Да простят меня люди хоть когда-нибудь военные, речь пойдет о замполитах.
Ну не люблю, вернее, не любил я их. Не везло мне с ними - за время службы попадались разные, но все какие-то с изъяном, что ли... Всех, с которыми жизнь плотно сводила, помню по еще совковым временам. Позже их, бедняг, расформировали, и они как тараканы попытались разбежаться по боевым должностям, еще не зная, что штат оставят и даже увеличат, переименовав замполитов в помповоспов, психологов и прочую нечисть. Знаю точно, что были и среди них толковые ребята, но мне они не попадались, все где-то рядом, но не у нас...
Так, что-то вспомнилось о трех их них.

Горин

Это мой первый персонаж. Мой первый замполит моей первой (она действительно числилась первой) роты. Уникальный человек, который не умел ничего, кроме главного - пудрить мозги. Был ужасно неряшлив, но вклинивался в разговор с 10 метров. Он шел, всегда пощелкивая пальцами, и по этому звуку мы узнавали конец нашего отдыха. С 15-ти он оценивал тему беседы, а через 5 метров у него уже была приготовлена речь. Места в этой речи не было больше ни для кого. Любое слово оппонента вызывало пренебрежение и ответную тираду. Говорить с ним было невозможно. Это был монолог знающего всё обо всём. Был действительно не глуп. Если его оставляли ответственным по роте, политинформация продолжалась с подъема и до отбоя с небольшими перерывами на справление естественных нужд. Как любил говорить про него ротный: «Рот закрыл - рабочее место убрано!»
С одного из очередных строевых смотров ему не удалось сбежать, а смотр проводил командир части, весьма строгий и оригинальный в своих высказываниях. Он, скептически скривив губы, сверху вниз осматривал каждого очередного претендента на взыскание, и после стандартного представления жертвы: «Командир взвода, лейтенант Иванов», ласковым голосом удава, например, говорил: «Выбросьте ваши петлицы, лейтенант». А следующий за ним комбат все аккуратно записывал в блокнотик. Ну, не может быть в молодом строевом офицере все прекрасно, и блокнотик активно пополнялся записями... Вот и очередь и старшего лейтенанта Горина подошла. Взгляд командира упирается в кокарду на фуражке:
- Выбросьте вашу кокарду... нет, выбросьте вашу фуражку, старший лейтенант. Почему небрит?
- Брился, бритва плохая.
- Выбросьте вашу бритву, - взгляд скользит ниже. - Выбросьте ваш галстук, выбросьте вашу рубашку, выбросьте ваши петлицы, выбросьте ваш китель, выбросьте вашу портупею, выбросьте ваши брюки, выбросьте ваши сапоги... - и, поворачивая голову к комбату. - Комбат, выбросьте на@@й этого старшего лейтенанта!
К слову сказать, очень скоро перевелся он куда-то на вышестоящую. Все-таки главным в те времена была способность пудрить мозги, а в этом Горину не было равных.

Кипин

Вторым, с кем встретился «плотно», был замполит части, целый полковник. Не успел я еще хоть как-то зарекомендовать себя на должности молодого комвзвода, как он меня вызвал. Нахрена? Чем я так провинился, молодой секретарь ротной партячейки (была такая повинность). Все протоколы не проведенных партсобраний в порядке, Родину люблю, выпиваю в меру под контролем старших товарищей, по девкам не бегаю. Оказалось - просто для доверительной беседы. И вовсе не пытался он меня вербовать - ласково и честно так поговорили о жизни, о молодой семье (я как раз только женился), что семья - это тыл, как тяжело быть женой военного, и что надо делать, чтобы она (семья) не распалась.
Мы как раз с женой сняли полдомика в деревне километрах в двух от части, и для экономии времени и поддержания формы на службу я летом бегал, а зимой ходил на лыжах. Несколько раз, будучи ответственным по роте, прибегая к подъему, встречал на проселочной дороге от деревни нашего полковника, причем все разы он как-то прятал от меня лицо. На вопрос всезнающему старшине роты получил такой же простой ответ: «Не, живет он в городке, а в деревне у него баба, это ж все знают». Какие-то теплые, доверительные что ли отношения у меня сложились с нашим замполитом, пока его не сняли. А выгнали его по глупости.
88-й год, апофеоз перестройки, игры в демократию, в том числе и в войсках. Повздорил он сильно на эту тему с замполитом хозроты, натуральным хохлом Серегой Овсием. Кто в этом споре был прав - старший лейтенант или полковник - очевидно, но! Овсий был всеобщим любимцем, из сборища разгильдяев - свинарей, поваров и водителей - смог создать управляемое сообщество, и, самое главное, - ансамбль народной украинской строевой песни. Генералы плакали и просились в туалет, когда пятая рота, следующая на праздничных строевых смотрах неизменно последней, под барабан с баяном на три голоса затягивала «Запрягайте хлопцы коней». И первым голосом запевалы был сочный тенор самого Овсия.
Классическим примером игр в демократию были выборы народных депутатов. Округов у нас в части было тогда аж три, и от каждого выставлялся один безальтернативный кандидат. Но зато можно уже было голосовать против! Одним из кандидатов был, естественно, (а кто ж еще?) замполит части Кипин. Авторитет его тогда уже серьезно шатался, и дабы не пролететь случайно, он выбрал себе самый беспроигрышный вариант: округ номер 3 - хозяйственная + учебная роты. Вариант был самый что ни на есть демократичный: Кипин отдавал себе отчет в том, что хозрота вся будет против, но в ней всего в наличии 50 человек, зато в учебке - все 200 зеленых пацанов, которым лояльный ротный как объяснит, так и будет! Все абсолютно по-демократичному, и выборная борьба в наличии, и честная победа прогнозируема. Одну мелочь не учел хитрый Кипин: учебка за три дня до выборов выпустилась и была расформирована по другим ротами и частям. И осталось в ней 23 живых с непонятным мнением человека против 50 с лишним гарантир ованных оппозиционеров из хозроты. И выборы Кипин таки просрал, но не смирился, объявив их недействительными. Приехавшая из Москвы комиссия нарушений не обнаружила, только обрадовавшись такому яркому проявлению демократии, результаты объявила законными, рубанула шашкой, и Кипина с треском выгнала на пенсию, вспомнив ему еще и аморалку.

Околот

Это песня. Да простят меня украинцы, он тоже был хохлом, но Овсию не ровня. Если только можно представить, что человек может чего-то не уметь, так все это не умел Околот. И при всем этом он был уверен как раз в обратном. Никакие жизненные неурядицы не могли поколебать эту его уверенность. Его прислали к нам в роту на смену Горину, и только тогда мы узнали, что Горин был хорошим замполитом. Среди бесчисленных недостатков главным и совершенно ужасным для такой должности я бы отметил абсолютное неумение свободно говорить (то есть болтать языком). И как два гвоздя в гроб - он был не пьющим и не курящим! Не сказать, что пили тогда много, просто совсем непьющий замполит у всех нормальных мужиков мог вызвать подозрение, но ему и нам это было только во благо - трудно представить, что бы он мог натворить, если бы пил...

О вреде курения

Настоящие мужчины пользовали в те времена два вида курева. Мы (трое из четырех взводных) курили «Яву» явскую (в отличие от поганой дукатовской), непременно шестой линии - она отличалась особо мягкой набивкой. Но самые настоящие - исключительно питерский «Беломор» знаменитой фабрики им. Урицкого. Ротный Гена Шитиков и наш старшина Севкин были самыми настоящими. Причем смолили они его в два ствола в канцелярии ротного, ибо канцелярия считалась местом неприкосновенным в роте, где вообще-то курить запрещалось. Канцелярия - комнатка метров семи с окном, которое на зиму заклеивалось наглухо. Большую часть ее занимали стол ротного, сейф и шкаф с ценностями. В углу у входа притулился стол замполита. Шитиков за своим столом, а Севкин на стуле для посетителей неспешно обсуждают насущные проблемы, безостановочно смоля «Беломор», дым стоит плотным сизым туманом, в углу неуютно чувствует себя некурящий Околот. Надо сказать, что старшину, заслуженного старшего прапорщика, пережившего на этой должности уже нескольких ротных, замполит боялся почему-то больше, чем ротного. И это правильно - тот вполне осознавал свою ценность, знал, что хороший старшина в армии на вес золота, куда как дороже замполита, и потому, будучи формально ниже по должности, посылал его далеко не по уставу и за боевую единицу не считал, справедливо полагая, что от того в роте только вред. Ротный вел себя более демократично, понимая, что от политотдела кое-что зависит в собственной дальнейшей службе.
В общем, набравшись глупой храбрости, вдохнув побольше дыма (трудно назвать ту атмосферу воздухом), и не сильно подумав, Околот, обращаясь к ротному, изрек:
- Геннадий Владимирович, а может, вы больше не будете здесь курить?
Дымящийся окурок повис на краешке губы раскрывшегося от безмерного удивления рта Гены, рожа Севкина расплылась в предвкушающей дикое удовольствие улыбке, и после глубокой мхатовской паузы Шитиков выдавил из себя рык негодующего льва, которому случайно наступили на яйца:
- Околот, а может, ты лучше пойдешь @й?!!!
Севкин умел рассказывать, мы долго ржали, а потом часто и с удовольствием напоминали Околоту последнюю фразу, без окончания, ессно.

Лыжи

Как всегда неожиданно наступила зима, а с ней и лыжный сезон. Командир части был лыжником, причем для своего возраста очень неплохим, и весь офицерский состав без исключения обязан был тоже быть лыжниками, неплохими. Просто так, к слову: Околот родом из южной Украины, учился в Донецке. На вопрос ротного об умении ходить на лыжах ответил просто и по-мужски: «конечно!» Вот только лыжи он не успел купить. А кстати, единственным некурящим среди взводных был у нас Вова - лыжник-разрядник, имевший в своем арсенале на зависть всем прогрессивным лыжникам-любителям передовое чудо западной спортивной промышленности - пластиковые беговые «Fisher» аж за 180 рублей, плюс какие-то не менее крутые палки, плюс такие же ботинки с какими-то особыми креплениями. И так ему не повезло, что у него единственного с Околотом совпал размер ноги. В общем, Околот попросил прокатиться. А у нас это тогда было в норму: трасса-пятерочка была проложена в лесу, начиналась и заканчивалась п очти у казармы. Перед обедом полчаса пробежаться по лесу - только в радость для улучшения мироощущения и пищеварения. Правда, трасса не была простой - четыре довольно крутых спуска, один с поворотом, столько же подъемов, елочки-сосенки, пеньки-коряжки. Даже подготовленному лыжнику первый раз лучше не торопиться...
Вова был москвичом и эстетствующим жмотом. Очень обижался, когда в самый ответственный момент оказывалось, что его пайка из «тревожного» чемодана съедена нами, и называл нас нехорошими словами, но сам пожрать чужого никогда не гнушался. Не знаю, что на него нашло в тот раз, но лыжи он Околоту дал. Видимо потому, что был он главным комсомольцем части, готовился к всесоюзной конференции и из меркантильных соображений решил не портить отношений с политотделом. Это было ошибкой.
Вернулся Околот через полтора часа, когда Вова уже час как активно волновался, и не зря - в руках замполит-лыжник держал разломанный пополам левый «Fisher» и погнутые с отломанными лапками палки. Как можно было сломать пополам полностью пластиковую лыжу, трудно представить, но он это смог! Наверное, много раз пытался, но удалось только на втором спуске (том, который с поворотом), то есть в самой дальней точке дистанции, а потом час перся назад пешком по лыжне, испоганив ее.
- Ничего страшного, Вова, я тебе ее склею, - проблеял Околот.
- Я тебя сейчас буду убивать, Околот, медленно и с наслаждением, - простонал Вова.

Боевая тревога

Каждый из офицеров роты обязан был ходить ответственным по роте, то есть приходить к подъему и уходить после отбоя. Плюс еще наряды для взводных - дежурным по батальону и начальником караула. Замполитов по батальону и в караул не ставили, но по роте - это святое. Однажды в выходной день комбат решил проверить роту и увидел в лучшем в части подразделении полный бардак и Околота, мирно дремлющего в канцелярии. Сильно наказывать замполитов нельзя - это прерогатива политотдела, поэтому поругавшись, он просто запретил ставить его ответственным. Зато разрешил это делать нашим сержантам-замкам - с ними в роте было гораздо спокойнее. Это когда над ними есть старший начальник, который ничего не требует, они просто разгильдяи, а когда сами начальники - все в порядке.
У Околота оставался всего один наряд - помощником дежурного по части. Но не долго. В самое глухое ночное время - с двух до шести, когда дежурный спит, помощник рулит частью. То есть просто сидит на пульте с телефонами и громкой связью и принимает доклады. Есть только одна обязанность - своевременно и в экстренных случаях разбудить дежурного. В те времена систему оповещения предельно упростили и для всех случаев жизни оставили только два сигнала: «Сбор» и «Боевая тревога». Первый сигнал служил для сбора части во всех случаях мирной жизни, второй означал, что началась настоящая война, или как минимум нападение на часть. Оба сигнала включались обыкновенными тумблерами, тогда еще без всякой защиты.
В три часа ночи тяготы воинской службы сморили праведную околотовскую головушку, и она вольно и мягко (потому что в шапке) упала. Росточку он был немалого - под метр девяносто, как раз чтобы достать головой до пульта. Что-то щелкнуло, но чистый и не испорченный заботами об отечестве мозг Околота никак на это не откликнулся, уходя в забытье. Звуковой сигнал в штабе тогда не был предусмотрен, только в подразделениях и в квартирах военного городка, а горящее табло со словом «Тревога» только добавляло интима, поэтому, когда в штаб, на ходу застегивая ширинку, с дикими глазами влетел командир части, и дежурный в комнате отдыха и Околот на пульте еще спали. За эти несколько минут машина завертелась, роты были подняты, посыльные по окрестным весям отправлены, народ начал прибывать в часть... В общем, вернуться к мирной жизни оказалось гораздо труднее, чем «начать войну». Командир был недоволен. Недовольство выражалось громким нецензурным криком и обещаниями всех расстрелять на месте, но после осмысления случившегося и дабы не ударить в грязь лицом перед личным составом, мероприятие решено было продолжить - просто так, в качестве неожиданно внеплановой командирской проверки. Вообще-то и раньше все тревоги начинались неожиданно, только почему-то все точно знали время их начала.
Околота отстранили от всех нарядов, к оружию подпускать запретили, «тревожные» тумблеры заделали защитным кожухом. Нет худа без добра.

Ленкомната

Главной и почти единственной вотчиной замполита роты была ленкомната. Помните? Такое помещение с плакатами на стенах, партами, стульями, кафедрой и обязательным бюстом живее всех живых Ильича. Была она у нас сделана давно и качественно заботами и при материальной поддержке родителей наших «блатных» бойцов. Но не повезло Околоту, а, вернее, это нам не повезло: в связи с предстоящими на базе нашей части очередными сборами политсостава системы решено было все ленкомнаты переделать. И объявлен конкурс на лучшую из них, и призы, и награды. Сроку - два месяца. Это много, вполне достаточно, но не для Околота. Ротный вызвал его, поставил задачу, нас - взводных и старшину - обязал всячески содействовать. Прошла неделя - Околот собирает материалы. Прошло две - все на том же этапе. Прошел месяц - полет нормальный, конь не валялся. Осталось две недели - замполит с гордостью предоставил на осмотр ротному стопку плакатиков, взятых в политотделе. Все, дальше ждать было нельзя. Для взводных объявлено казарменное положение, Околоту настоятельно рекомендовано не вмешиваться. За три дня я с нуля научил бойца сносно писать тушью, вместе с ним мы покрыли письменностью двадцать квадратных метров плакатов. Кто-то резал фанеру и пенопласт, грунтовал и красил, кто-то фотографировал «педеровиков производства» и клеил их фэйсы, работа кипела. Нашлись и художники, и столяры, и даже чеканщик - только бы не ходить на смены и в наряды. Тем более что всем был предоставлен режим полного благоприятствования и обещаны золотые горы. Околот осматривал свою вотчину и пытался давать советы, но даже при бойцах мы посылали его подальше.
Успели! Более того, на конкурсе комната заняла второе место в части.
При подведении итогов Околот с гордостью принял почетную грамоту за второе место и глубоким осознанием собственных заслуг - личную благодарность от командира части. Мы все и даже наш комбат с замполитом батальона плакали от умиления. Вечером замочили это дело.

Потолок

Ежегодные учения - дело нудное. Для строевых офицеров нижнего звена кроме бестолковой маеты на неделю с лишним ничего. У бойцов режим не меняется никак, а нам только геморрой - спим чаще в ротах, едим как попало, пишем какие-то дурацкие разнарядки, похоронки. Бродим по объектам с мыслью «где бы спрятаться», но нельзя. Короче, играемся в войнушку. Лучше уж в поля уехать, но не всех посылают.
Очень поздний вечер очередного дня учений. Сидим в роте, ждем ротного с совещания у комбата, надеемся, что отпустят домой поспать (до дома-то 300 метров). Не тут-то было. Ротный приходит от комбата в первом часу ночи какой-то злой, видимо после нетрадиционного секса, и готовый все то же самое проделать с нами. Получаем общую порцию секса за то, что «ничего не делаем» (собственно, так оно и есть, но так оно и было всегда - делать-то нечего!) и садимся писать планы на следующий день: рытье окопов, перераспределение постов (кого-то поубивало), выдача новой порции гранат и прочая хренотень, но, слава Богу, на бумаге. Она все стерпит. Замполит питается переложить на нас написание похоронок и благодарственных писем, пошел в задницу, сам пиши. Очередное сборище - в три часа ночи в штабе батальона, комбат сам будет всех нас иметь.
До четырех ждали комбата, потиху кемарили, потом началось истязание, но совсем по другой теме, к чему никто не готовился - «тактико-технические характеристики вооружения вероятного противника». Ввиду почти полного нежелания в полпятого утра знать означенный предмет, и отвечать точно и ясно, а также в связи с тщетными попытками рассмотреть эти самые ТТХ на плакатах вдоль стен, истязание проходило вяло. Собственно, истязался Гоша Кочетков, наш взводный, мой сослуживец, а остальные в разной степени спали. Истязание выглядело примерно так. Комбат спрашивал:
- А доложите мне, лейтенант Кочетков, ТТХ, э-э-э... бомбардировщика В-1В (этот плакат был на стене сбоку от комбата). Смотреть прямо перед собой! Экипаж?!
- Э-э-э... Один чело...(Это Гоша увидел средний палец ротного и неправильно понял намек) Два человека! (Это Гоша увидел два моих пальца)
- Хм, правильно. Так, боевая нагрузка?!
- Э-э-э-э... (трудно подсказывать тонны, пальцев не хватает)
- Та-а-к, не знаем, - комбат уже веселеет, - Практический потолок!!!?
То ли что-то знакомое сквозь дрему услышал Околот в последнем слове, то ли ротный его своевременно локтем в бок толкнул, только вскочил, изображая абсолютную бодрость, наш замполит и громко и четко по уставу ответил:
- Я!!!
- Все свободны, - сказал комбат после того, как слезы перестали литься из его глаз, а народ почти остановился после неудержимого хохота. - Околоту - зачет!
---------------------
Ps.
Как-то на одной из проверок роту удалось вытянуть на «отлично», что для сборища «крутых перцев» и «папенькиных сынков» казалось сначала нереальным. При проверке НачПО большого поощрительного приказа, составленного комбатом, прозвучал вопрос: «Что-то я не вижу в приказе замполита 1-й роты Околота? А ведь рота стала отличной и благодаря его стараниям тоже!» «Да, - ответил комбат Мяукин. - 1-я рота действительно стала отличной, но не благодаря Околоту, а ВОПРЕКИ Околоту!»
Нет, ну конечно, ему все равно что-то там вручили.