ИВАНЫЧ



Выше среднего роста, с большими голубыми почти детскими глазами и красивым лицом, с которого почти никогда не сходила улыбка, Иваныч выглядел всегда представительно. Даже респектабельно. Ещё бы не респектабельно - начпрод* гарнизона все-таки! С годами появилось брюшко, а затем и брюхо. Должность обязывает, это понятно. Об улыбке и доброте лучезарных глаз его надо сказать то, что они не сходили и не исчезали у него даже в те минуты, когда начальство драло его с особой жестокостью во все щели. А драть, порою, было за что. Например для заступления на вахту он всенепременно приносил с собой тапочки, в которые влезал аккурат сразу после доклада о приёме-сдаче так быстро, что при его комплекции казалось совсем невозможным. Просто как чемпион по прыжкам. После облачения в тапочки он втыкался в привозимую каждый раз с собой видеодвойку и ровно 24 часа после этого его не интересовало абсолютно ничего. Кроме перерывов для приёма пищи. Нервы железные, можно только позавидовать.
Никто никогда не слышал, что бы Иваныч вдруг на кого-то повысил голос. Берёг он нервы. И свои. И чужие. И сердце поэтому у него было здоровое. И желудок он тоже берёг. Но только свой. До чужих желудков ему особо дела не было - опять же - нервы берёг. Поэтому желудок у него был тоже здоровый. А вот подагра и печень его доставали. Это всё из-за огромной его любви к алкоголю.
А ещё Иваныч очень коммуникабельный. Потому как без неё, без коммуникабельности, начпрод - не начпрод.
На службе Иваныч отсутствовал по полгода в каждом календарном. Абсолютно законно. Ложился на месяцок в госпиталь, после которого в обязательном порядке направлялся в санаторий. Поправить здоровье. И так два раза - весной и осенью. Летом было 2 месяца очередного отпуска. А уж поскольку он лечился амбулаторно! В общем что бы так болеть, как Иваныч - говорили у нас - нужно иметь железное здоровье.
Но это сейчас всё так хорошо: машина, санатории, супруга и две дочки-красавицы, командировки с саунами-ресторанами...
...............................................................................................
Дело было в первой половине восьмидесятых, когда Иваныч был просто Саней и, как это сейчас говорится, замещал должность заместителя командира береговой базы бригады кораблей ОВРа., на котором висело всё продовольственное, вещевое и шхиперское имущество. Он был ещё строен и спортивен и носил лейтенантские погоны. И носил он их, на начало нашей истории, уже четыре года. А причина этому уже упоминалась мной в самом начале - врождённый (или приобретённый, но устойчивый) пох/изм и большая любовь к зелёному змию.
И примеров тому можно приводить великое множество. Как-то с начальником медицинской службы всё той же бригады (его дружба с медиками, впоследствии многократно и с большими процентами приносящая немалые дивиденды, начала зарождаться ещё с тех времён) они пошли за грибами. Лёха, начмед**, не пожадничав, захватил с собой спортивную сумку, в которой лежали два одеяла из лазарета и две бутылки из-под шампанского с медицинским спиртом. А Саня сумку с закусью забыл. А когда спохватились - возвращаться уже не захотели. Да и примета - не очень. Поэтому кушали они этот спирт, развалившись на одеялах, вдыхая чудные запахи приморского августа и кусая, морщась, сыроежки. Разморило их не слабо и решили они вздремнуть. И вздремнули. До вечера. Проснулись - пошли обратно. Всё по плану. По их плану. У комбрига были планы другие, ему уже полдня нужен был медик. И его, соответственно, искала вся бригада вместе с бербазой. Со временем уже забылось, что именно понадобилось командиру от д октора, но попались они ему в тот самый момент, когда он в очередной раз выходил из лазарета, ругаясь громко и не очень цензурно.
- Ну, и где ж вы были?! - спокойно так, и через секунду - Ты где был, конь с яйцами?!
- За..за грибами ходили, товарищ комбриг - промямлил Лёха. Саня в это время мило улыбался и хлопал своими почти женскими ресницами. При этом доктор расстегнул сумку и продемонстрировал начальству завёрнутые в одеяла два раскрошенных подберёзовика.
Получили они по пять суток ареста, однако, по причине незаменимости по службе, были амнистированы к исходу первого же дня пребывания на "губе".
Это маленький пример, и если б случай был единичный, то всё забылось бы быстро. Но Саня с Лёхой, в том то и дело, постоянно о себе напоминали приблизительно такими же примерами. И потому одному из них тем летом так и не присвоили старлея м/с, а о том, что второй уже 2 года как переходил - я уже писал.
А буквально через неделю они, опять же, вместе залегли в санчасть со страшенной аллергией, причина которой - далеко ходить не надо - ясна как Божий день. В субботу во время ПХД*** Саня, как обычно, зашёл к Лёхе в санчасть - чего-нибудь порешать. Порешали быстро - шёл дождь, поэтому поход на природу, естественно, не рассматривался - расслабляться будут прямо здесь. В лазарете. Семьями ещё ни тот ни другой не обзавелись, торопиться некуда. А в лазарете есть всё, что надо. И выпивка, и запивка, и закуска. Выпивкой был, естественно, спирт. Медицинский, очищенный. Запивали физраствором глюкозы. А закусывали витаминами. «Гексавит» в полукилограммовых консервных банках. Гармонию не нарушали. Было выпито по 0,5 литра спирта на брата и съедено по 0,5 кг. «Гексавита». Глюкозу каждый пил столько - сколько хотел, благо недостатка в ней не было. И наутро у обоих вытупил то ли диатез, то ли ещё чего - короче всё тело покрылось сыпью, которую герои наши благоп олучно расчесали в кровь, покрывшись коростами сверху донизу.
Ещё примеры нужны? Думаю, что уже достаточно. Тем более, что уже давно пора переходить непосредственно к тому, о чём хочется поведать читателю.
Не так давно назначенный комбригом капитан 1 ранга Птицеедов мужиком был суровым характера своенравного и служакой рьяным. При этом и специалистом добрым. А по сему, впоследствии, он стал фигурой очень значительной и большой как на флоте в частности, так и в минобороны в целом. Но это потом, а пока в бригаду ожидался приезд высокой комиссии. От того, что она «накопает» и как её примут, скажем так, не напрямую, но всё же, зависела скорость продвижения по службе непосредственно самого Птицеедова. Ну а соответственно и всех остальных. Конечно, уже в меньшей степени.
Справедливости ради стоит отметить, что Птицеедов чтил традиции, уважал их. Старые не ломал и новые не вводил. Поэтому, в соответствии со сложившейся традицией, Иваныч (технический спирт в то время проходил не по службе ГСМ, а по шхиперской) ежемесячно, выдавая по 5 кг шила**** на каждый тральщик, удерживал в пользу комбрига - по традиции - положенные 0,5 кг. И даже учёт соответствующий вёл где-то в черновиках. Это устраивало всех. По крайней мере открытого недовольства никто не высказывал. Традиция.
И вот в глазах Иваныча заблестела надежда наконец-то получить долгожданную звёздочку. А чего? Работает лейтенант, молодцом. И ещё ни разу в непотребном виде Птицеедову на глаза не попался.
Комиссия. Адмирал со свитой. Публика солидная и - хочешь, не хочешь - уважаемая. Для обеспечения культурных мероприятий на подсобном хозяйстве забили кабанчика. Саня, понятное дело, рылом не вышел. Всё, что от него требовалось - доставить из фонда комбрига шило.
- Сколько там у меня? - спросил Птицеедов по телефону.
- Двенадцать с половиной килограммов, товарищ капитан первого ранга! - бодро доложил Саня.
- Угу. Так, а в литрах это скока будет?
- Считай полный бутыль.
- Вот что, Александр Иваныч, неси-ка ты всё.
Решив, что это его звёздный час, тем более когда Птицеедов назвал его по имени-отчеству, Саня, на здоровых тогда ещё ногах, помчался в санчасть.
- Лёха, бутыль есть пустой? - и, не дождавшись ответа, схватил первый попавшийся, открутил крышку - вроде ничем не пахнет.
- Пошли, поможешь. - верный Лёха, скинув халат, засеменил в госпитальных тапочках вслед за другом, не задавая лишних вопросов.
Сказать, что Саня был воодушевлён и окрылён значимостью возложенной на него миссии - ничего не сказать. Точно никто сказать не может, но вполне возможно именно в этот момент Саня, постепенно, начал превращаться в Иваныча.
Отмерили из бочки по весам ровно столько сколько нужно. Понюхали. Закрутили. Посмотрели друг на друга. Снова открутили крышку и снова понюхали. Снова посмотрели друг га друга, зачем-то взболтнули и снова понюхали. Вздохнули. Закрутили. Ещё раз вздохнули и понесли.
Мысль о том, что комбриг, конечно же, не будет перевешивать и пересчитывать покоя не давала обоим. Но они, молча, шли бочком к выходу из хранилища, неся бутыль и стараясь не глядеть друг на друга. Кто-то должен был решиться. Это был Саня. В тот момент, когда их взгляды всё-таки встретились сквозь стекло бутыля, он не выдержал:
- Стой! Лёха, неси бутылку!
И Лёха снова полетел к себе в лазарет, в этот кладезь склянок. Отлив пол-литра, они доставили бутыль с шилом по назначению.
Пятница. После обеда. Для завершения проверки осталось только акт подписать. Ну и посидеть, как по традиции положено. И ничто этому не мешает. Птицеедов с высокой комиссией двинули на природу. Акт подписывать. И для подписания у них есть всё необходимое - замаринованный, просящийся на огонь кабанчик, разносолов тьма, несколько молоденьких официанток из гарнизонной столовой, старшим среди которых командир бербазы***** и почти полная бутыль спирта.
У Сани с Лёхой есть почти тоже самое, даже лучше. Халявнонарисовавшиеся пол-литра шила и закуски немеряно. Правда, сидят они у Лёхи в лазарете, а не на природе. И официанток у них нет. Но они не особо то в них нуждались, как в официантках. К тому же им-то ничего подписывать не надо, а в свете того, что больных в лазарете нет - свобода! На двое суток! Сейчас выпьют-закусят и в ДОФ******. На танцульки.
Тяпнули по первой. Открыли рты и расширили глаза. Необычный вкус. Может просто отвыкли? Последнее время всё медицинский, а тут технический. Решили выйти покурить, предварительно тяпнув ещё по одной.
....................................................................................
Проснулись оба к вечеру. В субботу. Очень удивились, что почти ничего не съели и не выпили, а прямо в форме на нерасправленных кроватях спали. Подумать то подумали, да снова спать легли. Утром в воскресенье проснулись голодные. И задумчивые. Вроде как невыспавшиеся.
- Саня, блин, это же из-под эфира бутыль!
Всё стало ясно и понятно. Тяпнули по рюмке медицинского. Им стало хорошо. И было хорошо почти до обеда. Ни о чём думать не хотелось. И коль с танцульками в эти выходные не заладилось, то решили пойти искупаться. Но и этому в эти выходные не суждено было сбыться. Потому как были «приглашены» к комбригу на ковёр. Там Птицеедов, громким голосом, произнёс трёхминутный спич, из которого более или менее литературным являлось только «...вашу мать» и «вылить на х@й гадость!».
Всё дело в том, что законы природы действуют одинаково как на лейтенантов, так и на каперангов. И на адмиралов. Даже на женщин. И, согласно этим самым законам, комиссия в полном составе, вместе с официантами уснула младенческим сном. С той лишь разницей, что Саня с Лёхой были под крышей, а те - на природе. Во время сна они были искусаны комарами и промочены дождём - оказывается в субботу ещё и дождь был. Кабанчик был съеден собаками и дорастащен воронами.
По результатам работы комиссии акт составлен был. И неплохой. Правда Птицеедов с академией на пару лет затормозился. А вместе с ним и Санины с Лёхой звания.
.................................................................................
Когда перед самым дембелем мы пытали Иваныча (уже солидного, в чине капитана второго ранга) о секретах мастерства, он сознался, что спирт они с Лёхой тогда не вылили, а просто вскипятили. Эфир - по законам природы - испарился. Улетучился. А потом употребляли остывшее содержимое. По назначению. Безо всяких сонных последствий
- И вообще, не надо делать из еды культа! - произнёс он в заключение. Согласитесь, из уст начпрода эти слова звучат как-то по-особенному.