Автор: Сергей Королёв

Статья: Ботвинник. Долгая жизнь патриарха

Сайт: Алфавит

Сайт: www.joeblack.h1.ru

Осенью 1926 года 15-летний Миша Ботвинник играл в командном матче Ленинград - Стокгольм. Возвращались из Швеции пароходом, через Гельсингфорс. В гостинице этого финского города юный Ботвинник с изумлением увидел, как известный мастер Александр Ильин-Женевский разделся и стал обматывать себя дамскими чулками - выполнял заказ жены. В те годы хороших чулок отечественного производства не было, а мужчинам провозить дамские вещи запрещала таможня. Несмотря на протесты, Ильин совершил ту же процедуру со своим юным коллегой. Как признался Михаил Моисеевич в своих воспоминаниях, "угрызений совести я не испытывал - приятно было помочь новому другу!" И кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы начинающего контрабандиста "застукали" на границе...

В 1945 г., когда Ботвинник добивался права сыграть матч с Алехиным (эта идея имела много оппонентов в спортивном руководстве), его пригласили в кабинет тогдашнего руководителя всего советского спорта Н.Н. Романова. Романов вышел, оставив Ботвинника с двумя гражданами в штатском. Традиционные вопросы: доводилось ли ему за рубежом встречаться с белоэмигрантами, и всякая прочая бодяга... Наконец каверзный вопрос: "А не обращался ли к вам кто-либо из иностранных дипломатов в Москве?" Действительно, звонил секретарь кубинского посольства, сообщил, что ему надлежит передать Ботвиннику книгу, посвященную памяти Капабланки. "И что же вы ответили?" - поинтересовались товарищи. - "Чтобы он передал книгу в Комитет физкультуры!" - гордо ответил шахматист.

А в 1983 г., то есть еще до перестройки, Ботвинник в Нью-Йорке "допустил ряд высказываний, порочащих представителей советской шахматной школы" (формулировка из записки КГБ СССР в ЦК КПСС). Его пригласили для беседы в ЦК и, не дождавшись полного и всестороннего раскаяния, признали целесообразным "впредь ограничивать его зарубежные поездки".

Да, Ботвинник менялся. В свое время он славился ортодоксальностью и нетерпимостью и через 25 лет после окончания войны сказал о мастере Богатырчуке, ушедшем с немцами с Украины и осевшем после войны в Канаде: "Я бы лично повесил его в центре города". В конце же 1980-х он доверительно рассказывает о своей жизни Геннадию Сосонко, невозвращенцу, оставшемуся на Западе одним из первых среди наших шахматных мастеров. А в 40-50-е Ботвинник человеку с биографией Сосонко скорее всего и руки бы не подал.

Отец Будущего Чемпиона Мира родился в белорусском местечке, в 25 лет уехал в Минск, в 1905 г. работал в подпольной типографии и еще в досоветское время получил профессию зубного техника и право на жительство в Петербурге. Мать была дипломированным дантистом. Михаил Ботвинник родился 17 августа 1911 г., так что сегодня мы отмечаем 90-летие великого шахматного бойца.

Поначалу семья будущего чемпиона мира жила в Петербурге, на Невском, в хорошей квартире из семи комнат. Были кухарка, горничная, одно время даже бонна. В 1920 г. отец ушел из семьи, и после этого жили уже очень тяжело. Хозяйство вел старший брат Исаак, который два десятилетия спустя, в сентябре 1941-го, погиб на фронте. Когда в 1928 г. Ботвинник стал студентом, брат выдавал будущему чемпиону рубль в день на проезд до института, обед и ужин.

Научился Ботвинник играть в шахматы поздно, в 12 лет. В 14 лет происходит этапное событие в его жизни - он выигрывает в сеансе одновременной игры у чемпиона мира Капабланки! Через два года после того сеанса, в 1927 г., он - мастер. В 1931 г. - впервые становится чемпионом СССР. Блестящие результаты во всесоюзных и крупнейших международных турнирах. И, наконец, победа в матч-турнире сильнейших гроссмейстеров 1948 г., которая делает его чемпионом мира.

На бумаге это выглядит просто. На самом деле Ботвиннику все давалось нелегко. За громкими результатами стояла колоссальная работа. Возможно, Ботвинник не обладал столь сумасшедшим шахматным талантом, как многие его соперники, особенно из поколения Таля - Спасского. Но 15 лет чемпионом мира был все-таки он...

В СВОЕ ВРЕМЯ совсем еще юный Гарри Каспаров занимался в школе экс-чемпиона мира Михаила Ботвинника. Гарри был очень возбудимым мальчиком, за доской часто действовал импульсивно. Ботвинник говорил ему: "Гарик, есть опасность, что из тебя получится новый Ларсен или Тайманов".

Ларсен и Тайманов в те годы входили в мировую десятку, "рубились" в претендентских матчах... А для Ботвинника они были всего лишь олицетворением легковесного стиля и неглубокого, поверхностного понимания шахмат.

Ларсен и Тайманов - те, на кого патриарх имеет право смотреть сверху вниз. Хотя когда-то, в 52-м, он разделил первое место в чемпионате СССР с тем же Таймановым...

Это - кредо, проявление сверхсерьезного отношения к шахматам. Геннадий Сосонко припомнил, как в конце 80-х Ботвинник при совместном анализе ошарашил юного голландского мастера Йеруна Пикета: "У меня такое впечатление, что вы не знаете моей партии с Юрьевым из чемпионата союза металлистов 1927 года..."

Ботвинник Утверждал: никогда не сможет стать чемпионом мира тот, кто не имеет высшего образования. Сам Ботвинник был доктором наук, серьезнейшим образом занимался научной работой, относился к ней предельно ответственно, в какой-то момент, как мне кажется, считал себя больше ученым, чем шахматистом. Сегодня Владимир Крамник, наш новый чемпион мира, говорит, что не собирается заканчивать философский факультет Новгородского университета, не нужно это ему.

Рискну предположить, что если не образование как таковое, то работа по специальности, научная деятельность сильно мешали нашему шахматному патриарху. Отвлекали силы, забирали время... Еще в начале 70-х он начал работу над шахматной программой ПИОНЕР, которая, как предполагалось, будет действовать не перебором миллионов возможных продолжений, а сумеет воспроизвести человеческий алгоритм поиска хода. Кто же мог предположить, что спустя очень небольшое время появятся компьютеры немыслимого быстродействия и сделают всю многолетнюю работу группы Ботвинника неактуальной, во всяком случае применительно к шахматам? Ботвинник не смог предвосхитить стремительность технологического прогресса, взялся за решение задачи, которая, в сущности, была снята раньше, чем была закончена работа над его проектом.

Ботвинник Был обласкан властью. Так был обласкан, пожалуй, один лишь Карпов. В 1935 г. после победы во II Московском международном турнире (1-2 место с Сало Флором) нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе подарил ему легковой автомобиль (здесь примечательна не ценность вещи, а уникальность формы поощрения), а после Ноттингемского турнира 1936 г. (дележ 1-2 места с Капабланкой) Михаил Моисеевич был награжден орденом Знак Почета.

Власть пыталась организовать матч Алехина с Ботвинником. Причем подразумевалось, что Алехину, чтобы сыграть с чемпионом СССР, придется приехать в Москву. Власть действовала настойчиво и упорно, несмотря на оппозицию этой идее в шахматном и вообще спортивном руководстве. Мол, Алехин - белоэмигрант, если не белогвардеец, и все такое прочее. Но Сталин был безусловно "за". И если бы не скоропостижная смерть Алехина в марте 1946 г., матч бы, скорее всего, состоялся.

Наконец, Ботвинника выпускали. До войны выезд был формой особого доверия, поощрения и благоволения власти. Некоторое время в СССР было всего два гроссмейстера: Ботвинник и Левенфиш (завоевавший, кстати, звание гроссмейстера еще в год рождения Ботвинника). Так вот, Левенфиша за границу просто не пускали - ни до того, как он в 1937 г. сыграл вничью с Ботвинником матч за звание чемпиона СССР, ни очень долго после. А в самом Союзе в межвоенный период было всего три полноценных международных турнира - в 1925, 1935 и 1936 гг.

Но Ботвинник был самостоятелен, самолюбив, даже упрям и, как говорится, знал себе цену. Это сейчас гроссмейстер сам выбирает, куда и когда ему ехать (если его, конечно, приглашают). А в 1968 г. после отказа 57-летнего Ботвинника отправиться на второстепенный турнир в ГДР Спорткомитет (в полном соответствии с позицией отдела пропаганды ЦК КПСС, курировавшего спорт) пригрозил экс-чемпиону мира лишением стипендии, которую он получал еще с довоенных времен. А за год до того он уклонился от участия в международном турнире, посвященном 60-летию Великой Октябрьской революции.

Конфликт самостоятельного и самодостаточного человека с властью, даже с возлюбившей его властью, неизбежен. Другое дело, когда и в каких, острых или латентных, формах он произойдет.

Как и многие другие ведущие гроссмейстеры, Ботвинник был человеком вполне советским и обладал соответствующим менталитетом. Когда Петросян в 1963 г. во время матча с Ботвинником поднимался по лестнице Театра эстрады, боготворившие его поклонники-армяне рассыпали у него под ногами святую землю из Эчмиадзина. Тигран Вартанович, говорят, воспринял это как должное. Много лет спустя Ботвинник вспоминал этот эпизод с нескрываемым раздражением: "Если бы передо мной посыпали святую землю из Иерусалима - что бы я сделал? "Подметете - пройду", - сказал бы..."

Да, когда Ботвинник говорил о себе: "по крови я - еврей, по культуре - русский, а по воспитанию - советский", он, безусловно, ничуть не кривил душой.

В 80-е Много и настырно писали о том, что матчи Карпова с Каспаровым были противоборством сил и символов советского фундаментализма с духом изменений, свежим общественным ветром. Но это с ничуть не меньшими основаниями можно сказать и о противоборстве Ботвинника с Талем. Просто тогда, в начале 60-х, нельзя было написать, что Таль, мол, - дитя оттепели, порождение социального романтизма послесталинской эпохи, а Ботвинник - ортодокс по мышлению и поведению, советский человек до мозга костей, рудимент прошлого.

Забавно, но тогда, в 1960-м, это ментальное, социокультурное и, если хотите, псевдоидеологическое противостояние дополнялось, оттенялось и усугублялось противоположностью чисто шахматных стилей и принципов.

Нравы на верхушке шахматной пирамиды всегда были далеко не идиллические. Да что там говорить, - жестокие. В 1952 г. коллеги попросту выперли его, чемпиона мира, из команды, впервые отправлявшейся на Всемирную шахматную олимпиаду. Традиционным коллективистским способом, на собрании команды. Наши шахматные гранды видели своим лидером деликатного и обаятельного Пауля Кереса. Ботвинник был уверен, что Керес психологической нагрузки не выдержит и на Олимпиаде провалится. Так и получилось - Керес играть в свою обычную силу не смог, после трех поражений его перестали выставлять на матчи.

Впрочем, несмотря на это, Ботвинник относился к Кересу вполне доброжелательно. А вот отношения Ботвинника и Бронштейна, Ботвинника и Петросяна рисуются иными. Назвать их просто неприязненными - значит не сказать ничего. История матча между Ботвинником и Бронштейном в 1951 г., изложенная "от Михаила" и "от Давида", - это две совершенно разные истории, они не имеют между собой почти ничего общего.

В общем, за день до смерти Ботвинник дал свои последние указания: "Никаких пышных похорон. Никаких шахматистов. Хочу уйти спокойно".

О Советской Шазматной школе начали говорить незадолго до войны, после того как в 1939 г. вышла действительно замечательная книга историка шахмат Грекова о М.И. Чигорине, этот, по определению Ботвинника, "патриотический труд". А отлилась в бронзу, отчеканилась эта формула в первые послевоенные годы.

Но если советская шахматная школа продолжила творческую традицию Чигорина и Алехина, то Петросян и Карпов, эти предельные рационалисты и прагматики, да, возможно, и сам Ботвинник, всегда игравший в логичные, "правильные" шахматы, окажутся весьма и весьма относительными продолжателями чигоринско-алехинской комбинационной традиции.

Официальная пропаганда долгое время представляла дело так, будто советские шахматисты - это корпорация, где есть образцовые Ботвинник или Карпов, а за ними - множество таких же помельче, но качественно, по своей внутренней структуре от грандов не отличавшихся. На самом деле все наши лидеры были в творческом и в человеческом отношении очень-очень разные, все они были индивидуальностями, и в известном смысле каждый великий шахматист - Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян, Спасский, Штейн, Геллер - всех перечислить невозможно, - сам себе школа. Ботвинник - тоже. Крупная, своеобразная личность, жившая в очень своеобразное и жесткое время.