Израиль - единственная страна, гражданство которой можно получить хирургическим путем.

Как это ни странно, но у ветреных девушек такая болезнь как ветрянка, встречается намного реже, чем триппер.

Послушать наши песни - так больше всего бабы тоскуют по мужскому... плечу...

Когда человек сыт, пьян и натрахался до умопомрачения, ему хочется чего-то большого и светлого, но не пива.

Ты понимаешь, что детство кончилось, когда засыпаешь на диване и просыпаешься на диване.

Женщине всегда 18. Остальное - стаж.

Мало кто знает, что "Роллтон" заливают кипятком для дезинфекции.

Проводник поезда, закрывший туалет, чувствует себя властелином мира.

Очень жадный парень все-таки нашел девушку, которая любит гвоздИки.

Если заменить слово "аминь" на "такая вот херня", многое станет на свои места.

Самый страшный сон рыбака: снится ему, что он умер, а жена продает снасти по той цене, которую он ей называл.

Эндорфины - это все, что нужно человеку для счастья.

Настоящий романтик - это тот, кто в комментариях к фото на порносайте среди воплей "Сиськи!" пишет "У нее очень милая улыбка".

Если бы мы столько читали, сколько пьем - мы уже бы давно испортили себе зрение...

Знаете почему Путин менял лицо с помощью уколов ботокса?

Потому, что одно лицо не может занимать должность президента более двух сроков подряд.

- Так, паразит, лучше говори, где был! А то я сама додумаю - тебе же хуже будет!

После того, как электрика Сидорова ударило током, он как-то замкнулся в себе.

- Мама, а почему на плите так грязно?

- Папа яичницу пожарил.

- Без сковородки?!

Яндекс на запрос "хуйня" выдал 3 млн результатов, а Гугл - 4 млн 300 тысяч.

Вывод: всякую хуйню лучше искать на Гугле.

Пасечника покусали пчелы. Вечером жена пасечника спрашивает:

- Вань, будем сегодня или нет?

- Если влезет, то будем.

- Милый, что на ужин хочешь?

- Ну... Не знаю... А есть подсказки?

- Нет. Есть курица.

Российский разведчик Петров, идеально владеющий пятью языками, мигом провалился за границей, когда в метро ему наступили ему на ногу...

- Я ранимая, одухотворенная натура, люблю читать классику, ночным клубам предпочитаю театры, мечтаю о светлой и чистой любви.

- Короче, жирная. Понятно...

- Дожил, к тридцати годам меня девушка назвала "тургеневским юношей". Что она имела в виду? Не помнишь, про кого Тургенев писал?

- Про Муму!

- Я хочу, чтобы мы умерли в один день!

- Дед, блять, прекрати!

- Согласны ли вы любить ее, оберегать от проблем, восхищаться ей, поклоняться ее мудрости и таланту?

- Развяжите меня, блядь!

В детстве родители мне ничего не покупали. Теперь я взрослый. Теперь я в состоянии сам себе ничего не покупать.

- У тебя такая фигура! Ты бегаешь по утрам?

- Ага. С криками: "БЛЯДЬ, опять проспалааа!".

- Дочка, а ты уверена, что правильно поступила, выбрав карьеру актрисы? Я не против, но надеюсь в следующем твоем фильме будут хоть какие-нибудь костюмы и декорации, помимо кровати.

Телевизионщики спрашивают столетнего старика о секрете его долголетия.

- Это потому что я отказался от секса.

- Понятно. А когда это произошло?

- Лет пятнадцать назад.

- А почему отказались от секса?

- Пришлось. Мне нравятся женщины постарше. Но уже никого не осталось.

- А чем в вашей компании занимается директор по развитию?

- Чем, чем... наблюдает, блять, за развитием событий!

- О боже! Что у тебя с фигурой?!

- Ну, у меня двое детей...

- И что? Ты их сожрала?!

9 мая в Анталии трое русских в течение восьми часов держали оборону шведского стола от немцев.

- Что главное в боксе?

- Шубы!

- Что?! Какие шубы?!

- Шелые пеедние шубы!

И зачем шоколадные конфеты заворачивают в такую шелестящую обертку?

На всю квартиру слышно, как я худею...

Начинающие актрисы обсуждают работу над сериалом:

- Такая роль попалась - ебут уже в первой серии.

- Ой, можно подумать, меня - еще на пробах...

Вовочка понял, что у него не все в порядке со здоровьем, когда медсестры стали фотографироваться с его манту.

- Вокруг незнакомые люди, многие пьют алкогольные напитки, все передают деньги одному человеку...

- Это ты был в казино?

- Нет, в маршрутке...

- Милая, ты ужин приготовила?

- Да, на кухне на столе.

- И где? Там ничего нет.

- Ха. Десять лет вместе живем, а ты до сих пор ведешься как лошара.

Вас гнетет мысль о том, что лежать на диване вредно?

Сытный обед и хороший сон помогут вам выбросить ее из головы.

- Я решила сделать хитрый ход ради своей карьеры. Сын скоро родится, так его назову в честь начальника!

- Козлом, что ли?! Ну, это будет как-то уж слишком...

Жена мужу говорит:

- Давай займемся любовью, как в фильмах!

Муж согласился. Имел ее, как хотел, потом на лицо ей кончил...

Она вытирается:

- Дааа, любимый! Разные мы с тобой фильмы смотрим!!!

Встретились три подруги после отдыха и хвастаются, кому из них сделали массаж лучше.

Первая говорит:

- Меня массировал красивый, красивый юноша и его проворные руки доставляли мне удовольствие в каждом уголке моего тела. Я была в раю.

На что вторая говорит:

- У меня было намного лучше. Два красивых юноши массировали мое тело только своими языками. Это были непередаваемые ощущения, я как будто заново родилась.

Блондинка на это мечтательно говорит:

- Это все ерунда. Эх, девчонки у меня был такой массаж, что потом еле ногу из меня вытащили...

Овощ

Наталья Ивановна сидела на своей крохотной кухне, пила отвратный дешевый чай, трижды женатый за прошедший день, и рассматривала правый тапок, предаваясь мучительным раздумьям о своей жизни. Взгляд привычно сам собой перемещался по квадрату тапок – окно пятого этажа, непригодное для суицида, благодаря кустам внизу – турник между коридором и кухней – газовая плита. В последнее время набожная Наталья Ивановна всерьез задумывалась над тем, как бы эстетичней и безболезненней покончить с собой.

– Ната! – хриплый, сдавленный голос, в котором было мало человеческого, а одно лишь болезненное, раздался из дальней комнаты.

– Уссался? Блядь! Когда ты, сука, сдохнешь уже! Да, ты уж сдохнешь! Скорее, мы все тут сгнием в твоем говне, чем ты нам по-человечески жить дашь!

Наталья шипела сквозь зубы, ярость и жалость к себе тысячами пауков щекотали внутри. Иногда, по ночам, когда он спал, Наталья подходила к кровати и примеривалась, то с проводом от магнитофона к его шее, то с молотком к голове. Но не хватало духа. И тогда он уходила, все более убеждаясь, что так и будет волочь этот говняный, несусветный крест до самой смерти.

***

Когда-то давно, в прошлой жизни, Натуля была совсем другой. Сейчас она была все еще красивой, но уже явно более чем сорокалетней женщиной, а тогда...

В эпоху застоя она была почти счастлива. Папа, директор завода, обеспечивал семью по высочайшему классу. У нее были самые модные шмотки, привезенные неведомыми друзьями-дипломатами из-за границы, новейшая техника, рискованная модная музыка, отличный профессиональный фотоаппарат и множество друзей, тоже ни в чем не нуждающихся, но далеких от той роскоши, какая была в их доме. Зависть приятелей и приятельниц только добавляла остроты ее счастью.

Наталья абсолютно серьезно думала, что так будет всегда. Представления о браке у нее тоже были своеобразные. Она привыкла видеть холеную маму, театралку, модницу и неженку. Отца, заботливо наглаживающего форму и гольфы дочери, доброго, безотказного и слепо обожающего жену. Тогда она решила, что так и надо, что так всегда и у всех. И, естественно, в 19 лет собралась выйти замуж.

Они были очень красивой парой. Гарик – начальник кадрового отдела городского УВД, сильный, яркий, смелый, с безупречным южным загаром и волосами чуть длинней, чем положено. Она – сама нежность, хлопотливая хозяйка, увы, толком не умеющая сварить макароны, начинающий фотограф. Восторгу не было предела целых два года, до рождения дочери. Они оба оказались не лучшими родителями. Дети много плачут, пачкают горы пеленок, требуют много внимания. Наталья несколько распустилась от всей этой возни, без особой радости села дома и смирилась. Гарик же просто не мог выносить постоянного детского плача и всей этой домашней скуки. У него были свои планы на жизнь. Пить с друзьями из управления было гораздо интересней, да и до баб он был большой охотник.

Трижды Наталья снимала его с каких-то отвязных теток, приезжая на квартиры, надоумленная доброжелателями. Трижды прощала. А потом стало как-то безразлично. Гарик дома срывался на нее при первом же упоминании ее родственников и необходимости "быть в семье". К тому времени, когда родился сын, семьи уже не было, было сплошь поле боя.

Развестись и остаться с двумя детьми было бы недопустимым позором, так ей казалось. И она терпела, скрывала от чужих глаз всю мерзость, какая была в их жизни. Водила детей в сад и школу, в музыкалку, на танцы и рисование. В них она вкладывала все, делала все, чтобы ими гордиться...

***

Хлопнула входная дверь. Дочка вернулась с работы. Значит уже половина восьмого и она пришла переодеться. Диана работала на трех работах и училась, лишь бы реже бывать дома, лишь бы не стать, как мать, никчемной безработной, бесплатной сиделкой при муже-овоще.

Диана, будучи еще подростком, возненавидела отца, из-за которого никого не могла пригласить в гости. Он вызывал у нее отвращение, граничащее с ужасом, и жгучий стыд, каждый раз, когда кто-то задавал ей вопрос об ее отце. Лет в пятнадцать она первый раз отхлестала его собачьим поводком за то, что он не попросился в туалет и насрал прямо в кровать. Ощутив свою силу и превосходство, она до двадцати лет чуть ли не ежедневно срывала на нем все, что накопилось. Иногда била, иногда просто издевалась над ним, получая удовольствие, смешанное с еще большей злостью от того, как он безмозгло вылуплялся на нее и что-то бессвязно лепетал. Любимым развлечением было измазать ему рожу зеленкой, запхать что-нибудь в рот и подъебывать, глядя, как он мычит и хрюкает.

Наталья пыталась ее смягчить, но когда Диана была в ударе, то могла и врезать под дых матери, обвиняя ее, что она "глупая сука, за каким-то хуем вышла замуж за это жалкое мудачье". Школы танцев дали свои плоды, еще в восемнадцать лет Диана устроилась учительницей в детскую школу искусств. А через год ей предложили место танцовщицы в стрипбаре, престижном и достаточно дорогом. Платили хорошо, и она легко согласилась. Наталья отговаривала ее, но Дианка только смеялась над ее средневековой моралью.

Сын давно не жил дома, еще в двенадцать лет его отправили в кадетскую школу, как можно дальше от дома и всего, что в нем творилось.

Детям было не до мамы. У них были свои жизни, и тратить их на то, чтобы приглядывать за догнивающим отцом и вечно зареванной матерью, они не собирались.

Дианка цапнула бутерброд на ходу и убежала в свой бар. Совсем как тогда, только убегала она в музыкалку...

***

Дианка убежала в музыкалку, и Наталья села пить чай. Вечером обещала приехать свекровь, так что перед порцией унижения и тычков носом в то, что где не так, это была последняя возможность расслабиться. Только устроилась, ведь с чашкой в кресле, и зазвонил телефон. Не сильно торопясь, Наталья подошла к телефону, все еще с чашкой в руках.

– Наталья Ивановна?

– Да. А кто это?

– Вы только не волнуйтесь, но Вам надо приехать в третью клиническую больницу, в отделение скорой помощи, и возьмите с собой документы Георгия.

У нее подкосились ноги. От ужаса и радости разом. Так ему и надо, блядун хуев, пусть теперь в больничке валяется, мудак.

Если бы она тогда знала, чем обернется вся эта история с больничкой, никакие документы она бы никуда не повезла и объявила бы его без вести пропавшим, а еще лучше сама бы пропала без вести, где-нибудь у родни в России.

Потом недели летели, как часы. Капельницы, препараты, деньги, улетающие в никуда, его родня с заботами.

У Гарика случился инсульт, от бесконечного пьянства и летней крымской жары. Через год мучений, санаториев, профессоров, бабок и массажистов-экстрасенсов стало ясно, что надежды нет. Некроз мозга не лечится. Гарик стал овощем навсегда. Навсегда, до самой смерти она была прикована к говорящему говноисторгателю, который исправно жрал, толстел, но не ходил и обладал развитием пятилетнего ребенка-дауна. Вчера было восемь лет, как она гниет вместе с ним.

***

Наталья налила себе еще чаю, потом брезгливо сморщилась и вылила его в раковину. В коридоре опять стояла вонь мочи, в последнее время начал ссать, где попало, кот. Кот был пойман и отруган. Она оделась и собралась к его родне, за город, ненадолго забыть об этом ужасе, купаться в бассейне, играть в теннис, есть шашлык и болтать с племянницей, молоденькой злой девицей, которая умела развлечь даже труп, если хотела. Перед выходом Наталья заглянула в комнату мужа – он спал. Еще раз на миг задумавшись об убийстве, она вздохнула и быстро вышла из дома.

***

В доме стало тихо и темно. Эта жалкая сучка, наконец-то, свалила. Можно встать и размять затекшие за день мышцы, сходить в душ. Нет, все таки самое мерзкое в этом – это ходить под себя. Но это стоит того, чтобы посмотреть, как эти дуры носятся и орут с перекошенными еблами, едва не выворачивая желудки.

Гарик засмеялся. Подошел к полке с туфлями и обоссал туфли жены и дочери. В«Кот у нее ссытся, бля!В»

Он знал, что наверняка глубоко безумен, потому что иногда ему самому казалось, что он "овощ". Но это редко, и скорее из воспоминаний. Он действительно долго болел и не мог ходить, но когда эта мелкая блядь начала его пиздить чем попало, начала приходить чувствительность. Однажды она шваркнула его табуретом, и он потерял сознание, а когда очнулся, чувствовал себя значительно лучше и соображал абсолютно все. Целый год у него ушел на то, чтобы встать и пойти, но он тренировался, пока этой блядской породы не было дома. Теперь он вполне мог ходить, и был почти здоров, но эти суки, которые издевались над ним, больным и немощным, заслуживали наказания.

Гарик достал со шкафа медицинский справочник, а с балкона вынес ящик с инструментами...

– Интересно, а если позвоночник перебить чуть выше... Так, для младшей суки нужно много обезболивающих, а то сдохнет раньше, чем надо, от болевого шока, и еще зеленка... Значит, в аптеку.

Он захлопнул книгу, оделся и, улыбаясь, вышел из дома. Мысленно смакуя подробности того, как сделает из них овощей и припомнит им все, что было в эти восемь лет...

(с)Анаис Хэлл