Маше 24 года, она работала в ОАО «Полный Инвест». Несколько раз в день она произносила в трубку: «Я соединю вас со специалистом», другой работы у нее не было

Медленно тянется время в офисе. Но есть Фейсбук. Маша постила и лайкала, лайкала и постила. Так зрело гражданское самосознание. «Я не планктон, планктон не я», - как мантру, повторяла Маша. И решила завести собственное дело.

Маша попросила денег у мамы. Машина мама живет в Сургуте. У мамы шуба, высокая меховая шапка с помпонами, она водит дорогую машину. У мамы есть деньги. Мама обрадовалась и дала денег Маше.

Маша сначала съездила в Бразилию - всю жизнь мечтала. Потом купила машину, как у мамы. Потом нашла в Интернете Редакторшу - любила Маша птиц и хотела выпускать про них журнал.

Редакторша - огонь, вода, медные трубы, короткая стрижка, сигарета за сигаретой - тяжелым взглядом обволакивала Машу. Маша немного смущалась.

- Аудитория - все, кто любит птиц, - щебетала она, раскладывая перед Редакторшей бумаги. - Я вот тут кое-что распечатала из Википедии...

Редакторша встала и поплыла к выходу.

- Я нашла инвестора! - в отчаянии вскричала Маша.

- Небось хахаль денег дал, - произнесла Редакторша, закрывая дверь, и, что интересно, почти не ошиблась.

Вечером в кофейне, в своем кругу, Маша изливала наболевшее:

- Вонючая совковая тетка!

- Коза, - согласилась подруга Даша, бьюти-менеджер в СПА-салоне.

- А аутсорсинг не пробовала? - осведомился Кирилл, известный в кофейне политолог (он даже видел как-то министра Голикову - и не по телевизору).

Аутсорсингом оказались студенты-дизайнеры, за три оставшиеся мамины копейки они сделали первый и последний номер журнала про птиц.

Машу можно заменить на Ивана Ивановича. Иван Иванович берет деньги, конечно, не у мамы, а у папы - в каком-нибудь государственном фонде. И не в Бразилию едет, он там уже был, а строит коттедж. Не парится и аутсорсингом: зачем имитировать деятельность, если Ивану Ивановичу все равно дадут денег еще и еще? У него же связи. А нет связей, нет и Ивана Ивановича. Сколько таких экс-Иванов Ивановичей ходят в дешевый французский супермаркет и желчно комментируют российские новости в Интернете.

В России два класса. Тех, кто хапает, и тех, кто вкалывает. И вот в таком обществе появляется налог на роскошь. Дело совершенно бессмысленное. Ведь у тех, кто вкалывает, роскоши нет в принципе, даже если они очень богаты. Все, что их, - их по праву. А у тех, кто хапает, напротив, роскошь - все, даже незначительное, вроде Машиной загранпоездки. Потому что им это не принадлежит.

Машу налог не накажет, хотя выпороть ее стоило бы. С маминых щедрот Маша не купила квартиры более тысячи квадратных метров, да и машина - хоть и новая, не «Ламборджини». А вот артист, который день и ночь поет-пляшет, а в 40 лет сваливается с инсультом, попадет под удар. И работяга на трех работах, купивший дорогой внедорожник (ну, захотелось), - тоже.

Проблема не в «роскоши». «Роскошь» - это к французским писателям-идеалистам XIX века. Проблема в том, что масса людей, получая в руки деньги, тратит их не на новые рабочие места и не на то, чтобы внести свой скромный вклад в рост ВВП, а «в удовлетворение все возрастающих потребностей». Причины известны. Во-первых, в нашей законодательной среде лучше не работать, чем работать. Во-вторых, государство через бесчисленные фонды, корпорации и программы раздает ресурсы совершенно без контроля. Вот это надо исправить. А не шарить по квартирам частных лиц с рулеткой.

Евгений АРСЮХИН