Venuto da molto lontano a convertire bestie e gente non si puo dire non sia servito a niente perche prese la terra per mano vestito di sabbia e di bianco alcuni lo dissero santo per altri ebbe meno virtu si faceva chiamare Gesu.
Non intendo cantare la gloria ne invocare la grazia e il perdono di chi penso non fu altri che un uomo come Dio passato alla storia ma inumano e pur sempre l'amore di chi rantola
senza rancore perdonando con l'ultima voce chi lo uccide fra le braccia di una croce.
E per quelli che l'ebbero odiato nel getzemani pianse l'addio come per chi l'adoro come Dio che gli disse sia sempre lodato, per chi gli porto in dono alla fine una lacrima o una treccia di spine, accettando ad estremo saluto la preghiera l'insulto e lo sputo.
E mori come tutti si muore come tutti cambiando colore non si puo dire non sia servito a molto perche
il male dalla terra non fu tolto
Ebbe forse un po troppe virtu, ebbe un nome ed un volto: Gesu. Di Maria dicono fosse il figlio sulla croce sbianco come un giglio
Он пришел издалека Чтобы обратить зверей и людей. Нельзя сказать, что он не послужил ничему, Потому что он взял землю за руку, Одетый в песок и в белое. Кто-то назвал его святым, Для других у него было меньше добродетелей, Себя он называл Иисусом.
Я не намерен петь славу Или
взывать к милости и прощению Того, кто, думаю, был ни кем иным как человеком, Попавшим в Историю как Бог. Но и нечеловеческая - это любовь Того, кто хрипит, не держа обиду И прощая с последним криком Тех, кто его убивает в объятиях креста.
В Гефсиманском саду он одинаково прощался с теми, Кто его ненавидел, Как и с теми, кто его возлюбил как Бога И кто ему сказал: будь вечно славен. С теми, кто принес ему в последний дар Слезу или терновый венок, И приняв
как последнее прощание Молитву, оскорбление и плевок.
И он умер как и все умирают, Как и все, меняя свои краски. Нельзя сказать, что это многому послужило, Т.к. зло с земли не ушло.
Может, у него было слишком много добродетелей, У него было имя и лицо: Иисус. Говорят, он был сыном Марии, и на кресте он побледнел как лилия.
