"Nel Grembo umido, scuro del tempio, l'ombra era fredda, gonfia d'incenso; l'angelo scese, come ogni sera, ad insegnarmi una nuova preghiera: poi, d'improvviso, mi sciolse le mani e le mie braccia divennero ali, quando mi chiese - Conosci l'estate io, per un giorno, per un momento, corsi a vedere il colore del vento.
Volammo davvero sopra le case, oltre i cancelli, gli orti, le strade, poi scivolammo tra valli
fiorite dove all'ulivo si abbraccia la vite.
Scendemmo la, dove il giorno si perde a cercarsi da solo nascosto tra il verde, e lui parlo come quando si prega, ed alla fine d'ogni preghiera contava una vertebra della mia schiena.
(... e l' angelo disse: "Non temere, Maria, infatti hai trovato grazia presso il Signore e per opera Sua concepirai un figlio...)
Le ombre lunghe dei sacerdoti costrinsero il sogno in un cerchio di voci. Con le ali di prima
pensai di scappare ma il braccio era nudo e non seppe volare: poi vidi l'angelo mutarsi in cometa e i volti severi divennero pietra, le loro braccia profili di rami, nei gesti immobili d'un altra vita, foglie le mani, spine le dita.
Voci di strada, rumori di gente, mi rubarono al sogno per ridarmi al presente. Sbiadi l'immagine, stinse il colore, ma l'eco lontana di brevi parole ripeteva d'un angelo la strana preghiera dove forse era sogno ma sonno non era
-
Lo chiameranno figlio di Dio - Parole confuse nella mia mente, svanite in un sogno, ma impresse nel ventre."
E la parola ormai sfinita si sciolse in pianto, ma la paura dalle labbra si raccolse negli occhi semichiusi nel gesto d'una quiete apparente che si consuma nell'attesa d'uno sguardo indulgente.
E tu, piano, posati le dita all'orlo della sua fronte: i vecchi quando accarezzano hanno il timore di far troppo forte
В сыром
и темном чреве храма Тень была холодна и наполнена ладаном. Ангел сошел, как каждый вечер, Чтобы научить меня новой молитве. Потом, неожиданно, развязал мне руки, И мои руки стали крыльями. Когда он меня спросил: «тебе знакомо лето?», Я на день, на один миг Бросилась посмотреть на цвет ветра.
Мы действительно летели над домами, Оставив позади ворота, огороды и улицы. Потом соскользнули среди цветущих долин, Где оливковое дерево обнимает лоза.
Мы спустились
туда, где теряется день, Чтобы найтись самому, спрятанному среди зелени. И он заговорил, как произносят молитву. А в конце каждой молитвы Считал один позвонок у меня на спине.
(и ангел сказал: «не бойся, Мария, Ты удостоилась милости Божьей, и Через Него зачнешь сына...)
Длинные тени священников Окружили сон в круг голосов. С прежними крыльями я думала убежать, Но рука была голой и не умела летать. Потом увидела ангела, что превратился в комету, А
строгие лица стали камнями, Их руки – контурами ветвей В неподвижных жестах другой жизни, Кисти – листьями, а пальцы – шипами.
Голоса на улице, шум людей Украли меня у сна, чтобы вернуть в настоящее. Исчез образ, пропал цвет, Но далекое эхо кратких слов Повторяло странную ангела молитву где, может быть, была мечта, но не было сна.
«Его назовут Сыном Божьим» - Слова смешались в моей голове, Растаяли во сне, но впечатались в плоть.
И уже изнуренное
слово Рассыпалось в плаче, Но страх с губ Собрался в глазах, Полуприкрытых в жесте Кажущегося спокойствия, Что исчезает в ожидании Всепрощающего взгляда.
И ты тихо опусти пальцы на край ее лба: Старики, когда ласкают, опасаются сделать это слишком сильно.
