"Должен вам заметить, сэр, что вы находитесь в месте, где показывают
ФИЛЬМУ! У
нас не принято распивать спиртные напитки, а тем более - приносить их с
собой".
("Человек с бульвара Капуцинов") Подпишись, не пожалеешь! ;-)
Однажды,
просматривая свою библиотеку, я взял в руки один из трех томов книги
И. Долгополова "Мастера и шедевры", год издания 1986. Подарил мне ее
кто-то из друзей. За хлопотами повседневной жизни о существовании ее
позабыли и она простояла на полке 15 лет. Чтобы вот так, совершенно
неожиданно, вновь напомнить о себе. Я взял ее в руки, полистал и уже
не смог оторваться, забросив на несколько дней самые неотложные
дела. Книга редкая и думаю, что немногие держали ее в руках.
Наберись терпения, читатель. Рассказы достаточные по объему, а возможности человеческие ограничены. Рассказов немало - более ста. Так что чтение их растянется для нас с тобой на длительное время. Но какое чтение...
Вьюжная ночь 1 ноября 1863 года. Набережная Невы. Каменные сфинксы, хмуро щурясь, охраняют вход в императорскую Академию художеств.
У седого от инея цоколя сфинкса - юноша в куцей шубейке, крытой серым сукном.
Паренек только с вокзала Николаевской железной дороги.
Он приехал из далекого Чугуева учиться в Академию. Ему девятнадцать лет. Его зовут Илья Репин.
Холодна, неприютна громада Академии. Фасад здания темен. Только в верхнем этаже светятся два больших окна. Юный Репин пристально, как завороженный, глядит на этот теплый, неяркий свет. Он не знает, что там, высоко, в мастерской, идет жаркий спор. Художники-конкуренты - дипломники по-нашему - задумали сломать академическую рутину.
Во главе бунтовщиков Иван Крамской - человек, которому суждено сыграть огромную роль в судьбе молодого художника.
Но паренек из Чугуева пока ничего не знает.
Ему страшно в чужом городе, зябко и одиноко.
Вьюга утихла.
Под черным пологом неба тускло мерцает Нева.
Ярко горят окна дворцов, зажигая разноцветные костры на полированном льду реки.
Вдруг мимо окоченевшего паренька промчалась тройка. Мелькнули румяные лица, послышался смех, раздался невнятный говор, прозвенел колокольчик, и снова воцарилась тишина.
Завтра наступит новый день. Наступят будни.
Счет за номер в гостинице, счет за обед...
Правда, у него в кармане всего семнадцать рублей, но он упорен и тверд. Он снимет недорогую комнату и не будет обедать - будет пить чай вприкуску, с черным хлебом.
Благо, что чай и сахар он привез из дому.
Главное, он начинает штурмовать твердыню Академии. Его встретит неласковый чиновник, он потерпит на первых порах неудачу. Но он молод и талантлив, ему поможет сам Крамской, и его ждет успех.
Не пройдет и года, как заветная мечта юноши исполнится.
Илья Репин по праву войдет по стертым каменным ступеням под гулкие своды Академии.
Юный Репин. Какой он был, этот паренек из Чугуева?
Взглянем на "Автопортрет", написанный молодым живописцем через месяц после приезда в столицу - 2 декабря 1863 года. Пытливо глядит на нас юный мастер. Чисты, привлекательны черты его лица. Глаза внимательно вглядываются в даль.
Что ждет его? Свершит ли он задуманное?
Сбудутся ли его идеалы?
Молодой Репин может показаться с первого взгляда несколько наивным. Он безупречно честен и правдив, до конца верен своей музе - живописи, и это главная причина его будущих успехов.
Через много-много лет, накануне XX века, в 1899 году Репин пишет своему большому другу и советчику Стасову, пожалуй, самые сокровенные за их долгое знакомство слова:
"Я все тот же, как в самой ранней юности, люблю свет, люблю истину, люблю добро и красоту как самые лучшие дары нашей жизни, и особенно - искусство! Искусство я люблю больше добродетели, больше, чем людей, чем близких, чем друзей, больше, чем всякое счастье и радости жизни нашей. Люблю тайно, ревниво, как старый пьяница, - неизлечимо... Где бы я ни был, чем бы ни развлекался, чем бы ни восхищался, оно всегда и везде в моем сердце, в моих желаниях, лучших, сокровеннейших . Часы утра, которые я посвящаю ему,
- лучшие часы моей жизни. И радости и горести - радости до счастья, горести до смерти - все в этих часах, которые лучами освещают или омрачают все прочие эпизоды моей жизни".
Но вернемся вновь к „Автопортрету" 1863 года.
На нас продолжает внимательно и в то же время робко глядеть миловидный юноша.
Но вдруг его пристальный взор заставляет нас насторожиться: не слишком ли много он видит, не слишком ли глубоко он проникает в ваше нутро, не слишком ли пронзительно оценивает этот юнец все и вся?
И, может, его робость есть не что иное, как „уничижение паче гордости"?
И тут-то открывается перед нами одно из тайных качеств сложного характера Репина. Он признается в этом свойстве лишь на закате жизни, через полвека:
„Несмотря на тайную титаническую гордость духа внутри себя, в жизни я был робкий, посредственный и до трусости непредприимчивый юноша..."
Робкий титан. Застенчивый гордец.
Эти, казалось, несовместимые противоречия в душе художника рождали тот сложный и порою не сразу доступный пониманию, но тем более великий характер, который представлял собою безвестный паренек из Чугуева, с простою русской фамилией Репин.
"Бурлаки".
Нынче в кино стало модно вдруг останавливать движение.
И тогда вы видите как бы остановленную жизнь.
Завороженный миг.
Нечто подобное создает художник, когда пишет картину, с той лишь „небольшой" разницей, что организация подобного „мига" иногда отнимает у живописца много-много лет, а иногда всю жизнь.
Так, мы вечно зрим истомленное восторгом страданий лицо боярыни Морозовой и видим ее подъятый перст, до нас доносятся ее внохновенные слова...
Картина Сурикова...
Мы слышим шепот старца и рыдания блудного сына, прижавшегося к отцу. Мы словно видим осторожные прикосновения рук слепца к рубищу странника - таков гений Рембрандта...
Так всегда идет, идет и идет на нас из огнедышащего пекла летнего волжского полдня вереница опаленных зноем, изможденных, оборванных, но сильных людей. „Бурлаки" Репина.
"Со смелостью, у нас беспримерною, Репин окунулся с головою во всю глубину народной жизни, народных интересов, народной щемящей действительности". Эти слова Стасова рисуют меру подвига молодого живописца, только что окончившего Академию и получившего первую золотую медаль...
Стоит ли описывать историю рождения "Бурлаков", поездку Репина с художником Васильевым на Волгу для собирания этюдов к картине?
Может быть, стоит только напомнить о встрече живописца с Каниным. Пожалуй, никто лучше самого Репина не смог бы описать эту сцену, когда Канин, стоя в лямке, позировал мастеру:
„Во время стояния в лямке он поглощал меня и производил на меня глубокое впечатление, - пишет Репин. - Была в лице его особая незлобивость человека, стоящего неизмеримо выше своей среды. Так, думалось мне, когда Эллада потеряла свою политическую независимость, богатые патриции железного Рима на рынках, где торговали рабами, покупали себе ученых-философов для воспитания своих детей. И вот философ, образованный на Платоне, Аристотеле, Сократе, Пифагоре, загнанный в общую яму или пещеру с беглыми преступниками-земляками,
угонялся на Понт Эвксинский и там лежал на солнцепеке, пока кто-нибудь покупал наконец его, 60-летнего старика".
Хочется обратить внимание на богатый язык Репина, на его великолепное ассоциативное мышление, на его эрудицию - словом, на те слагаемые, без которых не складывается понятие, высокое и чтимое народом, - художник.
Великий русский композитор Мусоргский пишет Репину:
"То-то вот, народ хочется сделать. Сплю и вижу его, ем и помышляю о нем, пью - мерещится мне он, один, цельный, большой, неподкрашенный и без сусального ... Какая неистощимая... руда для хватки всего настоящего, жизнь русского народа! Только ковырни - напляшешься, - если истинный художник..."
„Бурлаки" имели европейский успех. Картина была гвоздем на венской Всемирной выставке 1873 года и на парижской 1878 года. Крупнейший немецкий критик Пехт громогласно объявил, что на выставке нет другой такой жизненной и солнечной картины, как „Бурлаки".
Поль Манц писал:
„Кисть Репина не имеет никакой претензии на утонченность. Он написал своих „Бурлаков", нисколько не льстя им, быть может, даже немножко с умышленною некрасивостью. Прудон, приходивший в умиление перед „Каменоломщиками" Курбе, нашел бы здесь еще большую оказию для своего одушевления... Репин пишет немного шершаво, но он тщательно выражает и высказывает характер".
Нет нужды пересказывать все хвалебные отзывы крупнейших русских деятелей культуры, видевших в „Бурлаках" явление новое, глубокое, высоко гражданственное.
Правда, находились и недовольные... Им не нравилась суровая панорама русского бытия, развернутая живописцем.
Вот что заявил министр путей сообщения Зеленых при встрече с художником:
- Ну, скажите, ради бога, какая нелегкая вас дернула писать эту нелепую картину? Ну, как не стыдно - русский?.. Да ведь этот допотопный способ транспортов мною уже сведен к нулю, и скоро о нем не будет и помину. А вы пишете картину, везете ее на всемирную выставку в Вену и, я думаю, мечтаете найти какого-нибудь глупца богача, который приобретет себе этих горилл, наших лапотников!
„Протодиакон". Все в нем, от размаха богатырских плечей, мощных дланей, похожих на корневища вяза, до величе¬ственной брады, черных густых бровей, нависших над грозными очами с искорками диавольского лукавства, монументального багрового носа, - все в нем огромно, крепко сбито.
Но чугуевский Гаргантюа не просто физически громаден.
В нем что-то от микеланджеловского „Моисея" - древнее, библейское...
Он возложил десницу на свое неуемное чрево, взглянул на нас, грешных, и вот через мгновение на нас рухнет обвалом -„многа-а-а-я ле-е-е-та".
И от рыка его задрожат своды храма божьего и сладко замрет сердце прихожан, особливо из купцов.
Но Репин не обомлел при виде этого монстра духовенства и православия, наоборот, все движения руки художника, все мазки его волшебной кисти, покорные гению, послушно легли на поло¬женные места, и перед нами шедевр!
Все краски, как бы заговоренные, согласно поют... Разноголосый хор золотистых, коричневых, темно-красных тонов. Их голос бархатист, звучен, глубок.
Прозрение...
Так увидеть натуру живописец мог, только как бы вновь родившись. А ведь так и было.
Пропутешествовав несколько лет по Италии, Франции, налюбовавшись вволю великими творениями старых мастеров, Репин окунулся в лоно отчизны - родной Чугуев.
„Протодиакон". Язык этого полотна прост и сдержан и в то же время темпераментен и свеж. В этом "этюде", как его называли современники, как бы вновь воскрес голос высокой классики в живописи - голос обобщенный, человечный и правдивый.
Некоторые искусствоведы сравнивают язык Репина в „Протодиаконе" с языком Рембрандта или Курбе.
Не будем столь категоричны в определениях.
Ведь дело совсем не в том, на какого из великих реалистов и классиков в конечном счете похож этот холст. Дело в том, что „Протодиакон" - подлинный Репин, и этого вполне достаточно, ибо с момента написания этого полотна прошел век, и за это время имя Репина успело занять свое место в сонме великих живописцев мира.
В этом нет сомнения!
Но обратимся вновь к „Протодиакону". Его судьба сложна, как и время, в которое он родился. Передовая художественная общественность приняла портрет как победу новой школы в русской живописи.
Крамской так формулирует новую манеру Репина:
„Он точно будто вдруг осердится, распалится всей душой, схватит палитру и кисти и почнет писать по холсту, словно в ярости какой-то. Никому из нас не сделать того, что делает теперь он".
Мусоргский писал:
"Да ведь это целая огнедышащая гора! А глаза Варлаамищи так и следят за зрителем. Что за страшный размах кисти; какая благодатная ширь!"
Но иные думали по-иному, и картину не пустили на международную выставку: де, мол, „лучше не выносить сор из избы"...
Репин же решал всегда по-своему:
„Каждый раз с выпуском в свет новой вещи своей я слышу столько противоположных мнений, порицаний, огорчений, советов, сожалений, сравнений с прежними и всевозможных предпочтений, что если бы я имел страстное желание руководствоваться общественным мнением, или мнением какого-нибудь кружка, или еще ужё - мнением одного какого-нибудь избранного человека, то и тогда, во всех этих случаях, я был бы несчастным, забитым, не попавшим в такт провинившимся школьником (какое жалкое существование). К счастью моему, я работаю
над своими нещами по непосредственному увлечению. Засевшая идея начинает одолевать меня, не давать покоя, манить и завлекать меня своими чарами, и мне тогда ни до чего, ни до кого нет дела".
Смешные и познавательные истории о путешествиях автора по разным странам.
Принимаются для публикации рассказы и информация. Чем раньше пришлешь - тем
быстрее прочтешь. Почитайте, улыбнитесь - и к вам потянутся люди. Время
пошло.
2.Чтоб вы так жили!
Все, о чем я собираюсь рассказать в этой рассылке - правда. Это истории из моей жизни. Когда-то они были просто моей жизнью. Теперь стали историей. Кому-то они покажутся неинтересными. Кому-то наивными. Кое-кого, надеюсь - заинтересуют. Но это не все. Ведь и у вас случалось в жизни что-то интересное. Пишите, я с удовольствием все опубликую. И это еще не все. Одни истории приедаются. Пусть будет юмор, что-то необычное. И, конечно, ваши письма найдут здесь достойное место. И это еще не все...
Это интересно
1.Домашний электронный музей шедевров мировой живописи. Множество
электронных альбомов, посвященных великим мастерам живописи. В
альбомах представлены лучшие картины лучших художников с возможностью
распечатки, а также биографии художников. Все альбомы работают под
музыку. Предоставляется пожизненный доступ к скачиванию. Количество
альбомов постоянно растет. Домашний электронный музей - лучший способ
приобщения к искусству живописи!
