- Что такого в профессии спортсмена, что заставляет вас так страстно ее любить?

   - У меня часто спрашивают: не надоело ли бегать? Но бег - это же не просто так: старт - и несешься по кругу. Бывает, неделю идет одинаковая тренировка - к примеру, пять забегов по сто метров каждый день. Дилетант подумает: чокнуться от однообразия можно, - а у меня будет огромное поле для экспериментов. Могу пробежать сто метров быстро, сто - медленно; могу каждую стометровку преодолевать на две секунды быстрее предыдущей; стартовать тихо, а финишировать стремительно, и наоборот. Так можно играть, управлять временем бесконечно, поэтому бег - королева спорта. И в каждом виде есть что-то свое, что спортсмена захватывает и не отпускает всю жизнь.

   - Ваш брак двух спортсменов - это попадание в яблочко?

   - По-моему, для людей любых профессий в браке главное - взаимопонимание. Для спортсменов обязательный ритуал - это отдых, и если муж или жена не понимают, что другому просто нужно поспать, восстановить силы для следующей тренировки, и начинают тащить его на какую-то вечеринку, где курят и выпивают, то такие люди несовместимы. В моем случае то, что мой муж спортсмен - велогонщик Асят Саитов - это позитив, несмотря на то что за многие годы, прожитые вместе, мы очень редко по нескольку дней одновременно находились дома. Но это стиль жизни, который некоторым людям подходит, а некоторым - не подходит, и мы с самого начала знали, на что шли.

   - Вам запомнился чем-то особенным день вашей свадьбы?

   - Конечно, торжество момента - это впечатление на всю жизнь! А еще на мне было шикарное платье! Шесть лет назад оно стоило 900 долларов, я его купила в Испании, в их стиле - такое пышное, с декольте, жемчугом расшито. Я чувствовала себя принцессой! По-женски это очень сильное воспоминание!

   - Рождение дочери на пике карьеры и стремительное возвращение в большой спорт - это просто марафон какой-то. Вы преследовали цель удивить кого-то?

   - Я с тяжелым сердцем уходила в декрет, потому что этому предшествовали профессиональные неудачи. В то время Асят работал в Испании, поэтому, чтобы быть поближе к нему, рожала я там, потом долго жила одна (у мужа был сплошной гоночный период, дома он появлялся наездами) и настолько нервничала, что каждую секунду с ребенком может что-то случиться, а я не буду знать, как себя повести, что была постоянно на взводе. Дочка пискнет - и я уже сходила с ума, из-за этого очень быстро ушло молоко. Если бы этого не произошло, то я продолжала бы кормить, а тут вышла на тренировки через два месяца после родов. У меня не было конкретной цели, просто хотелось реализовать себя. Я не могла уйти из спорта, чтобы потом, сидя у телевизора, где показывают легкоатлетические соревнования, плакать и корить себя за то, что чего-то недоделала. Хотелось раз и навсегда расставить точки над "и", сделать все, что в моих силах, и если не получится - уйти. С каждым днем бег удавался все лучше и лучше, результаты радовали, меня не донимали травмы, и мы с тренером рискнули замахнуться на участие в предстоящих вскоре Олимпийских играх. Для нормального человека это было нереально: сроки после родов слишком малы. Но через год и месяц после рождения дочери я стала дважды чемпионкой Олимпиады 1996 года.

   - Когда ваша дочь начала осознавать, что ее мать - не рядовой человек?

   - После Олимпийских игр Настюшка всем кричала: "Мама чемпионка! Мама чемпионка!" В шесть утра по московскому времени, случайно проснувшись, она смотрела, как я бежала, - как раз был финал. Потом дома наступило время праздников, когда все поздравляли меня, пили за победы, и долгое время в завтрак, обед и ужин она чокалась за мамино здоровье. Сейчас дочке уже пять с половиной лет, и она очень гордится мной. Приходится даже иногда делать ей замечание: "Нельзя так часто, когда тебя не спрашивают, сообщать людям, что мама - чемпионка".

   - Вы когда-нибудь чувствовали себя объектом мужского внимания исключительно потому, что вы известная личность?

   - Я никогда не страдала от невнимания мужчин, но после олимпийских побед стала немножко теряться - почему на меня смотрят: только ли как на женщину или в первую очередь как на чемпионку? Постепенно я научилась сортировать поклонников и, как только человек заговаривает со мной, понимаю, по какому адресу он пришел. Ясно, что после бега на стадионе, когда от усталости у спортсменок бывает невообразимая мимика, мужчины подходят ко мне вовсе не потому, что я красавица. Зато на банкете, в вечернем платье и с красивой прической, когда моя аура наполнена энергией, я воспринимаю мужское внимание совсем по-другому.

   - А объектом для мужских насмешек вы когда-нибудь становились?

   - Однажды я шла с тренировки и налетела на мужчину - работника стадиона. Он оттолкнул меня, да еще и ехидно пошутил, упомянув о том, что я плохо выгляжу, что я никакая. А я и вправду была никакая: очень усталая, в бесформенной куртке, каких-то ботинках, с рюкзаком, в шапочке на глаза, чтобы не продуло. И мне стало так обидно за себя женщину! На следующий день я надела такую же теплую одежду, но женственную: сапожки на каблуке, стильные брючки, меховую курточку с запахом. Судьба опять буквально на секунду свела меня с этим человеком, и по его восхищенному взгляду я поняла, что выиграла. Это был мне урок на всю жизнь. Теперь я иду на тренировку, и никто не догадается, что это спортсменка, которая сейчас несколько часов будет брызгать потом в разные стороны. И после тренировки я отдыхаю, подкрашиваюсь и становлюсь обычным человеком.

   - Девочкой вы себе нравились?

   - Никогда! Я страдала оттого, что слишком худенькая, была недовольна тем, как подстрижена и во что одета. Мало того, я много лет стеснялась своего профиля и к тем людям, которые мне нравились, старалась повернуться всем лицом, даже если они и не собирались на меня смотреть. Вот такой был маленький детский комплекс. Сейчас понимаю, что по большей части внешность человека зависит от настроения. Наступает внутренний подъем - и я кажусь себе яркой, привлекательной, а как только начинаю давить на себя, думать о том или ином недостатке, все пропадает. Но я сделала вывод: можно себя моделировать! Когда у женщины горят глаза и легкая улыбка, она преображается, и все ее обожают!

   - Часто собственная внешность для женщин - объект для постоянных преобразований...

   - До безумия легко иду на эксперименты над собой. Мне очень нравится, что я - женщина, потому что женщина может быть разной: сегодня - такой, а завтра - другой. Это приводит меня в восторг! А мужчинам я не завидую: они всегда одинаковы. Не знаю, как им не надоедает ходить с одной прической? У меня были длинные волосы, потом средние, затем я сделала химию, но вскоре ее выпрямила и: вдруг подстриглась под ежик. При этом постоянно меняла цвета - от рыжайшего до персикового и белого. И вот теперь, когда я перебесилась, вновь отращиваю волосы!

   - На дистанции вы думаете только о работе или возникают чисто женские мысли: хорошо ли я выгляжу сегодня?

   - У меня такой принцип: не выходить на старт с голым лицом. Макияж и спорт - вещи вполне совместимые. И я всегда предпочитаю подкрасить глазки и губы, положить румяна, сделать маникюр и прическу - все это обязательно в моем ритуале подготовки к забегу. Сейчас все знают спортсменов, телевидение укрупняет лица, это видят миллионы зрителей, друзья, любимые, дети, и их нельзя разочаровывать в себе. Есть в этом некоторый момент шоу, и это шоу необходимо в те несколько минут, когда ты еще не замерла перед стартом. А дальше - дистанция, на которой уже не думаешь о том, как выглядишь, сосредоточившись на беге. Это только вначале болельщики обращают внимание на внешность, зато потом - какой у тебя будет конечный результат.

   - Что такое, по-вашему, женский заскок?

   - Это бестолковые покупки. Вот приходишь в магазин и видишь вещь, которая тебе совершенно не нужна, не идет, но запретный плод сладок, и ты ее почему-то покупаешь. Мало того, потом ты ее надеваешь и появляешься там, где вообще не стоило бы в этой вещи показываться. Позже, дома, все-таки является прозрение, и начинается следующий этап - ты хватаешься за голову и восклицаешь: "Господи, что же я наделала!" Думаю, подобные завихрения многим женщинам знакомы.

   - Если у вас плохое настроение, на кого выплескиваете негативные эмоции?

   - Я выбираю того, кто меня поймет, и, как правило, к огромнейшему сожалению, это человек близкий. Допустим, если то же сказать приятелю - он на всю жизнь может отвернуться; если с плохим настроением явиться к руководству - это может отразиться на твоей карьере. Даже верный друг может не воспринять. Поэтому срабатывает подсознательный расчет, и все мы обычно срываемся на того, кто заранее простит. Бывает, что и родные обижаются. Я это вижу, но ничего поделать не могу, мне необходимо выплеснуться. Зато потом этот мой эгоизм, этот минусовой импульс я человеку стараюсь возместить с лихвой, сделав очень много приятного, чтобы он знал, когда в трудную минуту шквал моих эмоций опять обрушится на него: забирая рубль, я отдаю три!

   - Вам не обидно, что сложился стереотип, будто спортсмены по большей части люди не умные, не интеллектуальные?

   - Это беспочвенно! Во многом такое мнение о нас создают журналисты: задают странные вопросы, а спортсмен смущается, зажимается, не знает, что сказать... Часто во время интервью чувствуешь себя просто мишенью для журналистских упражнений: раскрыться шанса не дают, а выводы о человеке делают буквально по нескольким фразам. Жаль, что корреспонденты приходят с нами не алгеброй заниматься или стихи наперегонки читать - а то пусть попробуют, и неизвестно кто образованнее окажется. Один корреспондент спросил у меня: "Когда вы последний раз были в театре?" А я говорю: "Давайте спросим у театрального деятеля, когда он последний раз был на стадионе. И если давно, то он - глупый?!" Сейчас практически у всех спортсменов высшее образование, а у кого нет - самосовершенствуются. Я учусь в Московском государственном университете иностранных языков, поступила туда уже прекрасно зная английский и испанский. Кстати, испанский выучила сама, мечтая на барселонской Олимпиаде общаться на местном наречии. А без английского языка за границей сейчас, по-моему, просто неприлично!

   - Унизительно ли заранее чувствовать себя под подозрением при допинг-контроле?

   - Меня это нисколечко не унижает, потому что я никогда не боялась быть уличенной. К тому же это делается в том числе и для здоровья самого спортсмена. Ведь выезжая на серьезный старт, можно столкнуться с нечестной игрой, своеобразным террористическим актом: мировой практике известны случаи, когда стимуляторы подсыпали соперникам в пищу. Поэтому на больших соревнованиях мы, спортсмены, все время на стреме: если в ресторане ты оставил недопитый сок на столе и пошел за другим блюдом, то из этого стакана уже пить нельзя. Отвлекаться, отходить от стола, звонить по телефону во время еды - неприемлемо. Допинг - очень грязное дело, и были ситуации, когда таким образом низвергали великих спортсменов.

   - Действительно ли спорт - здоровый образ жизни всегда или иногда можно себе позволить?

   - Большой спорт - это очень тяжелая, самоотверженная работа, с нечеловеческой усталостью. Бывает, после старта я не помнила, как бежала по дистанции, и потом, телепая до места, где лежали мои вещи, путала отсеки, пока меня просто за руку не отводили. Естественно, после таких нагрузок необходимо отдыхать. Обычно это происходит осенью, в сентябре - октябре, когда мы можем себе позволить перевоплотиться в нормального человека: не бегать, спать сколько душе угодно, закурить, выпить: Мало ли, много - кто как умеет. Я уверена, что все спортсмены стараются во время отпуска уйти от спорта и делать вид, что они нормальные люди, потому что это необходимо, это разгрузка.

   - Вас не преследуют мысли о том, что век спортсмена недолог?

   - Да, к огромному сожалению, человеческий организм изнашивается быстро. Так тягостно думать об этом, потому что настолько устаешь тренироваться, делать все-все, что от тебя требуется в плане физической работы, и вдруг накануне старта у тебя заболевает нога. И как бы ты ни старался бежать быстро, красиво и технично, что-то мешает, и ты - гадкий утенок. О-бид-но! А вот по моральному состоянию я бы не заканчивала бегать, потому что мне доставляет огромное удовольствие преодолевать временной барьер.

   - Если бы вы были режиссером и снимали фильм под названием "Мишень", о чем был бы сценарий?

   - О зависти. Очень много мишеней, которые страдают от этого. Завистники отнимают колоссальное количество энергии, особенно обидно тому человеку, который сам себя сделал, сам всего добился. Меня мама не возила в школу на "мерседесе", я прошла через нехватку денег, теплой одежды, житье в общежитии. Теперь все по-другому, но я на это истратила очень много сил и времени. А люди об этом забывают, и тут рождается зависть. Я уже сталкивалась с вопросами типа: "А почем штанишки? А какая у тебя квартирка?" Часто, выезжая со стоянки, слышу вслед: "Ну, Мастеркова могла бы и получше себе машину купить!" А мне не надо иметь машину только затем, чтобы я в ней хорошо смотрелась. Свою "зеленую девочку" - "Королу" - я купила недавно, вожу буквально полгода, она мне нужна зимой месяц и летом месяц. Все. Хотя однажды у меня даже был порыв: "Господи, да куплю я другую машину, только отвяжитесь!" Может, и впрямь купить - мне же легче будет жить, меня просто отпустят на свободу. Хотя нет, станут завидовать еще сильнее, наверное.

   - Спортсмену позволительно плакать?

   - Просто необходимо, потому что негативное, накопленное в себе, не даст реализоваться на тренировках. Работать нужно с легкой душой, и когда я чувствую потребность выплакаться, то иду к своему тренеру - Светлане Павловне Стыркиной, и она меня понимает. А еще бывают слезы победы. Но на Олимпийских играх я себя жуткими усилиями сдержала - сработал здравый смысл: не плачь, иначе ты всего этого не увидишь. Я так широко открыла глаза, чтобы не реветь и насладиться тем, что бывает обычно раз в жизни, а у многих - никогда. Чемпион - один. Один! А вот на чемпионате мира в том году я дала волю слезам, потому что это единственный титул, которого у меня на тот момент не было. Теперь мне ничего не нужно, мне хочется просто наслаждаться бегом, просто получать от этого удовольствие...

Автор: Мария Сперанская
Исходный текст: Журнал "Ах..." No.9, сентябрь 2000.