Продолжаем изучать книгу Антона Семеновича Макаренко «Педагогическая
поэма»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
2. Бесславное начало
колонии имени Горького
Прибыли в колонию две воспитательницы: Екатерина Григорьевна
и Лидия Петровна. В поисках педагогических работников я дошел было до полного
отчаяния: никто не хотел посвятить себя воспитанию нового человека в нашем лесу
— все боялись «босяков», и никто не верил, что наша затея окончится добром. И
только на конференции работников сельской школы, на которой и мне пришлось
витийствовать, нашлось два живых человека. Я был рад, что это женщины. Мне
казалось, что «облагораживающее женское влияние» счастливо дополнит нашу
систему сил.
Лидия Петровна была очень молода — девочка. Она недавно
окончила гимназию и еще не остыла от материнской заботы. Завгубнаробразом меня
спросил, подписывая назначение:
— Зачем тебе эта девчонка? Она же ничего не знает.
— Да именно такую и искал. Видите ли, мне иногда приходит в
голову, что знания сейчас не так важны. Эта самая Лидочка — чистейшее существо,
я рассчитываю на нее, вроде как на прививку.
— Не слишком ли хитришь? Ну, хорошо…
Зато Екатерина Григорьевна была матерый педагогический волк.
Она не на много раньше Лидочки родилась, но Лидочка прислонялась к ее плечу,
как ребенок к матери. У Екатерины Григорьевны на серьезном красивом лице
прямились почти мужские черные брови. Она умела носить с подчеркнутой
опрятностью каким-то чудом сохранившиеся платья, и Калина Иванович правильно
выразился, познакомившись с нею:
— С такой женщиной нужно очень осторожно поступать…
Итак, все было готово.
Четвертого декабря в колонию прибыли первые шесть
воспитанников и предъявили мне какой-то сказочный пакет с пятью огромными
сургучными печатями. В пакете были «дела». Четверо имели по восемнадцати лет,
были присланы за вооруженный квартирный грабеж, а двое были помоложе и
обвинялись в кражах. Воспитанники наши были прекрасно одеты: галифе, щегольские
сапоги. Прически их были последней моды. Это вовсе не были беспризорные дети.
Фамилии этих первых: Задоров, Бурун, Волохов, Бендюк, Гуд и Таранец.
Мы их встретили приветливо. У нас с утра готовился особенно
вкусный обед, кухарка блистала белоснежной повязкой; в спальне, на свободном от
кроватей пространстве, были накрыты парадные столы; скатертей мы не имели, но
их с успехом заменили новые простыни. Здесь собрались все участники
нарождающейся колонии. Пришел и Калина Иванович, по случаю торжества сменивший
серый измазанный пиджачок на курточку зеленого бархата.
Я сказал речь о новой, трудовой жизни, о том, что нужно
забыть о прошлом, что нужно идти все вперед и вперед. Воспитанники мою речь
слушали плохо, перешептывались, с ехидными улыбками и презрением посматривали
на расставленные в казарме складные койки — «дачки», покрытые далеко не новыми
ватными одеялами, на некрашенные двери и окна. В середине моей речи Задоров
вдруг громко сказал кому-то из товарищей:
— Через тебя влипли в эту бузу!
Остаток дня мы посвятили планированию дальнейшей жизни. Но
воспитанники с вежливой небрежностью выслушивали мои предложения — только бы
скорее от меня отделаться.
А наутро пришла ко мне взволнованная Лидия Петровна и
сказала:
— Я не знаю, как с ними разговаривать… Говорю им: надо за
водой ехать на озеро, а один там, такой — с прической, надевает сапоги и прямо
мне в лицо сапогом: «Вы видите, сапожник пошил очень тесные сапоги!»
В первые дни они нас даже не оскорбляли, просто не замечали
нас. К вечеру они свободно уходили из колонии и возвращались утром, сдержанно
улыбаясь навстречу моему проникновенному соцвосовскому выговору. Через неделю
Бендюк был арестован приехавшим агентом губрозыска за совершенное ночью
убийство и ограбление. Лидочка насмерть была перепугана этим событием, плакала
у себя в комнате и выходила только затем, чтобы у всех спрашивать:
— Да что же это такое? Как же это так? Пошел и убил?..
Екатерина Григорьевна, серьезно улыбаясь, хмурила брови:
— Не знаю, Антон Семенович, серьезно, не знаю… Может быть,
нужно просто уехать… Я не знаю, какой тон здесь возможен…
Пустынный лес, окружавший нашу колонию, пустые коробки наших
домов, десяток «дачек» вместо кроватей, топор и лопата в качестве инструмента и
полдесятка воспитанников, категорически отрицавших не только нашу педагогику,
но всю человеческую культуру, — все это, правду говоря, нисколько не
соответствовало нашему прежнему школьному опыту.
Длинными зимними вечерами в колонии было жутко. Колония
освещалась двумя пятилинейными лампочками: одна — в спальне, другая — в моей
комнате. У воспитательниц и у Калины Ивановича были «каганцы» — изобретение
времен Кия, Щека и Хорива. В моей лампочке верхняя часть стекла была отбита, а
оставшаяся часть всегда закопчена, потому что Калина Иванович, закуривая свою
трубку, пользовался часто огнем моей лампы, просовывал для этого в стекло
половину газеты.
Поучать может каждый, но стоит ли доверять этим поучениям.
Если у вас есть проблема в жизни, и вам нужна помощь, пишите
по адресу rasvopros@mail.ru с пометкой «проблема» в теме
письма.
Общий тираж рассылок 62 000 подписчиков.
Все представленные материалы носят ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО
ознакомительный (образовательный) характер. Некоторые материалы взяты из
открытых источников в сети или были присланы подписчиками. Если Вы посчитали,
что Ваши авторские права были нарушены - сообщите, и мы вместе постараемся
придти к обоюдоприемлемому решению. Обладатели авторских прав на материалы,
опубликованные в рассылке, выступающие против их дальнейшего размещения и
распространения могут обратиться с просьбой об их удалении.
Copyright Андрей Луда, http://andrey-luda.livejournal.com
2006-2013 г.г.
Автор оставляет за собой право отвечать не на все полученные письма и
опубликовывать полностью или частично, полученные письма без предварительного
согласования. В случае, если Вы желаете свое письмо оставить конфиденциальным,
письменно сообщите об этом.