Среди
черно-белых портретов на стенах кафедры психологии его лицо всегда
самое молодое и красивое. Советский психолог, основатель
культурно-исторической теории Лев Выготский – один из тех людей, о
которых не стыдно говорить с придыханием. Не только потому, что он был
гением, хотя в этом нет сомнений. Выготский каким-то образом смог
остаться удивительно добрым и порядочным человеком в то время, когда это
мало кому удавалось.
В конце XIX века город Гомель
Могилевской губернии кипел жизнью. Мастерские, заводы и
деревообрабатывающие предприятия соседствовали с сырыми бараками, в
которых ютились рабочие. Активно строили школы и училища. Гомель был не
только промышленным и торговым центром, но и средоточием еврейской
жизни: евреи составляли больше половины населения. Город насчитывал 26
синагог, 25 молитвенных домов, были в нем еврейское училище первого
разряда и частная еврейская гимназия для мальчиков.
В 1897 году второй этаж небольшого дома в
самом центре города, на пересечении улиц Румянцевской и Аптечной,
заняла небольшая семья: банковский служащий Симха, его жена Циля, по
образованию учительница, и двое их детей – большеглазая Хая-Анна двух
лет от роду и годовалый Лев. Для Льва Выгодского, которого мир скоро
узнает как Льва Семеновича Выготского, этот дом в сердце Гомеля станет
сердцевиной его жизни, питательной средой всех его успехов и трудов,
мыслей, чаяний и борьбы.
Как вскоре узнали соседи, Выгодские
перебрались из городка помельче – Орши. Отец семейства получил хорошую
должность: купец Симха стал заместителем управляющего гомельского
отделенияСоединенного банка. Симха Выгодский был человеком властным и с
непростым характером, настоящим патриархом. Он получил прекрасное
образование, говорил на нескольких языках и скоро завоевал среди горожан
непререкаемый авторитет. Выгодский-старший стал одним из лидеров
гомельского движения самообороны, учрежденного в 1903 году, участвовал в
создании кружка еврейского образования и городской публичной
библиотеки.
Свою маму, Цецилию Моисеевну, дети называли «душой семьи» – она, в
противоположность мужу, была мягкой и участливой. По профессии Циля
Выгодская не работала, посвятив себя дому и уходу за детьми. Молодая
семья росла, один за другим появлялись на свет младшие сестры и брат
Льва и Анны. Кроме семерых родных детей Выгодские воспитывали племянника
Давида, сына покойного брата Симхи, Исаака. Давид Выгодский
впоследствии станет известным поэтом, литературным критиком и
переводчиком.
Нетрудно догадаться, что такая большая
семья жила более чем скромно: у девочек, кроме гимназической формы, было
по одному ситцевому платьицу. На что не скупились родители – так это на
образование детей. Любимым досугом были поездки в театр и обсуждение
прочитанных книг.
Первые
пять лет Лев Выгодский обучался дома. Его репетитор Соломон Ашпиз, не
последний человек в гомельской социал-демократической организации, кроме
революционной деятельности был знаменит тем, что учил своих подопечных
при помощи сократического диалога. Под его руководством Лев выучил
английский, древнегреческий и древнееврейский языки, а став гимназистом,
успешно освоил еще и французский, немецкий и латынь.
Выгодский-старший заботился о том, чтобы
дети развивали свои таланты. Заметив интерес Льва к культуре и
философии, отец в одной из деловых поездок раздобыл ему «Этику»
Бенедикта Спинозы. Польщенный таким вниманием, Лев много раз перечитывал
книгу. Долгие годы она оставалась одной из его любимых.
Дети в семье Выгодских были приучены
заботиться друг о друге, старшие опекали младших. Существовал
трогательный обычай: по вечерам, когда отец возвращался с работы, вся
семья собиралась за чаем, и каждый по кругу рассказывал о случившемся за
день. Возможно, именно это сочетание теплой семейственности, трудолюбия
и свободы мысли, которое передали ему родители, и заложило основы
будущих гениальных открытий Льва Выготского.
Жизнь тоже преподносила свои уроки.
Маленькому Льву было 7 лет, когда по местечкам и городам прокатилась
волна кровавых погромов, унесших тысячи жизней. В первом гомельском
погроме 1903 года (спустя два года случится и другой) было убито десять
человек. Сотни других были избиты, ранены, ограблены. После состоялся
знаменитый Гомельский судебный процесс, несправедливый и стыдный. Судили
не только погромщиков, но и евреев, участников самообороны – за то, что
пытались защитить свои дома и семьи.
Эти
события выросший Выготский не забудет никогда, но и никогда не
заговорит о них напрямую. Тема антисемитизма навсегда останется для него
больной. Свои первые публикации в журнале «Новый путь», уже под
измененной фамилией, Выготский посвящает юдофобии в русской литературе.
«…доведшая реализм до его крайнего выражения и перешедшая путем
гениального психологического постижения тайн души человеческой ту грань,
за которой уже реальное становится символическим, русская литература
так мало внесла психологического проникновения в изображение евреев», – с
горечью отмечает он.
Кстати, тему изменения имени его
биографы и близкие обходят деликатным молчанием: никто точно не знает,
когда именно и почему из Льва Симховича Выгодского он превратился в Льва
Семеновича Выготского. Не слишком убедительная официальная версия
гласит, что будущий знаменитый психолог не хотел, чтобы его путали с
двоюродным братом, литератором Давидом Выгодским.
В 1913 году, с отличием окончив частную
гимназию Ратнера, Выгодский, тогда еще с буквой «д» в фамилии, подал
документы на филологический факультет Московского университета и получил
отказ. Хотя перспективный ученик и попадал в «процентную норму» для лиц
еврейского происхождения, выбор факультетов был для него ограничен.
Тогда по совету родителей он поступил на медицинский – куда еще идти
способному еврейскому юноше? Но интерес к гуманитарным наукам пересилил,
и через год 18-летний Лев перевелся на юридический. Сказался и
«национальный вопрос»: профессия адвоката позволяла преодолеть черту
оседлости.
Друзья по студенческой скамье и позже
коллеги описывали Выготского как доброго, оптимистичного человека с
прекрасным чувством юмора в сочетании с удивительной порядочностью и
неизменно энергичного. Благодаря этой кипучей энергии у него хватало сил
одновременно с занятиями на юридическом посещать свободные лекции
историко-философского факультетаУниверситета имени Шанявского. В 1917
году он закончил свое обучение там, окончательно бросив юриспруденцию.
Академические
успехи, первые публикации в журналах, добрые друзья и любимое дело… Что
должен был почувствовать 23-летний молодой человек, услышав диагноз
«туберкулез легких», который в то время означал смертный приговор с
небольшой отсрочкой?
«Трагедия есть буйство максимальной
человеческой силы, поэтому она мажорна», – писал Выготский. До
изобретения пенициллина оставалось еще два десятка лет. Он не успел. И
все же успел много – так много, что трудно представить, как все это
может вместить человеческая жизнь в 37 лет длиной.
Жениться по большой любви и стать отцом
двух дочерей, старшая из которых, Гита, позже опубликует книгу, выражая
ему, рано ушедшему, свои любовь и восхищение. Работать учителем
литературы в целом ряде школ и техникумов. Возглавить театральный
подотдел Гомельского отдела народного образования, а затем
художественный отдел при Губнаробразе. Принять участие в работе
Московского государственного института экспериментальной психологии,
Государственного института научной педагогики, Московского
педагогического государственного университета, Института по изучению
высшей нервной деятельности, Экспериментального дефектологического
института – и это далеко не полный список мест, где трудился Выготский.
Защитить
диссертацию и получить звание старшего научного сотрудника,
эквивалентное нынешней степени кандидата наук. Написать почти две сотни
работ по детской психологии, педагогике, литературе и искусству. Стать
основоположником культурно-исторической концепции развития, которую до
сих пор изучают психологи и педагоги по всему миру.
Его труды поражают стройностью и
простотой изложения: ни заумных терминов, ни громоздких конструкций. Он
писал ясно и легко, так же, как и мыслил. Но мысли эти потрясали своей
свежестью, а еще удивительными нежностью и сочувствием, с которыми Лев
Выготский описывал внутренний мир своих подопечных.
«Допустим, перед нами ребенок,
страдающий недостатком слуха вследствие каких угодно причин, –
рассуждает Выготский в своей монографии “Трудное детство”. – Легко можно
представить, что этот ребенок будет испытывать ряд трудностей,
приспосабливаясь к окружающей среде. Его будут оттирать другие дети на
задний план во время игр, он будет опаздывать на прогулки, он окажется
отодвинутым от активного участия в детском празднике, беседе». И
продолжает: теперь у ребенка есть три возможных пути развития. Первый –
озлобиться на весь мир и стать агрессивным, второй – приспособиться к
своему дефекту и получать от него «вторичную выгоду» или же третий –
компенсировать свой недостаток развитием положительных качеств:
внимания, чуткости, смекалки.
Выготский
призывал педагогов с пониманием относиться к «неудобному» поведению
учеников, вникать в его причины, «бить по корню, а не по явлению». Если
применять такой подход вместо наказаний, убеждал он, можно будет во
благо детей использовать те же дефекты, которые привели к непослушанию
или необучаемости – «для превращения их в хорошие черты характера».
А вот чего, по счастью, Выготский не
успел – увидеть, как вскоре после смерти его труды будут гореть в топке
сталинских репрессий как в переносном, так и в самом прямом смысле.
Книги психолога изымали из библиотек и нередко сжигали. Это время
застали его дочери, Гита и Ася Выгодские. Гита Львовна,
психолог-дефектолог, продолжила дело отца и посвятила жизнь
восстановлению его наследия.
«Мне хотелось написать о своем отце
правдиво, объективно, – признается она в книге “Лев Семенович Выготский.
Жизнь. Деятельность. Штрихи к портрету”. – А это предполагает, что надо
рассказать не только о положительных сторонах его личности, но также и о
том, что может характеризовать его с негативной стороны. Но сколько я
ни силилась, я не могла воскресить в памяти ничего, что говорило бы о
нем отрицательно – ни одного такого его поступка, который ронял бы его в
моих глазах. Ничего.…Так каким же он был? Для себя я отвечаю на этот
вопрос словами из любимого им произведения: он – “лучший из людей, с
которыми случалось мне сходиться” (У. Шекспир, “Гамлет”)».