История узбекского альпинизма или они были первыми

Калинин Георгий Владимирович – геолог, МС СССР

История узбекского альпинизма... Где ее начало? В том ли далеком году 19 века, когда кто-то из близкого окружения Василия Федоровича Ошанина, вначале на повозках, а затем верхом на лошадях, достиг покрытого высокогорной растительностью урочища Чимган. Огромная желтовато-серая гора, видимая с любой точки города Ташкента, опиралась на крутые скальные контрфорсы. Наверняка, кто-то из них сделал попытку и возможно достиг вершины. А может быть в годах тридцатых прошлого столетия, когда на создававшихся в городе промышленных предприятиях вырастали первые спортивные секции. Для меня же история узбекского альпинизма начинается с реальных лиц. Лиц, с которыми был знаком и общался.

Есть гора на Памире, которая стала первой вехой узбекского высокогорного спорта. Гора, ставшая впоследствии самым популярным семитысячником планеты. Альпинисты, имеющие в своем активе Эверест или другие горные гиганты планеты, на прямой вопрос: «Хотел бы ты сходить на пик Ленина?», всегда ответят: «Да, да. Йес, йес. Уи, уи. Я, я».

«ШЕСТЬ ДНЕЙ»

Туда, где плавно течет Северный ледник (ледник имени Ленина) летом 1950 года поднялся отряд альпинистов. Он был сформирован из военнослужащих Туркестанского военного округа. Руководил отрядом капитан Советской армии МС СССР Владимир Иосифович Рацек. Начальником высотной экспедиции был подполковник Иван Васильевич Юхин.

 Летом 1945 года военные топографы округа получили задание – начать картографическую съемку Памирского нагорья, и с перевала Талдык, Рацек впервые увидел «Крышу мира». Он вглядывался в очертания могучих памирских «шеститысячников» и подсознательно опытным взором альпиниста прокладывал пути подхода и подъема к их вершинам.

 Два года было затрачено на составление топографической карты тех районов Восточного Памира, которые не были охвачены отрядами Таджикско-Памирских экспедиций 30-х годов.

На карте, появились 20 новых глетчеров. В хребте Музкол были обнаружены 7 самостоятельных вершин высотой более шести тысяч метров. Главенствующая из них оказалась равной 6.233 м. Теперь ее имя – пик Советских Офицеров.

В 1950 году после тринадцатилетнего перерыва на Луковой поляне, под пиком Ленина, снова появились альпинисты. Здесь был сооружен базовый лагерь 1, куда вьючным транспортом после переправы через красные воды Кызыл-су был доставлен громоздкий груз спортивной команды Советской Армии. Намечалось первое послевоенное восхождение на семитысячеметровую вершину.

Попробую рассказать об этом восхождении, не отклоняясь от простых и наивных строчек повествования о нем на страницах двух изданий – «Побежденные вершины». ЕСА. 1951. и сборник «Говорят восходители». Ташкент. 1963. Авторы – соответственно, И.В. Юхин и В.И. Рацек.

День первый. 9 августа.

Последние наставления политрука экспедиции Анатолия Кормщикова: Через шесть дней мы должны быть там, наверху, – и он показал туда, на вершину пика. – Чем ближе к вершине, тем будет труднее.

Руководитель восхождения потребовал последний рапорт о готовности к выходу. Начальники связок доложили о том, что самочувствие участников отличное, что снаряжение и десятидневный запас продуктов питания, горючего для примусов и спиртовок находится в рюкзаках. Врач Владимир Никонов раздал мазь для предохранения лица и рук от ожогов, бинты, аптечки, проверил самочувствие альпинистов.

Во главе колонны идет штурмовая группа, состоящая из 14 человек.

За ними идет спасательный отряд. На высоте 5200 «спасатели» установят лагерь, из которого будут следить за продвижением восходителей. Последними идет вспомогательная группа. Она помогает нести груз до третьего лагеря…

День второй. 10 августа.

Через восемь часов пути отряд поднялся лишь на 600 метров. Высотомер показывал 5800 метров над уровнем моря.

Вспомогательная группа, выполнив свою задачу, ушла в обратный путь.

А  Вершина была так близка!

День третий. 11 августа.

В середине дня альпинисты вышли на северо-восточный гребень. Высота, где пилоты уже давно применяют кислородные приборы, ощущалась всеми. Теперь через каждые 10 минут приходилось отдыхать.

Даже на отдыхе здесь мало кто говорил.

Каждый берег силы.

Когда багряные лучи заходящего солнца осветили дальние и близкие вершины гор, восходители достигли 6.400 метров.

День четвертый. 12 августа.

День однин из самых тяжелых дней восхождения. Все лежали в спальных мешках в каком-то забытьи, оцепенении.

К вечеру, через сутки пребывания на высоте 6.400 метров, положение изменилось. Самочувствие улучшилось. Сварили горячую пищу, с аппетитом поели. Обменялись сигналами с нижним лагерем. Это подняло силы.

День пятый. 13 августа.

Группа двинулась по восточному гребню, который больше напоминал широкое снежное поле, полого поднимающееся к вершине.

Через несколько часов пути Никонов и Ковалев заметили на снегу следы. Огромные лапы оставили четкие отпечатки.

– Это ирбис, снежный барс, – заметил Нагел. Он встречал подобные отпечатки в горах Северной Киргизии.

Вершина уже казалась рядом – рукой подать. Но прошло более трех часов, пока восходители достигли подножья самой вершины.

– Вот и «запятая», – промолвил Ноздрюхин, показывая на оставшуюся часть подъема, которую альпинисты называли запятой.

Последний штурмовой лагерь на высоте почти 7.000 м выглядит как и предыдущие – четыре приземистые палатки стоят среди скованных холодом заоблачных вершин.

Ночь перед штурмом кажется очень длинной.

День шестой. 14 августа.

– Коля, вставай, – будили Барабанова в день штурма вершины.

– Я не могу идти дальше. Оставьте меня здесь… Так в лагере «6.900» остался один из четырнадцати штурмовиков.

Из лагеря «6.900» вышли в путь 13 человек. Температура ниже двадцати Дует сильный ветер. Он срывает тучи снежной пыли с гребня..

У Владимира Аксенова мерзнут ноги…

– Дойдем? – спрашивает его Кормщиков.

– Непременно, Анатолий Григорьевич.

– Мерзнут ноги, – говорит Израэль 1/.

– У меня тоже, – отзывается Запорожченко.

Оба садятся и оттирают замерзшие пальцы.

Внезапно отказывается идти Рябухин.

– Всего 80 метров. Неужели ты возвратишься, Слава!

– Не могу. Я ослаб. Мерзнут ноги. Пойду назад и, медленно скользя по снежному склону, возвращается в лагерь.

Каждый из 12 оставшихся думает: «Нет, только вперед, только к вершине».

– Мы на вершине, – едва слышно раздается радостный возглас Нарышкина.

До вершины оставалось всего несколько десятков метров, но прошло не менее получаса, пока последняя связка тяжело опустилась у подножья скалы, где стоял скульптурный бюст В.И.Ленина.

Пока Ноздрюхин писал записку, мы решили осмотреть южную оконечность гребня.

Целый час мы шли по вершине, от одной разрушенной скалы к другой к югу, слегка повышаясь, тянулся 500-метровый гребень. Он заканчивался скалистым утесом, невидимым с севера. Это и была отметка 7.134 метра. Каменных туров восходители нигде не обнаружили. Таким образом, только в 1950 удалось достичь высшей точки пика Ленина, обозначенной отметкой 7.134 метра.

Записка: «14 августа 1950 года. Двенадцать армейских альпинистов – В.И. Рацек, А.Г.Кормщиков, В.А. Никонов, В.М. Запорожченко, Ю.Д. Маслов, В.Н. Нарышкин, Э.И. Нагел, И.В. Рожнов, В.С. Аксенов, В.К. Ноздрюхин, В.А. Ковалев, Ю.А. Израэль достигли вершины пика Ленина» и взяли записку восходителей 1937 года.

В сумерках шестого дня альпинисты спустились в лагерь «6900».

Из 100 человек во всем мире, побывавших на «семитысячнике» – сорок были советские люди, 12 из них достигли семикилометровой высоты в 1950 году.

С этого восхождения армейцев, отряд восходителей полностью состоял из военнослужащих Туркестанского военного округа, пик Ленина на многие годы стал «домашней» горой для узбекистанских альпинистов.

1954 год. После длительной подготовки на 7 день штурма опять же армейская команда ТуркВО из пяти восходителей совершает первый траверс горы с запада на восток через вершину Раздельная. В ее составе участники восхождения 50-го Валентин Ковалев, Виталий Ноздрюхин, Эдуард Нагел, Виктор Нарышкин и плюс Петр Карпов.

Путешествие к Заоблачной дрейфующей

Сны ли навевали мысль или мысль по ночам вкрадывалась в сон? И есть ли какая связь между ними?

Снилось… Беспредельно белая равнина. Легкий скользящий бег. Лыжи и ноги, как одно целое. За беспределом равнины, далеко-далеко, те, очень близкие по существу и духу люди; те, к кому нужно спешить, – им нужна твоя помощь, – какая помощь? – к ним нужно дойти… они – там, за беспределом белой равнины.

Горы… А где горы? Долина озарена светом, чудесным слегка голубоватым мягким светом, – светом, не дающим теней. Почему должны быть тени? Теней не должно быть!

Горы… Они сдавливают равнину, ее беспредельность уходит за горизонт, куда несут лыжи-ноги и торопят крылья-руки. Долго, долго длится бег-полет, воздух-свет наполняется влагой, становится упругим и густым; бег замедляется, намокают тяжестью руки-крылья, вязнут в тесном снегу ноги-лыжи… – холмится равнина, втягиваясь густотой вязкого воздуха в сжимающееся ущелье, ущелье сдавливает бег и тех, кому нужна помощь.

Сон резко прерывается, только гулко бьется в аритмии сердце, легкие распирают грудную клетку.

Мысль… Там… в горах… на Памире… на леднике Федченко… альпинисты… друзья… зима. А домик? Дюраль, прослойка из стекловаты и фанера, толстая многослойная, но все равно фанера. Фанера над Парижем… фанера над ледником. Нет, фанера на леднике… домик из фанеры… в домике – печка…дрова, уголь, огонь. Огонь, значит тепло… в меховом мешке возможно тепло.

Вадим Эльчибеков разгладил карту. Вершины обозначены маленькими треугольниками, рядом с каждым из них высота – 6.250… 6.340… 6.439 и имя. На краю ледника, в его среднем течении обозначена особым значком метеостанция, рядом мелкие цифры – 4.139. А еще выше по основному ледниковому стволу, между двумя хребтами, карандашом Виталий Ноздрюхин нарисовал квадратик фанерного домика и цифры – 5.100.

Домик был сооружен поздней осенью. Метеоприборы, продукты, горючее, дрова и уголь завезены караваном лошадей. Часть грузов была заброшена в контейнерах парашютами. Радиостанция обеспечивала связь с зимовкой на Федченко и с метеостанцией в Алтын-Мазаре. Но вот на днях замолчала рация. Героическое пребывание на леднике наполовину теряло смысл. Зимовщики с «Федченко» пробовали пробиться вверх на лыжах, но где там…

Причин для серьезного беспокойства нет, – все рассчитано и предусмотрено, но эфир непробиваемо молчит. Решение принято, – идти к ним.

Рация заговорит, – метеостанция «Федченко» поможет, но упрямая мысль вытаскивает из глубины мозга незабытый сон: руки-крылья, светлый и упругий воздух струится между пальцами-перьями…  – надо идти к ним.

Обратный отсчет

Алайская долина. Бульдозер выровнял и спрямил все неровности и изгибы автотрассы. Длинная колонна автомашин движется в узком белом желобе. Если забраться на борт или, лучше, на крышу кабины, то можно увидеть заметенный снегами Заалайский хребет.

Дараут-Курган. Стартовая площадка всех цетральнопамирских экспедиций.

Отсюда лошадьми доставлялись стройматериалы и оснащение, продукты и прочее для двух других метеостанций: одна – в долине реки Мук-су за перевалом Терс-Агар в урочище Алтын-Мазара; другая, можно сказать в самом географическом центре Памира – на скальном ригеле левого берега ледника Федченко, откуда через перевал Кошал-аяк лежит путь в долину реки Ванч. Если считать на километры, то до Алтын-Мазара их всего 36, но дорога проходит через перевал, где снежный покров такой же мощности, как и в Алайской долине. Здесь, в Дарауте, приборы на метеоплощадке стоят на трехметровом основании, но сейчас это основание почти полностью находится под снегом. От Алтын-Мазара до языка ледника Федченко еще 17 километров, – но каких! – три водных переправы через реки Сауксай, Каинды и Сельдара. По описаниям и рассказам тонут лошади, тонут люди.

– Нужна всего одна лошадь, – уговаривал  Вадим Эльчибеков. – Мы будем платить.

– Платить не надо. Лошадь не надо. Сапоги надо, – Джакын весело рассмеялся. Воды нет, очень мало. Снег есть, тоже мало. Ветер есть, много. Сильный ветер.

За чаем и разговорами пришли к согласию. Караванщик обещал помочь, договорились о времени выхода. Это было 13 марта 1958 года...

Подробнее