N 44

от 30.04.02

Здравствуйте, друзья. Шлю вам сегодня небольшую композицию из моих текстов, вошедших в новую книгу "Приручение страха" (она сейчас продается во всех книжных магазинах России) и в готовящийся к выходу выпуск № 4 книги-альманаха "Искусство Быть Собой - Конкретная Психология". Тот, кто ищет в читаемом только узкий рецепт на потребу дня, эту рассылку может, пожалуй, пропустить без особых потерь. А кому интересно сопоставить свой опыт с моим и вместе поразмышлять - милости прошу.

СЕГОДНЯ

1. ВСЕ ли кончается?
Существует ли бесконечное состояние человека?

2. "Аще не умрешь, не оживешь"
Клонирование - пиратские копии человека или бессмертие?..

3. Пятачок безопасности
Страх как работа над ошибками природы...
Из Вечности в Вечность

4. Сказание об Отце Деревьев

Два близнеца-эмбриона в матке.
Спрашивает один другого:
- А веришь ты в жизнь после родов?
- Да кто его знает, - отвечает другой,
- оттуда еще никто не возвращался...

Прогулочный дворик

Бессмертие души врача обычно не занимает, по крайней мере во время работы со смертным телом. И я тоже забыл думать об этом, вступив на медицинское поприще, хотя подростком еще сочинил собственную теорию космической вечности, основанную на математическом представлении о бесконечно малых величинах в многомерном пространстве...

А вспомнил снова, когда работал в большой московской психиатрической лечебнице... Дежурствуя, ходил на вызовы и обходы, в том числе в старческие отделения - те, которые назывались "слабыми" и откуда не выписывали, а провожали.

(Ходил потом и в другом качестве. Провожал.)

Меня встречали моложавые полутени со странно маленькими стрижеными головками; кое-где шевеление, шамканье, бормотание, вялые вскрики... Cладковатый запах безнадежности...

Если о душе позабыть, что в силу упомянутого запаха в данном случае довольно легко, то все ясно и очевидно: вы находитесь на складе психометаллолома, среди еще продолжающих тикать и распадаться, полных грез и застывшего удивления биопсихологических механизмов. Одни время от времени пластиночно воспроизводят запечатленные некогда куски сознательного существования, отрывки жизни профессиональной, семейной, интимной, общественной; другие являют вскрытый и дешифрованный хаос подсознания, все то банальное и подозрительное, что несет с собой несложный набор основных влечений; третьи обнажают еще более кирпичные элементы - психические гайки и болты, рефлексы хватательные, сосательно-хоботковые и еще какие-то. Это уже не старики и старухи. Что-то другое, завозрастное...

Заведовал слабым отделением доктор Медведев Михал Михалыч, огромный, грузный, седой, телом вправду очень медведистый, а лицом вылитый пес сен-бернар, глаза с нависшими веками, печально-спокойные.

Вся больница его величала заглазно Пихал Пихалычем, или сокращенно Пих Пихычем; кое-кто иногда забывался, называл так и в лицо. Доктор кротко грустнел, поправлял: "Медведев МихаИл МихаИлович я. Не обижайте меня, пожалуйста. Я вас очень уважаю, мой друг."

И на самом деле это было совершенно неподходящее для него прозвище, но прилипшее так, что и в памяти не могу отклеить. Единственное, на что этот гигант обижался. Жил холостяком. Девять лет отсидел ни за что, по доносу дворника.

Пих Пихыч был созерцательным оптимистом. Что-то пунктуально записывал в историях болезни. За что-то перед кем-то отчитывался - то ли оборот койко-дней, то ли дневной койко-оборот, статистика диагнозов и т.п. Но сам не ставил своим больным никаких диагнозов, кроме одного: "Конечное состояние человека"; различиям же в переходных нюансах с несомненной справедливостью придавал познавательное значение.

Больных неистощимо любил и называл уменьшительно, как детей: "Сашуня", "Валюша", "Катюша". Некоторые реагировали на свои имена, некоторые на чужие... И еще ласково-уважительно называл их "мой друг", как и нас, коллег.

- А вот эта койка будет моей, - сказал он однажды мне, застенчиво улыбнувшись и указав на аккуратно застеленную пустую кровать в углу палаты, где из окна виднелся прогулочный дворик с кустами то ли бузины, то ли рябины. - Вот тут будет Миша.

- Ага... Как?.. То-есть, почему? - тупо спросил я.

- Я намереваюсь дожить до старческого слабоумия и маразма. Ни рак, ни инфаркт, ни инсульт меня не устраивают. Маразм, знаете ли, мой друг, это очень хорошо. Мечтаю о маразме. Правильное, нормальное конечное состояние.

Пих Пихыч ничуть не шутил. Но мечта его не сбылась: он был сбит пьяным водителем самосвала возле подъезда своего дома, умер почти мгновенно.

...и этот дождь закончится как жизнь,
и наших душ истоптанная местность,
усталый мир изломов и кривизн,
вернется в изначальную безвестность,,,
все та же там предвечная река,
все тот же гул рождений и агоний,
и взмахами невидимых ладоней
сбиваются в отары облака,
и дождь, слепой неумолимый дождь,
свергаясь в переполненную сушу,
пророчеством становится, как дрожь
художника, рождающего душу...

и наши голоса уносит ночь...

крик памяти сливается с пространством,
с молчанием, со всем, что превозмочь
нельзя ни мятежом, ни постоянством...
не отнимая руки ото лба,
забудешься в оцепененьи смутном,
и сквозь ладони протечет судьба,
как этот дождь, закончившийся утром...

...Я возвращался в дежурку, чтобы пить чай, курить (после этих обходов особенно хотелось курить, пить что-нибудь покрепче и...), болтать с медсестрой, читать, если удастся, поспать, а если не удастся, поесть. Бывало, что и ничего не хотелось...

Нагота человеческая беспомощна и при самых могучих формах.

Патолого-анатомический зал - первое посещение в медицинском студенчестве. (Не последнее...) Хищные холодные ножницы с хрустом режут еще не совсем остывшие позвонки, ребра, кишки, мозги, железы. Помутневшая мякоть... Все видно, как при разборке магнитофона: все склерозы и циррозы скрипят и поблескивают на ладони... Вон сосуд какой-то изъеден, сюда и прорвалось...

Прощальная, искаженная красота конструкции, всаженная и в самые захирелые экземпляры...

Я не испытывал ничего, кроме отвлеченной любознательности. Да, все это ТАК кончается. Сегодня он, завтра она, послезавтра я - что по сравнению с этим какие-то там неуспехи, комплексы, ссоры, болячки и прочие несообразности?..

Вопрос только в том, ВСЕ ли кончается? Существует ли бесконечное состояние человека?

"Аще не умрешь, не оживешь"

У всякого существа есть четко действующие наследственные пределы продолжительности существования, порядки различны, но это не принципиально. Во всякую особь - и в вас, и в меня, и в любого ребенка, в вашего и в моего - вместе с генопрограммой развертывания и цветения жизни вложена и программа свертывания, старения, смерти: "время жить и время умирать". Механизм самоуничтожения... Еще не вполне ясно, что главное в нем: просто износ и отказ "батареек", поддерживающих жизнь - или включение "батареек смерти" - активных "летальных" генов. Возможно, когда как и у кого как - это не так уж важно.

Лишь жизнь вида, рода, как и всепланетная Жизнь-в-Целом, имеет непрослеживаемое начало, неопределенный конец, и может с какой-то долей условности быть приравненной к вечности.

Если считать вечным или стремящимся к вечности род, становится понятным, зачем нужна смерть.

Смерть нужна для движения, для изменения, для развития. Для того, чтобы жизнь рода-вида и Жизнь-в-Целом могла обновляться.

Попробуем представить, что было бы, если бы вдруг выплодились на планете какие-нибудь бактерии, муравьи, птицы, кошки или обезьяны, тем паче люди, неспособные умирать ни при каких обстоятельствах и воздействиях, восстающие из небытия после убийства...

Мифотворцы, сказочники и фантасты, впрочем, это уже напредставляли во всевозможнейших вариантах, от Кащея Бессмертного до Вечного Жида, от свифтовских струльдбругов до толкиеновского Властелина Мордора. На идее бессмертия построились и многие философии - в России, например, "философия общего дела" Федорова. Олицетворенный образ бессмертия положительного - господь Бог и его приближенные (в восточных религиях образы аналогичные). Отрицательное бессмертие - дьявол и всевозможная нечистая сила...

И то и другое страшно, пусть даже и с разным знаком. Логика проста: не иметь возможности умереть - значит иметь возможность неограниченной власти. Возможность, которая может быть не использована, а может и БЫТЬ использована...

Вот почему даже отдаленный намек на реальное личное бессмертие вызвал такой панический ужас у современных обществ. Клонирование... Эка невидаль, скажет, какая-нибудь земляника - размножение почкованием. Не бессмертие это, не сохранение вот этого организма с его неповторимой душой, а генокопирование с некоторыми потерями, только и всего - создание близнецов.

Это уже делают и конечно же будут делать и впредь - будут копироваться, как копируют файлы и видеофильмы.

Но даже самое идеальное генокопирование есть всего лишь копирование возможностей, а не их осуществления. Не бессмертие, а лишь дополнительное размножение, тираж смертности. Становимся растениями, как когда-то...

Бессмертие - совершенно иное качество жизни, и если не брать в расчет непостижимую для нас иномерную иномирность, то здешняя вечность, земная, может быть лишь уделом Существа Абсолютного - полностью совладавшего со своим эгоизмом, безгранично интеллигентного и неограниченно развивающегося - Существа, могущество которого равновелико его совести, то есть, соединенности с жизнями всех других. Именно таков Бог, если он есть...

Бессмертные создания ограниченно-эгоистического образца, каковы сейчас все твари земные, включая нас - и в степени наибольшей, увы - с жизнью несовместимы: они бы ее свели только к себе и остановили бы.

Пока мы не боги, мы умираем, как все на земле, чтобы давать жить другим. Смерть так же нужна для жизни, как и сама жизнь, и хотя все ее боятся и отдаляют как только могут, жизнь всякой особи, хочешь-не хочешь, оказывается более или менее растянутым самоубийством ради предполагаемой вечности рода.

Кто заглянул в смертную тьму взглядом исследователя, каждый день удивляется, что живет.

Пятачок безопасности
из беседы с корреспондентом Георгием Дариным

- Владимир Львович, я сам паникер, ипохондрик, но, глядя вокруг, убеждаюсь, что еще не самый большой. Среди моих знакомых, людей, казалось бы, не больных, многие мучаются страхами за здоровье, боятся болезней, боятся боли, боятся смерти... Трое боятся за сердце. Один, правда, перенес инфаркт. А у других, еще молодых, все в норме, и тем не менее...

- Парадокс закономерный. Хотя и верно "что имеем, не храним - потерявши, плачем", все же больше боятся болезней, боли и смерти люди здоровые. Которым есть что терять... А больные боятся меньше, они заняты непосредственно выживанием и потому нередко кажутся здоровым героями.

- Да, знаю таких пятерых... Двоих уже нет. До болезней были мнительными трусишками вроде меня. А когда серьезное началось, словно переродились...

- Страхи относятся к миру потемков. Когда знаешь - светлеет, призраки умирают... Мудрец сказал: "Не боль страшна, а ее ожидание, и не смерть, а лишь мысль о ней. Мудрый не ждет, ибо ждет всегда".

- И что ж зазря мучится наша мнительная братия?

- Работает над ошибками природы...У кого-то в недавнем или далеком прошлом - эпизоды действительной угрозы: сердечно-сосудистые кризисы, травмы и шоки. Но тот же парадокс: чем серьезней, чем ближе был человек к смерти - тем меньше, как правило, остаточный страх.

Иногда всю драму многолетней танатофобии (танатос - по-гречески смерть) провоцирует какая-нибудь случайная дурнота или просто - узнал, услышал: с кем-то произошло...

Страх "этого" ( танатофобики боятся и самого слова "смерть") и признаки-ощущения обычно меняют порядок следования на обратный. Не признаки "приближения" вызывают страх, а наоборот!..

- Вот именно, у меня точно так...

- Потому-то многие быстро доходят до "страха страха" - отгораживаются ото всего, что может вызвать хоть малейший намек...

Сосредотачивают всю свою жизнь на пятачке условной безопасности. "Борьбой за здоровье" лишают себя здоровья, "борьбой за жизнь" отнимают жизнь...

Была у меня пациентка, еще далеко не пожилая женщина, восемь с лишком лет прожившая в паническом ожидании смерти.

Началось с эпизода головокружения и предобморока на улице, стала бояться открытых пространств - это называется агорафобией - и перестала ходить по улицам одна, только в сопровождении. Через некоторое время в душном метро, во время технической остановки поезда между станциями тоже стало нехорошо - сердцебиение, дурнота, страх смерти...

Ничего катастрофического не случилось, вполне живой добралась до дома, но с этого дня стала бояться уже и закрытых помещений - транспорта, лифта - присоединилась, медицински говоря, клаустрофобия. Бросила работу. А вскоре скоропостижно скончалась от сердечного приступа одна пожилая родственница. После известия об этом у пациентки началась неотвязная боязнь смерти. Буквально привязала себя к домашнему телефону, чтобы в любой миг можно было вызвать "скорую".

Но однажды случилось так, что все родные разъехались, верный заботливый муж слег в больницу на срочную операцию, а телефон целую неделю не работал - стряслось что-то на АТС.

За это время больная выздоровела. Вдруг сама явилась ко мне сияющая, с бутылкой, с цветами. "Доктор, я в полном порядке. Больше ничего не боюсь". - "Позвольте, но как же так?" - "А знаете, когда уже совсем не на кого надеяться, то остается только либо помереть, либо выздороветь. Мой организм выбрал выздоровление. Оказывается, он был симулянтом. Но я об этом не знала..."

Вот тебе на, думал я. А я-то, тупоголовый, почти полтора года промучился - убеждал всячески, гипнотизировал, пичкал лекарствами, пытался вытаскивать чуть не силком на прогулки - казалось, вот-вот, еще одно усилие...

- Такие пациенты не поддаются гипнозу?

- Наоборот, поддаются со всем возможным усердием, входят в самые глубокие трансы.Только вот лечебные результаты предельно скромны. Повышенная гипнабельность - оборотная сторона медали совсем иной... Подсознательно танатофобик желает не вылечиться, а только лечиться, лечиться, бесконечно лечиться. Вот почему так трудно, долго и нудно лечатся и клаустрофобии, и агорафобии, и всевозможные ипохондрии. Как ни посмотришь - рядышком с таким пациентом или пациенткой находится кто-то дееспособный, заботливый и послушный - супруг или родитель, верная подруга или доктор...

Внутри у этих милых и, кажется, вполне разумных созданий сидит, неведомо для них, вампиричный младенчик - слепой вроде бы, но и страшно зоркий - мертвою хваткой моментально вцепляющийся во всякого, кто подаст им хотя бы малейшую надежду на иждивенческую, халявную безопасность.

- Да, знаю и по себе: под предлогом боязни смерти очень удобно прятаться и от жизни. Сама твоя "должность" больного страхом и оказывается пятачком безопасности. С вами, такого, наверное, не бывало.

- Зря так думаете, я не герой. Пережил и ужасы "приближения", и кошмарную унизительность страха, похожего на судорогу утопающего, тянущего ко дну своего спасителя. Нюанс в том, что спаситель этот не кто-нибудь, а ты сам...

"Смертность стопроцентна..."

- Что помогало в такие моменты?

- Как и при всех страхах, Доктор Торобоан. Роль такового сыграл для меня, помню, однажды мой друг Юлий Крелин, хирург и превосходный писатель. Встретились мы случайно в московском Доме литераторов. Сидели в фойе, болтали. Вдруг резко мне поплохело, почувствовал, что вот-вот... (В то время болел сильно.)

Я не сказал ни слова, но Юлик сразу увидел мое состояние и кого-то послал принести воды. Пока несли (мне показалось, что вечность), сказал, улыбнувшись: "Что, прихватило? Не трепыхайся, старина. Смертность же стопроцентна, сам знаешь". - "Ага... Это ты меня психотерапевтируешь, да?". - "Ну... И себя впридачу".

Ухмыльнулись оба, и сразу же я почувствовал себя на чуть-чуть увереннее - этого оказалось достаточно, чтобы мозг успел отдать сердцу команду "Держаться", и что-то во мне спружинило и пошло вверх - как поднимается в отчаянном усилии рука армреслингового бойца, уже почти припечатанная... С этого дня, прямо с этой минуты пошел на поправку.

Вот такая польза всего лишь от напоминания общей Истины и того, что ты не исключение из нее...

- Насчет Истины буду с вами спорить, но сперва хотел бы спросить: а сейчас вы смерти боитесь?

- Вот прямо сейчас?.. Нет повода.

- А если бы был?.. Какой-нибудь приступ...

- Наверно, боялся бы, если бы успел испугаться. Или если позволил бы себе это.

- Мысль о неизбежности смерти не вызывает у вас ужаса, не расстраивает, не угнетает?.. "Мудрый всегда готов" - к вам относится?

- Нет, это не про меня, я человек, всего лишь кое-что знающий благодаря профессии. В отношении к смерти, равно как и к боли, к страданию, действуют обычные человеческие защиты.

- Какие?

- Забвение, вытеснение. О смерти не думается, даже если есть основания. Не пускается эта мысль в сознание - что-то ее отталкивает, даже если добросовестно стараешься думать и понимаешь: надо...

А если все-таки думаешь, то чем больше - тем, как ни странно, спокойнее... Природа, при всей жестокости, довольно гуманна. Как еще Гиппократ заметил, долгое страдание не бывает сильным, а сильное не бывает долгим. Сверхсильное страдание, околосмертное, либо протекает вообще за гранью всякого восприятия, как, например, при болевых шоках с отключкой, либо очень быстро и хорошо забывается, как родовые муки...

Двум не бывать

- Что еще вам помогает от страха смерти?

- Работа. Музыка. Дети. Память и размышление. Природа. Любовь... И в придачу все человечество, размышляющее о смерти с тех пор, как обрело дар размышлять... Экклесиаст, Марк Аврелий, Будда, Хайям, Монтень, Вивекананда, Ауробиндо, Толстой, Бердяев, Семен Франк, Владимир Соловьев, Януш Корчак, Александр Мень... И Спиноза, и Пушкин...

- "Философствовать значит учиться умирать", это и я себе повторяю, но туго выходит...

- А у кого не туго? Это ведь уже запредельная задача, всежизненная. В числе первейших моих докторов - великий Сенека. В "Письмах к Луцилию" о смерти все сказано почти исчерпывающе и так, что вместо бессмысленного восстания против неизбежного воцаряется в душе мир. Чего бояться, если и смерть не страшна?..

- А я сомневаюсь, что страх смерти - отец всех страхов. Маяковский смерти не боялся, а микробов боялся, насекомых боялся, имел еще кучу бзиков, был одержим чувством вины и совершенно детским боязливым тщеславием...

- Кто же сказал, что детки всегда послушны?.. Все норовят жить собственной жизнью. Страх смерти часто приходит к нам просто от нечего делать, а при явных угрозах жизни дрыхнет, как глухой пес.

- И все же - его можно преодолеть?

- Страх смерти не "преодолевается", а переодевается в праздничные одежды духовности - не какими-то особыми усилиями, а дозреванием. Посильным додумыванием того, о чем не думается, как ни стараешься, а то вдруг думается поневоле... И от чего так хочется убежать обратно в бездумье...

Из Вечности в Вечность

- Итак, вы понимаете пользу как Истину?

- Уточним: Истина полезна всегда, но польза не всегда истинна.

- Ну так вот: доктор Крелин, по-моему, сообщил вам вовсе не Истину. Со стопроцентностью смертности я категорически не согласен. Факт смертности не всеобъемлющ. Еще не доказано, что умирать обязательно, не доказана неизбежность смерти.

-  Хотел бы с вами согласиться. Аргументация?..

- Я читал о некоторых выкладках палеоантропологов. Число людей, живущих сейчас на Земле, примерно равно числу умерших за всю прошедшую историю нашего вида. Умерла, стало быть, только часть из рожденных, некая часть. Умрут ли и все остальные? Это ведь ещё не известно.

- Но на основании прошлого опыта...

- Опыт - большой прогнозист, но еще больший гипнотизер. Не вы ли писали, что мы живем под гипнозом реальности?

- Я, кажется...

- Но не полной реальности, заметили вы. Часть посуды побита - надо ли верить, что непременно побьется и вся остальная?.. Часть родившихся умерла, остальные живут. Смерть относится только к прошлому. Почему мы должны думать, что как было раньше, так будет и дальше?..

- Так думать мы не должны. Солнце тоже не должно восходить, а просто восходит. И умирать мы не должны, а приходится.

- Что ж, что ПОКА приходится?.. До времени космических полетов все предметы, отрывавшиеся от земли, падали обратно лишь потому, что не было средств вывести их за пределы земного тяготения. Когда я увидел на экране состояние невесомости в космическом корабле, сразу ёкнуло: это ведь прообраз бессмертия, его физическая метафора!.. Неужели вы не верите, что бессмертие неизбежно?

- Насчет тела от надежд воздерживаюсь, зато вера в бессмертие души для меня уже не вера, а знание...

- Вот как?.. В таком случае предъявите свои аргументы вы. В свое время вас жучили за идеалистический, ненаучный подход к психологии...

- Касательно психологии - сиречь душеведения - у меня была давняя шутка, что это наука, изучающая небытие своего предмета. На самом же деле я был и остаюсь приверженцем самого строгого научного подхода ко всему на свете, и к душе в первый черед.

Наука есть гигиена веры - честность ума перед собою самим. Знание, знающее о своем незнании. Искусство предполагать.

О жизни души вне тела можно только догадываться. Но сама суть, логика вопроса такова, что, отрицая эту возможность, мы отрицаем и душу. Если души нет, а есть только смертный мозг, работа которого называется психикой (психэ - по-гречески душа), то в чем отличие психотерапевта от автомеханика?..

Если я не допускаю и мысли о возможности некоей жизни после исчезновения тела - мне просто нечем и незачем помогать людям, которые потеряли близких или сами страшатся смерти.

А факты бессмертия души у меня есть. Личные факты. После встречи с великой прозорливицей Вангой (подробно об этой встрече - в выпуске альманаха ИБС №2, стр. 279), через которую произошел разговор с моей мамой, к тому времени уже ушедшей, я убедился, что есть Великое Там - есть Всебытие, пусть и в непостигаемом для нас-здешних виде. Есть связь ушедших и живущих, все продолжается...

Когда знаешь это, неизбежность смерти легко принять как продолжение жизни в целом.

Когда осознаешь Путь из Вечности в Вечность как жизненную сверхзадачу - основной ценностью становится радость познания, восторг духа. А ценность здоровья и прочих благ делается относительной и служебной: да, хорошо - но как самоцель абсурдно.

Прощание с телом и принятие Пути - вот чему учится душа в жизни, сколько бы ни продлилась...

Сказание об Отце Деревьев

...Сейчас в этом райском месте опасно, гуляет война...

А тогда, давно, когда я впервые сюда приехал и начал свою первую книгу (вперемешку со стихотворным бредом и любовными письмами), здесь еще обитала неспугнутая тишина. Огромная сосновая роща на берегу теплого моря. Кипарисовая аллея, ведущая к средневековому храму дивной архитектуры - как тема органной фуги на нотной линейке. А дальше, совсем близко, заснеженные вершины и небо.

А дальше, уже вот тут же и Бог...

Я снова бреду по заброшенной улице
на мыс, где прибой по-змеиному молится,
качая права, и пока не расколется,
качать продолжает, рычит, алкоголится,
и пьяные волны ревут и целуются,
гогочут, лопочут, мычат и тусуются
как роты пожарных, надевших намордники,
как толпы поэтов, не втиснутых в сборники...

Пицундская длинноигловая сосна сохранилась с третичного периода жизни нашей планеты. Реликт, памятный заповедник эволюции, сообщающий нам о том, что жизнь на земле во времена оны была гораздо могущественнее, величественнее, чем теперь. Словно армия многоруких витязей-исполинов, вышедших из глубин морских, шествуют из вечности в вечность громадные Длинноиглы. У каждого свой особенный облик, своя поза и жестикуляция, своя речь к сородичам...

Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания,
а ненависть - силой того отвращения,
с которым мы помним свои обещания...

Я бродил там в благоговейном самозабвении, вдыхая смолистый целебный воздух, и вскоре приметил среди деревьев два Дерева. Это были уже не сосны и даже не сверхсосны, а люди в древесном обличии, сосночеловеки. Одного я назвал Вождем. Мощный кряжистый гигант в цвете сил необъятной раскидистой кроной воздымался среди своих собратьев, головой выше всех, победительный, царственный. Мужской геркулесовой силой веяло от него, неизбывной, спокойной и плодоносной; под ним и вокруг все сочилось, цвело, плодилось и размножалось: росли травы необычайной свежести, разнообразились густые кустарники и лианы, множество цветов, диких ягод, пробковики, лимонники... Тут же и гарем стройно-изгибистых красавиц-сосних с порослью детишек-соснят... Ясно было: он - действующий властелин своего соснового народа, повелитель и оплодотворитель.

Другого сосночеловека и называть не пришлось - он уже имел общепризнанное наименование: Патриарх. Его знали все. Самое древнее изо всех здешних деревьев - предок, родоначальник всего длинноиглого руковетвистого воинства.

Патриарх стоял в очень тихом месте в глубине рощи. Без гарема, без свиты, без роскоши вокруг - несколько особняком, как стоят посреди суеты старики. Ствол толщиной в девять обхватов, с колоссальными прикорневыми наплывами коры, со склеротическими узлами... В нем чувствовалась уже какая-то застывающая истуканность, с северной стороны уже наползали, как саванные вуали, разводы лишайника и лепешки мха...

Крона, некогда могучая, как у Вождя, или даже еще мощнее, судя по объему ствола, была уже облезло-лысеющей, усыхающей. Сильно поредевшие ветви еще кое-где зеленились, пытались даже производить свежие шишечки, семениться, но уже отчетливо видна была исходность этих потуг.

Птицы, в огромном числе гомонившие около да вокруг, на Патриарха почти не садились, то ли из особого почтения, то ли оттого, что в нем уже поселилось то, чего все живое боится... Ему было уже больше пятисот лет.

Я приезжал в Пицунду из года в год - и первым делом шел на медитативный поклон к Патриарху. Потом посещал Вождя. С каждым годом Вождь наливался все большею мощью и плодил все новых потомков, хозяйская его стать матерела. А Патриарх, не утрачивая величественности, все более сох.

И вот как-то поздней осенью прибыл я, как всегда, в Пицунду дышать и писать - и от первого же встреченного знакомого получил печальное известие: три дня назад Патриарх умер.

Во время полного штиля на море, на тишайшем рассвете ранним утром жители окрестных домишек услышали жуткий треск, похожий то ли на взрыв, то ли на стон. Это необъятный ствол Патриарха вдруг переломился по середине длины наискось пополам - и рухнул.

Великое дерево, выдержавшее неисчислимое множество ураганов и гроз, пережившее, наверное, больше двадцати человеческих поколений, скончалось мгновенно.

И словно в тризну ему в тот же день, ближе к вечеру, море отозвалось внезапно налетевшею бурей. Всю ночь ревел ураганный ветер, сияли сплошным сполохом молнии, грохотал салют грома, бушевали огромные волны, порушили пристань, слизали пляж как корова языком... К утру все утихло.

Не переодевшись с дороги, бросив неразобранный чемодан, я поспешил в рощу проститься с Патриархом.

Удивительно он упал: не задев своим гигантским телом ни одного дерева рядом, не повредив ни кустика.

То, что было им, стало его памятником: вдавившийся рухнувшей тяжестью в землю остов ствола с иссохшими руковетвями и, как колоссальная могильная плита-пьедестал, - обезглавленное основание, обращенное жерлом к небу...

Так умер Отец Деревьев. А у его сына-Вождя в ту же отпевальную ураганную ночь случилась первая серьезная травма: одно из четырех плеч - крупнейших стволовых ответвлений - начисто обломилось, то ли от молнии, то ли от ветра, да так, что внизу словно прошлась семья носорогов...

Теперь он, Вождь, заступил на место Отца Деревьев, и с этого времени начался отсчет последнего, предгибельного отрезка существования племени Длинноиглов.

Сосновую рощу начал теснить и грязнить курортно-коммерческий монстр. Еще через дюжину лет здесь засвистели пули, загрохотали снаряды...

А море свои продолжает качания,
толкуя, как древний раввин, изречение,
что страсть измеряется мерой отчаяния,
и смерть для нее не имеет значения...

И вспомнило море, что жизнь - возвращение
забытого займа, узор завещания.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания...

~~~~~~~~~~~

Друзья, под занавес все-таки практическое пожелание тем многим, кого посетила и не отпустила еще весенняя депрессушка и астенюшка: проблемы проблемами, а жизнь жизнью. Ловите волну Природы, раскройте себя расцветающей благодати. Сейчас особо нужна и телу, и душе свежая зелень во всех видах и всеми способами употребления: есть, созерцать, нюхать клейкие листочки, прохаживаться босиком по вылезающей травке... Не упускайте утреннего солнышка.

Возвращаясь к суетам жизни, позвольте напомнить:

до 30 мая продолжается почтовая подписка
"Искусство Быть Собой" выпуск № 5
КОНКРЕТНАЯ ПСИХОЛОГИЯ книга-альманах.
в любом почтовом отделении
каталог Роспечати "Газеты. Журналы"
по алфавитному указателю на букву "И"
индекс 79960 или 79760

Здесь "весь Леви" в самом полном, бумажном, домашнем состоянии - весь для вас.

Всего светлого!