Я столкнулся с работами Кокшотта и Коттрелла на берлинской конференции имени Розы Люксембург в январе этого года. К сожалению, автобус, на котором наша группа ехала из Мюнстера, безнадёжно опоздал и я не попал на доклад Кокшотта.

По этой причине я с ещё большим интересом взялся за чтение книги, которую удалось заказать по почте. Ведь далеко не каждый день удаётся познакомиться с монографией двух профессоров, посвящённой такой проблеме, как устройство социалистического общества после революции.

Необходимость в работах на эту тему самоочевидна: классики марксизма не оставили нам теории социалистического общества, лишь общие размышления да пару принципов. Первый опыт построения социализма в СССР и странах Восточной Европы потерпел поражение. Осмысление этого опыта и формулирование позитивных предложений стоит на повестке дня.

Книга двух шотландцев обращается к обоим этим вопросам, хотя причины падения СССР в ней затрагиваются мимоходом. В одних случаях они напрямую отталкиваются от своих представлений о советском социализме, в других советский материал является просто иллюстрацией. Да, Кокшотт и Коттрелл так и заявляют в начале книги, чтобы избежать дальнейшего непонимания, что считают СССР социалистическим государством, не выбившимся дальше самой первой фазы строительства социализма. На этом мы пока закончим изложение взглядов авторов на СССР и сконцентрируемся на самом основном: попытаемся сжато изложить и критически оценить концепцию социализма, предлагаемую шотландцами.

Авторы сами рассказывают, что идея написания книги возникла у них в 1983 году после выхода труда Алека Ноува "The economics of the feasible socialism". Алек Ноув - земляк Кокшотта и Коттрелла, гуру западной советологии, сам не чужд левых идей, много лет состоял в Социалистической партии Шотландии. Алек Ноув до этого выпустил более десятка изданий своей классической в советологическом понимании работы "The soviet economic system", а так же других работ об СССР, а в упомянутой книге он, используя все свои знания и обширнейший фактический материал, попытался убедительно доказать, что социалистическая экономика не может существовать, не опираясь на рынок. Ноув, если судить по его работам, был сторонником "рыночного социализма", такого, какой развивался в то время в Венгрии и который казался очень привлекательным советским вождям перестроечного периода.

Одновременно книга является ответом на неолиберальную политику правительства Тэтчер, которая набирала обороты в Англии в то время. Поэтому авторы полемизируют с одним из духовных отцов неолиберализма Фридрихом фон Хайеком. В целом книга написана в конце 80-х - начале 90-х, когда СССР ещё существовал, но его кризис был очевиден.

"Towards a New Socialism" вышла первым изданием в 1993 году, после чего пережила одно английское переиздание и была переведена на несколько европейских языков. В новые издания авторы вносили небольшие исправления, чтобы учесть бурный прогресс компьютеров и коммуникационных технологий. Однако основной текст возник именно в то время, на что необходимо делать поправку.

Основной целью данной книги является попытка доказать, что современные технические средства позволяют построить социалистическую экономику на базе трудовой стоимости без использования рынка. Давайте посмотрим, насколько это удалось авторам.

Рынок является регулятором капиталистической экономики. Если рынка нет, то встаёт вопрос: как определять обменные соотношения продуктов?

Авторы предлагают путём расчётов установить содержание труда, который измеряется временем, в каждом продукте [1]. Они показывают, что с помощью современных технических средств это возможно, даже учитывая всё множество связей в экономике. Современная техника позволяет рассчитать количество овеществлённого прошлого и живого труда и производить расчёты с числами более 10¹¹ за несколько секунд, чтобы устанавливать количество труда в продукте.

Возникает вопрос: труд бывает очень разный - квалифицированный, неквалифицированный, качественный, некачественный, - как это учесть в планировании трудозатрат?

Тут предлагается несколько механизмов. Довольно оригинальна, но, похоже, так же непрактична идея "амортизации образования": Допустим, специалист обучается 5 лет и за эти 5 лет его учебная программа составляет 5×1575=7875 часов. Для простоты предполагается, что он работает затем 15 лет по профессии по 1575 часов в год. 5×1575 делится на произведение 1575 и 15 лет работы. Получается 0,33. Значит, наш специалист переносит за час своего труда 0,33 часа прошлого труда. Этот показатель предлагается использовать в плановых расчётах. Причем по окончании этого "периода амортизации" специалист перестаёт переносить прошлый труд, и его труд оказывается приравненным простому труду. Авторы тут предлагают посылать человека на переобучение, для овладения новой профессией. Поскольку оплата труда производится из расчёта 1 трудовая квитанция за один час простого труда, сразу становится выгодным учиться как можно дольше, а работать по профессии как можно меньше, чтобы увеличить коэффициент "амортизации" и как можно чаще менять профессию. Поскольку данное предложение из характеристик труда учитывает только продолжительность образования, но не учитывает текущей производительности, можно себе только представить, какие сложности вызвало бы его практическое применение в планировании затрат.

Учитывать качество труда планируется делением рабочих на категории. Авторы говорят о трёх: A, B, C. Но этого явно мало. Допустим, их будет больше. Рабочий будет сдавать норму и распределяться в определённую категорию. У рабочего категории В один час труда будет идти за один, у рабочего А за 1,5, а у рабочего С за 0,5. Исходя из этого, предлагается осуществлять планирование затрат труда в экономике. Здесь предлагается что-то вроде учёта квалификации, что сейчас осуществляется через присвоение разрядов, только очень прямолинейно. Дело в том, что в каждой отрасли труд имеет свои характеристики и в том, что очень сложно создать сквозную межотраслевую классификацию работников. Можно ли приравнять учителя, сталевара и повара категории А? О чём это говорит? Что они работают одинаково? Предложение выглядит недозрелым и рождает множество вопросов.

Планирование осуществляется на основе таблиц "затраты-выпуск". Определяются необходимые для производства товары и услуги, а затем авторы показывают, что современные компьютеры способны исчислить весь объём затрат в детальном разрезе в масштабе всей экономики с миллионами видов товаров и миллионами взаимозависимостей. Математические методы, которые авторы применяют, не новы, и они это сами признают. То, что современные компьютеры способны на многое, знает каждый, кто хоть чуть-чуть интересуется техникой. Методологические вопросы, которые подробно обсуждают авторы, были бы решены при реальном построении социалистической экономики без лишнего шума в рабочем порядке. Единственно интересным из всего этого является то, что Кокшотт и Коттрелл показывают, что на компьютере уровня 2000 года с ресурсами обычного сетевого сервера расчёт затрат для одного товара, учитывающего его взаимосвязи со всей экономикой и оперирующий числами порядка 10¹¹, займёт пару секунд. А если плановые компьютеры объединены в сеть, допустим через Интернет, и обсчитывают задачу параллельно, то технических преград для создания социалистической экономики, работающей в таком режиме, нет.

Предложение выглядит заманчиво, в том случае если нам известна точная структура конечного продукта. А вот тут возникают большие сложности. Именно определение конечного продукта представляет собой более сложную теоретическую и практическую задачу, нежели расчёт всех затрат экономики на его производство. Следует сказать, что в советской практике, за неимением технических средств, вопрос так, как это делают Кокшотт и Коттрелл, никогда не ставился, но проблема определения объёма спроса, особенно в количественно-ассортиментном разрезе в масштабах всей экономики ставилась, но так и не нашла своего решения. На эту тему есть огромная библиография, проблемой занимались десятки научно-исследовательских институтов (учитывая республиканские филиалы всесоюзных НИИ). Наши авторы тоже не дают ответа на данный вопрос. Он даже фактически не обсуждается. Создаётся впечатление, что Кокшотт и Коттрелл, не будучи хорошо знакомы с советским опытом, не осознают значения этого вопроса.

В социалистической экономике, которую нам рисуют авторы, отсутствуют деньги. Их замещают трудовые квитанции, которые выражены в часах труда. Работники получают их за свой труд пропорционально количеству отработанных часов. Допустим, 1 квитанция за 1 час труда. Трудовые квитанции непосредственно выражают трудовую стоимость, в отличие от денег. Трудовые квитанции не обращаются, они сгорают после использования. Так же они имеют дату истечения. Но авторы предвидят возможность обмена их на сберегательные сертификаты для того, чтобы трудящиеся могли иметь сбережения. Интересно, что Кокшотт и Коттрелл представляют себе пенсионное обеспечение на базе накопительной системы. Это, конечно, спорно. Но таким образом трудящиеся получают ещё один источник вложения средств - пенсионные сертификаты, которые представляют собой тип срочных вкладов. Эти пенсионные и сберегательные вклады, как предусматривают авторы, будут индексироваться вместе с ростом производительности труда, приходящегося на одну трудовую квитанцию.

Тут есть опять некая шероховатость. Если производительность труда растёт, а тариф остаётся прежним - 1 квитанция за 1 час, то тогда падают товарные цены и смысла в индексации вкладов нет. В том случае, какой описывают авторы, подразумевается некая инфляция трудовых квитанций.

Трудящие будут оплачивать трудовыми квитанциями (которые будут существовать только в электронном виде - оплата будет производиться с помощью пластиковых карт) потребительские товары и услуги. Квитанции, как упоминалось выше, можно использовать для сбережения. Причём за счёт сбережений Кокшотт и Коттрелл предполагают выдавать потребительские кредиты. Не совсем ясно, будут ли на них начисляться проценты. Учитывая, что это не деньги, а трудовые квитанции, это было бы нонсенсом. В качестве главного стимула для потребительского кредита авторы видят покупку дома. Да, не удивляйтесь. В социализме от Кокшотта и Коттрелла разрешена собственность на личные дома. В этом опять заметно, что авторы отталкиваются от типичного западного стиля жизни, когда большое количество населения живёт в личных домах. Причём как альтернативу частному дому авторы видят съём жилья у государства. Здесь мы можем отчётливо видеть, что шотландцы совершенно не знакомы с тем, как жилищный вопрос решался в СССР, где квартиры предоставлялись населению бесплатно и на весь срок жизни. Очевидно, что собственность на дом рождает неравенство: кто-то унаследует 1-2 дома от родственников, будет их сдавать и в какой-то момент сможет вообще жить только на доходы от сдачи жилья. Кто-то же всю жизнь будет мыкаться по государственному съёмному жилью.

Государство будет финансировать свои расходы - инвестиции, социальные выплаты, расходы на государственный аппарат из налогов. Налогов предусматривается два: основной источник дохода государства - подоходный налог, второй налог - за землепользование. Авторы не готовы дать окончательное решение, кто его должен выплачивать: определённо в сферу его действия попадают владельцы личных домов, которые должны платить за землю, на которой стоит их дом. Но можно понять, что предлагается облагать таким налогом все предприятия, которые пользуются землёй, а так же природными ресурсами [2]. Это мотивируется тем, что "без арендных платежей есть тенденция, что общественная собственность на землю превратится в частную собственность тех, кто ею распоряжается" [3]. На это можно возразить, что предприятие, которое пользуется землёй, совсем ею не распоряжается. Это как раз и является залогом общественной собственности на землю.

Концепция финансирования общественных расходов через налогообложение предлагается в данной книге по той причине, что авторы хотят таким путём избежать эксплуатации. Для этого они предлагают закрепить за трудящимся право получать полную стоимость произведённого продукта. Потом трудящиеся добровольно передают обществу часть полной трудовой стоимости через налоги, величина которых устанавливается демократическим путём через всенародное голосование.

По моему мнению, выдача всей стоимости на руки и сбор налогов представляют собой излишний оборот средств. Социалистическое государство не будет эксплуатировать трудящихся, если оно даже не будет выдавать всю заработанную стоимость на руки, потому как понятие эксплуатации не бухгалтерское, а классовое. Трудящиеся могли бы с таким же успехом всенародным голосованием определять долю общественного продукта, идущего на потребление и на накопление и получать уже очищенную от всех налогов и платежей долю в виде зарплаты.

Авторы не обходятся в своих построениях без рынка. Хотя здесь есть большой вопрос: а рынок ли это? В книге это называется сначала "рыночным алгоритмом" [4], а потом, простоты ради, рынком. Я вообще, вижу здесь очень большую проблему путаницы в определениях, которая сама по себе может иметь серьёзные последствия. Но это тема для отдельной статьи.

Итак, рынок в данной системе существует для потребительских товаров. Каждый товар имеет свою точно исчисленную трудовую стоимость в часах. Один час равен одной трудовой квитанции. Для потребительских товаров устанавливается цена рыночного равновесия. Авторы упоминают о том, что нахождение равновесной цены a priori - сложная задача. Предлагается её искать методом проб и ошибок. Как видно из дальнейшего изложения, это фактически означает утверждение сложившейся рыночной цены [5].

Авторы выступают против монополизации. Они сознают, что создавать одно огромное предприятие - монополиста, снабжающего своим товаром всю страну, неэффективно, поскольку соревнование стимулирует. Мы разделяем точку зрения авторов, но с одним большим "но". Цены в их системе складываются на рынке, что неизбежно вызовет ценовую конкуренцию. Соревнование между производителями в социалистической экономике может быть оправдано только в том случае, если цены на продукцию устанавливаться централизованно.

Для советской экономики было характерным то, что предприятия были обязаны в своей экономической деятельности руководствоваться планом, по степени выполнения плана они и оценивались. Поскольку громоздкая и неповоротливая система планирования не позволяла оперативно учитывать спрос, характерной чертой советской экономики стало невнимание предприятий к спросу, выпуск выгодной им продукции, такой, которая позволяла легче выполнить план. Авторы сознают эту проблему и предлагают ей своё решение.

Поскольку любой потребительский товар имеет рыночную цену и математически исчисленную трудовую стоимость, авторы предлагают ввести соотношение первого ко второму в качестве универсального критерия оценки общественной эффективности того или иного товара. Т. е., чем больше частное от деления цены на стоимость, тем эффективнее общественное производство, и наоборот. На те продукты, у которых соотношение цена/стоимость выше 1, центральное закупочное бюро (Zentrale Marketingbehörde в немецком переводе) должно повышать заказы, на те, у которых меньше - снижать. Цель - свести вышеупомянутое соотношение у всех продуктов к 1. В общеэкономическом плане соотношение цена/стоимость должно тоже быть на уровне 1 с небольшими колебаниями, зависящими от изменения сбережений.

Итак, соотношение цена/стоимость - основной критерий оценки предприятий, к тому же это основной ориентир для экономики в удовлетворении спроса. Однако в этой концепции заложена основная логическая ошибка авторов книги. Основная и нерешённая проблема советской экономики в деле удовлетворения спроса заключалась в том, что существовал конфликт между интересами предприятия, для которого выполнение планы было законом, и потребительским спросом, точно учесть который план был не в состоянии. По Кокшотту и Коттреллу предприятия будут заинтересованы выпускать продукцию с высоким соотношением цена/стоимость, т. к. это им будет выгодно. К сожалению, авторы очень кратко рассматривают этот важнейший вопрос. Вскользь упоминается, что предприятия будут получать таким путём дополнительные средства, с помощью которых они смогут стимулировать своих работников. Вероятно, имеется в виду, что предприятия получат разницу между ценой и стоимостью. Уже даже здесь на основании советского опыта возникают вопросы, потому как оставление части прибыли предприятиям не решает само по себе проблемы стимуляции. А разница между ценой и стоимостью играет здесь ту же роль и что и прибыль, на что указывают сами авторы [6]. Главное противоречие заключается в том, что предприятие заинтересовано в том, чтобы производить товар с наибольшим значением вышеупомянутого соотношения, а плановые органы по рекомендации Кокшотта и Коттрелла будут вынуждать их расширять производство до тех пор, пока рыночная цена по причине роста предложения не снизится до уровня стоимости. Т. е. пока соотношение не вернётся к 1. Следовательно, с точки зрения предприятия, плановики будут настаивать на мерах, ведущих к ухудшению материального положения данного предприятия. Как известно из советской практики, это бесперспективно - предприятие, как самое начальное звено системы планирования, не мытьём так катаньем протолкнёт свои интересы - в ущерб себе никто работать не будет. Причём, если система обращения государства, о которой мы ещё поговорим, будет находиться в равновесии, при котором номинал находящихся на руках трудовых квитанций равен общей стоимости потребительских продуктов и услуг (если применять формулу Ирвинга Фишера для товарного производства, то речь идёт о равенстве MV=HPH, где M - денежная масса, V скорость денежного обращения, H - торговый оборот, а РH индекс цен товарного оборота H), то отклонения от значения 1 соотношения цена/стоимость должны взаимоуничтожаться. Проще говоря, общественная "эффективность" одних товаров будет вынуждено обусловлена "неэффективностью" других товаров и величины эффективности и неэффективности в масштабах всей экономики будут взаимно уничтожаться. Поэтому вряд ли эту концепцию можно признать приспособленной для практических нужд. Альтернативой является проведение инфляционной или дефляционной политики, когда денежная масса перекрывает или не полностью перекрывает товарооборот. Однако это вряд ли цель наших авторов.

Против подхода авторов рецензируемой книги говорит и то, что связь материального положения работников и удачной работы предприятия очень слабая. Кокшотт и Коттрелл критикуют материальное поощрение как пережиток товарно-денежных отношений. Они выступают против премирования работников за успехи и вообще против связи материального поощрения с результатами труда. Ведущую роль должно иметь моральное поощрение и карьерные возможности. С этим нельзя согласиться. Материальное поощрение теряет свою роль по мере продвижения к общественному изобилию. Это даже заметно по взглядам самих авторов. Живя в западных странах с их высоким уровнем материального обеспечения, они уже поднимают вопрос о ведущей роли морального стимулирования, потому как, отталкиваясь от уровня благосостояния Запада, не трудно представить себе отход материальных стимулов на второй план. Однако во многих регионах мира социалистическое строительство будет сталкиваться с задачей преодоления бедности, а кое-где - отчаянной нищеты.

Однако вернёмся к проблемам планирования. Кокшотт и Коттрелл называют несколько технических предпосылок эффективного управления плановой экономикой и приходят к выводу, что все они на сегодняшний день имеются. Первое - система кодирования всех продуктов. Уже на сейчас очень широко применяется машиночитаемое кодирование со штрих-кодом. Второе - надёжная система коммуникаций, связывающая всю страну. С развитием Интернета эта задача тоже решена. Для примера (не из данной книги), в конце 50-х годов центральное руководство СССР не имело даже надёжной телефонной связи со многими регионами. Некоторые районные центры, не говоря уже о более мелких городах, были доступны по телефону не более 3 часов в день. Третье - у авторов это не артикулировано отчётливо, но просматривается - доступность технологического оборудования. Когда в СССР рассматривался проект ОГАС, академик Глушков говорил о необходимости затрат, как на новую космическую программу, о напряжении сил страны на протяжении 15 лет. Сейчас техническая база уже существует - персональные компьютеры и несколько суперкомпьютеров, связанные через Интернет, уже могут взять на себя задачу планирования экономики. Дельнейшие требования выглядят самоочевидными и банальными: стандартизированный формат данных для их компьютерной обработки и стандартизированное программное обеспечение.

Для управления экономикой авторы предлагают воспользоваться проектным методом, в отличие от территориально-отраслевого, применявшегося в СССР. Вот что они пишут по этому поводу: "Под проектом мы понимаем скоординированную деятельность, которая направлена на то, чтобы произвести однозначно полезный результат. Проектом может быть широкомасштабное предприятие, такое как строительство третьего туннеля под Ла-Маншем или солнечная электростанция на земной орбите. Это может быть и постоянный процесс - розлив молока для Peterburgh или обеспечение Dumbarton'а медицинским обслуживанием. Это может быть краткосрочный производственный процесс - издание отдельной книги или производство одного фильма, или многолетний процесс - создание нового поколения компьютеров. Что бы это ни было - проект потребляет ресурсы - труд, здания и машины, - которые ему распределяются плановым органом. Каждый проект внесён в компьютерную сеть планового органа вместе с плановым результатом и потреблением ресурсов.

Эти производственные проекты - единицы организации трудового процесса, а не юридические лица. Отношение проектов и планового органа примерно таковы, каковы отношения между капиталистическим предприятием и отдельными видами деятельности, которыми оно может заниматься" [7].

Идеологическое обоснование данной схеме кроется в попытке авторов нарисовать картину будущего общества, избавленного от всяческой иерархии. Именно потому мы имеем ризосомную массу множества проектов, которые с системной точки зрения являются одноуровневыми явлениями и находятся в одинаковых отношениях с плановым органом.

Мы видим, что критериев, по которым можно отличить проекты от непроектов, авторы не дают. Единственное, что сказано - это "скоординированная деятельность, направленная на полезный результат". Других уточнений, что может являться проектом, в книге нет. Но фактически любой из приведённых в цитате проектов можно разбить на ещё более мелкие проекты, а их в свою очередь, на ещё более мелкие и т. д. В конце концов, получается дикая путаница. Я думаю, что на практике, попытайся кто-нибудь воплотить это в жизнь, плановые органы очень быстро потеряли бы ориентацию среди всех этих проектов. Упорядочивание их вынуждено привело бы к возрождению территориального и отраслевого принципов. Кроме того, проектный метод, в том виде, в каком он предложен авторами, на данный момент обладает рядом других недостатков: проекты плохо взаимосвязаны между собой. Наверняка по этой причине будет усложнено руководство техническим прогрессом. Мы можем убедиться в этом, обратившись к истории: упразднение отраслевого управление промышленностью и строительством и создание совнархозов привело к сложностям именно в этой области, потому как отрасли промышленности являются единым технологическим комплексом, которым эффективнее всего управлять централизованно. Авторы могли почерпнуть знания об этом в советской литературе, но они с ней, к сожалению, не знакомы.

Некоторые предложения авторов выглядят не очень продуманными. Например, упоминая о такой проблеме, как намеренное искажение статистических данных руководством советских предприятий (кстати, проблема раздута на Западе больше её реального значения), чтобы получить больше ресурсов, чем надо, авторы предлагают, чтобы инженеры данного предприятия заносили в центральную справочную систему данные о выпуске, требуемых затратах, а компьютер выдавал бы им точные данные о той технологии, которую необходимо применить и точные размеры затрат сырья. Здесь каждый, кто хоть чуть-чуть разбирается в промышленности, сразу забракует данное предложение: компьютер может выдать решение только на основе имеющихся технологий - нет пространства для новаторства. Затем, каждое предприятие уникально - компьютер не может детально применить технологию в условиях конкретного предприятия и т. п. Но самое главное - если есть стимул, человек всегда обманет компьютер. Советская проблема заключалась в том, что в отрыве от спроса можно было как-то попытаться подтасовать результаты и выдать плохую работу за хорошую - план ведь оценивает только по формальным критериям. Если же оценивает потребитель, то тут отпадает большинство стимулов для таких подтасовок. К сожалению, авторы тут увлекаются технизацией проблемы, решение которой находится в области человеческой мотивации.

Кстати, у читателя, наверное, уже возникал вопрос: если предприятия, производящие потребительские товары, оцениваются по показателю цена/стоимость, то как обстоит дело с теми, кто не имеет соприкосновения с конечным потребителем? Здесь шотландцы предлагают исчислять эффективность использования средств производства или полуфабрикатов, перенося на них значения показателя цена/стоимость конечных продуктов. В книге дан пример расчёта производства экономической эффективности определённого полуфабриката, который используется во множестве конечных продуктов [8]. В такой ситуации действует статистический закон больших чисел и эффективность конечных продуктов можно перенести на полуфабрикат. Но в экономике очень много полуфабрикатов и средств производства используется всего в нескольких конечных продуктах, что ведёт к тому, что производитель промежуточных продуктов будет полностью зависеть от качества работы производителя конечного продукта. Посему данное предложение нельзя признать удачным.

Несколько слов о сельском хозяйстве в представлении авторов. То, что они, представляя себе построение социализма, имеют в виду развитые страны Европы, видно и из того, что рассуждения о сельском хозяйстве они начинают с критики политики субсидирования сельского хозяйства в США и ЕС. У меня почему-то имеется подозрение, что для тех стран, которые реально будут в обозримом будущем пытаться строить социализм, проблема аграрных субсидий и связанного с этим перепроизводства будет неактуальна. Упоминается, что производством будут заниматься и коллективные, и семейные предприятия. Здесь сразу заметно, что, отталкиваясь от ситуации в Западной Европе, где ещё значительная часть сельхозпродукции производится на семейных предприятиях, авторы не видят в их сохранении ничего плохого. Из этого, а так же по другим приметам, разбросанным по всей книге, мы можем заметить, что авторы не до конца закрывают дверь перед капитализмом: в данном случае очевидно, что семейные сельхозпредприятия будут воспитывать частнособственнические настроения, а так же, что ни одно из них не обойдётся без нёмного труда, по крайней мере в пору сбора урожая. В целом же сельскому хозяйству уделено очень мало внимания, что характерно для евроцентристской позиции авторов.

Ещё одна лазейка для капитализма остаётся в области частного предпринимательства, которое авторы не собираются окончательно запрещать [9]. Как считают Кокшотт и Коттрелл, некоторые виды работ лучше всего осуществлять на индивидуальной основе. Например, ремонт или установку домашнего оборудования. Я не знаю как в Шотландии, может, там до сих пор этим занимаются кустари-одиночки, но в Германии, вероятно, более развитой стране, где на данный момент проживает автор этих строк, ремонтом на дому занимаются фирмы. Есть, конечно, студенты, которые дают объявление о помощи с домашним компьютером, но в целом рынок занят некрупными, но фирмами со всеми атрибутами: офисом, несколькими работниками, парком транспортных средств и т. п. Представление о том, что мелкий частник может быть эффективнее крупного социалистического или даже капиталистического предприятия - из области постоянно гальванизируемых буржуазных легенд о "личной инициативе", об "инновационности" и "гибкости" мелкого предпринимательства. Однако не это самое главное: авторы признают, что, допуская индивидуальное предпринимательство, они допускают и рынок труда, и эксплуатацию, потому как формальный предприниматель-индивидуал может быть в реальности работником другого предпринимателя. Они планируют избежать этого тем, что легализуют наём в частном секторе, но законодательно обяжут предпринимателей выплачивать работнику полную стоимость его труда.

"Ищи дурака!", - процитируют предприниматели классическую цитату из "Буратино". И будут правы. А на что они будут жить, как не за счёт присвоения части стоимости, созданной своими работниками? Или предприниматели будут создавать рабочие места из альтруистических соображений?

Бедные шотландские профессора! Они не бывали в России и не знают, как в этой стране выплачиваются зарплаты в частном секторе! В конвертах, мимо кассы и официальной отчётности. С типично английской наивностью они пишут, что работник сможет потребовать выплатить ему полную стоимость труда по суду. Я думаю, что любой предприниматель перед наймом осведомится у работника, собирается ли он это делать, и не станет брать его в случае подозрения. Причём работник, прежде чем обратиться в суд, сто раз подумает, а стоит ли идти на стопроцентную потерю выгодного рабочего места? Ведь, как, например, свидетельствует опыт рыночного социализма в Венгрии, зарплаты в частном секторе были в среднем выше, чем в государственном [10].

Интересны рассуждения о торговле социалистических стран с капиталистическим миром. Кокшотт и Коттрелл предлагают подход, противоположный советскому: СССР, как известно, запрещал вывозить свою валюту и расчёты с иностранными партнёрами производил в твёрдой валюте. Это было причиной того, что СССР всегда испытывал недостаток иностранной валюты и шёл на разные уловки, как её получить побольше. В частности, авторы описывают способы выуживания валюты из иностранных туристов, а так же упоминают о наличии чёрного рынка валюты. Первое и второе произвело на них негативное впечатление и вредило, по их мнению, имиджу СССР.

Кокшотт и Коттрелл предлагают социалистическому государству наоборот расплачиваться с иностранцами трудовыми квитанциями, которые в таком случае стали бы беспроцентными обязательствами социалистического правительства и могли бы торговаться на капиталистических биржах. Капиталистическое предприятие, которое хотело бы вести торговлю с социалистической страной, должно было бы купить трудовые квитанции на бирже и оплатить ими товары социалистической страны. Т. е. социалистическая страна, по мнению авторов, должна будет вести себя как США в наше время - производить экспортно-импортные операции в национальной валюте.

Авторы предлагают такую схему по следующей причине: они довольно убедительно доказывают, что для благосостояния любой страны выгоднее иметь пассивный торговый баланс. Т. е. импорт должен превышать экспорт. Мы это видим на примере США, которые прекрасно живут с дефицитом торгового баланса в полтриллиона долларов в год и покрывают его за счёт экспорта долларов и привлечения средств в американские ценные бумаги. Социалистическая экономика, экспортирующая трудовые квитанции, будет иметь по определению пассивный торговый баланс.

Нам кажется, что данная схема, несмотря на свою внешнюю привлекательность, очень оторвана от реальности и имеет больше недостатков, чем достоинств. Что позволяет США экспортировать доллары? Доверие к доллару, как к мировой резервной валюте. Фактически, в доверии к доллару концентрируется всё доверие к мировой капиталистической системе. Если его не будет, мировая экономика рухнет. А если речь идёт о валюте социалистической страны, которая противостоит мировой капиталистической системе? A priori её валюта будет пользоваться низким доверием у капиталистов. Следствием этого будет низкий курс и плохие условия для импорта. А вот экспорт из неё будет дешёвым. Только представьте себе такую ситуацию по отношению к современной России: капиталисты будут получать дешёвую нефть, зато импорт технологийи средств производства для нас будет очень дорог. Так, может, капиталисты и сами были бы не против такого социализма в России...

Но ладно, авторы всё равно не имеют в виду Россию, когда думают о социализме. А вот для социалистической Британии или США такие условия будут очень удобны в торговле с капиталистической Россией или Китаем. Только реально ли такое?

Против такого подхода во внешней торговле есть и другие аргументы: социалистической страной можно манипулировать через её валюту. Причём эти манипуляции могут планироваться и координироваться капиталистическими правительствами. Это явно было основным аргументом против вывоза рублей из СССР.

Если иностранцы владеют валютой социалистической страны, они могут в любое время предъявить её в виде спроса на товары. Совершенно не ясно, как авторы собираются интегрировать этот непредсказуемый спрос в плановую экономику. Об этой сложности на примере советской экономики отчётливо писал Алек Ноув. Дело в том, что советское предприятие не могло просто взять и выполнить заказ иностранца. Необходимо было внести его заказ в план на следующий год, согласовать выделение ресурсов, выделение ресурсов для смежников и т. п. Оперативное выполнение заказа было невозможно, поскольку для этого было бы необходимо изменение текущих планов множества предприятий, перераспределение материальных ресурсов, множество согласований, которые в советской практике занимали многие месяцы. Как решать эту проблему, авторы нам не сообщают. Однако, если иностранцы не смогут быстро реализовать свой спрос, это повлечёт за собой низкую ликвидность трудовых квитанций за рубежом и ещё большее снижение курса.

Кокшотт и Коттрелл выдвигают в своей книге много оригинальных идей. Их представления о политическом устройстве социалистической страны тоже нельзя назвать обыденными. Авторы являются поклонниками классического греческого полиса и хотели бы перенести его политическую систему на будущее социалистическое государство. Основной упор они делают на критике выборов как принципа. Выборы сами по себе порождают отчуждение от власти. Выборы, по своей сути, направлены на выделение лучших - "aristoi", пишут авторы. И далее они клеймят выборы как аристократичную процедуру. В случае выборов политика становится уделом политиков, а не народа. Авторы сравнивают принцип замещения должностей в греческих полисах и в современном государстве: в Греции все гражданские посты замещались по жребию (как историк, я замечу, что это в идеале, который никогда и нигде так и не был достигнут) и только на военные с помощью выборов, потому как на этих постах нужна только компетентность. В наше время - наоборот: политиков избирают, а военных назначают.

По Кокшотту и Коттреллу государство должно управляться множеством советов, сформированных по жребию из тех людей, которых область ведения данного совета затрагивает материально. Авторы оправданно утверждают, что в принципе все граждане обладают способностью к политическим суждениям. По этой причине только те посты, на которых необходимы специализированные знания, должны замещаться не по принципу жребия.

С критикой выборов, которые в некоторой степени способствуют замыканию "политического класса" на себе, можно согласиться. Очень большую роль играет и общий уровень развития населения, его политической активности. Если бы Советский Союз рождался в других, более благоприятных условиях, мы могли бы наблюдать куда более развитые формы демократии.

Однако в своей критике выборов авторы иногда заходят слишком далеко. Нельзя согласиться с тем, что выборы сами по себе - инструмент классового господства [11]. Это утверждение противоречит марксистскому пониманию классов. Потому мы не согласны и с критикой демократического централизма ленинского образца, всей системы советов, которые отвергаются только по той причине, что делегаты избирались, а не выявлялись по жребию.

Не совсем понятно, как именно будут замещаться должности, на которых требуются специальные знания. Авторы приводят в пример плановый орган, который будет контролироваться советом из простых граждан, выбранных по жребию. Не совсем понятно, как непрофессионалы будут контролировать профессионалов. Будет ли этот наблюдательный совет из простых граждан ведать кадровой политикой? Если этот совет будет выбран по жребию по всей стране, то будет ли он постоянным, переедут ли его члены к месту расположения штаб-квартиры этого органа и фактически, станут его частью?

Итак, мы видим опять концепцию, в которой авторы попытались избежать всяческой иерархии - любой гражданин может попасть в совет любого уровня - от местного до национального. Каждая область деятельности находится поду управлением своего совета, которые друг от друга финансово независимы. В книге имеется два примера: совет, управляющий школой, и совет, заведующий системой здравоохранения всей страны. В первый попадают жители того района, в котором живут ученики этой школы. Совет решает вопросы управления этой школой, прежде всего, определяет её бюджет. Национальный совет по здравоохранению формируется из жителей всей страны, он управляет всей системой охраны здоровья, в своих финансах он руководствуется планом, основные показатели которого утверждены всенародным электронным голосованием.

Это голосование проводится по всем важнейшим вопросам жизни государства. Граждане осуществляют его с помощью специальных приставок для голосования по телевизору. За гражданами закреплено право доступа к этим "голосовальным" телевизорам. Голосование будет производиться после того, как граждане просмотрят дискуссию по телевизору, где им опишут суть голосуемой проблемы. Здесь опять же видно незнакомство с более эффективным и демократичным советским опытом: вместо просмотра ток-шоу и нажимания кнопок, как себе это представляют авторы, можно было бы организовывать политинформацию на производстве несколько часов в неделю, к ней трудящиеся сами бы собирали по очереди информацию, делали бы сообщения, имели бы возможность выступить с комментариями, сформулировать вопросы, послать предложения в соответствующую инстанцию. А потом на выходных можно было бы проголосовать через домашний компьютер.

В целом, идеи, изложенные в отношении политического устройства заслуживают внимания. Критика в какой-то мере обоснованная. Однако ни один из принципов не стоит преподносить как панацею, - ни выборы, ни жребий. Der Teufel steckt im Detail - чёрт прячется в деталях, как говорят немцы.

Предложенная система, безусловно, не разработана. Например неясно, смогут ли эффективно взаимодействовать все советы без общего руководства? Кто будет определять общую политику страны?

Кокшотт и Коттрелл обсуждают торговлю с капиталистическим миром. Значит предполагается, что такое капиталистический мир всё ещё существует. Однако возникает сомнение, будет ли такое рыхлое государство, у которого не предусмотрено ни одного руководящего органа, соответствовать ситуации, в которой существуют резко враждебные внешние силы, которые будут всячески подпитывать внутреннюю реакцию? Нам кажется, что такое государство будет адекватно только после победы социализма в мировом масштабе. Между тем, мировое социалистическое движение нуждается в конкретных рецептах для недалёкого будущего, рецептах, которые, с одной стороны, не дадут повторить ошибки СССР, с другой стороны не станут ослаблять социалистические государства перед лицом военно-экономической машины империализма.

Пришло время подводить некоторые итоги. Как и полагается в серьёзной рецензии, мы обозначим те вопросы, которых не коснулись авторы в своей книге.

В книге не имеется рассмотрения такого важнейшего вопроса, как участие самих трудовых коллективов в планировании и оперативном управлении предприятиями. Стоит напомнить, как в СССР осуществлялось такое планирование. Планы разрабатывал планово-экономический отдел, назначаемый и ответственный перед директором. А директор сам назначался напрямую из министерства - союзного или республиканского - в зависимости от подчинения предприятия. Это называлось принципом единоначалия: все производственные единицы и службы отвечали перед директором (мы сейчас оставляем в стороне влияние парторганизации), а тот в свою очередь отвечал за всё, но только перед министром. Советский рабочий был фактически отстранён от участия в разработке предприятием своих планов, потому он не чувствовал себя в должной мере ответственным за их исполнение. В таких условиях элементы производственной демократии - собрания трудового коллектива, производственные, бригадные советы - стали к концу советского периода формальностью.

В СССР предприятия получали вместе с производственным планом план прикрепления. Он определял то, у кого предприятие могло делать закупки и кому продавать товар. Свободы выбора партнёра не было. В рецензируемой книге о взаимоотношениях между предприятиями ничего не сказано. Между тем это - одна из ключевых проблем социалистической экономики. Советскую модель можно назвать "рынком продавца". Продавец был здесь решающим звеном, а не покупатель. Продавец мог навязывать покупателю любую продукцию, покупатель обычно не имел выбора. Более того, продавец мог даже заставлять покупателя брать незаказанную или отличающуюся от договорной продукцию, потому что он вообще мог прекратить поставки и сорвать выполнение плана покупателем. Система штрафных санкций была очень слаба и не влияла на материальное положение нарушителей (как людей, так и предприятий в целом). Так же для пострадавшей стороны не было стимулов для преследования нарушителей - предприятия-покупатели никак не выигрывали от штрафных санкций, но рисковали испортить отношения с прикреплёнными к ним партнёрами.

У Коттрелла и Кокшотта данный вопрос тоже не находит своего освещения, хотя западная советология, от которой они отталкиваются, уделяла данной характеристике советской экономике значительное внимание.

Каждый автор, пишущий о планировании в социалистической экономике с использованием компьютеров, должен критически переработать опыт той страны, которая, несмотря на общую неудачу, далее всего продвинулась в этом вопросе - СССР. Если же вы взглянете на список литературы рецензируемой книги, вы с удивлением обнаружите всего лишь одну публикацию на эту тему: Cave, Martin. Computers and Economic Plannig. The Soviet Experience. Cambridge. 1980. Помимо этого упомянуты только две книги англоязычных авторов о развитии компьютерах в СССР. В книге не упомянуто имя ни одного советского учёного, применявшего математические методы с помощью ЭВМ в планировании. Вы безуспешно будете искать имена нобелевских лауреатов и лауреатов Ленинских премий академиков Канторовича, Немчинова, Глушкова и т. п. Фактически, вы ничего не узнаете из этой книги о схемах, методах и достижениях СССР в применении компьютеров в планировании. АСПР, ОГАС, отраслевые АСУ - всё это остаётся вне поля зрения читателей. Зато целая глава посвящена рассказу об устройстве автоматической системы сбора информации в Чили, созданной под руководством англичанина Стаффорда Бира. Конечно, интересно узнать о коротком, но интересном опыте Чили в деле внедрения компьютеров в управление экономикой. Однако её опыт несопоставим по значению с советским.

У нас есть только одно объяснение данному упущению: как и многие англоязычные учёные, наши авторы не владеют в достаточной мере иностранными языками, чтобы серьёзно изучить литературу. Ведь на немецком языке в ГДР выпускалось в виде книг и статей большое количество работ советских экономистов и математиков, посвящённых планированию и компьютерам. Много переводилось и в ФРГ. Например, поиск в каталоге немецких библиотек даёт все важнейшие работы Глушкова на немецком языке, а вот поиск в централизованных каталогах США и Британии выдал всего лишь один перевод "Введения в кибернетику" Глушкова 1966 года.

Вывод тут однозначен: вне поля зрения авторов остались целые научные школы, которые произвели на свет десятки монографий и сотни, если не тысячи статей на интересующую нас тему. Знания же авторов в основном опираются на пересказ из уст буржуазных авторов. Как говорил Маяковский: "Я русский бы выучил только за то, что на нём разговаривал Ленин". Если вы пишете о планировании в социалистической экономике и не хотите заново изобретать велосипед или спотыкаться об уже решённые задачи, то я бы посоветовал подумать об изучении русского.

Для того, чтобы показать общий уровень знакомства профессоров с СССР мы приведём несколько их высказываний на эту тему. Главным откровением в книге, является, конечно, утверждение о том, что Сибирь не является частью России. На странице 207 читаем: "Предположительно, сибирская металлургическая промышленность развивалась на основе оборудования, произведённого в России (показательно это "предположительно" - а что, СССР - это такие задворки мира, о которых нет информации, и перепроверить это "предположение" было невозможно"? - Л. Д.). В условиях торговых отношений, трансфер мог бы осуществляться только с помощью кредитов и Сибирь стала бы должником России". Но это далеко не всё. На странице 205 мы узнаём, что Госплан был "международной организацией", т. к. был органом "международного государства". Здесь я не ручаюсь за то, что переводчик точно передал смысл английского текста, может, имелось в виду многонациональное государство. Но Госплан назван именно "internationale Organisation", что перевести по-иному невозможно. Это подходит и по контексту.

Авторы упорно утверждают, что в СССР предприятия покупали рабочую силу. Поскольку это утверждение фигурирует в книге несколько раз и поскольку употребляется однозначное слово "покупать", то тут сложно относить это на неточности перевода. Замечают ли авторы или нет, что они в таком случае опровергают самих себя, аттестовавших СССР на начале книги как социалистическое государство?

Иногда мы наталкиваемся и на такие высказывания: "Эта была настоящая гордость советского государства, что более развитые регионы, такие как европейская Россия, оказывали масштабную помощь таким регионам, как Средняя Азия, без имманентной капитализму в таких случаях эксплуатации. Хотя здесь имеются свои заслуги, однако имеются реальные причины уделить внимание выраженной монокультуре хлопка в Узбекистане" [12]. Далее в данном абзаце утверждается, что фактически советский социализм не гарантировал защиту экономике от превращения её в монокультуру. То, что экономика Узбекистана являлась якобы выраженной монокультурной и таковой стала благодаря социализму, преподносится как факт. Факт же состоит в том, что в течение всего советского периода велась постоянная индустриализация Узбекистана. Здесь можно было бы отослать авторов к книге В. С. Нехая "Покупательский спрос населения Узбекистана и его удовлетворение". Ташкент. 1973: в ней даются таблицы, которые показывают ежегодный рост удовлетворения спроса населения республики за счёт собственного производства. Особенно быстро развивались пищевая, лёгкая, текстильная промышленность, но советское правительство последовательно развивало и высокие технологии в ещё недавно полуфеодальных республиках - в Ташкенте был построен один из крупнейший в стране авиационных заводов - Ташкентское Авиационное Производственное Объединение имени Чкалова. Безусловно, хлопок оставался основным продуктом республики, но можно утверждать, что Узбекистану просто не хватило времени, чтобы из полуфеодальной аграрной страны превратиться в индустриализированную социалистическую республику.

Если попытаться оценить книгу в целом, то можно предположить, что своей цели она достигнет в целевой аудитории - левые и окололевые Запада, в которых крах СССР посеял сомнения в возможности построения плановой экономики. Эта аудитория как раз не очень разбирается в состоянии дел в СССР, на неё рассчитан уровень изложения. У людей, которые разбираются в проблеме поглубже, книга вызовет множество вопросов, она может показаться противоречивой, а предложения часто непродуманными и нереалистичными. Однако, эти люди в основном уже сформировали своё мнение о возможности будущей плановой экономики, и эта книга на них вряд ли повлияет.

Положительным является то, что книга несёт в себе идеи, которые уже получили признание в левой среде и это приведёт к их ещё большему распространению и укреплению. Например, то, что уже буквально через несколько лет после революции можно будет отказаться от денежного обращения, что возможен в масштабах всей экономики отказ от рынка, как механизма определения стоимости и расчёт её на основе затрат труда. Однако, у авторов в этом вопросе некоторая путаница - они назвали рынком порядок распределения потребительских продуктов. По нашему мнению, это рынком уже не является, поскольку на нём нет никакого обмена - трудовые квитанции после использования погашаются.

Вообще, чрезвычайно положительно, что во многих странах вообще издаётся такая книга, которая пытается дать целостную картину будущего социалистического общества.

В заключение стоит сказать, что именно применительно к России и бывшему СССР книга обнаруживает свои недостатки. Сложно сказать, недостатки ли это, или это так авторами и было задумано, но в книге слишком много абстрактных и схематичных, а так же непродуманных и идеалистичных предложений. Эту книгу нельзя воплотить как программу действий. Авторов можно понять: они шотландцы, пишут для англоязычной и европейской публики, а в Европе революционной ситуацией и не пахнет. Потому они и могут позволить себе парить в небесах и размышлять о далёком будущем.

Между тем, есть в мире страны, для которых строительство социализма может быть актуальным в недалёкой перспективе. Это относится и к левому движению в Латинской Америке, к нескольким оставшимся социалистическим странам, которые фактически перешли на рыночные рельсы, но имеют потенциал с них ещё свернуть, а так же к странам с серьёзным революционным потенциалом, к которым мы относим республики бывшего СССР.

Для России и стран СНГ нужна другая книга. Во-первых, она должна предложить схему функционирования плановой экономики, которая будет учитывать местные особенности, а потому будет менее абстрактной и противоречивой. Во-вторых, она должна будет представить переход к социализму и плановой экономике как решение специфических проблем этих стран: депопуляция и деиндустриализация, встраивание в мировое капиталистическое разделение труда на правах полуколоний, падение общекультурного уровня населения и т. п. В-третьих, в книге о будущем социализме, написанной для нас, нельзя будет обойти болезненные вопросы текущей политики: национальный вопрос и вопрос будущего государственного устройства, вопрос о характере российского капитализма - движется ли он к империализму, пусть даже региональному, или к сырьевому капитализму на территории полуколонии Запада? В отличие от безусловно полезной работы Кокшотта и Коттрелла, такая книга должна стать программой, факелом, ориентиром.

Вместе с появлением таких книг, мы ждём и появления ярких лидеров, способных почувствовать пульс времени и дать ответ на злободневные вопросы в форме "Towards a New Socialism"!

[1] Идея, кстати, очень не нова. Она выдвигалась ещё в 50-60 гг. советскими нетоварниками. Например, в книге И Малышева "Общественный учёт труда и цена при социализме". М. 1960. предлагалась методика расчёта трудовой стоимости с помощью статистических методов. Но наши авторы, конечно, с идеями советских экономистов не знакомы, как и вообще со многим другим в советской жизни.

[2] W. Paul Cockshott, Allin Cottrell "Alternativen aus dem Rechner. Für sozialistische Planung und direkte Demokratie". PapyRossa Verlag. Köln. 2006. S 258.

[3] Ibid. S. 254.

[4] Ibid. S. 117.

[5] Ibid. S. 155.

[6] Ibid. S. 160.

[7] Ibid. S. 247.

[8] Ibid. S. 173.

[9] Ibid. S. 253.

[10] Корнаи. Венгерская реформа: подходы, надежды и реальность// Вопросы экономики. 1989 г. No.1. С. 147.

[11] W. Paul Cockshott, Allin Cottrell. Op. cit. S. 224.

[12] Ibid. S. 210.

При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна