Я тут в Германии на днях побывал. И так вышло, что меня с гостиницей «кинули». И жить пришлось на квартире. У женщины, которая еще в 90-е стала гражданкой Неметчины. То есть воплотила заветную мечту тех, кто в блогах стонет - «пора валить, осторожно двери закрываются, сделаем это ради наших детей». Но они стонут да повизгивают, а она взяла да и сделала. И каково ей?

Я тут не буду пытаться за всю эмиграцию нашу сказать. Бессмысленное дело. Вот нынешнее типичное объявление: «Требуется дизайнер, работа на Бали, жилье и байк оплачиваются, зарплата 1 тыс. евро». Как сравнивать эмиграцию шорт и пальм с «колбасной» эмиграцией 90-х? Поэтому давайте о последней только.

Ирина (назовем ее так) сидит на пособии. Работы нет порой и для немцев, куда уж ей. Из ее достижений — язык выучила на уровне Брайтон-бич (это когда в русские предложения вставляются иноязычные слова). Государство оплачивает съемное жилье и на карман — 350 евро. Этого мало, поэтому Ирина тайно сдает квартиру. И все трясется: узнают, придут...

- Ты уходи пораньше, приходи попозже, - наставляла она меня, - Громко не разговаривай. Тут русских полно, сдадут. Спросят — скажи родственник. Интернетом не пользуйся, полиция увидит, что трафик прибавился, нагрянет. Страх ее нормальное такое состояние. Ей в самом деле нужно изрядно крутиться, чтобы хоть как-то жить. Она чудовищно невежественна. В центре собственного города почти не бывает. Где хорошие магазины — не знает, не знает ни одного ресторана, не нужны они ей. Смотрит только российские каналы. Жизнь новой родины остается для нее чужой просто потому, что все ее силы уходят на добычу лишней сотни евро.

... Сошелся с ее близким кругом, и вот другая история. Семен из Краснодарского края поехал Германию в турпоездку, явился в полицию и сказал:

- Меня преследуют в России. Требуют взяток. Мой дом ограбили. Я больше не могу там жить. На три года Семена поместили в общежитие. И давали 130 евро в месяц. Проверяли на предмет благонадежности. Все это время работать не разрешали, сменить жилье он не имел права даже если бы мог за него заплатить. Потом посадили на ту же программу помощи, что Ирину. После общаги съемная квартира на окраине показалась раем — и ничего, что вокруг турки да мексиканцы. Вызвал к себе мать. Мать тоже все стонала, не мила была ей жизнь в России. А приехала — побыла, и назад:

- Сынок, я так не могу, - только и сказала. «Русские немцы» изначально в лучших условиях. Водитель Сергей недавно въехал в новую квартиру. Доволен. Рассказывает, какая замечательная медицинская программа у правительства.

- Даже пока у тебя нет вида на жительство, зубы вставляют бесплатно. Спереди положены керамические, а боковые из металла только. Но я теперь гражданин, могу везде керамику ставить, - оговаривается он.

Но и ему пришлось идти к приличной квартире 20 лет. А как он работает, я видел, для него нет понятия «устал» или «что я в такую даль поеду».

Сын Ирины может быть благодарен матери. Парень прекрасно владеет языком, получил высшее образование, правда, мотаться на работу приходится на электричке за 140 километров. Плохо с работой. Но у него все наладится, наверное. Он уже «немец», а не эмигрант. А что Ирина?

Она меня все расспрашивала, как я живу. Живу я сказать по правде небогато, но Ирину все восхищало:

- Надо же, у тебя своя квартира есть. Потом задумалась и сказала:

- А знаешь, я тоже когда-то в командировки ездила. От завода. Хорошее было время. А теперь кому я нужна? Даже сыну не нужна... - вздохнула и спать пошла.