За Победу. (Шаман-2).
(Продолжение. Начало см. http://bigler.ru/showstory.php?story_id=6146)

Кто из нас не задумывался о том, почему вещи, ну, происходят? И можно ли повлиять на жизнь так, чтобы это самое «происходит» происходило бы в нашу пользу, а не наоборот? Например, вы опоздали на самолёт, а у него при посадке шасси не выпустилось. Не хватило денег на чекушку, а там метиловый спирт оказался. Или кто-то наглый без очереди цапнул профсоюзную путевку в санаторий, а там стихия! Наводнение! Извержение Везувия! Кишечная палочка в бассейне!
А вы спокойно на даче загораете.
Или едете по лотерейному выигрышу на Кипр.

- Итак, товарищи, - сказал начштаба Первой Эскадры, - есть вопросы по графику майских нарядов?
Летно-подъемный и технический состав заёрзал стульями. Вопросы, конечно, были. Особенно были вопросы по нарядам, выпадающим на первую декаду мая. А вот дураков задавать эти вопросы не было.

- Товарищ майор, разрешите? - Все обернулись на голос из задних рядов, где уже маячила фигура поднявшегося капитана Петрова. - Разрешите поменяться с Серёгиным нарядами? Я пойду седьмого мая ДСЧ вместо Серёгина, а Серёгин вместо меня двадцать третьего - дежурным по части.
- Если лейтенант Серёгин не возражает...
Первая Эскадра посмотрела на лейтенанта - совершенно обалдевший Серёгин не возражал. Серёгиным, как самым молодым в Эскадре, заткнули дыру на майских праздниках - а он собирался к маме в Саратов. (Или к любимой девушке в Энгельс. Или на рыбалку на Ахтубу - история не сохранила этой детали, а Серёгин в нашей истории больше не появится).
- Хорошо, - сказал начштаба. - Ещё вопросы есть? Нет?.. Товарищи офицеры!..

- Ты что, бортач, перегрелся? - спросил майор Клюев, командир корабля Ан-26, бортовой номер 17 («Семнашка»). - На кой пламенный поменялся с молодым?
- Командир, - замялся Петров, - сам не знаю. Будто за язык дёрнул кто. Нужно духов спросить... я немного покамлаю завтра, поговорю с ними.
- Покамлай, конечно, - сказал Клюев, - покамлать - это святое... Я на всякий случай прослежу, чтобы нас седьмого мая куда-нибудь не отправили без тебя, в полёт дальний, в края неизведанные. Ты же на земле останешься - сунут замену - и прощайте, скалистые горы!

Вера майора Клюева в Шамана была крепкой. С тех пор, как старший лейтенант Петров стал капитаном и Шаманом, летные происшествия обходили «Семнашку» стороной. Прерванный взлёт из-за выбежавшей на взлётку коровы? - Не у «Семнашки».
Обледенение при снижении в единственном на всё небо облачке? - Не к нам.
Потеря связи после попадания молнии в самолёт в ночном полёте? - Идите нафиг.
У «Семнашки» был свой Шаман. У Шамана была «Семнашка». Они любили друг друга.

Шаман и его «Семнашка» - всего лишь одна действующая сила в нашей истории. Как известно, для столкновения антагониста и протагониста необходимо наличие обеих противоборствующих сторон. Только что мы видели, как судьба за шкирку вытащила на сцену Шамана. Будет логичным показать и скрытую пока для Шамана вторую силу, выходящую под софиты этой сцены.
Итак...

Ласковым майским вечером 1991 года двое парней, одетых в форму военнослужащих срочной службы ВВС, подошли к КПП авиаполка. Если выйти через символические ворота, то через десять километров будет КПП военного городка - 10-й площадки, мозга полигона. Бойцы повернули налево. Там, на могиле двух летчиков-истребителей, похороненных здесь летом 1942-го во время боёв за Сталинград (лейтенанта и старшего сержанта), стоял мемориал. Мемориал был кубической формы. Венчал его летательный аппарат тяжелее воздуха.

- Антиквариат! - уважительно прищурился сержант К. (он же Митрич), задрав голову. - Реликт корейской войны! Голубь мира!
- Лучше бы он ястребом был, - сказал рядовой Миронов. - Не так бы сильно засрали.

Действительно, МиГ-15 на постаменте был обильно загажен голубиным помётом. Серебрянка, которой он был выкрашен, облупилась. В воздухозаборнике свили гнездо весдесрущие голуби, и в данный момент один из них ловко уронил струю на задравшего голову Митрича. Митрич (не менее ловко) увернулся.

Нужно сказать, что голуби пользовались значительным вниманием и настоящей любовью среди младшего технического состава полка. Они были вкусными. Они были бесплатными. И их было много. Голуби были из настоящего голубиного мяса. Поэтому каждое воскресенье группа «дедов» и дембелей в подменке, вооруженных черенками от лопат, отправлялась на охоту на чердак какого-то заброшенного строения на задворках части. Два бойца выдвигались по пожарной лестнице на чердак, и голуби, завидев дежурных загонщиков, ломились в чердачное окно. В качестве средств ПВО использовались принесенные дрыны, в качестве средств РЭБ - голубиный помёт. Размер популяции бережно поддерживался, и каждый охотник довольствовался двумя птицами. Добычу запекали в глине или жарили на вертеле.

- Между прочим, - сказал Мирон, - птичий помёт является ценным сельскохозяйственным удобрением, когда хорошенько слежится и выветрится. Какие-то азотистые соединения. Может, скажем старшине, пусть годик подождет, а потом вывезет всё это добро с МиГа к себе на участок?
- Мы не в Чили, Мирон. Нам всё это гуано здесь ни к чему, качество у него хреновое - птички не те, - отрезал Митрич.

Бойцы побродили вокруг постамента, разглядывая МиГ, а потом легли на прогретый травянистый бугорок и закурили. Курили «сигареты овальные», они же «Полёт».

- Я так думаю, - сказал Митрич, - что простой стремянкой тут не достанешь. Нужна гидравлическая. Выдвижная. Она у нас самая длинная.
- Ну ты дал! - восхитился Мирон. - Она же весит больше 300 кило, а колёса у неё сам знаешь какие - хрен покатаешь! Да и катить её сюда со стоянки ТЭЧ километра три. Пупок развяжется.
Митрич щелчком выбросил окурок и растянулся на тёплой траве, зажмурив глаза и закинув руки за голову.
- А «гуси» на что? Сюда прикатим вместо утренней зарядки, а там посмотрим.

Утром следующего дня Митрич построил младших авиаспециалистов ТЭЧ на зарядку.
- Значит так, авиаторы, - сказал сержант. - Сегодня зарядки не будет. Топаем в ТЭЧ, хватаем стремяночку, катим к мемориалу. Потом завтрак. После завтрака «гуси» переодеваются в подменку и строятся здесь. Бегом - марш!..

Гидравлический подъёмник, любовно называемый «гусаком», в ТЭЧ был в единственном экземпляре. Судя по надписям, изготовлен он был двадцать лет назад. Выкрашенный в цвет нездорового яичного желтка, «гусак» представлял собой четырехколесную тележку размером с «Запорожец» с поднимающейся вверх и выдвигающейся стрелой на крыше. Стрела несла на себе площадку с ограждениями. Для управления стрелой на гусаке был пульт с переключателями клапанов и ручка гидропривода, которую приходилось качать до одурения при подъеме стрелы. К передней оси «гусака» было приварено водило. Колёса представляли собой цельнолитую резину на легкосплавных дисках.

«Гусак» никогда не перемещался далее, чем на двадцать метров - ступичные подшипники были инвалидами со здоровьем, подточенным двадцатилетней бессменной службой. Таскали его всегда минимум вшестером - четверо толкали, двое тянули за водило.

Десять бойцов под руководством сержанта К. облепили «гусака» и хорошо скоординированными усилиями с гиканьем покатили по рулёжке к МиГу. Путь в три километра занял сорок пять минут. Шаман, находившийся на стоянке Первой Эскадры и вооруженный красной повязкой ДСЧ, проводил натужно хрипевшего всеми ступичными подшипниками «гусака» нехорошими словами и перекрестил в воздухе хореем. Затем он расчехлил «Семнашку» и устроился покемарить в транспортном отсеке самолета, выставив будильник в часах «Монтана», чтобы не проспать обед. После обеда Шаман выставил будильник на 16:15 - нужно было готовиться к сдаче стоянки под охрану - и занялся уборкой в самолёте.

В 16:00 сержант К. принял работу. В принципе, мемориал был готов к празднику - отмыт, покрашен. Мусор и прошлогоднюю листву с территории убрали. Митрич прошел на КПП и позвонил в автопарк ОБАТО.
- Сержанта Сычёва позови! Сыч, это Митрич. Привет. Слушай, подгони мне к КПП ЗиЛ-фургон - нужно подъемник в ТЭЧ отбуксировать... Да ладно тебе, полётов нет - прокатим по рулёжке... Пачку «Примы»? Да ты опух совсем - полпачки за глаза!... Хорошо. Через пятнадцать минут жду... Какой? 06-15? Добро.

Вообще говоря, авиаполк и ОБАТО - разные части одного гарнизона. Между казармами - метров сто. Как ни удивительно, такое небольшое географическое различие соседствует с различиями более радикальными:

В полку шестьдесят солдат и сержантов, двести офицеров и прапорщиков.
В ОБАТО - почти триста солдат и два десятка офицеров.

В полку солдаты и сержанты подтянутые, чистые.
В ОБАТО - чумазые и нестиранные. Постоянные фурункулы и цыпки.
Одно из самых страшных оскорблений в полку: «Ты что такой грязный, как из батальона?!»
Одна из самых страшных угроз: «Переведём дослуживать в ОБАТО!»

В ОБАТО в каждый призыв кто-то сбегает из части, а каждый год - вешается или стреляется. Все «молодые» в синяках.
В полку, летно-подъемный состав которого прошел Афган, и почти у всех офицеров которого есть боевые награды, дедовщина только на уровне распределения нарядов по кухне и некоторых мелочах; на кухню традиционно ходят только «гуси». За год было всего три-четыре драки (не избиения, нет!).

В полку приказ офицера не обсуждается. Команч и начштаба знают по имени-отчеству каждого рядового.
В ОБАТО офицеры боятся собственных сержантов.

Минут через двадцать к монументу подкатил ЗиЛ с тентом и скамьями внутри. В кабине сидели два бойца из ОБАТО.
- Салют! - сказал Митрич водителю. - Вот, Сычу отдайте. Как договаривались, десять штук. - Он протянул водителю полупустую пачку «Примы». - Смотрите, мазутчики - скорость не больше тридцати!

На «гусаке» кривой рукой кого-то из авиатехников был непрофессионально нарисован знак ограничения скорости. Техника - штука тонкая и сложная, её эксплуатация и обслуживание в ВВС со всех сторон обложены всевозможными Регламентами, Наставлениями и Прочими Страшными Запретами. Младшие авиаспециалисты при обращении с техникой проявляли крайнюю степень дисциплинированности и ответственности - никому не хотелось получить звездюлей, или, не дай Бог, стать причиной Предпосылки к жуткой штуке, называвшейся Лётным Происшествием. «Деды» строго следили за порядком и обучали «гусей». «Дедов» контролировали прапорщики и офицеры.

- Нэ ссы, сэржант, - сказал смуглый узкоглазый водитель, сплевывая на землю слюну, вязкую и зелёную от насвая. - Всо будит нормално, да?
Обращение к сержанту и дембелю авиаполка в таком тоне от водилы ОБАТО было настолько смелым, что Митрич заподозрил неладное.
- Ты что, урод?! - спросил он. - Пьяный, что ли?!
Водила поспешно захлопнул дверцу.
«Накурились, уррроды обатошные!» - подумал Митрич. - «Спиртом не тащит, а глаза красные».
- Эй, сэржант, цепляйте бистрее! - крикнул из кабины второй ОБАТОшник, старший машины. - А то дежюрный по парку хватится! Будишь ручками тащить, да?
- «Да?» - передразнил сержант. - П..зда! Понял, военный?! Жди!

Тем не менее, «тащить ручками» никому не хотелось, и бойцы сноровисто прицепили водило к буксирному крюку, а сержант К. лично проверил его замок. Чего-то не хватало. Затем Митрич почесал затылок, и рефлекс сработал «на ура» - сержант достал из кармана «технички» большой шплинт и надёжно зашплинтовал замок.
- На посадку! - крикнул он. - Быстренько!
Запрыгнув в кузов последним, сержант закрепил изнутри брезент выхода и постучал по кабине.
- Поехали!..

Шаман боролся с хореем. Хорей внезапно проявил свою вполне свободную, но ехидно недобрую волю, всеми силами вытаскивая Шамана из самолета.
Сначала Шаман привычно поставил шест в грузовой кабине, взял веник и начал подметать пол. Через несколько минут хорей упал прямо на спину капитана, чувствительно ударив того по спине. От неожиданности Шаман прыгнул вперёд и опрокинул ведро с водой, приготовленной для уборки. Вода подло выплеснулась на уже сметённую кучку мусора и смыла её, разнося по всему полу.
Шаман резко обернулся, пнул хорей и произнёс несколько эмоциональных универсальных выражений на меж-языке, прыгая на левой ноге - дальним концом хорей упирался в борт, и пинок потому вышел крайне болезненным.
Петров осторожно положил хорей вдоль борта и вымыл грузовую кабину, опустив рампу. Спускаясь по рампе с ведром грязной воды в руке, он наступил на невесть как откатившийся от борта хорей. В попытке удержать равновесие Шаман продемострировал чудеса человеческой ловкости, сделавшие бы честь любому цирку. Капитан Петров остался на ногах лишь потому, что метнул ведро через открытую рампу на стоянку. В принципе, кроме сумки с документами, ничего не пострадало.

«Зилок» ощутимо набирал скорость.
- Хорошо идём! - крикнул Мирон. - Шестьдесят минимум!
Сержант привстал, чтобы постучать по кабине, но тут задок машины ощутимо занесло, и сержант схватился за кого-то, чтобы не упасть. Он попробовал приподняться снова, но задок швырнуло в другую сторону.
Снова влево.
Снова вправо.
Снова влево, только сильнее.
Снова вправо, еще сильнее!
Митрич распахнул брезент входа, выглянул наружу и - увидел.
«Гусак» мотало на жесткой сцепке. Амплитуда рыскания увеличивалась прямо на глазах. Инвалиды-подшипники верещали на последнем издыхании.

- Стой!!! Стой, твою мать! Остановите его!!!
Кто-то со всей дури врезал по кабине сапогом, и «ЗиЛ» резко затормозил.
Но секундой раньше многострадальное водило оторвалось в том месте, где оно было приварено к передней оси «гусака».

Шаман, закончив уборку, обходил борт снаружи. Прощённый хорей привычно лежал на плечах. И вдруг...

В этом месте показания очевидцев сходятся полностью: когда сержант и первые бойцы выпрыгнули из остановившегося «зилка», они увидели.
Стоянку Первой Эскадры.
«Семнашку» с открытой рампой.
Трехсоткилограммового «гусака», размытой жёлтой стрелой сходящего с рулёжки на стоянку прямо на «Семнашку».
Шамана, с размаху втыкающего в землю хорей.

- Тохтоо!!! - зарычал Шаман, заслоняя собой «Семнашку».

И здесь показания очевидцев сходятся полностью.
Остановился «гусак». Остановился внезапно, как схваченный за шкирку кот, уже готовый прыгнуть на обеденный стол.
Заглох «ЗиЛ». (Никогда больше уже не удавалось завести его от стартера. Меняли стартер. Меняли аккумулятор и катушку зажигания. Бесполезно).
Остановились часы у Митрича (как оказалось, у них просто сразу закончился завод. Сержант К. снова завёл их вечером, и они пошли).

Шаман, тяжело опираясь на хорей, прокосолапил к «гусаку» под аккомпанемент бессмысленно терзаемого стартера пытающегося удрать ЗиЛа.
- Байыаннай сулууспалаах! - вздохнул он. - Глаза вам на жопу натяну, военные!

Как оказалось позже, «гусак», сходя с рулёжки, попал как раз между лампами освещения, которые стояли у самой земли. Аккуратно разъеденив штепсель-вилку между соседними лампами, «гусак» зарылся в землю всеми заклинившими колесами и застрял в сурочьих норах.

Вечером его отнесли в ТЭЧ на руках бойцы из ОБАТО.
Старые, заклинившие подшипники, срезали ножовкой водитель и старший машины с номером 06-15. Они же приварили к «гусаку» водило и поменяли ступичные подшипники на новые.

- Два ящика пива с тебя! - категорично сказал Шаман дежурному по автопарку. - Или прокляну!

- Два ящика пива! - восхитился через несколько дней майор Клюев. - Молодец, бортач! По какому поводу проставляешься?
- Да ты что, командир! - удивился Шаман. - Какой ещё повод сегодня? За Победу!

И незаметно плеснул под столом несколько капель из стакана на гладкий, отполированный его ладонями круглый шест, чуть более тонкий, чем черенок лопаты.