Эва Перон, жена "сильного человека Аргентины", военного разведчика, заговорщика, диктатора, бессменного президента, правившего страной вот уже двенадцать лет, после смерти стала личной святой своего мужа - и Ватикан отлучил полковника Перона от церкви. Аргентинским беднякам не было до этого дела, они шли через всю страну пешком, чтобы помолиться перед гробом и попросить Сеньору о чуде. Зато богатые кварталы Буэнос-Айреса глухо роптали - там всегда ненавидели Кобылу, вид заполонивших столицу оборванных орд лишил просвещенное меньшинство остатков душевного равновесия. Все знали, что за обрушившимися на аргентинских олигархов конфискациями стояла она. Газеты, которыми распоряжалась Эва, раньше принадлежали оппозиции - первая дама страны запугала прежних владельцев и выкупила их за бесценок. Жена президента как никто другой умела манипулировать людьми - она интриговала, шантажировала, увольняла родственников тех, кто стал поперек дороги ей и ее мужу. До поры до времени буржуа это терпели - президент и его женщина не подрывали основ их благополучия. Но теперь состоятельным людям приходилось все труднее: национальный доход стремительно падал, введенные Пероном налоги душили бизнес. Что-то готовилось, и это предчувствовали все - те, у кого водились деньги, пытались перевести их за границу, влиятельные перонисты отправляли семьи в провинцию. Эва Дуарте Перон висела в своем святилище, окутанная запахом благовоний, окруженная религиозным поклонением, а офицеры столичного гарнизона держали пари на то, когда произойдет военный переворот.

  В кабинете заместителя начальника военной полиции горела зеленая настольная лампа, рядом с ней лежали потрепанные картонные папки - досье на полковника Перона и его жену майор Орландо собирал около десяти лет. Он был ловким человеком и никогда не клал все яйца в одну корзину: Перон доверил ему контршпионаж и борьбу с заговорщиками, заговорщики поручили майору приставить к президенту верных правому делу людей и назначить дату выступления. Через полчаса Орландо должен был сделать самый важный в своей жизни выбор, а пока что он сидел, потягивал успевшее остыть мате, и перебирал пожелтевшие листы. Перон считался сильным человеком, он пережил не одно покушение, справился со многими заговорами, и заместитель начальника военной полиции не мог решить, кого ему выгоднее предать.

  Полковник Перон сделал блестящую карьеру. Захолустный гарнизон, где он муштровал увальней-новобранцев, военная разведка, секретные миссии в Западную Европу, командировки в фашистскую Италию и нацистскую Германию. .. Вернувшись в Аргентину, он становится душой "полковничьей ложи", заговора офицеров среднего звена, решивших положить конец всевластию генералов - после очередного переворота Перон превращается в "серого кардинала" нового правительства. Новоявленный вице-президент произносит популистские речи, конфискует собственность олигархов и обещает установить в стране социальную справедливость. Именно тогда Орландо поставил на этом человеке жирный крест - говорить о социальной справедливости в Аргентине можно лишь заранее оплатив собственные похороны.

  Майор отлично помнил, что было потом: Перона арестовывают и отвозят в армейские казармы - у дверей стоят двое часовых, его ждет пуля при "попытке к бегству"... А потом на улицы Буэнос-Айреса выходит ревущая толпа, которую эта ужасная женщина взбудоражила выступлениями по радио, и Перон появляется на балконе президентского дворца. Полковник снимает пиджак и говорит, что отныне он и сам простолюдин-"безрубашечник", полковник обнажает перед толпой голову и клянется посвятить ей жизнь... И тут стоящая за его спиной Кобыла делает шаг вперед и рассказывает полуторастам тысячам рабочих, скотоводов, грузчиков и моряков о мужчине своей жизни, защитнике угнетенных Хуане Доминго Пероне и о том, что ее любовь к этому человеку можно сравнить лишь с тем, что она чувствует ко всем беднякам страны.

  Орландо поднимает брови, берет в руки карандаш и делает пометку на полях: Перон стал неуязвим, с тех пор как Кобыла взяла его судьбу в свои руки. Он открывает крайнюю папку и начинает рассматривать фотографии: изображенная на них девушка непохожа на первую леди Аргентины.

  ...Крупный нос, печальные и покорные глаза, торчащие зубы, плоская грудь - Эва Дуарте обивала пороги буэнос-айресских театриков, пробовалась на радио, подрабатывала в кино, но шансов пробиться у нее не было. Она жила в грошовых пансионах, спала с теми, кто мог составить ей протекцию, отказывалась от обеда ради пары новых чулок и безропотно глотала унижения - к ним сеньорите Дуарте было не привыкать. Она была внебрачной дочерью, бастардкой; отец, средней руки землевладелец, ничего не желал о ней знать, а мать перебивалась случайными заработками... На полях досье появляются две жирные красные галки - в первый раз Эва Дуарте удивила близких, когда ей исполнилось 12 лет.

  На плите кипело оливковое масло, протиравшая пол девочка сделала неловкое движение, задела ручку кастрюли и дико, нечеловечески закричала. Вбежавшая в кухню мать в ужасе закрыла глаза руками: лицо и руки ребенка были кроваво-красного цвета, кожа слезала с них лоскутами. Врач сказал, что на месте ожогов должна образоваться келоидная ткань, и личико Эвиты покроется шрамами и рубцами. Прошел месяц, хирург снял бинты - и ахнул: под ними сияла белоснежная, гладкая, девственно-чистая кожа. Она стала главным украшением сеньориты Дуарте - увидев девушку в первый раз, Перон шепнул приятелю, что сидящая напротив малышка похожа на Богоматерь. (Свидетельство приятеля Орландо сам подшил к делу три года назад.)

  Показания бывших соседей Кобылы (про себя майор называл Эву так же, как его аристократические родственники), свидетельства хозяйки отеля, парикмахера, импресарио, хирурга, который делал ей аборт. Рядом записаны слова медсестры: она уверяет, что ее бывший шеф чудовищно искромсал Сеньору - бедняжка никогда не сможет иметь детей, трудно представить, как ей вообще удалось выжить... Театральный агент вспоминает, как он шуганул малышку Дуарте из-за своего ресторанного столика: она была чересчур надоедлива и вешалась на всех, кто мог ей помочь, - да вот только желающих лечь с ней было немного... Две фривольные открытки: на одной Эва Дуарте полулежит на постели, закинув руку за голову, на другой, изогнувшись, пытается снять бюстгальтер - выглядит она при этом чрезвычайно убого... Показания полицейского осведомителя - он уверяет, что в 1935 году, оставшись без ангажемента, сеньорита Дуарте занималась проституцией... Показания ее бывшей подруги - та клянется, что Эвита никогда не спала с мужчиной за деньги...

  Несчастный огрызочек, неприкаянный, обреченный прозябать на городских свалках воробей - откуда же взялась женщина, которой поклоняется простонародье? Кажется, что за эти годы она стала выше ростом: королевская стать, лучистые глаза, ослепительная улыбка - внутреннему сиянию, исходившему от Эвы Перон, невозможно было противостоять. В 1945 году, после того как она и Перон вышли на балкон президентского дворца, вслед за тем, как ее назвали госпожой Перон, Эва превратилась в другую женщину - и майор Орландо пытался понять, что, собственно, произошло.

  Провинциальная девочка приезжает в столицу и начинает пробиваться на сцену - недоедает, ходит в стоптанных туфлях, верит в счастливую звезду и ждет своего часа. Девушку бросают любовники, девушка проваливается в одном театре за другим - никому нет дела до того, что она собой представляет, но она уверена, что аплодисменты в ее жизни еще будут.

  И чудо все-таки случается, судьба дарит ей великую роль. Семь лет подряд Эва Перон будет играть Первую Женщину Страны, верную подругу Первого Мужчины Аргентины - под конец она и сама поверит в то, что Бог избрал ее, чтобы призреть бедных.

  Долгие годы она была талисманом, козырной картой полковника Перона: когда президенту приходилось плохо, Эва брала в руки микрофон - и на площадях собирались взбудораженные толпы. Духовная Водительница аргентинской нации, Принцесса бедняков, Святая Эвита... Полковник Перон позволил ей стать доброй волшебницей, феей, исполняющей желания бедняков, - титулы, которыми наградил Эву правительственный официоз, в трущобах произносили почти что с религиозным трепетом.

  Полковник Орландо берет в руки бухгалтерскую сводку - с 1945-го по 1952 год Эва Перон раздала две с половиной тысячи домов и квартир, три с половиной тысячи стипендий и семь тысяч восемьсот раз стала крестной матерью. Она принимала людей во Всеобщей конфедерации труда - очередь огибала два квартала, места в ней занимали с семи утра. Эва колесила по всей стране: раздавала деньги жертвам железнодорожных катастроф, открывала сельские школы - и при этом на равных разговаривала с президентом США и Папой Римским... А началось все с того, что серенькая, неприметная девица скользнула в ложу мирно смотревшего балет Хуана Перона, положила ему руку на обшлаг мундира и шепнула второму человеку страны давно приготовленную фразу: "Спасибо вам, полковник, за то, что вы есть".

  Об этом же вспоминал Хуан Доминго Перон - за окнами президентской резиденции светлело, в камине догорали бумаги, стоящая на столе бутылка виски опустела наполовину. Все началось 11 лет назад: у нее были горящие глаза и холодные руки, она сказала, что он давно стал ее кумиром, что для нее он дороже всего на свете, - тем же вечером они стали любовниками...

  Сначала он ее жалел, потом полюбил, а затем не смог без нее обходиться - Перон знал, что Эва в любую минуту отдаст за него жизнь. Ее главным козырем стала любовь. В окружении полковника Перона были люди, которые умели лучше льстить, время от времени у него появлялись другие женщины, многие из приверженцев были готовы отдать за него жизнь - но никто из них не шел ни в какое сравнение с его женой. Эвита была его собственным творением - он создал ее из нелепой маленькой актриски, вложил в нее новую душу, дал ей высокую цель. Она хотела завоевать мир, а для этого ей надо было покорить и удержать его, Хуана Доминго Перона. Восемь лет Эва была его мечом, утешительницей, тенью, больше ему было не на кого опереться.

  Перон подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу - он думал о том, что Эвита, в сущности, сыграла с ним злую шутку. Она подчинялась ему во всем и всегда умела настоять на своем: когда он был молод, Эва спасла его, выведя на улицу толпу оборванцев, и ему, почти против своей воли, пришлось стать народным президентом. Эвита умела разговаривать с простыми людьми. Она была душой и голосом толпы, будь она по-прежнему с ним, адмирал Тесайре не посмел бы сказать, что президент должен царствовать, но не править. Самолеты ВМФ стоят с полными баками и подвешенными бомбами - этой же ночью они могут подняться в воздух и взять курс на президентский дворец. В пятой бронетанковой дивизии отменены увольнительные - от ее лагеря до центра города всего два с половиной часа ходу. По одному слову Эвы путь колонне преградила бы молящаяся и распевающая гимны толпа женщин и детей - а он может лишь раздать винтовки нескольким сотням профсоюзных активистов, и танки сметут их за полчаса... Как он позволил загнать себя в такую ловушку, уж не околдовала ли она его?

  Злопамятная, себялюбивая, мстительная, коварная, она разделалась со всеми, кто ее когда-то обидел, разорила всех, кто мог ей угрожать, и теперь его ненавидит полстраны. Жены генералов шептались о ее коллекции бриллиантов - таких камней не было ни у одной из них. Эва утверждала, что драгоценности ей дарили иностранные дипломаты, а майор Орландо уверял его, что ей предлагали взятки... Господи, что за чертовщина лезет ему в голову, ведь он же ее любил!

  После того как у Эвы обнаружили рак матки (официальным диагнозом стала лейкемия, но ему нашептали-таки, что причиной болезни был полуподпольный аборт), она не могла с ним спать - но никому не удавалось удовлетворить его так, как это делала она. Наверное, ее научили этим штукам за кулисами столичных театриков (жаль, что он не успел их закрыть), может быть, о ее маленькой округлой груди и жадном, ищущем языке сейчас вспоминают и другие мужчины... Это не важно - у них нет того, чем обладает он. Они не видели Эву в ее последние дни - исхудавшую, с огромными, обведенными кругами глазами. Она не шептала им, пересиливая чудовищную боль: "Милый, я люблю тебя больше жизни..." Почему он не исполнил ее последнюю волю, зачем затеял весь этот чудовищный фарс с бальзамированием - ведь она просила похоронить ее в семейном склепе?..

  В президентском дворце до утра светилось окно, горела лампа в кабинете заместителя начальника военной полиции. Майор Орландо поднял трубку, набрал номер и сказал: "Восьмое июня".

  Без Кобылы тиран бессилен. Толпа не придет ему на помощь, а развязать гражданскую войну Перон не посмеет - Эва была куда решительнее мужа... Майор Орландо сделал ставку на заговорщиков: восьмого июня самолеты военно-морского флота разбомбили собравшихся у президентского дворца сторонников президента, двадцатого сентября полковник Перон бежал из страны на парагвайской канонерке.

  ...Стеклянную плиту опустили, тело вынули из хрустального гроба и положили на огромный мраморный стол. Офицеры разглядывали усопшую и пошучивали: с Кобылы сняли платье, и она лежала на белом мраморе голой - маленькая грудь, чуть толстоватые бедра, шрам от аппендицита на животе. Испанский бальзамировщик доктор Педро Ара поработал на славу, Перон не зря заплатил ему 100 тысяч долларов: казалось, что Кобыла спит и на ее висках пульсируют голубые жилки. Лейтенант закусил губу, шепнул подполковнику, что падаль вздохнула, - и тут у ноздрей покойницы возникло голубоватое сияние.

  Доктор Ара успокоил офицеров: теперь в жилах Сеньоры течет коктейль из химикатов, некоторые не вполне понятные науке реакции неизбежны. Это его шедевр: если бы господа соблаговолили взглянуть на рентгеновские снимки, то убедились бы в том, что все внутренние органы на месте - такого не удавалось ни тем, кто мумифицировал фараонов, ни русским ученым, сохранившим тело господина Ленина. Сеньора абсолютно нетленна: пройдут века, а она будет все так же прекрасна... Ему удалось создать произведение искусства, и он хотел бы знать, что новое правительство страны собирается сделать с телом.

  При слове "нетленна" офицеры усмехнулись, услышав последний вопрос испанца, пожали плечами. Эве Перон предстояло исчезнуть, превратиться в призрак, фантом, тень - у нее не должно быть ни надгробного памятника, ни места погребения. Ни пирса, с которого бы сбросили на морское дно залитый цементом труп, ни лесной опушки, где бы развеяли пепел: тайное всегда становится явным, туда, где упокоятся ее останки, простолюдины пойдут молиться.

  Они продолжали ей писать, даже когда она была мертва, а из канцелярии президента рассылались подарки с приложенными к ним открытками. Почерк Эвиты воспроизводило факсимиле: "Я говорила о тебе Господу, и он ниспошлет благодать на твою семью", "До встречи на небесах, честный труженик"... Военные знали, что им грозит: землей с могилы начали бы торговать по всей стране, матери давали бы ее с питьем больным детям и молили Сеньору о чуде. Кобыла стала государственной тайной: ее положили в простой сосновый гроб, поставили его в контейнер и отвезли на военный склад. Начальник военной полиции полковник Орландо был уверен, что этим все и кончится - а все, между тем, только начиналось.

  ...Полковник Перон вел жизнь изгнанника: его приняли в Парагвае, потом - в Бразилии, в конце концов Франко дал ему убежище в Испании. Он внимательно следил за тем, что происходило дома: новое правительство подавило оппозицию, приструнило профсоюзы, изгнало из армии нелояльных офицеров, расстреляло очередных заговорщиков, но спасти экономику не смогло. Все повторялось: полковник Орландо добросовестно регистрировал слухи (в офицерских клубах то и дело принимались толковать о готовящемся перевороте) и брал на заметку неблагонадежных - а вокруг тела Сеньоры тем временем творилось что-то неладное.

  Сведения об этом передавались из уст в уста; слухи подхватывали сплетни, их тиражировали журналисты, приукрашивали писатели - судить о том, что происходило в действительности, трудно. Но все, кто напишет позже, как военные прятали тело, сходятся в одном: у дверей помещений, где находился контейнер, рано или поздно появлялись венки и свечи.

  История с телом бывшей первой леди стала напоминать фарс - военные не успевали его перепрятывать. Со складов армейского гарнизона контейнер с гробом перевезли на военно-морскую базу - но венки со свечами появились и там. Та же история повторилась и в хозяйственных помещениях полицейской академии, и на базе ВВС, и у подъезда Генерального штаба - в конце концов тело Эвиты упрятали в его подвал. Наконец, новый президент страны потерял терпение и приказал убрать эту стерву с глаз долой, избавиться от нее раз и навсегда... И тут случилось то, о чем в буэнос-айресских казармах до сих пор рассказывают страшные сказки.

  Майор Арандия был честным служакой: верил в Бога, был предан непосредственному начальству, нежно любил жену и, как и положено доброму христианину, от души ненавидел Перона вместе с его Кобылой. Спрятать тело в своем доме Арандия предложил сам - уж там-то новые идолопоклонники до него не доберутся. У особнячка были чересчур узкие двери и лестницы - гроб вынули из контейнера и поставили в кабинете хозяина. С тех пор жена капитана потеряла покой и сон.

  Бедная женщина не могла понять, что, собственно говоря, происходит - к ней в дом принесли какой-то ящик, около которого с оружием наготове днюет и ночует ее кроткий муж... Арандия осунулся, побледнел, стал рассеянным и нервным, на втором этаже начали раздаваться какие-то странные шорохи. Служанка рассказала ей о том, что в ящике, который хозяин поставил в кабинете, лежит огромная, похожая на спящую женщину кукла... Бедняжка решила, что ее муж стал извращенцом, и решила докопаться до правды - как-то вечером она поднялась наверх и подняла крышку гроба. Задремавший в своей спальне Арандия услышал шорох, ворвался в кабинет и разрядил в склонившуюся над заветным ящиком фигуру всю обойму двадцатипятизарядного маузера. Его жена скончалась на месте, вскрытие показало, что она была беременна, несчастный офицер пошел под военный трибунал - после этого и военная полиция, и управление контрразведки начали испытывать перед своей пленницей мистический ужас.

  Время шло, над Латинской Америкой занимались революции, Эва Перон становилась символом левого сопротивления. Ее книги и архив сожгли на площади, из ее роскошных платьев устроили выставку позора, за упоминание ее имени сажали в тюрьму - но это не помогало. Генерал-майор Орландо добросовестно регистрировал поступавшие в его ведомство доносы: студенты во весь голос распевают: "Была бы жива Эвита, пошла бы в партизаны"; в рабочих кварталах поговаривают о том, что вскоре Сеньора воскреснет и тогда на земле настанет царство справедливости. .. Об этом же думал обосновавшийся в Испании Перон, мечтающий о реванше изгнанник, лишенный и воинского звания, и президентской пенсии.

  Он давно понял, что покойница стала его главным козырем, и готовил ее второе пришествие - роль Эвиты должна была сыграть Мария Эстела Мартинес, дочь разорившегося банкира, бывшая танцовщица в кабаре, набившаяся Перону в секретарши.

  Мария Эстела уже примеряла на себя эту роль: хрупкая фигурка, артистическое прошлое и безудержное желание преуспеть - у нее было много общего с Духовной Водительницей нации, и она твердо намеревалась ею стать. Л. Реги, конфидент и телохранитель Перона, "аргентинский Распутин", обучившийся волшебству у жрецов гаитянского культа вуду, совершил над Марией Эстелой магический обряд, после которого к ней должна была перейти сила Эвы, и Перон зарегистрировал новый брак. Молодой было чуть больше двадцати, молодому - шестьдесят пять, но в Аргентине над ними никто не смеялся.

  Ситуация в стране становилась все более зыбкой. Перон, ухитрявшийся манипулировать оппозицией и в изгнании, начинал серьезно беспокоить военных. Тело его бывшей жены стало причинять им неудобства: начальник команды, охранявшей гроб, сошел с ума и попытался изнасиловать труп, одного из бывших руководителей хунты похитили люди, называвшие себя "мстителями" и "Вооруженной группой Монтонерос".

  Начальник аргентинского Дома офицеров генерал Арамбуру, сменивший Перона в президентском кресле, отдал приказ спрятать тело Сеньоры, а теперь бедолагу похитили, пытали, заставили покаяться и рассказать, где находится Эва. Вопли Арамбуру, которому жгли подошвы раскаленным утюгом и подносили электроды к гениталиям, "мстители" записали на магнитофон и разослали всем занимавшим министерские посты военным - его предсмертные хрипы произвели на них сильное впечатление.

  Арамбуру выдал похитителям государственную тайну: оказывается, тела Эвы Перон давно уже не было в Аргентине. История с ее захоронением считалась одной из самых экстравагантных операций национальной военной разведки - три спецкоманды (каждая со своим гробом) отправились сначала в Южную Африку, а затем в Европу. Они должны были отвлечь внимание возможных похитителей и везли с собой муляжи - для настоящего же тела полковник Орладно выбрал другой маршрут.

  Сеньору отвезли в Италию и похоронили на миланском кладбище. На могильном камне было написано: "Мария Магги де Махистерис": никто никогда ни о чем не узнает, и все успокоятся... Так и вышло. Проблемы начались через четырнадцать лет, когда Сеньору вынули из могилы.

  Революция дышала военным в затылок инфляция вышла из-под контроля, безработица побила все мыслимые и немыслимые рекорды, студенты шли в партизаны, рабочие стреляли в полицейских, солдаты были готовы выйти из повиновения, и генералы позвали Перона обратно - семидесятивосьмилетний старик дождался-таки своего часа. Перед тем как призвать его на царство, правительство сделало ему щедрый подарок: президентское жалованье за все годы изгнания и тело Эвы, извлеченное из могилы на кладбище Мадджори под звуки военного оркестра.

  ...Снежно-белая кожа, ясный лоб - обрюзгший, сморщившийся, одряхлевший Перон в ужасе смотрел на своих жен: Эва казалась намного привлекательнее Марии Эстелы, и на губах у нее играла издевательская улыбка. У ее ноздрей появилось голубое облачко, и молодая жена, вскрикнув, схватила Перона за руку - она поняла, что ее чары здесь ничего не стоят.

  То, что произошло дальше, не поддается объяснению. Когда Перон возвращался в Аргентину, тело Эвы везли в аэропорт в огромной черной машине под охраной испанских карабинеров. По дороге они повздорили и начали стрелять друг в друга, едва успев отъехать от дома Перона, - автомобиль врезался в стену, шофер свернул себе шею. В кузове у гроба лежали два трупа с простреленными головами.

  В Буэнос-Айресе Эву ждал почетный караул: увитый лентами катафалк, солдаты с примкнутыми штыками. На повороте машину занесло, и двое пехотинцев качнулись навстречу друг другу. Штыки вошли точно в шеи: почетный караул перерезал друг другу яремные вены, смерть наступила мгновенно.

  Перон помнил, что Эва просила предать ее тело земле, и не стал повторять опыт с часовней и хрустальным гробом: он похоронил ее в склепе загородной президентской резиденции Оливас под двумя стальными плитами десятисантиметровой толщины и через несколько лет лег с ней рядом.

  Президентское кресло заняла истеричная и слабовольная Мария Эстела - она считала себя экстрасенсом и чародейкой, любила интриги, боялась толпы и надеялась превзойти свою предшественницу. Генерал Орландо, отправленный Пероном в отставку, по старой привычке продолжал коллекционировать слухи - в городе говорили, что Эва не хочет лежать рядом с человеком, который ее предал, и что замарашка, стащившая ночные туфли Сеньоры, кончит плохо.

  Толпа не любила Марию Эстелу, военным не был нужен лишенный силы фетиш - после нового переворота бездарная актриса, провалившая роль Эвы Перон, отправилась прямо в тюрьму. А Эва рассталась с человеком, который когда-то был ей дороже всего, - ночью ее тело вынули из президентской гробницы и на военном грузовике отвезли на обычное городское кладбище.

  Там она лежит до сих пор: мрачный склеп черного мрамора, ведущие вниз ступени, наглухо запертая дверь, неприметная табличка с надписью: "Семья Дуарте". А кладбищенский сторож рассказывает случайно забредающим сюда туристам, что внизу, рядом с матерью и сестрами, ждет своего часа Сеньора. Красивая и молодая, с загадочной улыбкой на губах.