Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Чтоб вы так жили!

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 893 RSS
←   Октябрь 2004   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.ermanok.net
Открыта: 28-05-2003

Автор
Яков

Статистика

893 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Чтоб вы так жили!


Информационный Канал Subscribe.Ru

Чтоб вы так жили!

Выпуск №80. 4 октября 2004г.

Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

К читателю


Здравствуйте!
Когда я начинал делать рассылку, была задумка, что она будет юмористической. Да так оно, в принципе, и было, ведь ее предшественница называлась "Всячина всякая от Якова". Но жизнь вносит свои коррективы, вы присылаете истории, да и я что-то пишу, и не всегда это "что-то" укладывается в рамки, негласно очерченные моим желанием. Я не знаю, хорошо это или плохо, я выкладываю на ваш суд то, что мне самому интересно. И большую роль в моем теперешнем восприятии играет писатель Михаил Лезинский, приславший много материала. С его статьи я и хочу начать.


Все бы вам знать!
"Левины - мать и сын"

Так уж случилось, что член литературного объединения «РЫЖИЙ ДЕЛЬФИН», что в Хайфе, которым я руковожу - Михаил Левин, подарил мне сразу две, только что изданные книги – свой поэтический сборник «КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ» и книгу воспоминаний Сарры Левиной-Кульневой «СОРЭЛЭ»… И обе книги посвящены одному человеку – Нохуму Левину. Отцу и мужу. Отцу - Миша Левин. Своему расстрелянному мужу – Сарра Левина-Кульнева.

Это документальный рассказ об одной семье Левиных, в судьбе которой, как в нельстящем зеркале, отразилась и судьба огромной страны под названием СССР. Наум (Нохум) Яковлевич Левин – член еврейского антифашисткого комитета был расстрелян, а его семья очутилась в лагере – об этом вы прочитаете в отрывке из книги «СОРЭЛЭ», которая печатается в этом журнале.

Левина-Кульнева Сарра Михайловна окончила в 1941 г. студию при Государственном еврейском театре С. М. Михоэлса. Во время войны была с маленьким ребенком в эвакуации в Башкирии, а затем в Ташкенте. С лета 1943 г., вернувшись в Москву, стала вести студию - занятия по художественному слову...
В ноябре 1950 г. арестована как "социально опасный элемент", получила восемь лет ссылки и была по этапу направлена в Красноярский край, в село Тасеево. В 1955 г. реабилитирована. С помощью К.И.Чуковского начала ставить детские спектакли: "Чипполино", "Доктор Айболит", организовывать концерты…
А сын её – Миша Левин, стихи которого тоже публикуются на сайте Якова Ерманка, родился в Москве, детство прошло на Арбате. Здесь же оно и оборвалось: в 50-ом году, в ноябре за ним и его младшей сестренкой приехал черный ЗИМ, - «черная маруся» - воспетая Анной Ахматовой - и отвезли ребятишек в детскую тюрьму для детей врагов народа. Это был знаменитый Даниловский монастырь. В то время отец Миши и муж Сарры Наум Левин, бывший главный редактор еврейского антифашистского комитета, возглавляемого С.Михоэлсом, был уже расстрелян, а мать находилась в сибирской ссылке.

Там и родились первые прозаические и поэтические произведения Михаила. Свои первые произведения он послал в Ленинград и оттуда получил доброжелательный отзыв от неизвестного тогда никому С. Довлатова…

Помимо всего прочего, это ещё и неизвестный автограф замечательного писателя Сергея Довлатова, о котором читатель впервые узнает, попав на сайт Якова Ерманка, и прочитав эти строки о Михаиле Левине, где автограф публикуется впервые. Вот он:

«М. Левин долго жил на Севере. Мне трудно установить, использовал ли автор национальный фольклор, или создал оригинальное произведение в его традициях. Указаний такого рода в сопроводительной записке нет. Но интуиция, чутье подсказывает - в сказке достоверный и обаятельный колорит северного народного творчества.
Пересказывать её не хочется. Изложение неизбежно скомпрометирует поэтический текст.
Есть какая-то неуклюжая трогательная чистота в этом произведении. И еще, я отнюдь не знаток фольклора, но мне кажется, что к блуждающим интернациональным сюжетам замысел Левина не относится. Произведение выглядит оригинальным.
Хотел бы обратить внимание редколлегии на этого автора. Конечно, с ним, с его текстами, придётся работать. Неудачным кажется общее заглавие "Сказки Аэлиты". Литературное "Аэлита" порождает ненужные реминсценции. Сказке «Если очень захотеть" предпослано нечто вроде пролога. Написан он живо и все-таки кажется лишним. Короче, необходима известная доработка.
После этого, я думаю, сочинения Левина могут заинтересовать читателя".
И подпись: «С. Довлатов». И – дата: 1972. Октябрь.

Потом – вновь Москва и поиски своего лица: Михаил Левин, как поэт и прозаик, печатается во многих газетах и журналах, выходят его книги, а как художник, - в Сибири он научился рисовать, - участвует в художественных выставках в Норильске, Москве, Риге и в Израиле, куда Левины репатриировались в 1993 году.
Михаил Лезинский, член редколлегии журнала.


Смотрите, кто пришел!
Глава из книги "Сорэлэ"

Второго ноября 50-го года я была у своей подруги на дне рождения ее дочки. И я, сидя за столом, бросила такую фразу: "Я соберу всех пострадавших женщин, жен наших арестованных мужей, и мы все выйдем на Красную площадь и спросим: за что взяты наши мужья? "
Через три дня за мной пришли. Когда позвонили ночью, я успела разорвать все письма, все адреса и выбросить в форточку обрывки. "Почему не открываете?"
"А я думала, соседка откроет", - прикинулась я наивной. Мирка сидит в своей кроватке, глазищи огромные, прижимает к себе куклу. Миша стоит - в глазах недоумение: сначала папу, потом маму... Я заявила, что никуда не пойду, пока не будут определены дети. Один из пришедших, полковник, сказал: "Ну, у вас же есть брат, пусть возьмет их к себе". - "Мой брат вернулся с фронта с открытой формой туберкулеза и живет в крохотной комнате с женой, которая работает в туберкулезной больнице и тоже больна!" - "У мужа вашего есть брат". Все они знали!

Сестры Нохима к тому времени уже не было в живых - той самой, которая нас тогда не дождалась и уехала к тетке в Останкино. Она погибла в 41-м году, в родильном доме, с двухнедельным ребенком.

Я говорю: "Да, у мужа есть брат, но он так вас боится, что никогда не возьмет к себе моих детей". (Как в воду смотрела. Когда Миша и Мирочка пришли к нему на следующий день, он их даже не впустил в квартиру)
Я сказала этому полковнику; "Я понимаю, вы партийные люди, вы - при исполнении своих обязанностей, у вас много таких, как я, но вы же еще и просто люди! Не дайте погибнуть моим детям!" - "Ладно, - сказал он.- Детей устроим, не волнуйтесь".
Когда меня уводили, я сказала Мише: "Береги сестренку и помни: ни папа, ни мама ни в чем не виноваты". - "Ну-ну-ну" - полковник насмешливо. - "Да, ни в чем. И пусть это будет для вас как молитва". Мне потом сказала соседка, которая была при аресте в числе понятых, что я хорошо держалась.
Меня привезли на Лубянку. Если идти по улице Кирова вдоль здания, то это будет крайняя дверь, такая очень аккуратная, с чистенькими белыми занавесочками изнутри. Вот туда меня ввели. Сфотографировали анфас, профиль. Взяли отпечатки пальцев.
Потом в какой-то комнате я сидела голая, а женщина в военной форме пересматривала-перещупывала мои вещи и швыряла мне обратно - трусики, лифчик, рубашку.

Вдруг вошел полковник, тот, который меня брал, что-то спросил у женщины, она ему ответила. Он прошел за моей спиной к двери и тихо сказал: "С детьми все в порядке". Неправду сказал. Были праздники, все закрыто, и за детьми пришли только девятого. Хотя, может быть, он уже распорядился насчет детей. Не знаю. Уж за то ему спасибо, успокоил. Пожалел мать. Их отправили в детский дом под Москвой. К ним туда Элына несколько раз ездила. Вообще Элына вела себя героически. Очень много сделала для Моисея. Она, например, узнавала, куда его везут, и виделась с ним на этапах - не знаю, как ей это удавалось. К счастью, ее не арестовали.
А потом детей разделили. Мирушку оставили, потому что она там заболела корью, а Мигну отправили в режимный детский дом, под охраной.
Женщина отобрала у меня пояс, резинки для чулок, шпильки и сунула мне мой узел с вещами. Я, когда меня забирали, совершенно не соображала, какие вещи брать, и откуда я знала, что надо брать в тюрьму? Цветастый платок с бахромой зачем-то взяла, чулки шелковые, тапочки. Еще этот полковник сунул мне в узел юбку, байковый красивый халат... Ну и все, что на мне - пальто, платье, - вот и все мои вещи. Меня отвели в одиночку. У страха глаза велики. Каждое пятно казалось мне пятном крови. Я всю ночь не спала. Что со мной сделают?!
Утром меня повели к следователю. А у меня чулки спущены, волосы растрепаны - висят по всей спине. У меня были длинные, густые волосы, а шпильки ведь отобрали. Следователь рявкнул: "Почему в таком виде? Подобрать чулки! Подобрать волосы. Я говорю: "А как?" - "Вы у меня спрашиваете - как? Вы - женщина! Приведите себя в порядок!" - и - конвоиру: "Увести!"
Увели меня обратно в камеру. Ну, как я могла привести себя в порядок?
Оторвала подкладку пальто на завязки, перетянула волосы. Чулки привязала к рубашке, от этого стала негнущейся походка. Опять привели к следователю. Совершенно не помню его лица и ничего не помню, кроме яркого света, который бил мне в глаза.
Меня вернули обратно в камеру. Сколько я там просидела: день, два, три - не помню. Состояние тумана.
Я была почему-то уверена, что рядом, в соседних камерах, сидят все - и Фира Маркиш, и Элына, и Бергельсониха, и Бетя Квитко. У меня и мыслей не было, что меня одну взяли. Потом узнала: их тоже арестовали и отправили в ссылку - кого в Абакан, кого куда, но их отправляли из дома. Им дали сутки на сборы, поэтому у них хоть была возможность взять с собой необходимые вещи.

...Через какое-то время меня вывели во двор Лубянки. Стояла машина, крытый фургончик. Сбоку написано: "Сосиски". Внутри - четыре, а может, больше крохотных камер. Настолько крохотных, что, когда меня посадили в одну из них, и заперли дверь, колени мои уперлись в стенку. В другие камеры тоже, судя по звукам, сажали людей, мы не видели друг друга. Машина тронулась. Я слышала сигналы автомобилей, смех прохожих, шум города, жизнь! А прохожие видят нашу машину и не догадываются, что там нафаршировано людьми. Так нас привезли в Лефортовскую тюрьму.
Два офицера долго вели меня по коридорам, потом приказали остановиться, руки за спину, повернуться лицом к стене. Стоял часовой навытяжку. Я скосила глаза и увидела номер на двери камеры - 49. Один из офицеров открыл камеру, молча сделал мне знак головой - войти. Я вошла. Дверь заперли.
В камере - две койки, столик. Все железное, все привинчено к каменному полу. К двери приделана кормушка, она откидывается как столик. Над ней глазок. Окно на высоте моей вытянутой руки, подоконник косым срезом уходит вверх, в глубину. И пыль на срезе. И я на этой пыли написала дату.
В углу механическая параша и умывальник. Выдержу ли я? Ведь я изнежена, избалована Нохимом. Что меня ждет? А вдруг пытки? Избиения? Вдруг не выдержу? Значит, надо искать возможность кончить одним разом. Как? А вот как - разбить голову об угол железной раковины. Если решиться и удариться изо всех сил... Но не сейчас. Может быть, моя голова еще понадобится Нохиму. Может, я смогу сказать что-нибудь дельное в его защиту.
...Шли дни - меня никуда не вызывали. Странно, но я начала даже привыкать к тому, что сижу в камере. Стала ежедневно заниматься гимнастикой возле раковины. И для того, чтобы оставаться в форме, и чтобы приучить часовых видеть меня в этом месте. Обливалась холодной водой по пояс. Отмечала дни точками на пыли подоконника. Пыталась лепить из хлеба, чтобы чем-то заполнить время.
Раз в десять дней я получала книжку из тюремной библиотеки. Прочитала Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву", сборник рассказов Короленко. Один рассказ назывался "78 дней в одиночке!" - с восклицательным знаком. А я досиживала тогда уже девяносто второй день. Без всякого восклицательного знака.
Раз в месяц брат передавал мне в тюрьму двести рублей. Мне давали список продуктов, которые имелись в тюремном ларьке, и я могла заказать колбасу, хлеб, сыр, так что к тюремной вонючей пище почти не притрагивалась, спускала ее в парашу. Весила я тогда сорок семь килограммов, но все же еще к тому времени не изголодалась по-настоящему, могла себе это позволить.
Иногда находило отчаяние. Металась по камере, выла без слез. Однажды вот так мечусь по камере, вдруг кормушка с грохотом откидывается. Грубый голос: "Иди сюда!" Я испугалась. Подхожу. - "Руки протяни!" Протягиваю. Пальцы дрожат.- "Не так! Вверх ладонями!" Всовывается миска, и мне в ладони высыпается немножко сахарного песку, остатки...
Когда знаешь, что кругом враги, то как-то еще держишься. Но когда тебя жалеют - слабеешь. И я тогда в первый раз заплакала. Смотрю на этот сахар - горло сжимается. Только и могу сказать: "Нельзя! Нельзя жалеть!"
Прошло несколько дней. Опять кормушка откидывается, опять тот же голос: "Иголку-нитку надо?" Я, робко: "А можно?" - "Я спрашиваю: надо?" - "Очень..." Он мне дает иголку, нитки, я что-то себе заштопала, починила. Через какое-то время кормушка открылась, я отдала иголку.
И вот я стала ждать его дежурства. Тюрьма военно-режимная, в шесть утра по коридору: "Па-адъем! Па-адъем!" - у каждой камеры. А мимо моей, если он дежурит, проходит молча, и я могу полежать подольше. Днем ложиться на кровать не разрешается, а я в эти дни могу полежать на койке и вечером лечь пораньше. Он дал мне дельный совет - копить сухари на дорогу. Я ломала хлеб и сушила на батарее, а потом складывала в мешочек, который сшила из юбки. Эти сухари меня потом очень выручили.
САРРА ЛЕВИНА-КУЛЬНЕВА

Окончание в следующем выпуске

Истории за жизнь
"Я сама прихожу!"


Многие мои знакомые, когда я рассказываю эту историю, говорят, что анекдот этот они где-то слышали. Может быть, разошлась эта история по свету и стала анекдотом. Может, девушка попалась такая остроумная и ответила словами из анекдота. Но слышал я своими ушами.

После одного случая с рэкетом старались мы с Мишкой на обочине не останавливаться, а заезжать на платную стоянку. Береженого, знаете ли, Бог бережет. Особенно, когда пару раз поучит. Так и в этот раз, подъезжая к Нижнему Новгороду, стали мы искать место для ночевки. Время позднее, по городу ехать бесполезно, так как найти гостиницу рядом со стоянкой и днем проблема. А нам в первую очередь нужно свою «рабочую лошадку» пристроить. Самим-то и в кабине «КАМАЗа» можно переночевать, не впервой.

Едем потихонечку, ищем заветную буковку «Р» и, в конце концов, находим. Заруливаем, вокруг фур здоровенных полно, но место нашли. Поставили нашу кормилицу и топаем устраиваться на ночлег. А вокруг мужики какие-то с арбузами ходят, то ли разгружают, то ли, наоборот, загружают. В первом часу ночи. Как потом оказалось, народ торговый приехал с фруктами. Вернее - с ягодами. Заходим в гостиницу, если так можно назвать бывшее здание какого-то развалившегося РСУ, и нам быстренько выдают ключи от комнаты. Две панцирные кровати, две тумбочки, стол, две табуретки – весь интерьер нашего «люкса». Это, конечно, полбеды, не привыкать. А вот то, что душа нет – это уже плохо. После двух суток езды в «КАМАЗе» думаешь только о том, как смыть c себя всю грязь, накопившуюся за дорогу. Ну, да что поделаешь, перебьемся.

Устроились мы и решили сходить вниз, на первый этаж. Вроде заметили там кафешку какую-то. Надо бы перехватить за двое суток горяченького. Кто знает, как завтра обернется. Заходим. Дым коромыслом – арбузных дел мастера отдыхают. Присели и мы за свободный столик, заказали по супчику. Ждем. Народ расслабляется, благо спиртное продают без проблем, закуска в виде арбузов – в неограниченном количестве. Подсели и к нам два « арбуза» с арбузами. Разговор завязался ни о чем. В дороге, да еще под этим делом, люди быстро знакомятся. И ходит между столиками девица какая-то, лет восемнадцати. Черненькая, ладно сбитая. Юбчонка на ней – мой носовой платок больше. Видимо, «на грудь» где-то уже приняла энное количество, походка такая развязная.

Мужики, конечно, шуточки всякие в ее сторону отпускают, мол, подсаживайся к нам. А один за нашим столиком, помоложе, ее и спрашивает:

-Дэвушка, а, дэвушка, как тэба завут?

А она ему отвечает, не задумываясь:

- Меня не зовут. Я сама прихожу!

Все легли от смеха.

Видел я ее утром, в месте, так сказать, общего пользования. Умывался, она вошла, оттолкнула от умывальника, попила водички из крана, справила естественные надобности и, ни слова не говоря, гордо удалилась. Наверное, туда, где нальют и покормят. Кушать ведь хочется.

Вот такая «дэвушка».


Здоровья и благополучия!
Ваш Ермак

Моя почта


Интересные ссылки

1.ZipSites.ru
Архивы сайтов на любой вкус.
Вы много времени проводите в Интернете, когда вам нужно найти ответ на интересующий вас вопрос? Зачем? За вас уже все сделали. Заходите, и все найдется.

2.Потому что круглая Земля.

Смешные и познавательные истории о путешествиях автора по разным странам. Принимаются для публикации рассказы и информация. Чем раньше пришлешь - тем быстрее прочтешь. Почитайте, улыбнитесь - и к вам потянутся люди. Время пошло.

3.Мастера и шедевры.
Интересные рассказы о выдающихся художниках - от Древнего Египта до наших дней. Об их жизни и творчестве, о картинах и тех, кто на них изображен.
По книге И. Долгополова "Мастера и шедевры".
Для истинных любителей искусства.


Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

Рассылки Subscribe.Ru
Чтоб вы так жили!
Архив рассылки "Чтоб вы так жили!"

http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: rest.joke.takzhili1951		 Отписаться
В избранное