Осеннее предвкушение конца света, или О вреде городских легенд.

« ... Ракам сегодня благоприятствуют звёзды во всех начинаниях. Девы - вам сегодня стоит оставаться дома и не предпринимать никаких серьёзных дел, особенно связанных с путешествиями.»
Санитаев с раздражением поморщился, зашнуровывая ботинок. Тёща, как обычно, смотрела по телевизору свои любимые эзотерические откровения, вывернув регулятор громкости на полную мощность. Выспаться перед ночной подработкой, таким образом, не удалось, и настроение у Дениса было таким, что он, будучи Девой по Зодиаку, с удовольствием последовал бы сейчас совету бородатого гуру от астрологии, что вещал с экрана с видом библейского пророка. То есть замотался бы в теплый плед, подобно английскому лорду, и дремал бы у камина, потягивая теплый глинтвейн. И - никаких путешествий, особенно на любимую подстанцию. Да ещё в такую погоду... Бр-р-р-р!... мокрый снег вперемежку с занудливым дождём и мелким градом в сочетании с бодрящим северным ветерком.... Низкие, свинцово-тяжелые, похожие на комки ваты тучи. И тьма! Во всём городе этой осенью почему-то перестали освещать улицы. Фонари, даже на главных городских магистралях, горели, дай Бог, если через один. А часто - не горели вообще. Само собой, жулики всех мастей не могли не воспользоваться таким подарком судьбы, и результаты их работы Санитаеву приходилось собирать с улиц регулярно - чаще всего в состоянии, мало совместимом с интенсивной трудовой жизнью.
Доктор натянул старенькую «аляску», что дарила ему мама ещё на окончание школы, и вышел в непроницаемо тёмный, как будто никогда не знавший света, подъезд, крикнув через плечо: -Нелли Викторовна, я ушёл!
-«Надеюсь, закрыть дверь - ума хватит!» - мрачно подумал Санитаев, привычной ощупью спускаясь по щербатой лестнице. Лифт, как обычно, не работал.
********************************************
Эдуард Лопаткин по праву считался интеллигентом. Во первых, он проучился целый год на журфаке НГУ. Во вторых, всегда был в курсе всех последних новостей в общественно-политической жизни страны и мира, совершенно точно зная, чем отличается импичмент от промискуитета. В третьих, он за свои сорок лет ни дня не работал, справедливо считая, что работа помешает его интенсивной интеллектуальной жизни. Эту самую интеллектуальную жизнь, равно как и закуску, ему обеспечивала старенькая, безропотная мама. Своей пенсией.
Сейчас Эдуард сидел на старом, рассохшемся кухонном табурете, опираясь локтями на колченогий, замусоренный обрывками газеты и рыбьими хвостиками стол, и держал в нетвёрдой руке стакан с разведенным водой из под крана спиртом «Рояль», что в двухлитровых пластиковых бутылках продаёт в киоске под окном разбитная армянка Лера. Хозяин кухни, долговязый очкарик Шурик, стоял, качаясь с пугающей амплитудой, время от времени грозя опрокинуть стол, и, держа в руках такой же сосуд, уже пять минут пытался сказать тост. В конце концов, он окончательно потерял нить своей мысли среди рассуждений о европейском выборе России, исторической роли Ельцина, жидо-масонсом заговоре и приближающемся конце света, икнул и выпалил, слегка закусывая гласными: - Двай впьем... Ну... Зарссию..Ну...Засвбоду...Даканца! - и впитал в себя содержимое своего стакана, как впитывает первый весенний дождик пустынная земля Палестины. Эдуард последовал примеру, с отвращением передёрнув лицом. Закуска давн о закончилась, и Лопаткин привычно заглотал стакан воды, после чего закурил «Приму». Шурик тяжело, несмотря на свою худобу, опустился на жалобно скрипнувший под ним старенькй стул, и, закуривая, сказал, снова закусывая гласными :
- Слшал? Гворят, в горде скрая помщь людь...ик...льдей ловит....и таво...ик...
-Чего? - спросил Эдуард, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на Шурике. Получалось плохо. Шурик двоился, слоился, и, казалось, готов был немедля покинуть загаженную кухню через щелястое, рассохшееся окно, от которого несло тоскливым, сырым, погребным каким-то холодом.
- Чего, чего... ик... на оргны разбрает...как найдёт кго...так всё...! И машина чёрная! - пригорюнившись и подперев щеку рукой, проговорил Шурик. - Гзета... вот, смотри! С этими словами он протянул Эдуарду засаленный обрывок какой-то газеты с большой статьёй. Она была напечатана на отвратительной бумаге, зато большими буквами. Как ни расплывались они перед глазами, Лопаткин все-таки смог уяснить суть написанного, несмотря на уже сидящие внутри поллитра спирта. В статье, принадлежавшей борзому перу неизвестного автора, рассказывалось о том, что в Новосибирске орудует банда, которая ловит по улицам людей, особое внимание обращая на беспомощных пьяниц и бомжей, и расчленяет их на органы. Которые потом и продаёт втридорога за границу - в Европу и Америку, а также, почему-то, в Таиланд. Описывалась даже машина этой банды - серого цвета «УАЗик», на каком обычно ездит «Скорая». Только, в отличие от настоящей «Скорой», в салоне у неё горит мёртвый синий свет. И врач в ней не в белом халате, а в чёрном - чтобы крови не было видно.
- Жжуть!...передёрнул плечами Эдуард, едва не свалившись с табурета, - до чего страну довели, с-сволочи! - Шурик... брат! ... давай выпьем за Россию! Чтобы, значит, никогда больше...Чтобы, это... всех коммунистов... короче... чтобы демократия... Ельцин... ты слышал - обещал ?... В общем, наливай!
-Нливай! - усмехнулся в ответ Шурик, и его очки сползли на самый кончик носа, угрожая вот-вот свалиться на запакощенный , липкий стол, - нечго большш... всё... - проговорил он, угрожающе шатаясь на своём скрипучем стуле.
- Это... это ничо! - слегка заплетающимся языком уверенно отвечал Лопаткин, - Я щщас... я мигом.... к Лере...
С этими словами не очень трезвый, но ещё вполне способный и дальше рассуждать о будущем страны и мира интеллектуал, стремительно метнулся в прихожую, по пути два раза упав, но не утратив боевого задора. Очень скоро - всего-то через полчаса - он уже вышел на тёмную, извилистую и разбитую улицу Поселковую. Единственным источником света на ней был фонарь на ларьке, где торговала живительной влагой разбитная и весёлая Лера. Там была жизнь, туда и направился преувеличенно твёрдой походкой Эдуард, старательно размешивая ногами в дырявых ботинках снежную кашу на ямистом асфальте и балансируя руками, стараясь не упасть. До заветного киоска оставалось всего метров двадцать, когда неустроенная, доведенная до последней точки Россия всё-таки достала представителя лучшей части своей интеллигенции. В какой-то момент Лопаткин почувствовал, что его правая нога хочет идти не туда, куда весь остальной организм, а куда-то в сторону и вверх, машинально пискнул, заваливаясь навзничь, и впал в бл аженное забытье, уютно уложившись затылком на поребрик. Последнее, что он увидел - иссиня-белый свет фонаря на том самом киоске...
************************************************
...-Да точно вам говорю - конец света в декабре этого года будет! Вон, ещё когда китайцы предсказали... и Ванга тоже! Комета, говорят, прилетит - и всё! А вон она, комета-то! Вон она! - торжествующе воздев палец в окно, уверенно проговорила Верёвкина. Действительно, комета Хейла-Боппа висела в небе уже давненько, но сейчас из-за низких, тяжко-свинцовых туч увидеть её было нельзя. Что, впрочем, совершенно не смущало Иринку Верёвкину, диспетчера смены, в котрорую и прибыл на ночную подработку Санитаев.
Настроение у Дениса было совсем плохим. Мало того, что приходилось работать одному, без Лены и Андрея. Ещё и машина - родной, любимый, обжитой за столько лет РАФик, сломалась. И Валерка Егоров - многолетний, проверенный и надёжный товарищ - проводил в гараже всё своё время. Была надежда, что к своей смене отремонтируют... А сейчас - на кого посадят. Плохо... Санитаев собрал обычную бригадную снарягу, составил сумки и чемоданы в уголок и сел за стол в ординаторской. Солдатская кружка с обжигающим, антрацитово-чёрным чаем с невероятным количеством сахара уютно легла в руки, привычно согревая пальцы и привнося ясность в мысли . Взгляд доктора упал на небрежно брошенную на стул газету. Внимание привлекал кричащий заголовок : «Скорая помощь служит дьяволу!». Денис ухмыльнулся и взял газету в руки. Из статьи неизвестного автора он мгновенно узнал, что, оказывается, «Скорая» в Новосибирске давно уже работает на международную мафию, которая торгует человеческими органами по всему миру. За огромные деньги.
- «И мёртвый синий свет в салоне, блядь!» - в сердцах подумал Санитаев, отшвыривая поганый листок прочь - «Вот же пидорасы! Ни стыда, ни совести! Ещё и конец света им подавай!»
- Дени-и-и-ска Па-а-алыч, вызов тебе! - пропела, возникну на пороге ординаторской, Верёвкина.
- А на чём я поеду? - спросил Денис, по быстрому допивая обжигающий чёрный чай.
- Машинка тебе - 8111, УАЗик,- отвечала Ира, водитель - Андрей Фролов. Вон он стоит, что-то там со светом в салоне у него не того... ремонтирует.
Санитаев взял у диспетчера листок с вызовом. - «Поселковая, 26, у ларька» - прочёл он. Код вызова однозначно означал «Без сознания в общественном месте»
-«Ладно, что же....поедем!» - мысленно вздохнул он, и потащил к выходу все сумки и чемоданы, недобрым словом поминая отсутствие помощников. Автомобиль, стоящий у двери подстанции, заставил Дениса остановится в изумлении. Его салон светился синим светом... Он ощутимо резал глаза, и Санитаев коротко спросил у водителя - совсем молодого парня : - Нафига?
- Нафига, нафига... какие лампочки дали - такие и вкрутил! - буркнул водитель, вытирая руки ветошью.
- Да ладно, мне-то всё равно - ответил доктор и протянул водителю руку : - Денис!
- Андрей! - угрюмо представился водитель, протянув для пожатия Санитаеву вялую кисть руки, похожую на снулую рыбу - Куда едем-то?
- Поселковая, 26. На улице без сознания - ответил доктор, садясь в кабину, - поехали уже, что ли.
« - Нд-а-а, с этим кадром каши не сваришь, даже из концентрата!» - подумал Денис, пока УАЗик выворачивал на тёмную, разбитую и засыпанную мокрым снегом улицу Есенина.
************************************************************
Нина Андреевна Лащёных всю жизнь была глубоко верующим человеком. Она последовательно верила в построение коммунизма, Продовольственную Программу КПСС, гласность, ускорение и перестройку, демократический выбор России, а также в сглаз, порчу, Кашпировского и целительную силу православных мощей. Сейчас, в свои шестьдесят лет, она особенно увлеклась эзотерическими пророчествами и всевозможными сенсационными разоблачениями, которые в изобилии выплёскивались со страниц многочисленных свободословных газет и радужно-цветных телевизионных экранов. «Берия был инопланетянин!».... «Мумия Ленина в мавзолее продолжает мыслить!»... «Британские учёные подтвердили близкий конец света!» - газетами с подобными заголовками был завален весь стол возле дивана, сам диван и тумбочка. Кроме них, в комнате имелся ещё и телевизор, из которого сейчас выдавал мистические откровения о судьбах России и мира какой-то очередной потомственный волшебник и магистр магий всех отте нков радуги. Нина Андреевна заворожённо слушала почтенного гуру, время от времени изумлённо вздыхая или охая. Попутно она заваривала себе купленный накануне китайский чай для похудения из секретной диеты Политбюро ЦК КПСС, вычитанной накануне в солидной газете «АиФ». Перейти на эту диету Нину Андреевну заставила слабая эффективность уринотерапии, которую она практиковала весь последний год. В похудение пожилая энтузиастка верила так же твёрдо, как и в демократический выбор России.
Крутой кипяток устремился в заварочный чайник, заливая щедрой рукой брошенные туда диковинного вида гранулы, внешним видом удивительно напоминавшие мышиный помёт. По комнате распространился неповторимый аромат, от которого пожилая кошка Кузя, скрашивающая одинокие вечера пенсионерки последние пятнадцать лет, громко чихнула, презрительно фыркнула и мгновенно расточилась в темноте огромного коридора. Нина Андреевна жила в старом доме сталинской постройки, и потеряться в её двухкомнатной квартире при желании могла бы не только кошка, но и средних размеров анаконда.
«... и к другим новостям. Как сообщают из Новосибирска, в городе замечен странный автомобиль «Скорой помощи». По слухам, его бригада занимается изъятием органов у новосибирцев с целью продажи. Впрочем, по мнению экспертов, таинственная и зловещая «скорая» может оказаться также посланцем других миров или вестником апокалипсиса. У меня на сегодня всё, с вами была программа «Вести запредельного» и я, её ведущий Цепеш Монструози. Увидимся через неделю».
- Вот ужасть-то! - вслух воскликнула Нина Андреевна и истово перекрестилась на репродукцию иконы Иверской Богоматери из журнала «Огонёк». - Чё деется-то, чё деется! - причитала она, с некоторым трудом поднимаясь с дивана. Чай для похудения заварился, и преданный адепт секретной диеты тяжёлой переваливающейся походкой понёс своё подлежащее радикальным изменениям грузное тело на кухню. Там, в недрах холодильника, должен был храниться небольшой, граммов на пятьсот, кусочек бисквитного торта. Пить чудодейственный китайский продукт без хорошей закуски Нина Андреевна разрешить себе не могла. Не китайцы, чай... Но на кухне её ждало разочарование - бисквитный торт был подчистую приговорён ещё в обед, перед двухчасовым полуденным сном, о чём она совершенно забыла.
-Вот жеж голова-то садовая...Перечница старая, дырявая башка! - выругала она самоё себя за забывчивость. Делать было нечего - прходилось собираться и идти через дорогу, в булочную напротив. Пенсионерка подошла к окну. Широченный проспект Дзержинского в этом месте был абсолютно тёмен, лишь фары изредка в этот вечер проезжавших машин да нечастые освещенные окна домов давали хоть какую-то видимость. В этом неверном, призрачном свете мокрый асфальт светился какими-то тусклыми, потусторонними отсветами. Пронизывающий ледяной ветер гнал косыми штрихами мелкий ледяной дождик вперемежку с мокрым снегом. -"Жуть какая!» - подумала Нина Андреевна и несколько раз мелко перекрестилась. Но идти было надо - организм настойчиво требовал тортика, отказываясь без него подвергаться воздействию китайского диетологического чуда. Вздохнув, она торопливо оделась, повязала на голову старенькую серую шаль поверх вязаного берета, накинула внушительных размеров капюшом темно-зелёного плаща и выш ла в привычно тёмный, пропахший кислыми щами и мочой, подъезд. Через несколько минут она уже пересекала многополосный проспект Дзержинского, твёрдо держа курс на освещённое крыльцо булочной напротив. Глядеть по сторонам она не видела для себя никакого смысла - что там может быть интересного? Поэтому не только увидеть, но даже и почувствовать внезапно появившуюся справа машину старушка не сумела. Просто освещенное крыльцо булочной вдруг мгновенно изменило свое положение в пространстве, сместившись вниз и вправо, а затем выпало и из времени. Улица немедленно взорвалась истерическим визгом каких-то добросердечных гражданок, но слышать этого Нина Андреевна уже не могла.
**************************************************
Яркий сине-красный проблеск милицейской мигалки был заметен на темной Поселковой издали, как была бы заметна посреди тайги нарядно освещённая кремлёвская ёлка. -«Криминал, что ли?» - подумал Санитаев и сказал вслух : - Туда, Андрей, похоже. Нас ждут, видать!
Ждали, действительно, их. Видавший виды милицейский «бобик» из райотдела приткнулся там, где у всех нормальных улиц должен был начинаться тротуар, и ярким белым светом своих фар освещал беспечно вытянувшуюся до середины улицы человеческую фигуру. Старший наряда, давний знакомец Женька Кутовенко, зябко поеживался возле неё, переминаясь с ноги на ногу и поминутно поправляя вечно сползавший с плеча АКСУ. Оружие было обильно покрыто мелким ледяными каплями. -« Долго чистить после смены будешь» - усмехнувшись про себя, подумал доктор и сделал шаг навстречу менту.
- О, здорово, Дэн! - поприветствовал его Женька, и мужчины с чувством пожали друг другу руки. Пересекаться на всевозможных криминальных происшествиях им приходилось часто, и они испытывали друг к другу искреннее уважение.
- Привет, Юджин! - на английский манер поздоровался в ответ Денис, зная, что старшина Кутовенко очень любит английский язык, хотя и знает на нём только «Хальт» и «Хенде хох», - что тут? Криминал?
- Да нет, похоже, сам приложился. Твой клиент, без базару.
- Ну, мой, так мой, - пожав плечами, сказал Санитаев. - Считай, пост сдал! Можете быть свободны, товарищ старшина! - полушутливо скомандовал он.
- Слушаюсь, товарищ лейтенант запаса! - в тон ему ответил Кутовенко, - хотя, какое там «свободны»? ... щас на грабежи поедем.
- Ну, удачи тебе. Даст Бог, до утра не свидимся!
- И тебе того ж! - махнув рукой, пожелал старшина, уже садясь в свой «бобик».
Андрей на удивление удачно поставил свой «УАЗик». Фара-искатель прекрасно освещала место происшествия, так, что Денису было видно всё в мельчайших подробностях, при этом задняя дверца машины была расположена так, чтобы максимально быстро и удобно достать носилки. Вдобавок автомобиль стоял так, что не мешал пробиравшимся с черепашьей скоростью по остаткам размешанного с грязью асфальта редким машинам.
- «Молодец, парень!» - с уважением подумал про себя Санитаев, а вслух сказал: - Андрюха, давай на носилки его положим, да я посмотрю по быстрому.
Повторять просьбу не пришлось. Фролов зажёг свет в салоне, вышел из кабины и распахнул заднюю дверь. В этот момент лежавший на земле потомственный интеллигент Эдуард Лопаткин открыл глаза - холодная земля и сыплющийся с неба бодрящий мелкий дождеснег привели его в чувство. Описать тот ад, что мгновенно вломился в его измученную болью за судьбы Родины душу, не смог бы, наверное, даже признанный мастер слова, например, Булгаков или Достоевский. Пушкин - тот да, смог бы, наверное. Да где же его взять-то, Пушкина? Всё было в этом аду - и зловещая, чёрная, как показалось Эдуарду, машина с мёртвым, из другого мира пришедшим, синим светом в салоне, и две страшные, огромные, залитые этим светом нечеловеческие фигуры, что, тяжело таща носилки, приближались сейчас к нему. Пролетела мгновенно вся насыщенная интеллектуальная жизнь перед глазами, и померк перед этими глазами свет, заслонённый массивной фигурой склонившегося у нему чудовища.
- Не дамся на органы! - отчаянно, на всю улицу, закричал отважный интеллигент, но из непослушной гортани, намертво сведённой запредельным ужасом, вырвался лишь нечленораздельный слабый писк. Последнее, что почувствовал Лопаткин - это холодные, мокрые руки на лодыжках и шее, которые рывком потянули его тело куда-то вверх и вбок, и больше он ничего не видел - спасительное забытье накрыло интеллектуала.
- Блин, отключился опять! Хороший сотряс, похоже! - осматривая пострадавшего глазами и руками, пробормотал про себя Санитаев. - Ага! Да Вы, батенька, ещё и спиртику приняли изрядно - принюхиваясь, добавил он. - Ну, конечно! В ларёк за «Роялем» пошел, да не дошёл, болезный.
Достал тонометр. Давление пациент держал в норме, дышал хорошо - ровно и, главное, сам. Переломов костей нет, свод черепа тоже цел. Остальное - в стационаре. Можно было ехать.
- Всё, Андрей! - поднимаясь с корточек и с наслаждением распрямляя спину, сказал доктор. Грузим в машину - и в «Чекалду» его.
- А чего с ним? - спросил водитель, берясь ра ручки носилок.
- Да сотряс. Пока больше ничего не вижу - черепушку надо снимать, «эхо» делать ... глазные донья смотреть.... Обычное дело, короче!
- Эк же его угораздило! - буркнул Андрей, направляя носилки в салон.
- Погоди, Андрюх! Давай его не на пол поставим, а в подвеску. Я с ним в салон сяду... мало ли что? Мне так удобнее наблюдать будет - повыше, всё- таки.
- Не вопрос, док! - отвечал водитель, и через минуту носилки с Лопаткиным были зафиксированы в подвесной системе в полуметре от пола. «УАЗ» - военная машина, и носилок в нем двое. Двери захлопнулись, и автомобиль, тяжко переваливаясь на ухабах, медленно потащился к выезду на проспект Дзержинского. В салоне, залитом мертвенным синим светом, сидел доктор Санитаев, наблюдая за безмятежным Лопаткиным и внятно матерясь на каждой кочке.
Вскоре качка на ухабах прекратилась, сменившись ровным ощущением стиральной доски, и скорость увеличилась до сорока километров в час - «УАЗик» мчался по тёмному проспекту, время от времени объезжая ямы. Объезжать получалось не всегда, и пару раз доктор чувствительно приложился головой о потолк салона. Поэтому внезапный резкий удар и остановку машины он сначало принял за очередной ухаб. Но громкий мат водителя и отчаянный визг, доносившийся с улицы, убедил его в том, что произошло нечто посерьёзнее. Действуя инстинктивно, Санитаев распахнул заднюю дверь и выпрыгнул на дорогу, прямо в чавкающую под ногами буро-коричневую кашу.
- «Скорую!!!» Скореее!! «Скорую» вызывайте!! - отчаянно заходилась криком в десяти метрах от него какая-то гражданка, всем своим отчаянным видом внушая серьёзные подозрения, что «скорая» вот-вот может понадобиться ей самой.
- Заткнись, блядь!!! - грубым голосом громко рявкнул на неё Санитаев, - здесь «скорая»!!
Гражданка немедленно замолчала, удивленно глядя на Дениса широко раскрытыми, как будто навечно удивлёнными глазами. Волосы её растрепались, белый платок на голове сбился на бок, но краска постепенно вернулась на её лицо.
- Что? - коротко спросил Денис у Фролова, который преувеличенно спокойно вытаскивал из салона вторые носилки.
- Бабка! - коротко ответил шофёр. - Блядь, откуда взялась! Как из-под земли выросла! Темно еще, главно... как у негра в жопе!
- Ясно! Давай быстро!
Нина Андреевна лежала навзничь примерно в пяти метрах от «УАЗика», глаза её были закрыты, а на лице проступило удивлённое и немного обиженное выражение.- «За что?» - как бы безмолвно говорила она. Санитаев отметил, что обувь осталась на ногах. - «Хорошо! - подумал он, - значит, жить будет!»
Пострадавшая сноровисто была уложена на носилки. - Смотреть будешь? - спросил Санитаева Андрей, вдвигая их в салон.
- По дороге гляну. Поехали, триста метров до «Чекалды» осталось. Дверца захлопнулась, и залитая мертвенным синим светом внутри машина, завывая сиреной, рванула с места, набирая скорость. На тротуаре, не замечая того, что стоит в огромной луже и не чувствуя промокших ног, стояла столбом, заворожённо глядя ей вслед, средних лет гражданка в сбившемся набок головном платке.
Беглый осмотр второй пациентки Санитаева удовлетворил. Кости конечностей и рёбра целые, свод черепа - тоже.
- Повезло тебе, старая! - буркнул себе под нос доктор, копаясь в сумке, -ладно, сейчас мы тебя разбудим!
С этими словами Денис сунул под нос Нине Андреевне ватку с нашатырным спиртом. Через несколько секунд, застонав и сморщившись, пожилая женщина открыла глаза. Мертвый синий свет лампочки под потолком... прямо в глаза ... запах, как в морге...
- «На органы повезли расчленять!» - отчаянно взвизгнула, как циркулярная пила по стеклу, пугающая мысль в несчастном, только что ушибленном мозгу. - На помощь... помогите! - отчаянно закричала пенсионерка, но наружу, как ни старалась, не смогла выдавить ни звука. Автомобиль притормозил, развернулся, сдал немного назад и остановился. Задняя дверца распахнулась, и две огромные, мрачные фигуры в белых халатах закрыли от Нины Андреевны свет фонаря, что ворвался в салон с улицы. Голова закружилась, и больше она ничего не видела - спасительное забытье накрыло её с головой.
**************************************************
Через полчаса в приёмном покое медсанчасти завода имени В.П. Чкалова, в обиходе - «Чекалды» - сидел доктор Санитаев и заполнял карты вызова на обоих пострадавших. И интеллектуал Лопаткин, и глубоко верующая Нина Андреевна пришли в сознание, были осмотрены всеми, кем положено, и сейчас мирно спали в своих палатах. Андрей Фролов, примостившись в уголке, рисовал по горячим следам схему ДТП - готовился общаться с ГАИшниками. Дежурный травматолог доктор Зенин, подняв усталые глаза от истории болезни Лопаткина, спросил у Дениса: - Слышь, Палыч, а чё это он рассказывает, что травму получил, когда на него напала «скорая помощь», чтобы на органы разобрать? И эта тоже... как её... Лащёных - говорит, что её специально сбили. Это про тебя, что ли, в газетах пишут?
- Серёга, иди к чёрту! - отвечал Санитаев, заканчивая заполнять карту, - я на такое не размениваюсь. Я, если что, сразу конец света устрою. С последующим, блядь, симпозиумом!
- Да? Ну смотри - как соберёшься - не забудь предупредить. Мы операционную подготовим! - подмигнув и закуривая, сказал Сергей.
- Добро! Ладно, Серёга - бывай! Лёгкой смены!
- И тебе того же! И чтоб я тебя больше не видел!
Через минуту УАЗик уже катил по проспекту Дзержинского, время от времени объезжая ямы. Андрея и Дениса ждала впереди долгая ночь, проведённая в полку ГАИ, что на улице Станционная. Осенний такой, небольшой и не очень страшный, но всё-таки конец света...