А мы в них даже и не стреляли, почти.

Август. Амур. Начало краснорыбьего хода. Отдельные экземпляры кеты уже начинают прорываться вверх по реке, чтоб отметать икру. Жара. Но на реке хорошо. Только мошка да комары заедают у берега. Пограничная застава оберегает реку. Граница по фарватеру. Но китайцам это как по джонке веслом - бесполезно. Хорошо если веслом, а то ж с моторами узкоглазые лезут. Вот вчера, например.
- Я Река-1- Берегу. За островом скопление «рисов» за фарватером, - «рис» это китаёза, - снимают сети, поставленные ночью в нашей воде. Иду на выдавливание, - нельзя по ним стрелять, по козлам этим узкоглазым. Низзя и кирдык. В инструкции по охране госграницы так и написано: «...запрещается применять оружие по нарушителям государственной границы, зашедшим на территорию Советского Союза с хозяйственно-бытовыми целями и пересёкшими государственную границу СССР. Как то: сбор грибов, ягод, выпас животных, рыбная ловля, охота, сбор и рубка дров...» - вот.
- Я Берег,- отзывается застава, - оружие не применять, выталкивайте их, парни, - легко сказать, попробуй сделай.
Возникает у экипажа обычной южанки, состоящей из четырёх вооруженных пограничников, резонный вопрос: « Млять! Как пресечь нарушение рубежей нашей Родины кучей китаёзов и выдворить их в Китай, не применяя оружие?» - притом, что рисоглазые знают, что стрелять нельзя. Их - двадцать лодок, и на берегу в готовности ещё столько же, а у нас одна южанка и полные мозги бесполезной и бессильной злости.
Так вот, наши умные руководители применяют термин - выдавливание. Это значит, что при всей нашей мощи и силе, например, на море, американский фрегат таранится малым пограничным кораблём своим форштевнем и, при этом вскользь, сметает с палубы пиндоса всё, что у него там понастроено. От радиолокационных и других антенн до артиллерийских и ракетных установок. Только после этого янки тоже жаждут крови ПСКР и, пока бомбомёт не развернётся в сторону свежевыкрашенного борта, и пока артустановка не опустит сдвоенные стволы, уперев их в надстройку корабля вероятного противника, и пока над морем не покажутся вертолёты с подвеской, и пока не вжикнут над палубами наглых нарушителей наши истребители с заполненной по не хочу боевой составляющей, будут амеры нас провоцировать. Будут идти своим курсом в наши воды. Будут не обращать внимания и игнорировать присутствие корабля развивающегося, по их критериям, государства.

На Черном море оно полегче, да. Там береговая зона обороны. Аэродромы. ВМБ. И то приходится ломать надстройку абрикосовому хаму собственным навалом при максимальных оборотах винтов.
А у нас тут тайга, млин. И из-за двадцати «джонок» с японенскими движками и нескольких сетей сюда «Мурена» не примчится с морскими десантниками на борту. И выкручивайтесь, господа советские пограничники, сами. Потому как по всему руслу одно и то же творится. И отбиваются как могут от этой напасти на реке наши начальники застав.
А оно как-то не очень приятно, когда по телефону или по высокой стойке или в шифрограмме тебе пояснит.
- Ты что, капитан, меня не понял? - рычит комендант участка, с которого снимает стружку начальник отряда.
- Разрешите хотя бы в воздух стрельнуть? - чуть не рыдает НЗ.
- Я те, плять, стрельну! Выдавливай!
- Чем их выдавливать? Тащ майор? Их вон - двадцать с ямахами! А у меня три лодки и мотор, который «Вихрь» - на ладан.
- Руками выталкивай! Бортами дави, веслами нажимай! Но чтоб, ятить-колотить, ни одного нарушителя в зоне ответственности за фарватером! Завтра замкомандующего летит с проверкой вдоль границы. Чтоб порядок был! И меня ни ипёт как! Но без оружия.
- Тащ майор! Какими бортами? Их - двадцать бортов! Я пока одного выталкиваю - оставшихся девятнадцать с лодок сеть снимают! Мои погранцы их вёслами толкают, а они нас вёслами к заставе прут с трёх лодок и ржут в упор, хоть из РПГ по ним сади!
- Я те дам, РПГ. Партбилет на стол положишь! Никакой стрельбы в воздух, а тем более, на поражение из боевого оружия! И всему личному составу под роспись довести! Кто ослушается - трибунал за нарушение инструкции по охране госграницы! Десять лет строгача! Ты всё понял, капитан? Или тебе звёздочки на погонах жмут? - начальника комендатуры можно понять, его начальник отряда в дугу гнёт. А того округ любит так, что хоть в ОЗК на ковёр приезжай и по телефону с оперативным ответственным беседуй. А у меня тут высокие материи не проходят.
- Товарищ капитан, разрешите доложить? - наряд стоит на мостках мокрый, злой и побитый. На руках синяки, царапины. Схлестнулись-таки с китаёзами вёслами. Да куда там, их десять, а моих четверо. Вытолкали молодых пацанов чуть не к самой заставе, что на берегу. Насмеялись. И пригрозили ещё. Слёзы от бессилия на глазах сержанта - старшего наряда. Позор джунглям. И я как мудак должен им повторять о запрещении.
- Тащ капитан? Они нас матом по-русски посылают, а мы смотрим? Они нас вёслами на собственной территории за фарватер выжали, а нам и сделать-то ничего невозможно, почему? Лодку едва не перевернули совсем. А там сами знаете течение такое, что не каждый спортсмен выплывет. Уж лучше вообще не охранять, чем так позориться, - вывод сержанта не окрыляет, а бесит. А что сделать, это же не суша.

Вон, соседи, в КСАПО понаделали групп повышенной боевой готовности. Собрали туда самбистов, дзюдоистов, боксёров и каратистов со всего округа и в прикаспий выпускают с нунчаками, палками, дубинками, когда белая рыба с чёрной икрой на нерест идёт. Эта банда так выдавливает иранцев на свою территорию, что местные дантисты с сопредельной стороны скоро героями Ирана станут. Так там суша. А у нас вода. Тубийоку в прыжке не пробьёшь сразу по всем, кто на лодках сети ставит, на удушающий приём не взять на воде толком, хуком не дотянешься к соседней лодке, если перед тобой весло выставлено. Одного, может, и кинешь через себя, а остальные как?
- Завтра сам пойду, - сказал капитан. Лучше б не ходил.
- Слишь капитана! Ехай назада! На берега! Не мешай риба ловить! Да! -
- Софсем уходи! А то утоненишь! Вода холодний! - ржали ирисы, толкая лодку и брызгая вёслами по воде. Страшен в гневе советский офицер, если он мокрый, униженный и обвешан родными матюками от зелёной фуражки, залитой водой, до самых кончиков хромачей, что теперь сушить надо. И жуть от капитана подчинённые чують смертную. Потому, как молчит начальник. Не орёт, не упрекает, не ищет недостатков, а тихо и яростно идёт в канцелярию пограничной заставы.
- Старшину ко мне! - коротко бросает он дежурному вместе с брызгами и каплями воды, что разлетаются по линолеуму пола взлётки при каждом шаге.

- Пиндец китайцам, щас патроны раздаст, - пытается предугадать связист события на боевом расчёте.

- Петрович тащи-ка мне из склада АТВ боеприпасы в оружейку, - неожиданно спокойным тоном говорит старшине замоченный в Амуре офицер.
- Василий Тимофеевич, я это щас принесу, только скажи, что задумал? Списанными боеприпасами по рисам стрелять? - истёртые боеприпасы в оружейке меняют каждые три месяца. Сменённые патроны, как правило, расстреливают на стрельбище, ныкают по заначкам и делают сувениры на дембель.
- Не, Петрович. Будем приказ командования исполнять. Зачистим фарватер на участке заставы от хозбытовых узкоголовых, - начальник заставы переодевался «на ходу» разговора в подменное полевое обмундирование. В ХБ он стал больше похож на того русского солдата из Великой Отечественной войны, которого прижали к Москве. И сзади заградотряд. В голове приказ номер 227 «Про ни шагу назад!» А в душе обида за состояние дел в Отчизне и желание, если не отомстить, то дать понять наглым китаёзам, что чревато, блин, недооценивать врага, как говаривал их Конфуций. Забыли, суки, кого китайские императоры себе в личные телохранители набирали и почему. Славян набирали, большущие деньжищи платили по те временам и дорожили ими как своей репутацией. Напомнить пора, у кого тут высшее образование на реке есть, а у кого его полное отсутствие присутствия.
- А патроны? - не верит старый прапорщик капитану.
- Заменить согласно плану, - рубит с металлом в голосе начальник заставы.
- Есть заменить, - и старшина уходит.

За дверью канцелярии кипит повседневная жизнь. Надо расчёт сил и средств на следующие сутки составить. И начальник заставы ставит себя в пограничный наряд по обеспечению проверки государственной границы СССР, проходящей по фарватеру реки Амур с семи утра до одинадцати - старшим. С групповым оружием - с пулемётом. Одевает свои рабочие солдатские сапоги, чистит до блеска и в таком виде выходит на боевой расчёт. Пограничный народ на боевом тревожно безмолвствует.
Растёт напряжение на заставе. Ясно всем, задумал что-то начальник заставы. Не зря же он в песочек переоделся. Он в нём только занятия по рукопашке проводит, на стрельбище ходит, да на комплексной полосе пограничника показуху делает.
- Вопросы есть? - заканчивает боевой расчёт начальник заставы. Вопрос есть. Он огромен и интригует всех. Но задать его никто не решается. - Напоминаю, что с девяти до четырнадцати над территорией будет пролетать вертолёт командующего для проверки состояния дел на участке нашей ответственности. И, старшина, чтоб никакая зараза в трусах по дорожкам не ходила. Часовой чтоб стоял аки влитой на вышке и немедленно докладывал об изменениях. Каптёр и дежурный после боевого расчёта в канцелярию. А сейчас - командирам отделений провести дополнительный боевой расчёт, распределить обязанности, доложить старшине и на ужин.

- Товарищ капитан, разрешите войти? - кивок, - Тащщ капитан, дежурный по заставе ефрейтор Дёмин по вашему приказанию прибыл.
- Дёмин, СПШ в кобуре принеси и запиши на меня в книге выдачи оружия, - дежурному некогда удивляться, ему наряд на службу готовить надо. Он быстро уходит. Каптёр провожает ефрейтора поднятыми бровями. Задача каптёру ещё более любопытна.
- Лисичкин, у нас картошка ещё осталась на овощном складе? - вопрос прост, но к чему клонит шеф, непонятно.
- Так точно, до завоза хватит, - всё-таки неуверенно отвечает каптёр.
- Тогда принеси мне штук десять клубней покрупнее. Даже тащи двадцать, только помой хорошенько прежде. Понял? - челюсть отвисает у каптёра, но он быстро соображает, что, наверное, домой хочет лично начальник заставы жене принести несколько килограммов отборной крупной картошечки. Видно, соскучился по хмырю жареной с лучком на сале картохи начальник и его родные. Так это запросто и со всей душой. Каптёр улетает за картошкой, а на стол начальнику заставы ложится коричневая кирзовая кобура СПШ с патронами в мягких петлях патронташа под клапаном, принесённая дежурным.
- Де тут у тебя расписаться? Ага, - начальник чиркает шариковой ручкой в журнале выдачи и приёма оружия, - всё, свободен. Ночью старшина ответственный, все приказы через него, - напоминает на всякий случай дежурному НЗ.
- Есть, - дверь за дежурным закрывается. Больше никто не может помешать капитану творить своё дело на благо защиты рубежей нашей Родины. В двенадцать ночи довольный капитан с ремешком кобуры СПШ через плечо выходит из канцелярии. Дежурный провожает до крыльца и передаёт начальника под бдительное око часового.
- Так, дежурный, я там у коровника выстрелю пару раз из СПШ, так чтоб без лишнего паникёрства, ясно? И часового со связистом предупреди, понял?
- Есть, тащщ капитан.
Старшина смотрит удаляющемуся в сторону коровника командиру с интересом.
Через некоторое время за чёрной громадой хозбытовых построек пару раз негромко хлопает СПШ. В отличие от обычного выстрела ракета в небо не летит.

На следующий день утро встречает заставу летним холодком, обильной росой и дополнительными телефонными нервотрепками, напоминаниями и угрозами.
- Приказываю выступить на охрану границы Союза Советских Социалистических Республик..., - слышится из комнаты приказа.
- Вопросов нет, приказ ясен. Есть выступить на охрану границы СССР с задачей: «Не допустить безнаказанного нарушения государственной границы союза...»,- ну как обычно. С шефом оно как-то надежнее идти против кучи китаёз посредине бурной речки. И пулемёт - он одним своим видом успокаивает.

Навстречу южанке за фарватером на нашей стороне выстраивается целая банда из пятнадцати лодок с рисами, выбирающими из сети ночной улов. Шесть лодок собираются в стаю и хотят блокировать пограничников, пока их сотоварищи выбирают богатую добычу из мокрых ячеек.
- Сто насальника, не просох после вчера, исё хоцеся? - хохот рыбаков и их рожи никак не действуют на капитана. Лодки сходятся.
- Вы находитесь на территории СССР, требую немедленно покинуть наши воды и переплыть на свою часть реки! В случае сопротивления или невыполнения буду вынужден принять все меры к выдворению вас с нашей территории, - в ответ злобные лица.
- Капитана, плыви отсюда, пока цел, стрелять вам запрещено, а у меня рыбаки так и хотят вас искупать в Амуре-реке, - намекает прыщавый заводила на то, что перевернуть лодку китайцам ничего не стоит. Численный перевес почти впятеро и по людям и по лодкам.
- В случае сопротивления буду вынужден применить оружие, - невозмутимым тоном продолжает НЗ.
Китайцы угрожающе приближаются, в руках у них не только вёсла, но и багры со стальными крючьями на конце. Зацепят, качнут один раз лодку, полетят погранцы на один борт, добавят пару дырок в дюралевую обшивку и, если не перевернёмся, то воду будем до самой заставы черпать, а не нарушителей выдавливать. Вот и первый багор дотянулся до лодки. Солдаты пытаются отбиться вёслами, но китайцы на первой лодке приближаются быстро, и пока двое отбиваются от весел, третий цепляю дюраль багром.
- Тащ капитан, разрешите в воздух? - пулемётчик хватается за свою машинку на дне лодки.
- Отставить,- в руке у начальника появляется давешнее СПШ и нацеливается прямо в лоб самому ближнему китаёзе между наглых и узких глазок.
- Не бойся, - кричит самый главный, успокаивая, - он стрелять не будет, бей его багром по пистолету, они ничего потом не докажут, - науськивает из-за спин самый основной нападающий. СПШ деловито вспыхивает и грохочет коротким всплеском выстрела. Из двадцатишестимиллиметрового ствола вырывается сноп пламени и ракетная составляющая сигнальной ракеты. Десять метров, шесть метров, восемь метров для СПШ не дистанция.
«Пинздейц, - убил шеф рисоглазового, нас спас, а сам подставился»,- подумал пулемётчик, - "Ну, птля, щаа я вас размажу за начальника!"
Рулевой пограничник дернулся от выстрела, но против течения держал лодку ровно: «Молодец, шеф! Что ж теперь будет?»
Третий погранец потянулся за автоматом, предупреждая китаёзов движением, что если сунутся, то стрелять и он умеет, а шефа сбросить в воду не даст: «Отольются вам, падлы, наши мокрые портянки. Зато лезть не будете»
Четвёртый пограничник заворожено наблюдал последствия выстрела. Выпущенная почти в упор картофельная пуля в виде двадцатишестимиллиметрового цилиндра, сшибла китаёзу с ног, влупив строго между глаз. От удара браконьер и нарушитель моментально потерял сознание и рухнул как подкошенный ударом громадной кувалды. Этим дело не завершилось. Картоха отрекошетила от крепкого лба и пышно разлетелась в стороны, имитируя разброс мозгов из головы поверженного. Шеф спокойно разломил сигнальный пистолет пополам. Выкинул использованную гильзу. Вытащил из кобуры новый, сунул в ствол, соединил половинки пистолета и спокойно бабахнул в голову следующего нарушителя с багром. Эффект был ошеломляющим.
- Убили! - завопили на лодке, подвергшейся картофельной зачистке. С остальных плавсредств наблюдали зловещую со стороны картину. Офицер поднял огромный пистолет, выстрелил в голову собрата-рыбака-браконьера в упор, голова разлетелась на мелкие мозговые куски, и части ума плюхнулись в мутную амурскую воду. Затем русский пограничник перезарядил пистолет, и второй китаец свалился без головы внутрь лодки и почил там в бозе невидимый и неподвижный за непроницаемым бортом браконьерской посудины. Крик поднялся невозможный.
В ответ на вопли шеф приказал:
- Лодку на буксир, этих всех повязать, и поехали к следующей, - взятые на абордаж китайцы не посмели даже сопротивляться, как это было ранее. Агрессивный манёвр южанки и два выстрела из СПШ добавили в караван начальника заставы ещё одну лодку и пять нарушителей. Следующий рывок южанки не оставил равнодушными всех китайцев на нашей территории. Иностранные рыболовные суда рванулись в разные стороны от сумасшедшего офицера и его безбашенного оружия.
- Рулевой, давай к заставе.
- Берег, я Река-один! Приготовиться к приёму нарушителей пограничного режима. Ещё три раза съездил начальник заставы на фарватер. К одиннадцати часам дня на самом рыболовном месте Амура была тишь, благодать, и полный порядок.
- Ты как это умудрился сделать, капитан? - пытал своего подчинённого начальник комендатуры.
- Как приказывали, - зловредно отвечал наш шеф коменданту.
- Вот как надо охранять рубежи нашей Родины, - показал вниз на девственную чистоту вод Амура замкомандующего. - Узнать, чей участок, и представить к награждению и внеочередному званию на подведении итогов, - коротко скомандовал он, не глядя. Порученец умудрялся услышать и записывать распоряжения в болтанке и грохоте летящего над рекой вертолёта.

А сетку мы на следующий день сами начали проверять. В наряде-то всегда СПШ есть у одного из пограничников. А поди разбери, что там в стволе? Картошка или настоящий боевой осветительный заряд. А коменданту пришлось рыбки из китайской сетки отвалить, да и с соседями опытом поделиться хотелось, но начальник запретил. Как в воду глядел. Пришлось в следующем году новый способ придумать, как хозбытовиков «выдавливать», а то эти китайцы совсем обнаглели.
Мы ж у них рис не сеем в поднебесной для себя.