The Beast: Один великолепный миф. "На что годится шестизарядник? Только швырнуть его противнику в лоб!" Бак Робертс, охотник за головами
В массовом сознании легендарные "ганфайтеры" Дикого Запада устойчиво ассоциируются с револьвером. Иногда с двумя револьверами. Это не совсем верно. Конечно, полковник Кольт основательно всех подровнял. Но магазинная винтовка со скобой Генри поставила некоторых над другими. Бак "Бакшот" Робертс
отстреливал людей из винчестера. И неплохо зарабатывал.
Совет Робертса по применению "шестизарядника" был однажды исполнен буквально. "Дикий Билл" Хикок, оставшись без патронов, запустил врагу разряженным револьвером в голову.
И убил его на фиг.
НА ЧТО ГОДИТСЯ ШЕСТИЗАРЯДНИК герои Дикого Запада - с револьверами и без них
любой из фактов, приведенных в этом тексте, сомнителен - как любой факт из истории "вольных стрелков" Фронтира
Каждый миф однажды подвергается
ревизии. Чем объемнее и ярче миф, тем злее его развенчивают. Револьвер эпохи Фронтира - успешный коммерческий проект с полуторавековой историей. Реплики старых "Кольтов" пользуются спросом по сей день. Журналиста, претендующего на объективное освещение фактов, этот культ раздражает. Ведь оружие с тактическими характеристиками револьвера просто не могло доминировать на Диком Западе. Журналист поднимает статистику и видит, что револьверов в указанную эпоху производили меньше, чем любого другого "огнестрела".
Копаясь в мемуарах, узнает, что даже такие мастера "ганфайта" как Уайат Эрп и Бет Мастерсон убили из револьверов подозрительно мало народу. И что в шоу Буффало Билла стреляли преимущественно из винтовок. Наконец он читает историческое высказывание Бака Робертса о "шестизаряднике". Журналист удовлетворенно кивает, ставит на изобретении полковника Кольта жирный крест и пишет статью про то, "как все было на самом деле".
Таким "объективистским" текстам несть числа. Год от года они
все жестче и резче. Встречаются даже утверждения, что револьвер сыграл в истории Дикого Запада чисто декоративную роль. Противники револьвера упирают на логику: извлечение массивного "сорок пятого" из кобуры было совсем не быстрым делом, оружие часто давало осечки, дымный порох мешал целиться - и так далее. Разумные, в принципе, замечания. Но когда на их основе делается вывод, будто дееспособные мужчины носили револьверы только для внушительности, как знак статуса... Хочется покрутить пальцем у виска. Доверие
и уважение к револьверу возникло не на пустом месте. "Шестизарядники" пришли в гражданскую жизнь с фронтов Гражданской войны. И тот, кто надевал пояс-патронташ с револьвером в кобуре, обычно умел этим хозяйством распоряжаться ловко и эффективно.
Да, самым массовым орудием убийства на Диком Западе во второй половине XIX века было что угодно, только не револьвер. Издали убивали из винтовок, вблизи - из дробовиков, часто обрезанных. В ситуации "последнего шанса" стреляли из крошечных одно-двухзарядных
пистолетов. Сообразность оружия задаче - вот что стояло во главе угла. Грубо говоря, на водокачку в засаду лезли с ружьем, а в постели под подушкой лежал "дерринджер". Где-то посередине было место для револьвера.
Изначально револьвер - кавалерийское оружие, как и его предшественник, пистолет. Первые револьверы были капсюльными, раздельного заряжания. Можете представить, какая морока зарядить капсюльный "Кольт", но возможность сделать шесть выстрелов окупала всё. Гражданская война 1861-65 годов стала
тем переломным моментом, когда американские драгуны перестали махать саблями. Теперь они стреляли. В атаку брали минимум два "шестизарядника", обычно четыре, иногда до шести (!). Роль револьвера в тактике конного боя северян наверняка преувеличена. Кто-то считает, что она была решающей. Для нас это не так важно. Главное другое: Гражданская война породила целое поколение стрелков, виртуозно обращавшихся с короткоствольным многозарядным оружием. Была разработана техника "ганфайта" - быстрой упреждающей стрельбы
на поражение - и четко определены задачи, которые револьвер может и должен решать.
Другой разговор, что ловкость в обращении с "Кольтом" не компенсирует отсутствия здравого смысла и опыта. Меткий стрелок мог быть плохим тактиком. Эл Дженнингс, приятель О.Генри, его консультант по рассказам "Налет на поезд" и "Дороги, которые мы выбираем", смог ограбить пассажирский состав только с третьей попытки. В первый раз он, подражая легендарному Джесси Джеймсу, просто встал на рельсы - и чудом выпрыгнул из-под
паровоза. Во второй раз открыл пальбу, а машинист приветственно махнул рукой в ответ. Наконец задуманное преступление удалось Элу. Добыча составила шестьдесят долларов и пару ботинок. Ботинки Дженнингс снял чисто по злости с безвестного коммивояжера.
Деревенский недотепа. Трудно поверить, что он носил револьвер с ампутированным спусковым крючком, практиковал "интуитивное прицеливание" и легко попадал от бедра человеку в голову. Но скрываясь от правосудия в Гондурасе, Дженнингс именно таким образом убил
некоего латиноамериканского мачо, пытавшегося зарезать некоего Портера.
В свою очередь О.Генри выручил повзрослевшего и поумневшего Эла. Ввел отставного грабителя в нью-йоркский литературный "свет", а там уж Дженнингс развернулся. Завалы бессовестного трёпа о Фронтире, успешно проданного Элом, до сих пор не могут толком разгрести. Дженнингса не любят и ставят в пример как образец неумеренного самолегендирования. Тем не менее, перу Эла принадлежит чудесная документальная повесть об О.Генри, исполненая
типично "огенриевской" светлой грусти.
Элу "Полковнику" Дженингсу не нашлось места в пантеоне героев Фронтира. Достижения его были мизерны, а бахвальство чрезмерно. Но две черты характера роднят этого трепача с самыми яркими из людей-легенд. Эл очень быстро учился. И как все герои Дикого Запада, умершие своей смертью, Дженнингс шестым чувством вычислил момент, когда следовало "отцепить от пояса револьвер".
А ведь был действительно быстрый стрелок.
*****
У каждого вида и подвида
оружия были свои мастера и эксперты. Всегда. И никогда мастерство не гарантировало выживания. Спартак рубился коротким обоюдоострым мечом. Его задавили массой легионеры. У полковника Боуи был громадный тесак с полуторной заточкой. Его убила толпа солдат. Пушкин попадал в карту с десяти шагов из капсюльного пистолета. Его смертельно ранил один-единственный Дантес. "Дикого Билла" Хикока, блестяще орудовавшего револьвером (даже без патронов), застрелили тоже из револьвера - в затылок. На вопрос судьи: "Если ты
так ненавидел Хикока, какого черта не выстрелил ему, как мужчина, в лицо?!", обвиняемый скромно ответил: "Я же не самоубийца".
Считается, что ношение оружия предполагает готовность к отражению атаки. Тем не менее, Пэта Гаррета преспокойно убил из засады какой-то молодой балбес. А вот Уайата Эрпа не убили вообще. А Док Холидэй просто умер молодым. Хотя желающих расквитаться с этими господами было полно. Но кто рискнет утверждать, будто у Гаррета голова кружилась от успехов, Эрп оказался для пули чересчур
умен, а Холидэй слишком везуч? Это была бы ошибка. Человек не может находиться в ожидании нападения круглосуточно по многу лет. От такого теряют рассудок и гибнут. И выходит, Гаррета убили когда смогли, Эрпа просто не успели, а Холидэй всех надул - чего еще ждать от картежника.
Конечно если ситуация предоставляет хоть какие-то шансы, специалист использует их все. И из своего оружия он выжмет максимум. Чтобы укокошить пресловутого "Бакшота" Робертса, старого уже (и, видимо, подслеповатого), понадобилось
шестеро молодых стрелков, причем выжило только пятеро. Шестеро же бандитов встали против четверых "законников" на задворках О'Кей Корраля в аризонском Тумстоуне. Результат: три трупа "плохих", все "хорошие" живы. Мы еще подумаем над случаем Робертса - история умалчивает, зачем смертоносный дед полез в ближний бой, теряя преимущество винтовки над короткостволом. А вот в Тумстоуне имел место классический "ганфайт", револьверы с обеих сторон. И те, кто стреляли лучше - победили.
Получается, когда от "шестизарядника"
не требуют невозможного, он очень даже годится. Его козыри - маневр огнем и скорострельность. Револьвер актуален для профессий, предполагающих убийство в салунах, саунах и сортирах. Револьвер идет в ход, если опустел магазин винчестера, враги уже вплотную, а ты почему-то еще жив. Наконец, "шестизарядником" не обязательно кидать в лоб. Можно просто дать по черепу и уволочь оглушенного хулигана в кутузку трезветь.
А можно убить шерифа, протягивая ему свое оружие рукояткой вперед. Но только неопытного
шерифа, потому что подлый прием "штопор агента" - с проворотом револьвера на пальце и выстрелом - опытному шерифу знаком.
*****
Стал ли револьвер хоть для кого-то единственным "стволом" на все случаи жизни? Можно сказать о ком-то "человек револьвера"? Рискнем утверждать: никогда, ни о ком. Даже малорослый Билли Кид временами брался за винтовку, хотя ему был не очень удобен стандартный приклад.
Оружие просто инструмент. Как нет отвертки на все случаи жизни, так нет и универсального "ствола".
На Диком Западе в людей стреляли относительно редко. Все больше дичь били. В чистом поле, когда вокруг бегает мясо, с револьвером останешься голодным. Обидно, да?
Хорошо, подумаем о боевом применении. Со ста шагов пошел с револьвером на винтовку - покойник. Двадцать шагов, полез с "дерринджером" на револьвер - труп. У револьвера хорошие шансы против дробовика, но ты сначала попади - а там в двух стволах картечь.
Конечно любая перестрелка это война нервов, в которой опытный убийца получит фору.
Но давайте поймем, что не-убийц на Фронтире не было. Отстрел животных в пищу или на продажу - достаточная подготовка к огневому контакту с заведомым подонком. И пусть он умрет сегодня, а ты завтра. Если тебе повезло, для замаливания грехов есть церковь. Если не повезло... Опять-таки церковь пригодится. А разбойник все равно не жилец.
Собственно так на Фронтире и происходило. Вслед за драматической историей "бандиты напали на мирного скотовода" обычно наступал второй акт драмы - "толпа мирных скотоводов
гонит бандитов к мексиканской границе". Руководил толпой обычно шериф или маршал. Дабы не было самосуда.
Совершенно точно что оружием такой толпы были магазинные винтовки. Револьвер только как "второй ствол" и то далеко не у каждого. Статистика подсказывает: "дерринджеров" тогда покупали в разы больше, чем револьверов. Чтобы всадить пулю грабителю в живот и убежать, не оглядываясь. Это нормально. Обыватель не ввязывается в "ганфайт", револьвер не его оружие. Обыватель стреляет издали или припертый к
стенке. Интерес к револьверам проснется снова с появлением стандарта "велодог". Но это будут другие револьверы для другой жизни. И их потеснят маленькие пистолетики, обобщенно именуемые "браунингами". А Дикий Запад к тому времени станет вполне домашним.
*****
Вооруженный обыватель интересен авторам психологической прозы и репортерам криминальной хроники. Но для фиксации в исторической памяти масс этот персонаж недостаточно сакрален. Из всех возможных типажей "человека с ружьем" в истории остаются
лишь четверо. Солдат, бандит, полицейский, охотник. Большинство героев Дикого Запада успело примерить на себя все эти роли.
Солдат, бандит, шериф... Детство каждого из них проходило с оружием в руках: мальчишки рано начинали помогать семье, стреляя дичь. Взрослея, почти все оставались охотниками-любителями, некоторые становились профессионалами, а немногие (подчеркнем это "немногие") выбирали мишени поопаснее. И хотя разбойник - персонаж, без которого миф Дикого Запада немыслим, давайте уточним раз
и навсегда три ключевых момента.
Первое. Уровень беззакония на Диком Западе сильно преувеличен. Даже в крошечных поселениях были шерифы со штатом помощников. В городках покрупнее работали и госслужащие, "маршалы". Шерифы исполняли функции участковых, а маршалы - криминальной полиции. Существовали частные охранные фирмы, прикрывавшие соблазнительные для бандитов объекты. Своя охрана была на железной дороге. Шерифов и маршалов в трудных случаях поддерживала народная милиция. С учетом нелюбви к "понаехали
тут" и поголовного умения попадать суслику в глаз ополчение было реальной силой.
Второе. Для населенных пунктов, в которые по выходным стекались "отдохнуть" скотоводы с окрестных ранчо, нормой был статус разоруженной зоны. На въезде стоял плакат "No firearms here", а офис шерифа совмещал функции камеры хранения и вытрезвителя. За убийство вешали. По решению суда. За убийство при самообороне оправдывали. Тоже через суд.
Третье. Нет оснований утверждать, что кто-то из знаменитых "отморозков" умер
своей смертью. В единичных случаях они просто исчезали. А по подавляющему большинству легендарных убийц, грабителей и угонщиков скота есть заключение: догнали, застрелили, правильно сделали. Ну или догнали, отвезли к судье, повесили. Тоже правильно сделали.
Нет, не всегда суд был правым, доказательства неоспоримыми, а приговор разумным. И прошлое большинства шерифов, мягко говоря, туманно. И в целом народ на Фронтире селился не сахарный. И президент был далеко, а коррупция близко. Но людей Дикого Запада
оправдывают некоторые обстоятельства. Давайте вспомним: совсем недавно закончилась война, гражданская, самая отвратительная из войн. Многие были на ней солдатами. А многие были солдатами еще до войны - и вполне законно, по приказу Родины, убивали индейцев.
Такая история: солдаты становятся бандитами, бандиты уходят в шерифы, охотники начинают охотиться на людей. А потом все они вместе идут на гражданскую войну. И после войны начинается форменный бред. Маниакально-револьверный психоз. Искусственное формирование
мифов.
*****
К героям того времени применима формула, которой Терри Пратчетт характеризовал своего Коэна-Варвара: "легенда при жизни, жизнь при легенде". Пресса Штатов и Европы остро нуждалась в сенсациях любого толка. Сначала эти сенсации поставлял Фронтир, потом вахту приняла война, затем Фронтир послевоенный. Информацию никто не проверял, а "художественно оформить" факты считалось нормой. Помимо газетных публикаций большую роль в легендировании прототипов играли "дайм новелс", "десятицентовые
романы", выпекавшиеся по следам горячих новостей как блины. Из живых еще и зачастую молодых людей штамповались символы. Герои-солдаты, герои-шерифы, герои-разбойники. Иногда авторы выезжали за материалом "на натуру", но это не сказывалось на правдоподобии текстов.
А вот тексты на прототипы влияли, да еще как! В мире, где человек узнает из газет: а) что стал знаменит; б) кого власти послали на его отстрел; в) за что, собственно, его ищут живым или мертвым... В таком мире с людьми случается всякое. Некоторые
используют свою славу - зачастую цинично и артистично. Некоторые стараются уйти в тень. А кое-кто дуреет и принимается с упоением играть роль, навязанную ему общественным мнением.
ХИКОК. ГЕРОЙ-ПСИХОПАТ.
Бывает, человек по стечению обстоятельств приобретает незаслуженную славу героя-воина - и долго потом не может утихомириться. "Дикий Билл" Хикок (да-да, тот самый, что отбился от врага пустым револьвером) был живодер и псих. Начитавшись романов о приключениях великого скаута Кита Карсона, он пошел
воевать, мечтая затмить его славу. В принципе, затмил. Памятник с могилы Хикока дважды (!) растаскивали на сувениры. Но единственный военный "подвиг" Билла, задокументированный надлежащим образом, это снайперское попадание из револьвера в безоружного старика, крикнувшего что-то непатриотичное проходящим мимо войскам.
Хикок был креатурой известного журналиста полковника Николса. Типичная "легенда при жизни". Анализируя историю Хикока, истерика и позера, хочется задать один вопрос: какого черта? Невероятные
успехи Билла на Гражданской войне подтверждены лишь словами Кастера, полководца с репутацией враля. Разборки Хикока с обидчиками на поверку оборачиваются стрельбой в спину. В драку с медведицей, которая его чудом не загрызла, Дикий Билл ввязался по глупости. Исполнять обязанности шерифа предпочитал за игорным столом. Да, стрелял он будь здоров. И только.
Типичный дутый авторитет, поддерживавший свою репутацию постоянной готовностью застрелить любого, кто в нем усомнится.
Погиб Хикок в результате
заговора. Он страшно всем надоел, будучи шерифом, а когда собрался в маршалы, тут его и прикончили. Орудием преступления стал тихий алкоголик Маккол, чьего брата Хикок убил (стыдно и грязно) двадцатью годами раньше. Маккол подошел со спины к шерифу, игравшему в карты, и выстрелил ему в затылок.
Брату Маккола было девять лет, когда Хикок убил его ударом мотыги. Хикок еще не был "Диким Биллом", а всего лишь "Уткой-Биллом". Ребенка угораздило приветствовать Хикока именно так. Никакой ответственности за
то убийство Хикок не понес.
Хикок был настоящим "ганфайтером", виртуозом "шестизарядника". И хладнокровно вел себя под огнем. Одна его дуэль началась на дистанции почти в сто ярдов. Противник наступал, непрерывно паля. Хикок спокойно положил ствол револьвера на локоть согнутой левой руки и с семидесяти ярдов влепил пулю своему приятелю (да, приятелю) в голову.
