Оригинал: http://www.ecn.wfu.edu/~cottrell/socialism_book/preface-a4.pdf

Перевод на русский язык http://left.ru/2006/7/tns.phtml Юрия Жиловца

В этом разделе мы кратко изложим ход дебатов о расчетах при социализме, проходивших в 20-е и 30-е годы, и укажем некоторые связи между аргументами, высказанными в то время, и нашими идеями, изложенными в книге. Полное обсуждение исторических дебатов можно найти в Cockshott and Cottrell (1993a). Здесь мы сосредоточимся на вмешательстве Людвига фон Мизеса, ответе Оскара Ланге и последовавших ответа Мизеса и Хайека.

В 1920 году, когда большевики победили в Гражданской войне, и призрак коммунизма вновь стал бродить по Европе, Мизес написал свою классическую статью "Экономические расчеты в социалистическом содружестве". Его аргументы были очень резкими, и если бы они не были опровергнуты, то стали бы разрушительными для самой идеи социализма. Преобладающая марксистская концепция социализма предполагала отмену частной собственности на средства производства и отмену денег, но Мизес выставляет такой контраргумент: "каждый шаг, который удаляет нас от частной собственности на средства производства и использования денег, также удаляет нас от рациональной экономики" (1935, с. 104). Плановая экономика Маркса и Энгельса неизбежно обнаружит себя "блуждающей в потемках", производящей "абсурдные результаты бесчувственного аппарата" (с. 106). Марксисты противопоставляют рациональное планирование предполагаемой "анархии" рынка, но по Мизесу эти претензии необоснованны; на деле отмена рыночных отношений разрушит единственную адекватную основу экономических расчетов, а именно рыночные цены. Какие бы благие намерения не были у социалистических плановиков, у них просто не будет основы для принятия осмысленных экономических решений: социализм есть ничто иное как "отмена рациональной экономики".

Как Мизес пришел к такому выводу? Его аргументы включают во-первых, определение, что такое экономическая рациональность, во-вторых, предположительно исчерпывающий список возможных методов рационального принятия экономических решений; затем его задачей становится показать, что ни один из этих методов не может быть внедрен при социализме.

Рассматривая природу экономической рациональности, Мизес понимает под ней проблему производства максимально возможного полезного эффекта (удовлетворение потребностей) на основе заданного набора экономических ресурсов. Проблема может быть также сформулирована в обратном направлении: как выбрать наиболее эффективный метод производства, чтобы минимизировать издержки на производство заданного полезного результата. Мизес в своей критике социализма все время возвращается ко второй формулировке, приводя в пример строительство железной дороги или дома [7]: как могут социалистические плановики высчитать наименьший по издержкам метод достижения этих целей? В качестве методов рационального принятия решений Мизес выделяет трех возможных кандидатов: планирование в натуральных показателях; планирование с помощью "объективно признанной единицы стоимости", не зависящей от рыночных цен и денег, например, рабочего времени; и экономические расчеты, основанные на рыночных ценах. Мы рассмотрим все эти возможности по очереди.

Проблема заключается в определении, как использовать имеющиеся ресурсы, чтобы максимизировать полезный результат. Здесь требуется какое-то "суждение о полезности" (т.е. оценка полезного эффекта). В случае конечных потребительских товаров (в терминологии Мизеса, "товаров низшего порядка") это делается достаточно просто, и вообще не требует никаких расчетов: "Как правило, человек, знающий себя, способен оценить товары низшего порядка" (1935, с. 96). В очень простой экономической системе эта непосредственная оценка может быть расширена и на средства производства:

Для фермера, находящегося в экономической изоляции, несложно будет решить, расширять ли пастбище - ферму или же заняться охотой. В этом случае процессы производства относительно короткие, а соответствующие затраты и доход легко измерить (1935, с. 96).

И опять:

В узких границах экономики одного хозяйства, например, где отец может следить за всем управлением экономикой, возможно определить значимость изменений в процессах производства без таких вспомогательных средств [как денежные расчеты], и все же более или менее точно (1935, с. 102).

В этом случае мы может говорить о планировании в натуральных показателях, без посредничества какой-либо расчетной единицы, например, денег (или рабочего времени). "Яблоки и апельсины" можно сравнить на уровне субъективной пользы и в случаях, когда связь между распределением средств производства и производством конкретного полезного результата сразу же очевидна, этого может быть достаточно для достижения эффективности.

Пределы такого планирования в натуральных показателях установлены степенью сложности процессов производства. В какой-то момент становится невозможно ясно представить все имеющиеся взаимосвязи; с этого момента рациональное распределение ресурсов требует использования какой-то объективной "единицы измерения", в которой можно выразить издержки и полезность. Интересно, что невозможность планирования в натуральных показателях для сложных систем Мизес излагает в терминах способностей человеческого разума:

Ум одного-единственного человека никогда не может быть настолько изощренным, он слишком слаб, чтобы ухватить важность одного товара среди бесчисленного множества товаров высшего порядка. Ни один человек не сможет никогда постичь все возможности производства, которых бесчисленное количество, настолько, что сможет напрямую оценивать полезность без помощи какой-либо системы расчетов (1935, с. 102, выделено авторами).

Тогда, может быть, использование средств помимо человеческого ума сделает возможным натуральное планирование в сложных системах? Главный аргумент в пользу планирования, выдвигаемый в нашей книге, сводится к использованию рабочего времени в качестве единицы расчетов (а это уже не чистое натуральное планирование), однако мы хотели бы указать, что успехи искусственного интеллекта, в частности, недавние работы по нейронным сетям, могут иметь отношение к этому вопросу [8].

Мизес же считает, что оптимизация в комплексных системах обязательно требует арифметических расчетов в форме явной максимизации скалярной функции цели (прибыль при капитализме - характерный пример). Но арифметические расчеты можно рассматривать как частный случай более общей идеи вычисления или симуляции. Управляющей системе требуется способность вычислять, будь это группа фирм, оперирующих на рынке, плановое управление, автопилот на самолете или нервная система бабочки; вычисления совершенно не обязательно должны проводиться с помощью арифметических операций. Важно, чтобы управляющая система была способна моделировать важные стороны контролируемой системы. Фирмы делают это с помощью контроля запасов и бухгалтерского учета, в котором пометки на бумаге моделируют расположение и перемещение товаров. При подготовке этих пометок следуют правилам арифметики; применимость арифметики к данной проблеме зависит от применимости теории чисел как модели свойств товаров.

С другой стороны, рассмотрим пример нейронной управляющей системы. Летящая бабочка должна контролировать мышцы брюшка, чтобы направлять свои движения к объектам, фруктам или цветам, которые могут обеспечить ее энергией. При этом она должна рассчитать, какие из множества возможных движений крыльями могут приблизить ее к нектару. Различные последовательности мышечных движений имеют разную стоимость в терминах энергопотребления и дают разный результат в смысле нектара. Перед нервной системой бабочки стоит задача оптимизации в плане стоимости и результата с использованием неарифметических методов вычислений. Продолжающееся существование видов - доказательство мастерства в расчетах. Похоже, что нейронные сети способны показывать оптимальное (или по крайней мере, высокоэффективное) поведение даже в условиях очень сильных ограничений, не сводя при этом проблему к максимизации (или минимизации) скаляра.

Планирующий орган, вероятно, будет широко использовать арифметику и, если нужно, принимать локализованные решения по оптимальному использованию ресурсов с помощью арифметических методов, тогда аргумент Мизеса о необходимости перевода различных товаров для расчетов к какому-то общему знаменателю, совершенно правилен. Но если потребуется провести глобальную оптимизацию экономики в целом, более подходящими могут оказаться другие вычислительные методики, которые имеют много общего с нашим представлением о работе нервной системы, и такие расчеты могут быть в принципе проведены вообще без использования арифметики.

Конечно, было бы анахронизмом обвинять Мизеса в игнорировании успехов развития компьютерных наук, которые произошли гораздо позже времени написания им книги. Он и Хайек, вероятно, были правы, указывая, что предложения по натуральному планированию, предложенные в 1919 году, например, Нойратом и Бауэром, на основе военного опыта, очень сложно реализовать в условия мирного времени [9]. Но наш комментарий намекает современным критикам социализма, которые часто рвутся повторно утилизировать старые аргументы Мизеса, что не следует бездумно повторять аргументы против натурального планирования, придуманные до разработки научного понимания природы вычислений [10].

Признав невозможным планирование в натуральных показателях, Мизес рассматривает другую возможность: социалистические плановики могут для экономических расчетов использовать "общественно признанную единицу стоимости", т. е. какое-то измеряемое свойство товаров. Единственного кандидата на роль такой единицы Мизес видит в содержании труда, как предлагают теории стоимости Рикардо и Маркса. Мизес, однако, отвергает труд как единицу стоимости. Он выдвигает два возражения, каждое из которых должно показать, что содержание труда не может дать адекватную единицу измерения стоимости производства.

Во-первых, он указывает, что оценка в терминах вложенного труда обязательно предполагает игнорирование издержек, связанных с использованием невоспроизводимых природных ресурсов. Во-вторых, время не однородно: было бы ошибкой, пишет он, складывать часы рабочего времени, не учитывая интенсивности труда и его квалификации. В капиталистической экономике рынок труда предоставляет набор тарифных ставок, с помощью которых можно сделать труд разного качества соизмеримым, но в социалистической экономике без рынка труда рациональных методов соизмерения нет.

Мы помнили контраргументы Мизеса, когда подбирали аргументы в нашей книге. Наш ответ на проблему использования природных ресурсов можно найти в главах 5 и 14. Мы обсуждаем проблему качества труда в главе 2, а в приложении к этой главе показано, как проблема, поставленная Мизесом, может быть решена с помощью расчета "коэффициентов квалифицированности труда".

Стоит отметить, что Мизес критикует использование рабочего времени в качестве единицы стоимости очень кратко и схематично. Пара страниц самостоятельных аргументов присутствует в (Mises, 1935) и повторяется в (Mises, 1951). В "Человеческой деятельности" (Mises, 1949) тема сведена к двум предложениям. Здесь несомненно отразился тот факт, что несмотря на сделанный Марксом и Энгельсом сильный акцент на планировании как распределении рабочего времени, сама концепция во время написания Мизесом книги была более или менее заброшена западными социалистами. Мы вернемся к этой теме ниже.

В своем обсуждении рыночных цен Мизес пытается обосновать два пункта: адекватность рыночных цен как средства рациональных расчетов при капитализме и принципиальную недоступность этого средства при социализме.

Понятно, что рыночные цены при капитализме действительно предоставляют основу для расчетов. Учитывая цены, фирмы могут выбрать технологии, минимизирующие издержки, решить в зависимости от предполагаемой прибыльности, какой товар производить. Мы пока не обсуждаем утверждение Мизеса, что система цен позволяет достаточно эффективную координацию экономической деятельности. Эта идея уже рассмотрена и даже подчеркнута Марксом и Энгельсом, как мы указываем в разделе 9.2 настоящего предисловия. Несмотря на критику "анархии" рынка, Маркс рассматривал механизм цен как приводящий к (несовершенному, но лучшему, чем просто случайная комбинация) выравниванию предложения товаров в соответствии со спросом, и одновременно заставляющий переходить на методы производства, требующие рабочего времени не больше социально необходимого. Мы также не считаем, что минимизация денежных издержек или максимизация прибыли не имеют никакого отношения к достижению эффективности в области удовлетворения человеческих желаний. Но два этих критерия связаны друг с другом гораздо слабее, чем считает Мизес. Рассмотрим, например, такой отрывок:

Любой, кто желает сделать расчеты, относящиеся к сложному процессу производства, немедленно заметит, работал ли он более экономично, чем другие, или нет; если он обнаружит по пропорциям обмена, сложившимся на рынке, что не может сделать процесс производства прибыльным, то поймет, что другие лучше его знают, как использовать соответствующие товары высшего порядка (Mises, 1935, с. 97-98).

Человек, о котором пишет Мизес, может "немедленно заметить", работал ли он с большей прибылью, чем другие, или нет, но неявное отождествление наиболее прибыльного и наиболее "экономичного" или попросту "лучшего" ничем не оправдано [11]. Конечно, капиталисты не могут получить прибыль, производя никому не нужные вещи, или работая технически неэффективно, но этого еще недостаточно для подтверждения слов Мизеса. Разве невозможно сократить денежные издержки производства, безответственно эксплуатируя природные ресурсы, пока что дешевые, но в конце концов конечные? Если производство роскошных авто оказывается более прибыльным, чем производство автобусов для общественного транспорта, означает ли это, что автомобили - это лучшее использование ресурсов?

Социалисты, желая опровергнуть предполагаемое тождество погони за прибылью и удовлетворения потребностей, часто подчеркивают неравенство доходов при капитализме. Ответ Мизеса на этот аргумент любопытен: он утверждает, что сама идея "распределения доходов" при капитализме ошибочна, потому что "доходы возникают как результат рыночных взаимодействий, неразрывно связанных с производством" (Mises, 1951, с. 151) [12]. Нельзя сказать, что "сначала" произведены товары, а потом они "распределяются". Только при социализме мы можем говорить о "распределении доходов", которое решается политически, отдельно от плана производства. Но принять позицию Мизеса - что распределение покупательной способности при капитализме есть внутренний элемент системы производства - значит, признать, что производство товаров ради прибыли организовывается вовсе не ради "максимального удовлетворения человеческих желаний", если только не считать, что человеческие желания возникают в мистическом соответствии с денежными доходами.

Мы таким образом приходим к невозможности использования цен в экономических расчетах для социалистической экономики. Мизес признает, что в социалистической экономике могут существовать рынки потребительских товаров, а, следовательно, и рыночные цены, но сложности вызывают средства производства. "Товары для производства в социалистическом обществе исключительно общественные; это неотчуждаемая собственность общества, и поэтому они находятся за пределами коммерции", - пишет Мизес (1935, c. 91). И "потому что товары для производства никогда не станут объектами обмена, невозможно определить их денежную стоимость" (с. 92). По Мизесу имеющие смысл цены обязательно должны быть результатом подлинных рыночных транзакций между независимыми владельцами собственности. Главное свойство цены или пропорции обмена - в том, что она "возникает из взаимодействия субъективных оценок всех, кто принимает участие в обмене"; только в силу этого факта пропорция обмена "даст средство контроля за подобающим использованием товаров" (с. 97). В этом мы согласимся с Мизесом. Могут существовать и другие средства "контроля за подобающим использованием товаров", но мы примем его концепцию цены как условий, на которых владельцы собственности желают расстаться с предметами потребления или приобрести их. Оскар Ланге, напротив, считал, что именно в этом месте Мизес уязвим, и сделал его исходной точкой своего опровержения.

"Термин "цена", - пишет Ланге, - имеет два значения. Он может означать или цену в обычно смысле, т.е. пропорцию обмена между двумя предметами потребления на рынке, или же более обобщенное значение "условий, на которых предлагаются альтернативы"... Для решения проблемы распределения ресурсов обязательны только цены в обобщенном смысле" (1938, с. 59-60). Ланге основывает свою защиту социализма на том, что социалистическая экономика может оперировать системой цен в обобщенном смысле, имитируя в некоторых пределах работу рыночной системы, но без реальных рынков средств производства. Мы кратко опишем главные пункты позиции Ланге, чтобы сопоставить их с нашими собственными предложениями и сделать более понятными контраргументы со стороны австрийцев.

Ланге начинает с принципов общего равновесия по Вальрасу, подчеркивая, что вектор равновесных цен в конкурентной экономике определяется при условии, что он уравновешивает спрос и предложение для всех потребительских товаров, и при этом а) агенты считают цены заданными и находящимися вне их контроля, и б) они определенным образом проводят оптимизацию в соответствии с этими ценами. Учитывая а) и б), каждый вектор цен соответствует определенной картине превышения спроса или предложения для всех товаров, и только один вектор цен соответствует нулевому вектору избыточного спроса [13]. Нет существует причин, указывает он, почему социалистическая экономика не может использовать такой принцип. Нам требуется, чтобы планирующий орган установил "расчетные цены" для всех средств производства и издал определенные инструкции для директоров предприятий: считать бухгалтерские цены заданными; выбирать такую комбинацию факторов производства, чтобы минимизировать среднюю стоимость производства при заданных ценах; установить производство на таком уровне, чтобы предельные издержки равнялись цене производства. Одновременно управляющие отраслями должны следовать последнему правилу "в качестве принципа, согласно которому они решают, нужно ли расширять отрасль (строя новые заводы или увеличивая старые) или же сокращать" (Mises, с. 76-77). Потребители и рабочие могут аналогичным образом принимать решения по спросу или предложению труда соответственно, основываясь на на существующих ценах и зарплатах.

Никто, конечно, не гарантирует, что решения сделанные при учете любого конкретного вектора расчетных цен будут взаимно совместимы. В случае несовместимости планирующий орган выполняет роль вальрасовского "аукциониста", повышая расчетные цены товаров, на которые существует избыточный спрос, и снижая цены товаров с избыточным предложением [14]. Через некоторое число итераций это должно привести к равновесию социалистической экономики. Нельзя отказать этому "решению" в находчивости. Несложно и увидеть его тактическое преимущество: неоклассические экономисты, считающие теорию Вальраса адекватным описанием работы капиталистических экономик, казалось бы, будут вынуждены принять правильность социализма по Ланге.

После краткого изложения Ланге мы рассмотрим некоторые возражения, выдвинутые австрийскими критиками. Они сводятся к трем главным пунктам: что предложение Ланге подрывает базовые предпосылки социализма, статическая природа теории Ланге и проблема инициативы.

Мизес (1949, с. 701-702) утверждает, что по традиционному определению социализм обязательно предполагает "полную отмену рынка и конкуренции при обмене". Предполагаемое превосходство социализма основывается на "унификации и централизации", присущими самой идее планирования.

Следовательно, нет ничего ближе к полному признанию правильности и неопровержимости анализа экономистов и уничтожающей критики планов социалистов, чем положение, когда интеллектуальные лидеры социализма заняты разработкой схем... в которых рынок, рыночные цены на факторы производства и конкуренция обмена должны будут сохраниться.

Хотя имя Ланге и не упоминается, ясно, что в этом отрывке метят в схемы, аналогичные придуманным им. Хотя мы действительно можем принять, что немало выпущенного после того литературы "рыночного социализма" действительно подрывает социализм, в защиту Ланге можно высказать несколько аргументов. Во-первых, он подчеркивает, что в его системе распределение доходов находится под общественным контролем, и совершенно отличается от капиталистического. Во-вторых, он указывает, что социалистические плановики будут принимать во внимание внешние издержки и выгоды, которые игнорируются частными фирмами (хотя он не указывает, как именно). В-третьих, хотя его система в какой-то степени имитирует конкурентную экономику, сам Ланге указывает, что при настоящем капитализме "преобладают олигополия и монополия" (1938, с. 107), что приводит к худшем распределению ресурсов. И наконец, мы сошлемся на эссе Ланге (1967), в котором он возвращается к аргументам, высказанным тридцатью годами раньше. В нем он пишет, что его исходные предложения, имитирующие рынок, есть ни что иное, как метод решения системы совместных уравнений (общего равновесия). Сейчас, когда доступны электронно-вычислительные машины, пишет он, ничто не мешает решать эту систему непосредственно. "Рыночные процессы с их неуклюжими пробами выглядят устаревшими. Их можно считать вычислительным устройством доэлектронной эры (1967, с. 158). В этом свете более уместно было бы считать идеи Ланге "неоклассическим", а не "рыночным" социализмом: понятно, что он просто считал рынок - даже свой искусственный рынок 1938 года - единственным средством достижения оптимизации определенного рода.

Второе возражение Ланге, сделанное австрийцами, относится к статической природе его решения. Лавой (1985, гл. 4) считает, что Ланге ответил на вопрос, который Мизес считал тривиальным, и не смог ответить на трудный вопрос динамики. Ланге, несомненно, использовал теорию статического равновесия, но его метод относительно статичен, и он указал механизм приспособления, который будет приводить к общему равновесию после изменения любого параметра (например, изменений в технологии или предпочтениях потребителей). Действительно, Мизес не считал особой проблемой экономические расчеты в статических условиях. Но под "статическими" условиями Мизес понимал полный застой, в котором "одни и те же события экономической жизни постоянно повторяются" (1935, с. 109). Какие бы недостатки не имела система Ланге, сложно утверждать, что Мизес предвидел их заранее.

Более серьезное возражение выставлено Мизесом и Хайеком, а затем подчеркнуто Лавоем. Оно относится к скорости приспособления к изменениям параметров. Хайек, например, замечает, что в реальном мире "правилом есть постоянные изменения" и указывает, что "будет ли достигнуто желаемое равновесие и насколько близко к нему можно подойти, зависит только от скорости изменений" (1949, с. 188). Далее Хайек пишет, что централизованно указываемые цены не смогут реагировать на изменения так гибко, как настоящие рыночные. Важность этого замечания выходит далеко за рамки оценки конкретного аргумента Ланге. В более общем виде, если расчеты, требующиеся для социалистического планирования, занимают слишком много времени относительно темпа изменений потребительского спроса и технологий, тогда планирование проблематично. Мы доказываем в главах 3 и 6 этой книги, что при современных компьютерных технологиях необходимые расчеты могут быть выполнены достаточно быстро.

Возможно, на этом моменте стоит остановиться подробней. Обвинение в "статической" природе системы Ланге, которая якобы лишает ее всяких преимуществ в реальной жизни, - центральная часть современного возрождения австрийских возражений. Хотя предложения, выдвигаемые в нашей книге, значительно отличаются от предложений Ланге, некоторые могут подумать, что к ним применима та же критика. Особенно касается наших идей утверждение Мизеса и Хайека, что социалистические плановики не смогут, если экономика не статична, иметь необходимую для них полную и своевременную информацию о производственных возможностях. В той степени, в какой эти утверждения основываются на ограничениях средств связи и возможностей хранения данных, они просто устарели. Но может быть для них есть еще какие-то основания? Лавой пишет, что проблема заключается не столько в сборе данных, сколько в создании релевантных данных. Действительно, если технология и потребительский спрос меняются с течением времени, лучший способ достичь любой заданной цели не всегда (даже примерно) известен заранее. Требуются эксперименты. В той части, в какой капиталистические предприниматели проводят такие эксперименты, они выполняют важную социальную функцию. Но сама идея, что ее способны выполнять только капиталистические предприниматели, кажется нам безосновательной [15]. Социалистическая экономика может выделить "инновационный бюджет", в котором заранее согласованная часть рабочего времени будет выделена для таких экспериментов с новыми процессами и продуктами. Уже существующие предприятия или группы людей с новыми идеями могут делать заявки на долю этого бюджета. Распределение бюджета можно разделить между двумя или более параллельно действующими агенствами, чтобы будущие разработчики новинок имели больше шансов получить финансирование для своих идей (а риск "окостенения" всего процесса был бы меньше). После получения результатов экспериментов успешные новые продукты могут быть включены в общий план, а успешные технологии "зарегистрированы" в качестве элемента общей структуры затрат/результатов экономики. Более подробное обсуждение смотрите в главах 6 и 9.

Третье возражение относится к стимулам и их связью с социальной функцией капитализма. Ланге для достижения оптимального распределения ресурсов заставляет своих социалистических директоров придерживаться определенных правил. Мизес на это отвечает, что при всей схожести таких социалистических директоров и получающих жалованье менеджеров капиталистической акционерной компании, сам аргумент не принимает во внимание жизненно важной роли самих капиталистов, которая не может быть воспроизведена наемными функционерами. Динамические изменения капиталистической экономики требуют

чтобы капитал был убран от определенных методов производства, от определенных проектов и идей и был применен к другим методам... Этим занимаются не менеджеры акционерных компаний, это в основном дело капиталистов - капиталистов, которые покупают и продают акции, делают займы и возвращают их, ... спекулируют всеми видами товаров (Mises, 1951, с. 139).

Мизес идет дальше: "Ни один социалист не сможет оспорить, что функция, которую капиталисты и спекулянты выполняют при Капитализме, ... может быть ими выполнена только потому, что ими постоянно движет стимул сохранить свою собственность и получить прибыль, которой собственность можно увеличить или с помощью которой хотя бы прожить без уменьшения капитала" (с. 141). Может быть и так, но важность этого аргумента здесь не совсем ясна. С одной стороны, Мизес возражает против рыночного социализма, утверждая, что рыночная система не может работать без капиталистов. Это тоже может быть верным, но, как мы уже указывали выше, "рыночный социализм" - не очень точное описание системы Ланге. Может быть, Мизес хочет сказать, что главные решения по инвестициям, решения о ликвидации или слиянии предприятий и т.д., не могут сводиться к выполнению заранее установленных правил? Это тоже верно, и даже, наверное, ослабляет позицию Ланге. Но если Мизес утверждает, что такие решения могут быть сделаны сознательно, с должным учетом риска, но без излишнего консерватизма, только индивидуумами, мотивированными образами будущего личного богатства (в случае успеха) или личного финансового краха (при неудаче), то мы самым решительным образом возражаем.

На конференции 1992 года, организованной по предложению Вацлава Клауса в Институте Парето в Лозанне, мы были единственными экономистами, защищавшими идею плановой экономики. Наше использование трудовой теории стоимости было раскритиковано как форма "натурализма". Нас убеждали, что считать основой стоимости именно труд не больше оснований, чем, например, нефть. Одним из элементов нашей научной программы последнего десятилетия была попытка заново обосновать научную ценность трудовой теории стоимости. Существует все возрастающее количество эмпирических исследований, подтверждающих трудовую теорию стоимости, и мы уверены более, чем когда-либо, в прочности этого подхода [16].

Против нас были выставлены два новых возражения, на этот раз экономистами левого крыла. Во-первых, встал вопрос, можно ли вообще использовать категорию трудовой стоимости в социалистической экономике. Разве мы не должны рассматривать стоимость и "абстрактный труд", на которой она основана, как нечто специфическое для капитализма? Во-вторых, разве Маркс не был суровым критиком идеи "трудовых денег", а мы предлагаем то, что изругал Маркс?

Что касается первого вопроса, идея специфичности концепции рабочего времени именно для капитализма поначалу может показаться здравой. Не хочется повторять ошибку классических и неоклассических экономистов и принимать преходящие исторические формы - например, заработную плату и капитал - за вечные признаки всех экономик. Разве с отменой товарного производства при социализме не исчезнет и сама стоимость?

Мы думаем, что здесь смешивается надъисторическая категория с ее исторической формой. Инструменты производства - категория надъисторическая; капитал - конкретная историческая форма, в которой они выступают. Мы рассматриваем абстрактный человеческий труд как надъисторическую категорию. Адаптивность человеческого труда - то, что отличает нас от животных. В отличие от рабочих пчел или муравьев мы не рождаемся приспособленными к задачам: мы учимся нашим жизненным ролям и можем научиться менять их. Именно этот абстрактный, полиморфный потенциал человеческого труда делает возможным человеческое общество. Все общества ограничены количеством часов в дне и размером населения. Они отличаются средствами, с помощью которых человеческие индивиды из схожих младенцев превращаются в агентов производства, выполняющих конкретные роли. В кастовых обществах абстрактный потенциал каждого индивида может не реализоваться, но он есть. Нет существенной генетической разницы между новорожденным неприкасаемого и брамина, но жесткая природа социальных обычаев может заставить людей считать, что такое различие есть.

Капиталистическое общество, которое в принципе позволяет любому поступить на любую работу, которую человек научился выполнять, демонстрирует этот абстрактный полиморфизм человеческого труда более явно, чем предыдущие способы производства. Конечно мы знаем, что в капиталистических странах существует дискриминация по принципу цвета кожи, религии или пола, но она противоречит более глубокому принципу мобильности труда и капиталистическое общество движется по пути сокращения такой дискриминации. Кроме того, абстрактная текучесть человеческого труда ограничивается в капиталистическом обществе классовым делением, которое ограничивает учебу и практику для семей рабочего класса. Но эти последние ограничения абстрактного труда в состоянии отменить только социализм, при котором все дети смогут свободно выбирать свою профессию. Это один из важных признаков социализма: он превращает абстракцию равенства людей в социальную реальность.

Виноваты ли мы, предлагая проект "трудовых денег", похожий на тот, что раскритиковал Маркс? Короткий ответ - нет. Но поскольку критика Марксом (и Энгельсом) проектов рабочих денег неправильно понята многими - от Карла Каутского до антикоммунистического историка экономики Теренса Хатчисона, в этом разделе мы попытаемся дать четкое изложение.

Основной мишенью критики Маркса и Энгельса можно считать наивное присвоение социалистами теории стоимости Рикардо. Как только, утверждают реформаторы, мы сможем установить условие, по которому все товары на деле будут обмениваться согласно заключенному в них труду, тогда эксплуатации с гарантией будет положен конец. Отсюда проекты - от Джона Грея из Англии, через долгий список английских "социалистов по Рикардо" до Прудона во Франции и Родбертуса в Германии - установления обмена в соответствии с трудовыми стоимостями [17]. С точки зрения Маркса и Энгельса такие проекты, сколь благородными не были бы намерения их пропагандистов, являются утопическими и в действительности реакционными попытками повернуть назад часы истории и вернуться к простому товарному производству и обмену между независимыми производителями, владеющими собственными средствами производства.

Утописты трудовых денег не замечали двух важных вещей. Во-первых, капиталистическая эксплуатация происходит в процессе обмена товаров в соответствии с их трудовыми стоимостями (где стоимость особого товара "рабочей силы" определяется содержанием труда для получения средств к существованию, необходимым рабочим). Во-вторых, хотя при капитализме содержание труда управляет долгосрочными равновесными пропорциями обмена, механизм, посредством которого производство постоянно приспосабливается к изменяющемуся спросу и изменяющимся технологиям, при рыночной системе основывается на отличии рыночных цен от их долгосрочных равновесных значений. Эти отличия порождают различные нормы прибыли, что в свою очередь, направляет капитал в те отрасли производства, где предложение недостаточно и выталкивает его из отраслей, в которых предложение избыточно, как показали Адам Смит и Дэвид Рикардо. Если устранить различия с помощью указа и отключить тем самым сигнальный механизм рынка, начнется хаос, повсюду будет наблюдаться дефицит или избыток конкретных товаров [18].

Маркс все время возвращается к следующему пункту критики: согласно трудовой теории стоимости ценами равновесия управляет социально необходимый труд, а не просто непосредственное содержание труда (Marx, 1963, с. 20-21, 66, 204-205). Но в товарном обществе можно выяснить, что такое социально необходимый труд, только с помощью рыночной конкуренции. Труд прежде всего "личен" (выполняется на независимых предприятиях) и проверяется на социальную необходимость только путем товарного обмена. Социальная необходимость труда имеет два измерения. Во-первых, под этим словом понимаются технические условия производства и физическая продуктивность труда. Неэффективные или ленивые производители, производители, применяющие устаревшие технологии, не смогут затребовать рыночную цену, соответствующую их действительным затратам труда, а получат только меньшую сумму, которая определяется как "необходимая" (относительно средней производительности или же лучших технологий - Маркс не всегда здесь последователен). Другое значение социальной необходимости - как она соотносится с преобладающей структурой спроса. Если определенный товар производится в избыточных количествах по отношению к спросу, за него не дадут цену, соответствующую его трудовой стоимости - даже если он произведен со средней или лучшей технической эффективностью. Авторы рабочих денег хотят закоротить этот процесс, и тогда весь труд станет непосредственно социальным. Результаты для товарного общества будут катастрофическими.

Теперь уроки, которые Маркс и Энгельс преподали социалистам - сторонникам трудовых денег - прелесть механизма спроса/предложения при капитализме и глупость произвольной фиксации цен в соответствии с действительным содержанием труда, греют сердце критикам социализма. Теренс Хатчисон (1981, с. 14-16), например, хвалит Энгельса за признание "ключевой роли конкурентного рыночного механизма", показанной в критике Родбертуса. "Мизес и Хайек, - пишет Хатчинсон, - вряд ли могли изложить этот вопрос более убедительно". Но поскольку похвалы Хатчинсона - всего лишь вступление к обвинениям Энгельса в непонимании того факта, что те же самые аргументы выбивают почву из-под ног собственных предложений Маркса и Энгельса по организации социалистического планирования, мы должны осторожно подойти к определению границ марксистской критики трудовых денег.

Для истории споров важнее, что Каутский, похоже, тоже расценил критику трудовых денег как бросающую тень сомнения на марксистскую цель прямых расчетов в терминах содержания труда, и к 1920-м годам он, общепризнанный авторитет, западный страж марксистского наследия, фактически отказался от центрального принципа классического марксизма [19]. Зная этот факт, можно понять, почему Мизес мог, не особо задумываясь, отделаться кратким отрицанием планирования с помощью трудовых стоимостей.

Из нашего изложения критики трудовых денег должны быть ясны пределы этой критики. Маркс и Энгельс отрицали идею фиксированных в соответствии с реальным содержанием труда цен в контексте товарной экономики с частным производством. Но в экономике, в которой средства производства находятся в совместном управлении, труд действительно становится "непосредственно социальным" в том смысле, что он подчинен заранее установленному центральному плану. Здесь расчет трудового содержания товаров - важный элемент процесса планирования. Перестановка ресурсов в соответствии с изменяющимися социальными потребностями и приоритетами выполняется не с помощью реакции стремящихся к прибыли фирм на различия между рыночными ценами и долгосрочными равновесными стоимостями, поэтому критика трудовых денег здесь неприменима. Вот контекст предложения Маркса осуществлять распределение потребительских товаров с помощью "трудовых квитанций".

Это предложение в самой полной форме появилось среди критических комментариев Маркса к Готской программе Немецкой социал-демократической рабочей партии 1875 года (Marx, 1974, c. 343-348). Во-первых, на утверждение, что каждый рабочий должен получать "неурезанные результаты труда", Маркс указывает, что социалистическое общество должно выделять значительную часть общего продукта на покрытие износа, накопление средств производства, социальное страхование, управление, совместное удовлетворение потребностей (школы, здравоохранение и т.д.), на нужды неспособных работать. Однако при этом остается часть общего продукта для распределения в целях личного потребления. Что касается природы такого распределения, Маркс говорит о двух этапах строительства коммунизма. В какой-то момент будущего, когда "все источники совместного богатства будут литься более щедро", станет возможным "пересечь узкий горизонт буржуазного права" и ввести знаменитый принцип "от каждого по способностям - каждому по потребностям", но для первой стадии коммунизма Маркс предвидит положение, когда индивид будет получать - после указанных выше вычетов - то, что он дал обществу.

То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя - это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда (с. 346)

Трудовые квитанции, о которых говорит здесь Маркс, совершенно отличаются от денег. Они не обращаются, а наоборот - теряют силу после получения потребительских товаров, эквивалентных содержанию труда. Они могут использоваться только для потребительских товаров - на них нельзя купить средства производства или рабочую силу, а поэтому они не могут служить капиталом. Логика позиции Маркса ясна: "трудовые деньги" в товарном обществе - это утопическая и экономически безграмотная идея, но распределение потребительских товаров посредством трудовых квитанций при социализме - совсем другая вещь. Это возможный способ распределения определенной доли социального продукта в системе, способ производства в которой уже поменялся в процессе социализации средств производства и введения планирования. Более того, за этот способ распределения и выступал сам Маркс.

Augustinovics, Maria 1975. "Integration of mathematical and traditional methods of planning." In Bornstein, M. (ed.) Economic Planning, East and West, Cambridge, MA: Ballinger.

Beer, S. 1975. Platform for Change. London: Wiley.

Bettelheim, Charles 1971. Calcul ´economique et formes de propri´ete. Paris: Maspero.

Bettelheim, Charles 2001. "Stalinist ideological formation." Research in Political Economy 19: 233-89.

Cockshott,W. P. 1990. "Application of artificial intelligence techniques to economic planning." Future Computing Systems 2: 429-43.

Cockshott, W. P. and A. Cottrell 1989. "Labour value and socialist economic calculation." Economy and Society, 18: 71-99.

Cockshott, W. P. and A. Cottrell, 1993. Towards a New Socialism. Nottingham: Bertrand Russell Press.

Cockshott, W. P. and A. Cottrell, 1993a. "Calculation, complexity And planning: the socialist calculation debate once again." Review of Political Economy 5: 73-112.

Cockshott, W. P. and A. Cottrell 1997. "Labour-time versus alternative value bases: a research note." Cambridge Journal of Economics 21: 545-9.

Cockshott, W. P. and A. Cottrell 2003. "A note on the organic composition of capital and profit rates." Cambridge Journal of Economics 27: 749-54.

Cockshott, W. P., A. Cottrell and G. Michaelson 1995. "Testing Marx: some new results from UK data." Capital and Class 55: 103-29.

Cottrell, A. and W. P. Cockshott 1993. "Socialist planning after the collapse of the Soviet Union."

Revue Europ´eene des Sciences Sociales 31: 167-85.

Edvinsson, R. 2003. "A Tendency For the Rate of Profit to Fall?" Presented at the economic-historical meeting, Lund, 17-19 October.

Ellman, Michael 1971. Soviet Planning Today: Proposals for an Optimally Functioning Economic System. Cambridge: Cambridge University Press.

Farjoun, E. and M. Machover 1983. The Laws of Chaos. London: Verso.

Goodman, S. E. and W. K. McHenry 1986. "Computing in the USSR: recent progress and policies." Soviet Economy 2/4.

Hayek, F. A. von 1949. Individualism and Economic Order. London: Routledge and Kegan Paul.

Hutchison, T.W. 1981. The Politics and Philosophy of Economics: Marxians, Keynesians and Austrians New York: New York University Press.

Kautsky, K. 1902. The Social Revolution. Chicago: Charles Kerr.

Kautsky, K. 1925. The Labour Revolution. London: George Allen and Unwin.

Keynes, J. M. 1940. How to Pay for the War. London: MacMillan.

Kushnirsky, F. I. 1982. Soviet Economic Planning 1965-1980. Boulder, CO: Westview.

Lange, O. 1938. "On the economic theory of socialism." In B. Lippincott (ed.) On the Economic Theory of Socialism. New York: McGraw-Hill.

Lange, O. 1967. "The computer and the market." in C. Feinstein (ed.) Socialism, Capitalism and Economic Growth: Essays Presented to Maurice Dobb. Cambridge: Cambridge University Press.

Lavoie, D. 1985. Rivalry and Central Planning: the Socialist Calculation Debate Reconsidered. Cambridge: Cambridge University Press.

Lenin, V. I. 1964 "The State and Revolution." Collected Works, vol. 25. Moscow: Progress Publishers [Русский оригинал: libelli.ru].

Maddison, A. 1998. Chinese Economic Performance in the Long-Run. Paris: OECD Development Centre.

Marx, K. 1963. The Poverty of Philosophy. New York: International Publishers. [Русский перевод: http://lugovoy-k.narod.ru/marx/04/cont.htm].

Marx, K. 1970. Capital, vol. I. London: Lawrence and Wishart [Русский перевод: http://libelli.ru/z/08/CAPITAL1.ZIP].

Marx, K. 1972. Capital, vol. III. London: Lawrence and Wishart [Русский перевод: http://libelli.ru/z/08/CAPITAL3.ZIP].

Marx, K. 1974. "Critique of the Gotha Programme." In D. Fernbach (ed.) Karl Marx: the First International and after (Political Writings, Volume 3). Harmondsworth: Penguin/New Left Review. [Русский перевод: http://libelli.ru/z/08/MARKS1.ZIP]

Mises, L. von 1935. "Economic calculation in the socialist commonwealth." In F. A. Hayek (ed.)

Collectivist Economic Planning. London: Routledge and Kegan Paul.

Mises, L. von 1949. Human Action: a Treatise on Economics. New Haven: Yale University Press.

Mises, L. von 1951. Socialism. New Haven: Yale University Press.

Narayanan, A. 1990. On Being a Machine, Volume 2: Philosophy of Artificial Intelligence. New York: Ellis Horwood.

Nove, A. 1983. The Economics of Feasible Socialism. London: George Allen and Unwin.

Ochoa, E. M. 1989. "Values, prices, and wage-profit curves in the US economy." Cambridge Journal of Economics 13: 413-29.

Okishio, N. 1961. "Technical changes and the rate of profit." Kobe University Economic Review 7: 85-99.

Petrovic, P. 1987. "The deviation of production prices from labour values: some methodology and empirical evidence." Cambridge Journal of Economics 11: 197-210.

Rumelhart, D. E., J. L. McLelland and the PDP Research Group 1986. Parallel Distributed Processing: Explorations in the Microstructure of Cognition (Vols. 1 and 2). Cambridge, MA: MIT Press.

Shaikh, A. 1984. "The transformation from Marx to Sraffa." In A. Freeman and E. Mandel (eds) Ricardo, Marx, Sraffa. London: Verso, pp. 43-84.

Stalin, J. V. 1952. Economic Problems of Socialism in the USSR. New York: International Publishers [Русский оригинал: http://www.magister.msk.ru/library/stalin/vol-16.htm].

Stalin, J. V. 1955. Works, Volume 12. Moscow: Foreign Languages Publishing House [Русский оригинал: http://www.magister.msk.ru/library/stalin/vol-12.htm].

Treml, V. 1967. "Input-output analysis and Soviet planning." In J. P. Hardt (ed.) Mathematics and computers in Soviet economic planning. New Haven: Yale University Press.

Treml, V. 1989. "The most recent Soviet input-output table: a milestone in Soviet statistics." Soviet Economy, 5/4.

Tretyakova, A. and I. Birman 1976. "Input-output analysis in the USSR." Soviet Studies XXVIII/2. REFERENCES 34

Valle Baeza, A. 1994. "Correspondence between labor values and prices: a new approach." Review of Radical Political Economics 26: 57-66.

Yun, O. 1988. Improvement of Soviet Economic Planning. Moscow: Progress Publishers.

[7] Пример с железной дорогой находится в Mises (1935, c. 108). Пример с домом в "Человеческой деятельности" см. в Mises (1949, c. 694).

[8] Результаты теории нейронных сетей, также известные как параллельная распределенная обработка, представлены в Rumelhart et al. (1986). Полезный обзор затронутых проблем дан в Narayanan (1990).

[9] См. Hayek (1935, с. 30-31). Мизес упоминает работы Нойрата на с. 108 своего труда. Они ссылаются на книгу Нойрата и Бауэра "Durch die Kriegswirtschaft zur Naturalwirtschaft and Der Weg zum Sozialismus", которая не переведена на английский язык.

[10] Cockshott (1990) предложил конкретную методику баланса экономического плана при ограничениях в форме запасов конкретных средств производства, используя идею "симуляции гибридизации", взятую из литературы по нейронным сетям. Это предложение на деле предполагает арифметические расчеты - минимизацию функции потерь по отношению к желаемому вектору конечных результатов, но указывает путь к приложению техник искусственного интеллекта к задаче экономического планирования.

[11] Это предположение явно высказано в "Социализме": "Направить производство к прибыли - означает просто направить его к удовлетворению спроса других людей... Между производством ради прибыли и производством ради потребностей нет различий (Mises, 1951, с. 143).

[12] Эта позиция сходна с мнением Маркса, считавшего, что распределение доходов управляется способом производства - см. к примеру, (Marx, 1974, с. 348).В обоих случаях аргумент служит в пользу отрицания схем радикального перераспределения доходов при капитализме.

[13] Хотя Ланге знает, что при определенных условиях может существовать множество решений, а равновесие стать нестабильным, он предполагает, что нормой является единственное и стабильное положение равновесия.

[14] Ланге ссылается на работу Лео Вальраса "Elements d'economie politique pure" 1874 года, в которой введен мысленный аукционист для всей экономики.

[15] Правильное положение, что динамическая экономика должна постоянно искать новые методы и продукты и поэтому "функция производства" не дана раз и навсегда, у Мизеса и Хайека постепенно превращается в то, что можно назвать "предпринимательским мистицизмом" - в радикальный субъективизм, которому мы не видим научного оправдания.

[16] См. Ochoa (1989), Petrovic (1987), Shaikh (1984), Valle Baeza (1994), Cockshott and Cottrell (1997), Cockshott, Cottrell and Michaelson (1995), Cockshott and Cottrell (2003).

[17] Маркс критиковал проект Прудона в "Нищете философии" ([1847], 1963) и рассматривал идеи Грея в работе 1859 года "К критике политической экономии" (соответствующая часть перепечатана в Приложении 1963). Энгельс писал о варианте Родбертуса в Предисловии 1884 года к первому немецкому изданию "Нищеты философии" (Marx, 1963). В промежутке между критикой Маркса 1847 года и Энгельса 1884 года мы находим постоянную линию опровержения этих предложений.

[18] Вряд ли для подтверждения этих выводов нужные прямые цитаты. См., например, Marx, 1963, с. 17-20, 60-61, 66-69, 203-206).

[19] В своей книге "Социалистическая революция" (1902, с. 129-133), Каутский кратко и довольно двусмысленно излагает "закон стоимости" применительно к социализму, где объединяет утверждения классических марксистских тезисов с удивительно нелепыми комментариями об обязательности денег. В более поздней работе "Рабочая революция" (1925, с. 261-270) формулировки Маркса и Энгельса заменены общим доказательством необходимости денег и цен. Доказательства, похоже, частично заимствованы из "критики трудовых денег", описанной выше; также проводится идея непрактичности замеров содержания труда - "его невозможно достигнуть наиболее сложными государственными машинами, которые можно представить" (с. 267). Кроме того, Каутский (1925) крайне критичен к "натуральному планированию" Нойрата, приводя практически те же самые аргументами, что Мизес и Хайек.

При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна.