УДК 57.02:271.2

Аннотация. В настоящее время проблема сохранения биоразнообразия (БР), продекларированная в 1992 г. на Всемирной Конференции в Рио-де-Жанейро, становится центральной в сфере охраны природы и рационального природопользования. В качестве ее идейной основы все большую популярность приобретают антихристианские позиции биоцентризма, представляющие откровенную угрозу для человечества, особенно населения слаборазвитых стран. Существенную роль в формировании биоцентрического миропонимания играют эволюционная доктрина, связывающая человека и БР родственными отношениями, а также современная биологическая номенклатура, издержки которой объясняются отдаленными последствиями отхода от догматических основ христианства в западноевропейском протестантизме. Обсуждаются возможности и пути формирования альтернативного православно-антропоцентрического отношения к природе и БР и его практической реализации в форме интеграции деятельности светских и монастырских ботанических садов.

Времена официального противостояния религии и науки в нашей стране прошли, будем надеяться, бесповоротно. По сути, оно было надуманным: атеизм, навязанный советскому обществу в качестве единственно возможного мировоззрения, никак не следовал из накопленного к тому времени научного опыта. Однако последующее ослабление атеистических догм в мировосприятии ученых-естественников и вообще образованных людей далеко не во всех случаях привело к естественной для русской культуры православной религиозности. В последние годы атеистическое в целом мировоззрение значительной части интеллигенции стало приобретать явно выраженные пан-, если не политеистические оттенки, порождая своеобразную философскую химеру - парадоксальный гибрид диалектического материализма и оккультизма в рериховском духе (диакон Кураев, 1997).

Обращаясь к христианской истории, можно вспомнить, что для Церкви сложившаяся сейчас ситуация не нова. Как и 17 столетий назад, после завершения трагического периода гонений, Она вновь встретилась с проблемой экспансии интеллигентного язычества. Однако современные интеллигенты вряд ли способны воспринимать Евангельскую истину так же, как их духовные предшественники: десятилетия атеистического воспитания советского периода сформировали у большинства из них слепую веру во всемогущество человеческого разума и порожденной им науки вместе со своеобразной идиосинкразией в отношении монотеистического, особенно православного, миропонимания.

Говоря о духовном просвещении в наши дни, нельзя не учитывать этого обстоятельства. Для многих россиян, отягощенных высшим образованием (тем более - учеными званиями и степенями), кратчайшим, если не единственным, путем христианизации является научная логика такого уровня

строгости и непредвзятости, на котором становится очевидным ее собственное несовершенство.

Среди естественных наук особое место в этой связи занимает биология. Идеологический контроль советского времени уделял ей значительно более пристальное внимание, чем, например, физико-математическим наукам. (Причинами этому послужили два обстоятельства. Будучи тесно связанной с практическими областями сельского хозяйства и медицины, биология, как наука, понятнее обществу и ближе к нему. Поэтому именно здесь власти не могли допустить ни малейших проявлений идеологического либерализма. Кроме того, организовать в отношении физики что-то похожее на разгром отечественной генетики в конце 40-х гг. было невозможно по причине массового привлечения физиков и математиков к работам по атомному проекту. В стратегическом плане создание ядерного оружия в то время было важнее, чем сохранение идеологических устоев в научной среде.) Проводившаяся на протяжении десятков лет селекция ученых-биологов на верность атеизму отозвалась впоследствии их повышенным религиозным консерватизмом: большинству из них до сих пор проще поверить в созидательную роль неуправляемого эволюционного процесса, чем существование единого Автора всего существующего.

В перспективе религиозная отсталость биологов может иметь весьма негативные последствия, поскольку, благодаря современному прогрессу биотехнологий, в XXI веке эта наука имеет шансы стать одной из определяющих направление и темпы дальнейшего развития общества.

К сожалению, следует признать, что до настоящего времени Церковь не располагает не только соответствующими методиками религиозного просвещения для представителей биологической и экологической наук, но даже и единой системой взглядов в отношении важнейшей проблемы взаимодействия человека с окружающей средой. Несмотря на весьма активное обсуждение ее в специальной научной и популярной литературе, тема сохранения биологического разнообразия по-прежнему является водоразделом, стоящим между интересами общества и потребностями окружающей его природы. Естественные науки, в т.ч. биология, не способны разрешить эту дилемму в силу ограниченности своего понятийного аппарата. Так, в частности, до сих пор не разработано вразумительное определение биологического разнообразия. (Определение, принятое в 1992 г. на Всемирной конференции в Рио-де-Жанейро, слишком широко, вследствие чего под него подпадают и разнообразные продукты клонирования.)

Поскольку синтетическая теория эволюции ("СТЭ"), продолжающая влиять на мировоззрение многих (если не большинства) биологов, не позволяет строго разграничить онтологические и гносеологические составляющие современной биологической номенклатуры, и - тем более - исключает существование переходных градаций между ними, новый век способен принести человечеству много неприятных сюрпризов, связанных с неопределенностью биологического (если не социального) статуса существ, которые неизбежно будут появляться в результате повсеместно запрещаемых экспериментов по клонированию. С другой стороны, эволюционная парадигма, связывающая человека с другими живыми существами, будет способствовать уравниванию их прав на полноценное существование в условиях растущего дефицита природных ресурсов. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Аналогичные проблемы могут возникнуть и в связи с растущей виртуализацией жизни современного человека. Недалеко то время, когда между объектами реального и виртуального миров будет не так уж просто провести границу. Дальше останется только принять подходящий закон о правах виртуальных существ... но это будет уже совсем последнее время.

Лишь христианская логика, четко разграничивающая человека, созданные им организмы и создания Творца, способна расставить все по своим местам в преддверии наступающего хаоса. Из этого следует, что уже сейчас проблема взаимоотношений человека и природы фактически перешла из биоэкологической в теологическую плоскость.

Настоящая работа представляет собой одну из первых попыток наметить хотя бы в общих чертах подходы к теоретическим основам решения данной проблемы. Особый акцент сделан на неясных вопросах биологической номенклатуры, так как "наречение имен" [Быт. 2:19,20] представляет собой вторую по важности задачу человека после "возделывания и хранения сада" [Быт.2:8,9,15]. Кроме того, в работе рассматриваются непосредственно связанные с этой темой православное видение общих принципов жизнедеятельности первозданных тварей, которое может быть положено в основу новой биологической номенклатуры и православная оценка биоцентризма - порождения современной языческой культуры. Возможностям практического воплощения развиваемых идей - миссионерскому потенциалу ботанических садов и экологической роли современных монастырей - посвящены два последних раздела работы. Реально оценивая масштабы затрагиваемой здесь проблемы, автор не претендует на полноту ее раскрытия и склонен оценивать данную работу как предварительные наброски к более детальному исследованию, которое он надеется осуществить в будущем.

Несмотря на то, что творчеству великого шведского биолога, философа и врача, создателя биноминальной системы классификации растений и животных Карла Линнея посвящено значительное число исследований, их актуальность не теряется со временем. Номенклатура Линнея прошла проверку временем, проявив незаурядную жизнеспособность: до сих пор никто не смог сколько-нибудь улучшить ее, не говоря о создании альтернативы. Вместе с тем, ее использование связано с определенными семантическими проблемами, не разрешенными до настоящего времени.

Уже полвека назад в отечественной литературе констатировалось, что "видовые названия, установленные Линнеем (полиномиалы, названия - фразы), подвижны. С каждым вновь открытым видом, с обнаружением новых морфологических структур, должны быть изменены видовые названия..." (Бобров, 1958). Очевидно, что эта проблема сохранила свою актуальность и для современной систематики, поскольку до сих пор вопрос "что такое вид?" и дилемма его формально-логического и биогеографического понимания не имеют окончательного решения.

Карл Линней родился в семье лютеранского священника в одной из южных провинций Швеции, а все его предки, сведения о которых дошли до нашего времени, были сельскими священниками или крестьянами (Бобров, 1957). Несомненно, что воспитание в традициях протестантской культуры, для которой характерно сочетание искренней веры в Творца с выраженным рационализмом в отношении природы и общества, должно было отразиться на мировоззрении Линнея и созданной им системе. Следовательно, ее понимание не может достигаться вне границ христианского мировоззрения, а нерешаемость проблемы взаимоотношений онтологической и гносеологической составляющих линнеевского вида коренится в особенностях лютеранской теологической мысли.

В связи с этим особый интерес представляет осмысление номенклатуры Линнея с православных позиций, унаследовавших учение Отцов древней Церкви и отточенных соборной мыслью эпохи догматических споров IV века.

Истина есть единая сущность о трех ипостасях... Трихотомия,

как прием аргументации, как манера классификации, как начало

системы - слишком распространена, чтобы можно было считать

ее за нечто случайное; нужно полагать, что в ней мы имеем...

выявление какой-то присущей душе троичности...

о. Павел Флоренский

Математическая модель триединости не была придумана

специально для согласования ее с логической структурой Троицы,

... а обнаружена в математике, и это означает, что триединость

буквально пронизывает всю природу.

Академик Б.В. Раушенбах

Ключевую роль в таксономической конструкции Линнея играют признаки трех типов: существенные - Character ESSENTIALIS, искусственные - Character FАCTITIUS и естественные - Character NATURALIS (1989). Хотя, по мнению Е.Г. Боброва, их можно уподобить категориям современной ботанической систематики (существенные - диагнозу, искусственные - характеристикам определительного ключа, естественные - описанию растения), для многих современных исследователей эти градации остаются не только непонятными, но ненужными (1958).

Явная доминанта креационизма в научных представлениях Карла Линнея (за что он был критикуем советскими авторами), обуславливает необходимость использования богословской логики для понимания его биологической номенклатуры.

Основой всего христианского веро- и нравоучения является учение о Пресвятой Троице, которым христианство, в первую очередь, и отличается от других монотеистических религий. Этот центральный догмат христианской Церкви о. Павел Флоренский называл крестом для человеческой мысли: он непостигаем рационально и для человеческого рассудка полон противоречий. Вместе с тем, согласно распространенному богословскому мнению, тварный мир изобилует аналогиями Пресвятой Троицы, которые Церковь допускает рассматривать как весьма несовершенные Ее образы. "Наш ум, слово и дух, по единовременности своего начала и по своим взаимным отношениям служат образом Отца, Сына и Святого Духа", - более 100 лет назад писал свт. Игнатий (Брянчанинов) [1886, цит. по свящ. Павел Флоренский, 1914]. Будучи наиболее общим свойством тварного бытия, троичность проявляется не только на его самых "верхних", но и на "низших" онтологических уровнях, так что "каждый слой его, каждый род его имеет еще свою особливую троичность" (свящ. Павел Флоренский, 2001).

Очевидно, что прямая аналогия троичности таксономических признаков Линнея с Пресвятой Троицей не выдержит ни богословской, ни биологической критики. В поисках подходящей формы этой аналогии необходимо, как указывалось выше, учитывать глубокую причастность Линнея к протестантской культуре. В связи с этим целесообразно хотя бы в общих чертах обозначить различия православного и лютеранского вероучений в отношении догмата о Св. Троице.

...дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Кто не чтит Сына, тот не

чтит и Отца, пославшего Его.

Евангелие от Иоанна 5:23

...Характерно и то, что в начале XX-го века 80 % пасторов города

Гамбурга отрицали Божество Иисуса Христа... притупление опыта

Церкви и постепенное ослабление восприятия реальности Духа

Божия, живущего в Церкви, привело к отказу от Христа, как Сына

Божия, неприемлемого для мирского разсудка протестанта.

прот. Митрофан Зноско-Боровский

Особое значение в связи с этим имеет сущностно-ипостасный аспект троичности, послуживший предметом ожесточенных "тринитарных" споров в Византии в IV веке по Р.Х. Принципиальный поворот христианского богословия в понимании отношений между членами Пресвятой Троицы произошел во второй половине IV века благодаря усилиям "Великих каппадокийцев" - свтт. Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского. Ключевым звеном их учения стало точное разграничение понятий "сущность" и "ипостась", как общего и частного, впервые установленное для греческого языка. В результате были фактически отождествлены понятия "ипостаси" и "лица", и серьезное теологическое противоречие между едино- и подобосущностью членов Пресвятой Троицы было решено в пользу первого (Тальберг, 2001). Тринитарные споры закончились Вторым Вселенским Собором в 381 г., утвердившим позиции Великих каппадокийцев о Пресвятой Троице в качестве догматических.

Вновь основные тринитарные ереси появились уже в Западной Церкви в период Реформации. Так, в середине XVI века произошло возрождение динамизма (адопцианства) - учения, по которому Христос не соединяет в себе Божественное и человеческое начала, а является простым человеком, одухотворенным особой силой Бога-Отца (иерей Давыденков, 2006). Некоторые особенности таксономии, изложенные в "Философии ботаники", дают основание предполагать, что именно это учение или его отголоски повлияли на биологические позиции Линнея.

Для сравнения догматических позиций православия и динамизма воспользуемся их графическим выражением в форме бинарных оппозиций и триад, применяемой в богословских и естественно-научных логических построениях (Баранцев, 1998).

Православное понимание единосущности и нераздельности Святой Троицы изображается триадой, системный характер которой (на что указывает расположение вершин в одной семантической плоскости) и равные стороны отражают первое качество, а сама треугольная форма указывает на второе (1).

Для того, чтобы обнаружить признаки протестантского влияния на систему Линнея, необходимо ввести в эту схему вершину Творения - человека, поскольку уподобление ему Второго Лица Святой Троицы вызвало к жизни вышеупомянутую разновидность монархианской ереси - динамизм, или адопцианство (иерей Давыденков, 2006). Присутствие человека усложняет онтологическое содержание конструкции: триада превращается в тетраду переходного типа, вершина и основание которой находятся в разных семантических плоскостях (помещение человека на вершину тетрады вовсе не означает его доминирования в чем-нибудь по отношению к Св. Троице: это чисто графический прием, используемый здесь для удобства восприятия данной иллюстрации). (2)

Отказ от признания Богочеловечества Христа приводит к вырождению тетрады, поскольку в этом случае Его различия с человеком будут скорее иметь количественный, чем качественный характер. "Страдает" при этом и Третье Лицо Троицы - Св. Дух, превращаясь в данной системе в нетварную энергию Бога-Отца. В пределах возможностей используемой здесь логики это означает объединение в одну позицию Отца и Св. Духа, а в другую - Бога-Сына и человека. В результате тетрада редуцируется до единственной бинарной оппозиции (3):

ЧЕЛОВЕК (+ХРИСТОС) --------- БОГ-ОТЕЦ (+СВ. ДУХ), (3)

которую можно представить и в виде вырожденной триады (4):

ЧЕЛОВЕК ------- ХРИСТОС --------- БОГ-ОТЕЦ (+СВ. ДУХ). (4)

В контексте исследуемой здесь проблемы конструкция (4) представляет особый интерес.

Как указывалось выше, проблема реальности существования конкретных видов, или - с другой стороны - взаимоотношений между формально-логическим и биогеографическим (гносеологическим и онтологическим) пониманием категории вида, не решена до сих пор, несмотря на значительный объем посвященных ей исследований. Для убежденного креациониста Линнея - это проблема происхождения: по его представлениям, единственным определяющим критерием их онтологичности является "сотворенность рукой Всемогущего". Организмы, созданные в результате человеческой деятельности либо "работы природы", с этих позиций считаются неполноценными. В атеистическом понимании системы Линнея (Бобров, 1957; 1958; 1970; Станков, 1958) признание им модифицирующей роли "природы" и человека - не более чем результат стихийного стремления к эволюционизму ученого-естественника, креационизм которого поддерживается лишь традициями воспитавшей его культуры. Однако в контексте христианской идеи те же особенности его системы приобретают существенно иной смысл.

С христианских (а также иудаистских) позиций, выбор имени имеет далеко не простой номенклатурный смысл. "Наречение имен животным" [Быт. 2:19,20] было поручено Адаму в его первозданном состоянии для указания владычества человека над природой и ума человеческого - над "низшим, страстным существом"; кроме того, на древнееврейском языке "наречение имени" означает, кроме того, и определение функции (иеромонах Серафим (Роуз), 2004).

Разделение Линнеем таксономических признаков на существенные, искусственные и естественные может пониматься как попытка решения антиномии Божественного и человеческого творчества путем синтеза их результатов. Если, с его позиций, результаты Первого - виды и роды естественного происхождения (т.е. Творения) - онтологичны по определению, то вторые, определяемые совокупностью искусственных, т.е. неспособных "удовлетворительно разграничить роды в естественном порядке", признаков, - скорее гносеологичны. При этом Линней не считает реально существующими и явно онтологичные, по современным представлениям, произведения человека - искусственно созданные сорта и другие продукты антропогенной вариабельности биологического разнообразия - в силу их неполноценности: они "...являются уродствами, и у них короткая жизнь" (Линней, 1989). (Сейчас в эту категорию попадают и разнообразные продукты экспериментов по клонированию.)

Так как "естественный признак... должен объединять все... возможные... особенности рода" и он "включает существенный... и искусственный... [признак]" (там же), можно констатировать, что попытка этого синтеза у Линнея является чисто механической: первый арифметически суммирует два других. Поэтому графически отношения между линнеевскими признаками можно изобразить в виде вырожденной триады (5):

ИСКУССТВЕННЫЕ ----- ЕСТЕСТВЕННЫЕ ----- СУЩЕСТВЕННЫЕ (5)

Как видно, оппозиция (5) по сути повторяет оппозицию (4), отражая протестантское понимание тринитарности в плоскости тварной активности Бога и образующей, в отношении биоразнообразия, деятельности человека. Отрицание Божественности Христа и уподобление Его Сущности человеческой природе в лютеранско-адопцианской традиции приводит к искаженному пониманию взаимоотношений между реальными тварями Бога и придуманными - человека: антиномия Божеского онтологического и человеческого гносеологического здесь не имеет решения. Этим объясняется и нерешенность проблемы вида: как уже говорилось, о реальности его существования до сих пор существуют различные мнения.

Можно думать, что, кроме адопцианской ереси, определенную роль в формировании биологических позиций Линнея сыграл и т.н. "юридический" принцип отношения человека к Богу, имеющий скорее католическое, чем протестантское, происхождение. Мнимое решение антиномии: "искусственные - существенные" признаки при помощи их арифметической суммы - категории естественных признаков - является именно его отражением. Это не случайно, поскольку само понятие антиномии в первоначальном смысле имело чисто юридический характер, означая противоречие между двумя законами или внутреннюю противоречивость какого-либо закона. Хотя Линней нигде не употребляет этого понятия, он, по сути, использует его именно в этом изначальном смысле.

Анализ лютеранских корней номенклатуры Линнея - продукта западно-христианского понимания тринитарности в биологии - был бы неполным без попытки обсуждения хотя бы условной возможности создания и основных принципов построения соответствующей православной номенклатуры биологического разнообразия.

Как указывалось выше, одним из важных вопросов современной биологии является реальность существования вида, т.е. его онтологичность. Для выяснения этого вопроса необходимо определить характер отношений между онтологическим и гносеологическим аспектами существования живых тварей в православном понимании.

В основе Священного Писания лежит понимание онтологичности Слова Божия: "Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его - все воинство их" [Пс. 32:6]; "Послал слово Свое и исцелил их, и избавил их от могил их" [Пс.106:20]; "Слово посылает Господь на Иакова, и оно нисходит на Израиля" [Ис. 9:8]; "А нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков" [2Пет. 3:7]; "Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое" [Евр. 11:3]. Более того, "Слово" в православии - это непосредственно творящая ипостась Триединого Бога, т.е. Сам Христос: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог...И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины;

и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца" [Иоан. 1:1,14]; "[Он был] облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: "Слово Божие"" [Откр.19:13].

В православном понимании антиномия онто- и гносеологического решается только на самом высоком онтологическом уровне, где различия между Волей, Действием и Энергией имеют характер ипостасных, но не сущностных. Место человека в этой системе отношений зависит от его духовного уровня. Первозданный статус Адама - любимого творения и ближайшего соработника Бога - давал его воле и слову определенные онтологические возможности, реализуемые, впрочем, только под наблюдением Всевышнего: "Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их (подчеркнуто нами), и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым..." [Быт.2:19,20]. Возможности эти были практически полностью утрачены в катастрофе грехопадения, и то, что "нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих" [Быт.3:20], было, по-видимому, последним из содеянного одним его словом.

По свидетельствам Св. Писания и Св. Предания, дальнейшая история человечества насыщена многочисленными примерами способности людей высокой духовной жизни к онтологическому творчеству в отношении живых тварей, в результате которого восстанавливались их первозданные качества неагрессивности, неплотоядности, доверия к человеку и дружелюбного к нему отношения. Жизнеописания многих великих подвижников неоднократно подтверждали реальность отношений, предсказанных св. пророком Исайей в грядущем Царстве: "Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи" [Ис.11:6-8].

Преображение хищных и других вредных тварей по Слову святых представляет собой в разной степени выраженное изменение их природы, и будет уместно не согласиться с Карлом Линнеем, что в этих случаях мы также имеем дело с "уродствами", у которых "короткая жизнь", и, возможно, констатировать самостоятельный таксономический статус таких организмов.

В отличие от протестантской, православная позиция не исключает возможности решения антиномии "существенные - искусственные" признаки путем их синтеза, приводящего к созданию нового качества, а не простого арифметического суммирования. Такой синтез становится возможным по мере приближения к главной христианской цели обожения человека (Шенборн, 2002). При этом описываемые (т.е. нарекаемые) им виды в принципе способны приобрести онтологическую, в данном случае - таксономическую - независимость. Облигатные хищники, ставшие травоядными, ядовитые животные и растения, утратившие свои опасные для человека свойства, корабельный "червь", прекративший питаться древесиной (Фон-Пошман, 1873), - представляют далеко не полный перечень примеров преобразующего действия Божественных энергий на тварную природу.

Следует, впрочем, отметить, что в подавляющем большинстве случаев современная природа далеко не соответствует своему первозданному состоянию. Вследствие этого возможные попытки "православной коррекции" номенклатуры Линнея (даже достойные по своему уровню масштабов творчества великого систематика-протестанта), казалось бы, не имеют смысла. Однако нерешаемость в пределах созданной им системы проблемы существования вида, с одной стороны, и обусловленные научно-техническим прогрессом успехи в экспериментах по клонированию, в результате которых можно ожидать появления таксономически новых, по существующим критериям, организмов, дают основание задуматься о необходимости ортодоксализации его системы.

Основным ориентиром этих изменений должен стать ранее не использовавшийся вектор оценки живых систем по уровню деградированности или, наоборот, гармоничности относительно их первозданных предков. Принимая во внимание невозможность составить достаточно детальное представление о строении и функциях последних, в этих построениях следует ограничиться косвенными признаками первозданной гармонии, к которым, в первом приближении, относятся эстетичность в общепринятом понимании, во-первых, неплотоядность - во-вторых, и доступность окультуривающему действию человека - в-третьих.

Изменения действующей системы биологической номенклатуры в данном направлении приведут к тому, что она станет минимум двумерной. К первому измерению, в котором сохранятся традиционно используемые признаки уровня биологической организации, добавится второе, отражающее близость или удаленность объекта от своего первообраза. Двумерность такой системы оправдана семантически, поскольку если положение конкретного организма на ее первой координатной оси будет характеризовать уровень его адаптированности к условиям нашего падшего мира, то на второй - степень его соответствия первозданной гармонии.

Несмотря на отчетливо выраженные религиозные ориентиры творчества Линнея в целом, в построении своей триады признаков он не учел важную догматическую истину о вызванной грехопадением деградации всех тварей, считая, что и сейчас "Существует столько видов, сколько первоначально их

произвело Бесконечнейшее Существо" (Линней, 1989). Однако далеко не все из первозданных видов смогли выжить в результате такой "интродукции", а выжившие, несомненно, изменились, хотя и в разной степени. В связи с этим "существенные" признаки Линнея, отвечающие плану Творения, должны занять место на второй координатной оси новой системы, восстановив утраченную в его номенклатуре тринитарность.

Современная естественная наука - продукт Нового времени (прот. Нейфах, 2005; Катасонов, 2005). Постепенное удаление европейской цивилизации от Евангельской Истины, началом которого послужило разделение Восточной и Западной Церквей в 1054 г., а переломным пунктом - Реформация, повлияло на методологию естественных наук. Если до периода Реформации в европейской науке доминировали античные взгляды Аристотеля и его созерцательный метод, поощрявшиеся Церковью, то в Новое время произошел принципиальный поворот в сторону эксперимента: созерцательность сменилась активным вторжением в предмет исследования.

Система Карла Линнея является непосредственным отражением начальных стадий этого процесса в биологии, когда Творец еще присутствует в логических построениях ученого, но это присутствие имеет скорее формальный и декларативный характер (и в этом плане советские биографы Линнея, представляющие его стихийным материалистом, отчасти правы), и уже формируется позиция, которая будет озвучена Лапласом в начале XIX века в известной беседе с Наполеоном: "...Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе". Ее последующее развитие, обусловленное вытеснением христианства идеями гуманизма, привело к становлению и развитию атеистических взглядов в Европе и в настоящее время стало там преобладающим. Как указывалось выше, противоречия линнеевской системы, обусловленные особенностями лютеранской догматики, тем более неразрешимы с позиций атеизма. Соответственно, вопрос отношений онто- и гносеологического в существовании вида как таксономической единицы, так и остается открытым.

В условиях современного мира вопросы классификации живых организмов становятся все более практически важными в связи с широким распространением идей сохранения биологического разнообразия. Поскольку единственно используемая сейчас номенклатура Линнея не дает точного ответа на вопрос о его критериях, их отсутствие может вызвать существенные экономические, административные и морально-этические сложности - в частности, при создании сетей особо охраняемых природных территорий (ООПТ), разработке законодательной базы о правах животных, и даже в социальной политике государства. Представляется, что в подготовке научных основ решения этой проблемы важную роль может сыграть теолого-биологический подход, идея которого представлена в настоящей работе.

В настоящее время проблема этических ориентиров в проблеме охраны природы и рационального природопользования становится все более актуальной в связи с продолжающимся развитием мирового экологического кризиса и недостатком научных аргументов в пользу этих форм деятельности, ставшим очевидным в последние годы. Сегодня наша ответственность за сохранение окружающей среды наполняется все большим смыслом. Если всего полвека назад человечество верило в неисчерпаемость природных ресурсов или не задумывалось об этом, то теперь практически для всех стало ясно, что природа умирает. Единая и главная проблема сейчас - это сохранение жизни во всех ее проявлениях. В последние годы ее основной научно-публицистической проекцией является тема сохранения биологического разнообразия, впервые продекларированная Всемирной Конвенцией, принятой на конференции в Рио-де-Жанейро в июне 1992 г.

Необходимость сохранения биоразнообразия интуитивно воспринимается как очевидная истина, однако попытки строго обосновать ее с позиций естественно-научной логики обычно заходят в тупик. Одной из причин этого является недостаток экспериментальных данных о его непосредственной связи с устойчивостью экосистем. На практике зачастую обнаруживается, что в экстремальных условиях наибольшую резистентность проявляют простые, а не сложные биологические системы. Кроме того, современные биогеоценозы в большинстве своем трансформированы действием антропогенных факторов и потому не могут служить критерием экологической нормы. Существенную роль в недостатке научных аргументов за сохранение БР играет также нечеткая формулировка самого понятия. Согласно Конвенции (1992), ""Биологическое разнообразие" означает вариабельность живых организмов из всех источников, включая, среди прочего, наземные, морские и иные водные экосистемы и экологические комплексы, частью которых они являются, это понятие включает в себя разнообразие в рамках вида, между видами и разнообразие экосистем" (выделено нами). Упоминание в этой связи внутривидовой изменчивости расширяет права на существование созданных человеком продуктов клонирования и генетически измененных организмов, положительная роль которых в поддержании глобального экологического баланса представляется весьма сомнительной. Кроме того, неопределенность положения этой "вариабельности" в иерархии биологических структур (биохимическая, органоидная, клеточная, тканевая, органная или организменная) и ее отношение к наследственности (генетическая или фенотипическая) не только теоретически, но уже и практически создает массу проблем с определением, в частности, принадлежности того или иного организма к охраняемым объектам различного ранга, или обоснованием ООПТ.

В данном контексте становится очевидной необходимость поиска аргументов в пользу необходимости сохранения БР в других, отличных от естественно-научных, областях человеческого знания. Перспективным в этом плане представляется разработка нравственно-этических основ сохранения БР, которые актуальны не только для соответствующих отраслей гуманитарных наук, но и для учебно-просветительской деятельности.

Возможно, что эти или сходные соображения послужили причиной того, что в преамбуле Концепции, наряду с экологическим и генетическим, указывается на "...социальное, экономическое, научное, воспитательное, культурное, рекреационное и эстетическое значение биологического разнообразия и его компонентов..." (там же).

Организация широкомасштабного международного сотрудничества, как следствие подписания Конвенции более чем 175 странами, стимулировала развитие не только биоэкологических, но и гуманитарных аспектов проблемы сохранения БР. В частности, в последние годы большое внимание научной общественности привлекают нравственно-этические и социальные аспекты сохранения биоразнообразия. В связи с этим новый стимул к развитию получила биополитика как отдельное направление политической активности (Caldwell, 1964; Локтионов, 1993), основанное на представлениях о глубоком сходстве всех живых существ не только на уровне биологической, но и социальной организации (Олескин, 2001), и следующих из них идеях о равных правах всего живого на существование при высокой ответственности человека, как сознательного представителя биоты, за сохранение биологического разнообразия. Вместе с биоэтикой, наполняющей эти представления морально-нравственным содержанием (Малков, Огурцов, 1992), биополитическое направление способно в перспективе сыграть роль идейного базиса новой экологической стратегии мирового сообщества.

Бесспорная важность указанной проблемы, ее мировой масштаб обуславливают необходимость широкой международной кооперации для ее решения. При этом не вызывает сомнений и потребность в идеологическом оснащении новой стратегии преподавания основ природопользования в системах среднего и высшего образования во всем мире. Эта потребность будет возрастать со временем, поскольку мировой масштаб Конвенции предполагает вовлечение в нее все большего количества стран в ближайшем будущем. В связи с этим правомочен вопрос, в какой мере биологическая этика в общепринятом в настоящее время понимании согласуется с духовно-нравственными традициями различных культур и может ли она служить идейной основой преподавания основ рационального природопользования и охраны природы в различных странах?

Современный биоэтический подход, построенный на идеях эволюционной связи и социально-биологическом сходстве человека и животных, по сути биоцентричен и в идеале предполагает равенство их прав на существование. В философской проекции эта идея близка к концепции глубинной экологии (deep ecology) (Naess, 1984; Ермолаева, 1997). В аспекте современных экологических и социальных проблем биоцентрическая доктрина, пока в основном используемая различными "зелеными" организациями, критикуема не только с позиций христианства, но и других мировых традиционных религий - ислама и иудаизма, которые относительно взаимодействия человека и окружающей среды также ориентированы строго антропоцентрически (Барбур, 2001). Существенно, что в настоящее время значительная часть человечества относит себя к одной из этих конфессий.

С христианских позиций биоцентризм может классифицироваться как неоязычество, поскольку на философском уровне "глубинной экологии" оно предполагает мистическое взаимодействие человека со своими эволюционными предками, а соответствующие биоэтические построения уходят своими корнями в тотемические традиции древних внеписьменных культур.

Христианский антропоцентризм (по терминологии С. Флегонтовой - персонализм) основан на представлениях о человеке как венце творения, который призван главенствовать над природой. Природа является вместилищем Святого Духа, и ее охрана равнозначна сохранению тварного разнообразия. При этом "Человек не является господином творения, ему не дана власть над жизнью и смертью, но он призван управлять и хранить то, что ему доверил Господь" (Митрополит Кирилл, 1997). Важнейшие функции, определенные нашему праотцу - возделывание и хранение Едемского сада [Быт 2:15] и наречение животных [Быт 2:19, 20], свидетельствуют о том, что Господь передал Адаму сотворенный им мир не только с целью его хранения, но и дальнейшего созидания.

В этом пункте неоязыческая (биоцентрическая) и православная позиции принципиально расходятся друг с другом. Согласно первой, нетронутая человеком природа представляет собой вершину гармонии в отношениях между ее составляющими, которая была достигнута в результате продолжительного эволюционного развития. Поэтому единственной этически оправданной формой деятельности человека в отношении природы является ее сохранение даже в ущерб его собственным интересам.

В противоположность этому, православное отношение к природе строится на идее ее несовершенства, как продукта деградации, вызванной грехопадением. И если дальнейшее совершенствование неиспорченного Творения было главной обязанностью и долгом человека до его грехопадения, то в какой мере этот долг вырос перед природой, пораженной его собственным грехом?

Биоцентризм, если его применение не выходит за рамки деятельности различных негосударственных природоохранных организаций, чаще всего проявляется в мелких антисоциальных и антигосударственные акциях, не представляющих особой угрозы для общества. Много более серьезные последствия биоцентризма для человечества можно предвидеть при переходе его на уровень государственной и тем более международной политики. Законодательное воплощение биоцентрических идей о равных правах на существование всех живых организмов, включая человека, легко приводит к принципу "презумпции виновности человека перед всеми остальными компонентами великого разнообразия" (Гусев, 1991). Его сочетание с хорошо известными идеями о необходимости решения проблемы роста народонаселения в условиях растущего дефицита природных ресурсов таит в себе вполне откровенную угрозу для человеческого общества в целом, и особенно - слаборазвитых стран и малоимущих слоев населения.

Первые признаки практической реализации биоцентрических идей на государственном уровне усматриваются в ряде западноевропейских стран и, прежде всего, в Нидерландах, законодательство которых весьма жестко регламентирует права животных, но разрешает эвтаназию человека.

Заметную роль в распространении биоцентризма играют международные организации, в частности, Биополитическая Интернациональная Организация (БИО). Существенно, что при этом биоцентрические идеи уже проникают в сферу узаконенной образовательной деятельности, признаки чего можно увидеть не только в европейских странах, но и в России. Внедрение биоцентрических представлений в массовое сознание смещает нравственные акценты в сторону представлений о малоценности человеческой жизни и дозволенности геноцида в современных "цивилизованных" формах, в частности, планирования семьи.

В решении проблемы сохранения биоразнообразия и соответствующей учебной деятельности христианско-антропоцентрическая и биоцентрическая этики альтернативны и в перспективе могут стать предметом серьезных разногласий на арене экологической деятельности мирового масштаба. Выбор между ними должен определяться духовными традициями конкретной страны и региона. В условиях России биоцентрическая этика неприемлема и не может использоваться в качестве идейной основы отношения общества к природе, рационального природопользования и сохранения биоразнообразия.

С вышеизложенных позиций, далеко не все отрасли естественных наук могут служить духовному просвещению современного язычества. Попытаемся очертить сферу научной деятельности, наиболее подходящую для решения проблем современного православного миссионерства. Очевидно, что более всего этому отвечают естественные науки, изучающие объекты тварного мира. По известным словам великого русского ученого М.В. Ломоносова, "Создатель дал роду человеческому две книги. В одной показал Свое величество, в другой - Свою волю. Первая - видимый сей мир, Им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность его здания, признал божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия. Вторая книга - Священное Писание. В ней показано Создателево благоволение к нашему спасению" (Ломоносов, 1950).

Говоря об использовании в целях духовного просвещения конкретного научного направления, следует иметь в виду необходимость соблюдения следующих условий: 1) максимальную приближенность предмета его исследований к первозданным тварям, т.е. минимальную испорченность его грехопадением, и 2) максимальное соответствие характера деятельности ученого соответствующей области высокому предназначению соработничества Богу нашего прародителя [Быт. 2:15, 19].

Первое условие следует, в частности, из слов М.В.Ломоносова о явленном через природу величии Создателя. Поскольку современные живые системы сформировались в результате вызванной грехопадением деградации высокоорганизованных первозданных растений и животных, очевидно, что непросвещенной душе легче проникнуться грандиозностью Его творческого плана при общении с тварями, максимально сохранившими признаки первозданной гармонии. На уровне физической реальности главным ее признаком является эстетичность в общепринятом понимании. Второе обусловлено формированием и широким распространением в последние годы уже упоминавшихся биоэтических идей в сфере отношений человека к окружающей среде.

В качестве научного направления, связанного с изучением относительно приближенных к первозданной гармонии природных объектов, не отрицающего активного вмешательства человека в целях их дальнейшего совершенствования, особое внимание привлекают эстетически ориентированное конструирование искусственных растительных сообществ, т.е. декоративное садоводство, и ботанические сады, как определенный тип специализирующихся на этом организаций.

Даже для современного городского жителя, в значительной степени утратившего связь с живой природой, растительный мир продолжает оставаться одним из главных источников душевного и физического здоровья. Об этом свидетельствует, в частности, широкое распространение в последние годы любительского растениеводства в широком спектре направлений - от огородничества на приусадебных участках до комнатного цветоводства. Профессия садовника (теперь - ландшафтного дизайнера) пользуется все большим спросом, и в больших городах имеет уже достаточно высокий социальный статус.

Для всех, кто серьезно занимается растениями, ботаника - больше, чем наука. Это образ жизни, определенное мировоззрение, наконец, это страсть. Среди ботаников, в отличие от других научных сообществ, более высок дух корпоративности. В типичных случаях общение с растительным миром связано с переживанием более интимных и глубоких эмоций, чем общение с миром животных. Не случайно, что удельное число женщин в ботанике больше, чем в зоологии.

Общение с миром растений несет отпечаток мистерии, которая особенно заметна при сравнении его с общением с животным миром. Среди других тварей растения выделяются особой формой взаимоотношений с человеком - интимных и во многом таинственных, - попытки научного анализа которых до сих пор не увенчались успехом. При этом практически всем профессиональным растениеводам известно, что растения каким-то образом чувствуют человека. Это построенное на многолетнем опыте убеждение не объясняется традиционными физиологическими представлениями.

Данное свойство растений сочетается с их другой особенностью: с эстетических позиций восприятие растительного мира существенно отличается от восприятия мира животных. Принципиальное различие в их эстетических оценках заключается в том, что красота растений универсальна и понимается всеми, а многие животные (особенно беспозвоночные) выглядят эстетично только с точки зрения специалистов. Для профессионала эстетичность биологического объекта определяется в основном соответствием его морфологических и физиологических параметров образу жизни и среде обитания (в этом смысле аскарида не менее эстетична, чем тропическая бабочка). В целом отношения людей с растениями складываются иначе, чем с животными: случаи негативного отношения к растениям чрезвычайно редки; гадливое же отношение к пресмыкающимся, земноводным и многим беспозвоночным животным практически является нормой.

Особый эмоциональный фон, связанный с миром растений, наиболее высок в ботанических садах, где чисто научная деятельность сочетается с практическим растениеводством. Однако этими важными направлениями не ограничивается деятельность ботанических садов. С античных времен они использовались, прежде всего, в образовательных и просветительских целях. И Платон, и Аристотель читали свои лекции в садах при возглавляемых ими учебных учреждениях, а в средние века такое соединение превратилось в устойчивую традицию, которая до сих пор сильна в Англии. Можно думать, что непосредственный контакт с определенным образом организованным ландшафтом и ассоциациями растений во время обучения не просто облегчал процесс усвоения материала, но оказывал глубокое воздействие на состояние души и духа студентов, выступая одним из определяющих условий формирования их личности.

Так, по мнению академика Д.С. Лихачева (1984), "сады Лицея" существенно повлияли на молодого А.С. Пушкина, во многом определив особенности реализации его поэтического таланта. Отечественное садово-парковое искусство претерпевало в то время переход от регулярного (голландского) к пейзажному (английскому) парковому стилю. Обусловленное этой сменой разнообразие садово-парковых форм в конце XVIII - начале XIX вв. отразилось на архитектуре Царского Села, что оказало серьезное воздействие на творчество великого поэта, в котором парадоксально сочетаются барочная легкость, глубина философского мировосприятия, искреннее религиозное чувство (об этом см. поэтическую переписку А.С. Пушкина с митрополитом Филаретом) и свободомыслие.

К этому можно добавить, что работа в ботанических садах, т.е. работа садовника, предъявляет особые требования к персоналу. Хорошо известно, что способность к ней в основном определяется психическими, душевными (или духовными) качествами исполнителей, не формализуемыми с научных позиций и непосредственно не зависящими от личного трудолюбия или образовательного уровня исполнителей.

Попытаемся осмыслить это, обратившись к Св. Писанию и мнению Отцов Церкви.