турция. Если Китай и Иран стараются согласовывать свои шаги с Россией и не наступать на русские мозоли, то Турция старается вытеснить Москву.

Но русское влияние сильно. Тысячи таджиков учатся в Славянском Университете в Душанбе по-русски, многие продолжают учиться в России. Россия останется модернизующим и ведущим фактором в Таджикистане на многие годы, считает Бехруз, как Англия для индийцев.

Действительно, России повезло, что такие замечательные специалисты и просто хорошие люди связали свою судьбу с ней. Повезло и им. Об этом надо помнить, когда националисты вроде Навального начинают подымать вал межнациональной ненависти.