Верните, люди, Родину свою

В начале самом диалог о родине с Анастасией мне непонятен был.

Её суждения вначале даже ненормальными казались.

Но потом...

Я и сейчас о них невольно вспоминаю.

Вспоминаю, как на вопрос, что делать надо, чтобы ни межпланетных, ни земных войн не было у нас?

Бандитов не было, и дети чтоб здоровыми, счастливыми рождались?

Она ответила:

- Всем людям надо посоветовать, Владимир: "Верните, люди, родину свою".

- "Верните Родину" - ты, может быть, ошиблась, так сказав, Анастасия, есть родина у всех, просто не все на родине живут.

Не родину вернуть - самим на родину приехать нужно - ты так сказать хотела?

- Владимир, не ошиблась я.

Нет родины совсем у большинства людей сейчас живущих на планете.

- Ну, как же - нет.

У россиян - Россия родина, у англичан - Англия.

Все ж где-то родились, и, значит, родиною называться будет та страна, где человек рождён.

- Считаешь ты, что родину свою границей, кем-то обусловленною, нужно мерять?

- А чем ещё?

Так принято.

У всех государств границы имеются.

- Но если б не было границ, тогда чем свою родину ты обусловить мог?

- Тем местом, где родился, городом или селом, а может, вся земля была б тогда Родиной для всех.

- Могла б и вся Земля быть Родиной для каждого, живущего на ней, и всё вселенское ласкать могло бы человека, но для того соединить все планы бытия в единую необходимо точку.

Ту точку родиной назвать своей, в ней сотворить собой любви пространство, всё лучшее вселенское соприкасаться будет с ним.

С пространством Родины твоим.

Собою через эту точку Вселенную ты будешь ощущать.

Непревзойдённой силой обладать.

В мирах других об этом будут знать.

Тебе служить всё будет как Бог, создатель наш, того хотел.

- Ты лучше по-простому говори, Анастасия, я ничего не понял про планы бытия, как их соединить.

Про точку, что я родиной своей могу назвать.

- Тогда с рожденья разговор нам нужно начинать.

- Ну, пусть с рожденья.

Только ты не просто говори, а с толком для сегодняшнего дня.

Ну, например, как видишь ты, как себе представляешь зарождение семьи, рождение и воспитание детей в условиях сегодняшнего дня.

И чтобы дети все счастливыми рождались.

Такую можешь ты построить схему иль нарисовать картину?

- Смогу.

- Так говори.

Но только не про жизнь в лесу да про науку образности непонятную.

Никто о ней не знает, только ты...

Я не смог договорить фразу.

В голове как будто не один, а множество бурным потоком вопросов понеслись.

И главные: "Почему мне стало интересно знать, что скажет мне про нашу жизнь таёжная отшельница?

Откуда она знает не только внешние детали нашей жизни, но и внутренние переживания многих людей?

Какие возможности у этой непонятной наук" образности?" Не мог сидеть.

Встал, начал взад-вперёд ходить.

Чтоб успокоиться и чтоб невероятность осознать, понять, стал рассуждать:

"Вот сидит под кедром спокойная молодая женщина.

То не спеша по траве рукой проведёт, то внимательно на букашку какую-то смотрит, по её руке ползущую, то задумается ненадолго.

Сидит в тайге, вдалеке от бурной жизни городов и стран.

От войн и перипетий всяческих цивилизованных миров.

Но что, если она в совершенстве знает эту науку образности?

Что, если она с её помощью может влиять на людей?

Оказывать более сильное влияние на общество, чем правительства, парламенты и множество духовных конфессий?

Невероятно! Фантастично, но...

Есть реальные, конкретные факты, свидетельствующие об этом.

Невероятные факты! Но они существуют в реальности.

Она научила меня за короткий срок писать книги.

На это ей потребовалось всего три дня.

Это она сыпет и сыпет непрерывным потоком информацию.

Невероятно, но факт.

Книги без рекламы с лёгкостью пересекают границы городов и стран.

В книгах её образ.

Этот образ неведомо как влияет на людей, вызывает в них творческий порыв.

Тысячи поэтических строк, сотни песен бардов посвящены её образу.

И она об этом прекрасно знала! Ещё в первой книге я приводил её высказывания на этот счёт.

Тогда ещё ничего не было.

Тогда её слова казались невероятным бредом, фантастикой.

Но всё произошло точно так, как она сказала.

И сейчас, когда я пишу эти строки, произошли ещё невероятные события.

Издательством "Проф-Пресс" в июле 1999 года выпущен сборник в пятьсот страниц с письмами и стихами читателей.

Сборник выпущен в июле месяце, считающемся для книготорговцев "мёртвым сезоном".

Происходит невероятное: пятнадцатитысячный тираж раскупается за один месяц.

Выпускается ещё пятнадцать тысяч, но и они тут же раскупаются.

Это событие не так зрелищно для сенсаций, преподносимых прессой, оно вообще выходит за рамки представлений о сенсациях необычностью стоящих за ним выводов.

В эти выводы трудно поверить.

Трудно поверить, что образ Анастасии меняет сознание общества.

Читающие испытывают потребность к действию.

Люди в России и за её пределами самостоятельно организовывают читательские клубы и центры, называя их её именем.

Новосибирский завод медицинских препаратов выпускает кедровое масло, о котором она говорила.

В небольшой деревеньке Новосибирской области местные жители восстанавливают оборудование, стремятся получать целебное масло по её технологии, им помогают из города.

Но это она говорила, что возродятся сибирские сёла, что к родителям начнут возвращаться дети.

Она перенаправляет поток паломников от заморских святынь к родным.

Только за два последних года дольмены в окрестностях Геленджика, о которых она рассказала, посетило более пятидесяти тысяч её читателей.

Вокруг забытых ранее святынь сейчас высаживают люди цветы и сады.

В разных городах высаживают кедры и другие растения по её методу.

Постановлением главы администрации Томской области учреждено предприятие "Сибирские дикоросы".

Ими отправлено в Москву четыре тысячи саженцев кедра.

О ней говорят учёные.

Это её образ живой самодовлеющей субстанцией уже парит над Россией.

Но только ли над Россией?

Женщины в Казахстане собирают деньги на съёмку фильма об Анастасии.

Надо же, казахские женщины хотят, чтоб был фильм о сибирской отшельнице!

Это её образ начинает куда-то вести людей.

Куда?

Какой силой?

Кто ей помогает?

Возможно, она сама обладает какой-то невероятной, неведомой ранее силой.

Но почему она по-прежнему остаётся на своей полянке, по-прежнему возится с какими-то букашками?

Пока умники рассуждают, существует она вообще или не существует, она просто действует.

Проявления её действий можно видеть, трогать, пробовать на вкус.

Что означает эта наука образности?

Эти мысли тогда, в тайге, немного пугали.

Хотелось быстрее опровергнуть или утвердиться в них, но рядом только она, спросить можно только у неё.

Сейчас спрошу...

Она не способна солгать...

Сейчас спрошу.

- Анастасия, скажи...

Скажи, ты науку образности знаешь в совершенстве?

Ты обладаешь знаниями древних тех жрецов?

С волнением я ждал её ответа, но без волнения спокойный голос отвечал:

- Я знаю то, что праотец мой тем жрецам преподавал.

И то, чего сказать отцу жрецы не дали.

И новое ещё сама познать, почувствовать стремилась.

- Теперь я понял! Я предполагал! Науку образности лучше всех познала ты.

И ты перед людьми предстала, сама свой образ сотворив.

Для многих ты богиня, добрая лесная фея, мессия.

Так в письмах пишут о тебе читатели.

Мне говорила, будто бы гордыня, самость - грех большой, что искренне я должен всё писать.

И я предстал пред всеми недоделком, но ты сама, при этом, выше всех превознеслась, и то, что будет так, заранее сама об этом знала.

- Владимир, ничего перед тобой я не скрывала.

Анастасия поднялась с травы, напротив меня встала, руки опущены, в глаза глядит и продолжает:

- Мой образ лишь сейчас не каждому понятен.

Но образ тот, другой, когда перед людьми предстанет, останется и мой.

Похож мой образ будет на уборщицу, которая лишь паутину с главного снимает.

- Какую паутину?

Скажи ясней, Анастасия, ещё что хочешь сотворить?

- Перед людьми хочу я образ Бога оживить.

Его великую мечту для каждого понятной сделать.

Его стремления в любви каждый живущий сможет чувствовать.

Сегодня в этой жизни сможет стать счастливым человек.

Дети сегодняшних людей все будут жить в Его Раю.

Я не одна.

Ты не один.

И рай предстанет общим сотвореньем.

- Постой, постой.

Теперь я понимаю, твои слова переломают многие ученья.

Их авторы, последователи, набросятся не только на тебя, но и меня обхают.

А мне зачем эти проблемы?

Не буду я писать всё, что о Боге скажешь.

- Владимир, испугался ты лишь предстоящей непонятно с кем борьбы.

- Да, всё понятно мне.

Обрушатся все те, кто разные конфессии возглавляют.

Своих фанатов-последователей на меня будут натравливать.

- Не их - себя боишься ты, Владимир.

Стыдишься сам предстать пред Богом.

Не веришь в новый образ жизни свой.

Считаешь, что не сможешь измениться.

- Причём здесь я?

Тебе твержу о священнослужителях.

И так уже многие из них на твои высказывания реагируют.

- И что же говорят они тебе?

- По-разному говорят.

Некоторые нехорошо отзываются, некоторые наоборот, один священник православный с Украины со своими прихожанами ко мне приезжал, чтобы твои высказывания поддержать.

Но он сельский священник.

- И что же из того, что сельским был приехавший к тебе священник?

- А то, что есть ещё другие, высокопоставленные.

Им все подчиняются.

Всё от них зависит.

- Но ведь и те, высокопоставленные, как о них ты говоришь, когда-то тоже в маленьких церквях служили.

- Неважно это.

Всё равно писать не буду, пока хоть кто-нибудь из руководства серьёзного храма...

Да что я говорю, ты ведь сама всё можешь наперёд сказать.

Вот и скажи, кто будет противостоять, а кто тебе поможет.

Да и найдётся ли хоть кто-нибудь, кто станет помогать?

- Какого же священник ранга тебя может убедить смелее быть, Владимир?

- Не ниже настоятеля или епископа ты можешь мне назвать кого-нибудь?

Лишь на мгновение задумалась она, как будто вглядываясь и во время, и в пространство сразу.

И прозвучал ответ невероятный:

- Уже помог, по-новому сказав слова о Боге, римский папа Павел Иоанн, - ответила Анастасия, - образ Христа и Мухамеда соединят в пространстве энергии свои, в единое сольются с ними образы другие.

Ещё земной найдётся православный патриарх, и почитаемым в веках им сказанное будет.

Но будет главным среди всех, внешне простых людей порывы вдохновенные.

Тебе земной их статус важен, но ведь всего на свете истина важней.

И замолчала, опустив глаза, Анастасия, как будто что-то вдруг обидело её.

Как будто ком к горлу подкатил, его она сглотнула и вздохнула.

Потом добавила:

- Прости, коль непонятно для твоей души я изъясняюсь.

Пока не получается, но постараюсь я понятней быть, только ты людям расскажи...

- О чём?

- О том, что закрывать от них тысячелетьями стремятся.

О том, что каждый в одно мгновенье может в первозданный сад Создателя войти и с ним вершить совместные прекрасные творенья.

Я чувствовал, как нарастает в ней волненье.

И сам стал почему-то волноваться и сказал:

- Ты не волнуйся, говори, Анастасия, я, может быть, смогу понять и написать.

А в том, что дальше поведала она, была предельная конкретность, простота.

Уже потом, анализируя и вспоминая её слова, стал понимать, - какой-то есть, быть может, и немалый смысл в её словах: "Верните, люди, Родину свою".

А тогда, в лесу, переспросил Анастасию:

- Я понял, как всё это будет происходить.

Я понял, если ты с лёгкостью способна производить картины из жизни тысячелетней давности, то, значит, тебе известны все учения, трактаты и ты откроешь людям их?

- Известны мне ученья, что в людях поклоненья вызывали.

- Все?

- Да, все.

- И веды сможешь полностью перевести?

- Могу.

Только к чему на это тратить время?

- Но разве ты не хочешь, чтобы человечество узнало древнейшие учения?

Ты мне о них расскажешь, я в книжке напишу.

- И что потом?

Что с человечеством в итоге будет, как считаешь?

- Как что?

Мудрее оно станет.

- Владимир, вся как раз уловка тёмных в том, что множеством учений они стремятся главное от человека скрыть.

Часть истины, лишь для ума преподнося в трактатах, от главного старательно уводят.

- А почему ж тогда тех, кто ученья преподносит, люди называют мудрецами?

- Владимир, если позволишь мне, я притчу расскажу тебе.

Ту притчу, что ещё тысячелетие назад в укромном месте шепотом друг другу передавали мудрецы.

Много веков никто её не слышал.

- Расскажи, если считаешь, что притча может что-то пояснить.

Владимир Мегре

"Звенящие кедры России"