Летние шутки офицеров ВМФ


Что такое лето для народонаселения далеких северных провинций, понять не сложно. Отдушина. Уже с начала апреля женскую составляющую отдаленного гарнизона подводников охватывает зуд. Близитсятеплая пора, и представительниц слабого пола начинает неудержимо тянуть к солнцу, теплому морю и к родителям. Желание нормальное и вполне понятное. Особенно после пережитой полярной ночи. Да и по берегам Баренцева моря даже в самый теплый день не продефилируешь, покачивая бедрами и выставив грудь, обтянутую вызывающим купальником, перед строем обалдевших мужиков. Как ни крути - Заполярье не место для пляжных променадов. К тому же и для детей летнее солнце очень полезно. Поэтому дети - огромный козырь перед мужьями, не особо желающими расставаться со своими половинами на долгие три месяца.
Вот и начинают выстраиваться очереди в авиа- и железнодорожные кассы в стремлении загодя запастись билетами на Большую землю, приурочивая отъезд к окончанию школьных занятий. Начинается сезон массовых летних миграций северного населения с давками на вокзалах, ворохами сумок и чемоданов и с плачущими детьми. Офицеры и мичмана, покидаемые семьями, начинают судорожно пополнять заначки, а их нежные и строгие подруги - до минимума урезать скудные семейные бюджеты, стараясь сэкономить побольше средств на фрукты детям и обновки для себя. И вот, в конце мая начинается, наконец, "великий исход" в южном направлении. В течении месяца население Кольского полуострова уменьшается, как минимум, на треть. До сентября. А в гарнизоны подводников, напротив, приходит "период летнего кобелирования"...Время, когда на десяток мужчин остается одна женщина, но зато много-много свободы и алкоголя.
Из десятидневного выхода на очередное флотское командно-штабное учение вернулись утром в пятницу. Поход случился совсем неожиданно даже для командования флотилии, и посему злой и раздраженный командир дивизии, ходивший старшим на эти внеплановые учения, все десять суток рвал и метал. Но под конец внезапно сменил гнев на поистине царскую милость. Приказал после вывода ГЭУ из действия дать всем офицерам и матросам, свободным от вахт, выходной прямо аж до понедельника. Озвучив свое решение всему кораблю по трансляции, адмирал покинул борт ракетоносца, а личный состав принялся настойчиво теребить механиков глупыми просьбами об ускорении процесса вывода. Нам домой хотелось не меньше «люксов», но, как на зло, пробоотборщики с СРБ все не шли и не шли. Механик, подзуживаемый командиром, истерзал береговой телефон и в конце концов выяснил, что будут они только через два часа по каким-то своим внутренним «химическим» причинам. А до того времени нам предлагалось, не снижая мощности реакторов, сидеть на одном месте ровно и не дергаться. Народ несколько приуныл. Два часа до проб, час на пробы, три-четыре часа на вывод - вот уже и вечер. Один выходной пропал. Но... Никуда не денешься.
По привычке собравшись на пульте ГЭУ всем офицерским составом дивизиона, мы как-то сообща и спонтанно пришли к выводу, что такой дар небес, как три ночи дома и целых два выходных, было бы грешно провести бесцельно. Решение осенило одновременно всех. Стандартное. Отпраздновать это дело всем вместе, крепкой мужской кампанией, благо семьи уже покинули большинство офицеров с месяц так назад. Место для проведения сабантуя сразу вызвался предоставить командир десятого отсека старлей Вадик Лобов. Несмотря на малый срок службы и сравнительно юный возраст, Вадим уже успел обзавестись двумя детьми и женой с исключительно диктаторскими замашками. Пиночет с ней и рядом не стоял! Заполучив в мужья мягкого и податливого Вадимчика, его ненаглядная Ирэн плотно подмяла под себя всю власть в семейной ячейке и помыкала бедным муженьком, как могла. Смех смехом, но даже мелочь на сигареты Вадим выпрашивал у своей благоверной часами. Об остальном и говорить нечего. А поэтому летнюю пору Вадим ждал так, как ждет оазиса со свежей водой путник в пустыне.
По этим причинам проведение первой бесконтрольной попойки Лобов решительно и бесповоротно взял на себя. Остальное уже было делом техники. Вечно опасающийся всех и всего комдив-раз Полканов от участия в мероприятии уклонился, и вся организационная часть пришлась на меня, как самого старшего после него. Душевно поговорив полчаса с механиком, я уболтал втихаря отпустить с корабля трех самых молодых бойцов: Вадима, как хозяина, и двух ему в помощь. Старлея-киповца Никиткина, и каплея Остапова Игоря - командира восьмого отсека. На их плечи ложилась задача к подходу основных сил, то есть нас, подготовить стол, море закусок и все остальное-прочее. Тяжело повздыхав, механик тоже отказался от приглашения, ввиду того, что его жена все еще была в поселке и в отпуск в ближайшее время не собиралась. Обычно механик мужиком был компанейским, от участия в таких вечерах отказывался редко, и сегодня, отклоняя приглашение, расщедрился и даже выдал в «личное» пользование коллективу 3 литра «шила», с условием уничтожить их только в домашней обстановке. Жалованье нам давали не часто и не в срок, поэтому подарок механика пришелся как раз кстати.
Выводить установку оставались четверо управленцев. Как раз те, чье отсутствие сразу же бросилось бы в глаза. Я, мой напарник каплей Костя Воробьев, командир реакторного отсека Сережа Кузьмин и старлей Капорин, который после всего еще и должен был остаться дежурить. Получив необходимый инструктаж, молодые офицеры огородами убыли для выполнения «боевой» задачи, прихватив банку со спиртом и портфель со снедью, выпрошенной мной у интенданта. Мы же остались в полной уверенности, что через несколько часов, устаканив реактор, не спеша двинем по направлению квартиры Вадима, где нас весело встретят, накормят и напоят. И уже после, съев и выпив все запланированное, пошатываясь, разойдемся мы по пустым квартирам, освещаемые ярким полярным солнцем посреди глубокой ночи...
Но... Судьба ведет за собой желающих и тащит упирающихся. Пробоотборщики прибыли, как и обещали, ровно через два часа. Но пробы брать не торопились. Ибо одновременно с ними на корабль прибежало три «безумных физика-теоретика» из береговой лаборатории физпуска реактора с навязчивой идей произвести замеры параметров работающего генератора???. Их неуемное желание подкреплял ворох бумаг с печатями, так что пришлось на это согласиться. Замеры долго не удавались. То приборы не калибруются, то еще что не так идет. А часы-то тикают! Ну, «физики-теоретики» всегда были слабоваты на рюмочку, и поэтому в конце концов при помощи убеждения и литра шила их удалось уговорить на усредненную оценку состояния активной зоны реактора. Что они и засвидетельствовали в письменном виде в моей каюте, между второй и третьей стопкой. Но все же три часа времени это мероприятие убило. Пока «физики» приканчивали у меня в каюте спирт, дело пошло веселее. Девчонки-пробоотб орщицы, осатаневшие от бесцельного сидения, дело свое сделали быстро и без женских закидонов. Изнывающий в каюте командир прорычал разрешение на вывод, и только мы начали снижать мощность, на тебе, новая напасть! Отбой выводу. Где-то наверху вдруг решили, что мы пришвартовались не у того пирса. Оперативный дежурный, сообразив, что мы еще и не начали выводиться, быстренько это дело запретил, получил добро от командующего на перешвартовку и озадачил нашего командира и буксиры. Так мы потеряли еще полтора часа. Потом электрики еще час с лишним принимали питание с берега. Мы, не дожидаясь, начали вывод моего левого борта, благо по инструкции это не запрещено. Если по правде, вывести реактор из действия можно и за одну минуту, а вот записи в журнале ГЭУ и вахтенном журнале ЦП должны все же по времени обязательно соответствовать инструкции. Да и защиту реактора можно бросить только с разрешения командира корабля. Но все делается быстро и ловко, особенно если командир уже в полном бешенстве от ускользающих выходных. Короче сплошной обман, но с благородной целью: отпустить народ домой. Ударно нарушив все положения, документы и постулаты ядерной физики, оба борта вывели за два часа и закончили свои дела примерно часов на пять позже намеченного времени.
Наконец все завершилось. Экипаж в считанные минуты построился на пирсе, нервно подергиваясь в строю, выслушал наставления командира и нестройной толпой рванул к КПП. Через полчаса подошла и наша очередь. Принимая в учет нашу полную задолбанность превратностями сегодняшнего дня, механик милостливо разрешил свалить всем, кроме комдива раз Полканова. Тот и так все равно заступил на вахту и обещал за одно поставить парогенераторы на хранение безо всякой помощи офицерского состава. Около восьми часов вечера троица "закаленных" бойцов добрела, наконец, до Лобовского дома. Мы чертовски устали, и нашим общим желанием было дерябнуть по 100 грамм и расслабиться за столом с горячей, не корабельной пищей.
К нашему полному изумлению на звонок за дверью никто не прореагировал. Не было слышно даже шорохов. Мы растерянно переглянулись. В голову никаких достойных мыслей не приходило. Неужели молодые товарищи кинули нас самым беспардонным и наглым образом. Зная их, в такой расклад не очень-то верилось. Покурили. Обсудили положение. Я, обладая кое-какими кулинарными задатками, предложил, раз так, двинуться ко мне и наскоро что-нибудь сварганить. Благо, только у меня одного в холодильнике еще что-то присутствовало. На этом и остановились. Уже уходя с площадки, Костик со злости саданул ногой дверь Вадимовой квартиры. А она взяла и со скрипом открылась...
Делать нечего, пришлось заходить. В комнате нашим глазам предстала картина полной алкагольной несостоятельности наших бравых лейтенантов. На диване, уткнувшись носом в подушку, храпел Андрюша Никиткин. Причем, в полной форме одежды, не расстегнув даже крючки на кителе и с засунутыми в карманы брюк руками. Игорь Остапов спал за столом, положив голову в тарелку, словно в банальном фильме про алкоголиков. Вадиму, судя по всему, чувство хозяина и ответственнсти за предстоящее мероприятие, видимо, не дало уснуть в таком же свинском виде. Старший лейтенант Лобов, издавая гортанные звуки, спал, сидя на стуле и откинув голову на его спинку. Между пальцев левой руки была зажата потухшая сигарета, а правая крепко сжимала вилку, вертикально торчавшую вверх. Ну, поразил нас и сам стол! Ребята постарались на славу. Пяток жареных курочек, салаты, корабельная колбаса и ветчина и много разных других мужских вкусностей. Венчали стол две трехлитровые банки. Одна полная, другая пустая. Костик п опробовав на язык жидкость из полной, со знанием дела констатировал:
- Они три литра разбавили один к одному. Судя по всему, долго нас ждали и периодически прикладывались. Мальчики здоровье свое не рассчитали и просто-напросто отрубились. Слава богу, обе приговорить не успели. Что делать будем?
Конечно, никакого удовольствия сидеть за одним столом с тремя "телами" не было. Но и не тащить же все добро ко мне за десять домов! Плюнули на неудобства и сели за стол, предварительно перебазировав нереагирующих на внешние раздражители Лобова и Остапова на диванчик Никиткину в компанию.
Выпили. Закусили. Потом еще раз. Минут через пятнадцать похорошело. А еще через полчаса родилась идея. У кого первого, не скажу, не помню, да оно и не важно. Решили мы проучить наших "боевых" товарищей за невоздержанность и неумеренность в питье, а также за невнимательность к своим старшим товарищам по оружию. Опрокинув еще по рюмашке, мы тихонечко вышли из квартиры, заперли спящих и разошлись по домам.
Сорок минут спустя мы снова собрались в Вадиковой квартире. Но уже не с пустыми руками. Я и Кузя притащили из своих домов по две сумки тары из-под вино-водочных товаров - весь запас, скопившийся в наших квартирах с момента отъезда жен. Водочные, винные, пивные бутылки. Много. Вооружившись тряпками, мы начали старательно стирать пыль с наиболее старых экземпляров. Доза принятого нашей молодежью на грудь горючего полностью подавила рефлекторный аппарат спящих и на постукивание и позвякивание бутылок они ровным счетом никак не реагировали. То же, что принес Костик, носило исключительно интимный характер.
Дело в том, что капитан-лейтенант Воробьев за три месяца до описываемых событий расстался с супругой. Навсегда и бесповоротно. Официально. Коренная севастопольская девушка Аля за семь лет совместной жизни с Костей так и не смогла привыкнуть к реалиям заполярной жизни, отчего все эти годы пребывала в возбужденно-истерическом состоянии. Выходила она из него лишь на короткий летний срок у мамы дома, да и там, бывало, то и дело срывалась, как только речь заходила о возвращении на Север. Константин первые годы жизни с женой стоически и философски терпел такое положение дел. А потом стал уставать и нервничать. А если принять в учет, что такой же коренной севастополец Костя стрессы снимал традиционным флотским способом - через стакан, то их совместное существование представить было нетрудно. Хотя людьми, по большому счету, они были хорошими. Просто не сложилось, и все тут! И чем больше впадала в психоз Аля, тем чаще прикладывался к своим корабельным запасам шила Костя. В конце концо в, прошлой осенью Костина половина наотрез отказалась возвращаться на Север. Обоих детей она, естественно, оставила с собой, мотивируя это плохим влиянием Кольского климата на их здоровье (что и на самом деле имеет место), папой-пропойцей (что не совсем соответствовало действительности) и своей усталостью. Взяла и не поехала. Косте некуда было деваться, срок отпуска заканчивался и он, поругавшись напоследок, уехал один. Але же, видно, Крым пошел на пользу, так как уже через несколько месяцев она сообщила муженьку, что любит другого, и «расставанья близок час». Заодно она заявила, что подала на развод. Костя, уже давно фатально относившийся к перспективам своего брака, ответил письменно заверенным согласием на все процедуры и неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, практически перестал употреблять горячительное. Устроил грандиозное по масштабам наведение порядка в квартире, переставил всю мебель и перестал собирать под своей крышей пьяные компании, делая исключение только для наиболее близких друзей. И как раз три месяца назад ему пришло извещение, что он официально свободен. Сие торжество Костя отметил с ограниченным кругом товарищей в своей преображенной квартире, после чего начал вести очень умеренную по военно-морским понятиям жизнь.
- Вот, все не знал куда это барахло деть после моих Авгиевых конюшен, - усмехаясь проговорил Костя, вываливая на диван из сумки груду белья. Мы только присвистнули. Бюстгальтеры, женские трусики, колготки, чулки, какие-то кружевные рюшечки и тряпьё, баночки и скляночки.
- Моя за этим дерьмом все равно не вернется, а пыль протирать им неудобно. Приступим!
И мы приступили...
Свежевымытые бутылки живописно расставили и разложили на столе. В некоторые из них плеснули немного спирта, чтобы создать иллюзию недопитости. Десяток раскидали по комнате. На стол добавили изрядное количество тарелок, стаканов и фужеров. По разложили по ним остатки пищи, некоторые фужеры наполнили.
- Искусство требует жертв!- торжественно изрек Костя и, пошуровав в принесенном, достал несколько тюбиков помады. Намазал ею губы и предложил выпить за успех мероприятия. Выпили. На Костином фужере остались следы помады.
- Мысль ясна? - Костя раздал нам по тюбику.
- Она разного цвета, пусть подумают, что у них много женщин было.
Пришлось и нам усиленно мазать сервировку стола косметикой. Дальше нашу компанию уже понесло.
- Мужики, расстилай кровать в соседней комнате! - разыгралась фантазия у Кости.
Быстренько расстелили двуспальное супружеское ложе Вадима. Аккуратно перенесли мертвецки пьяного хозяина на кровать. Признаков жизни он не подавал, только чмокал губами и урчал.
- Раздеваем! - я уже понял замысел «злобного» каплея Воробьева.
Раздели. Догола. Одежду беспорядочно разбросали по всей комнате. Уложили хозяина в кровать. В одну руку Вадиму вложили бюстгальтер, в другую ажурные трусики. Получилось очень убедительно.
- Стойте! Чего-то не хватает.- посетила творческая мысль Кузю.
- Ага! Сейчас!
Он мгновенно достал из шкафа вторую подушку. Положил. Прилег рядом с Вадимом, оставив на ней вмятину от головы.
- Вот так убедительнее. Что еще?
- Создаем картину полного пьянейшего разврата молодых перспективных офицеров флота - сказал Костя, засовывая прозрачные черные колготки под подушку хозяина. Потом улыбнулся и достал из кармана пачки презервативов.
- Повторяю: полнейшего разврата.- и начал один за другим разрывать упаковки с изделием. Когда Костя освободил уже штук пять презервативов, я попытался его остановить.
- Старик, зачем так много? Не поверит. Столько раз по пьяной лавочке невозможно.
Костя рассмеялся.
- Нормально. Пусть человек хоть раз почувствует себя половым гигантом.
Фантазия Кости не знала предела. Разложив десяток презервативов перед собой, он достал, откуда- то флакончик с клеем ПВА и накапал в каждый из них немного.
- Похоже?- помахал одним из экземпляров Воробей.
Пришлось согласиться. Выглядело чертовски правдоподобно. Часть презервативов положили кучкой рядом с кроватью, часть на прикроватную тумбочку.
- По-моему, с этой комнатой достаточно. Переходим на полигон номер 2!- подал команду я.
- Подожди, последний штришок. - Костя вновь намазал губы помадой и подошел к спящему Вадиму.
- Не подумайте ничего лишнего! - нагнувшись несколько раз, прикоснулся губами ко лбу, щекам, плечу и подушке Вадима.
- Вот теперь точно все! Идем! - и вся троица разве только не строевым шагом покинула комнату.
Во второй комнате мы уже просто распоясались. Спящий Никиткин был аккуратно раздет ниже пояса. Причем, ботинки после обнажения Андрюшиного мужского достоинства на него одели снова и даже зашнуровали шнурки до последней дырочки. Мундир же оставили застегнутым до верха. Штаны и трусы Андрея отнесли в ванную и повесили на вешалку, предварительно набив карманы трусиками, чулками и прочей интимной дребеденью. Рядом с его вещами Костя повесил короткое летнее платье своей бывшей супруги.
- Она за ним, один черт, не вернется, а выглядит очень сексуально. Пусть голову поломают, до какой степени они надрались, что женщина от них совсем без одежды ушла.
И вдобавок ко всему, выставил в коридор у входной двери женские туфли на высоком каблуке.
Игоря со всеми предосторожностями освободили из объятий салата и тоже раздели. Китель повесили в прихожей, оставили в одной тельняшке и в трусах. В Костиной куче были найдены черные ажурные чулки-сеточки. Ну, очень сексуальные! Их с превеликой осторожностью натянули на кривые кавалерийские ноги каплея и усадили в прежнюю позу за стол, правда, добавив в тарелку объедков и нахлобучив на голову фуражку. Остаток запаса презервативов наполненных клеем Костя небрежно раскидал по всей квартире в самых неожиданных местах: на холодильнике, в ванной, на телевизоре и еще, черт знает где. На люстре подвесили игривую дамскую кофточку с глубоким вырезом. Включили телевизор и приглушили звук. Зашторили окна. Для полного антуража обильно оросили пышно пахнущей косметикой всю обстановку, включая спящих, саму косметику разбросали по углам. С гордостью осмотрели содеянное.. Картинка получилась, что надо! Настоящее гнездо порока и разврата после ночной оргии!
Напоследок разошедшийся Костя, пока мы курили, наполнил ванну водой, бухнул в неё шампуни и кинул в воду один тампон «Tампакс», обнаруженный им в пакете с вещами бывшей жены. Он порывался отчебучить и еще что- нибудь, но мы, еле сдержав порывы товарища, постарались побыстрее убраться из оскверненной квартиры, пока хозяин с друзьями не начал приходить в сознание.
Банкет мы заканчивали на берегу нашего поселкового озера. Было уже начало второго ночи. Ярко светило солнце и тишину нарушали лишь крики бакланов, атакующих мусорные баки между домами. Мы устроились на камнях и, не спеша, допивали и доедали благоразумно прихваченные из «притона» продукты. Хмелем и не пахло. Каждый со смехом излагал свою версию завтрашнего пробуждения пострадавших. Повеселившись где-то с час, мы мирно разошлись по домам.
По военной привычке утром я проснулся рано. Спешить было некуда, и, повалявшись в постели, я встал, прибрался и принялся готовить завтрак. Позавтракал. В обед ко мне должен был зайти Костя. Еще вчера мы договорились ближе к вечеру уползти куда-нибудь в сопки на шашлыки. Времени до обеда было еще вагон, и я завалился на диван с книгой. Но долго блаженствовать не пришлось. Почти сразу в дверь позвонили. На пороге стоял Вадим Лобов. Сказать, что у него был помятый вид - значит ничего не сказать. Но кроме этого в глазах похмельного офицера было что-то такое, что мне стало как-то не по себе. Что-то среднее между ужасом, страхом и обреченностью.
- Паша, к тебе можно? - спросил Вадим, покусывая губу.
- Заходи! Что с тобой, орел? На тебе лица нет. Мутит, что ли?
Вадим молча шагнул в прихожую.
- Разувайся. Пошли на кухню. Кофейку попьем, перекурим.
Я поставил чайник, выложил на стол пепельницу. Гость тяжело опустился на стул.
- Ну, рассказывай, как вчера погуляли?
Вадим растерянно поглядел на меня.
- А вас что, с нами не было!?
Я отрицательно покрутил головой.
- Нас часов до восьми мурыжили на корабле, а потом, когда мы до тебя добрались, вас уже не было. Ну, мы немного на природе дерябнули и по домам разошлись.
Вадим обнял голову двумя руками. Во всей его скорбно согнутой фигуре чувствовалось неподдельное горе.
- Мама родная... А что же тогда было?
Я, состроив очень серьезное лицо, взял Лобова за плечо и, потряся его, спросил:
- Что случилось? Что ты, как в воду опущенный? Вы что там отчудили?
Вадим вздохнул.
- Паша, полный провал в памяти!!! Ни хрена не помню!!! Ну, мы вас ждали-ждали, потихонечку прикладывались, само собой. А вас нет и нет. Мы стол же накрыли, время идет, вечер наступает. Решили начать понемногу. Стакан, другой, и все! Ничего не помню. А сегодня под утро просыпаюсь... Голый, вся постель в помаде, вокруг презервативов разбросано!!! Столько!!! У меня в жизни столько раз в трезвом-то состоянии не получалось, а тут.... Под подушкой лифичик, в руке трусы женские!!! Но это ладно! Ты бы Игоря видел!!! Он вообще какие-то блядские колготки напялил. Прикинь: тельник, колготки и фуражка! Никиткин-то хоть просто без штанов валялся. Но самое-то страшное, что! И они и я ничего не помним. Кто у нас был, сколько человек. Но народа, видно, много побывало. Одних теток, наверное, не меньше десятка...
Я удивленно пожал плечами.
- А откуда такие данные?
Вадим вскочил со стула и начал метаться по кухне.
- Откуда-откуда! Да я по всей квартире десять чужих женских трусов набрал!!! Шесть бюстгальтеров! Две юбки, две блузки, колготок штук пять! Парфюмерии на полк проституток!!! И еще...
Вадим наклонился ко мне.
- Пустых бутылок семьдесят пять штук. Все свежак! Некоторые даже не допитые. А стаканы все, какие были в квартире - на столе. 32 штуки.
Я укоризненно посмотрел на Вадима.
- Ну, вы, ребята, и даете! То-то мы вечером к тебе пришли, а за дверью полная тишина, никто не отзывается. Постояли и ушли. Думали...
Вадим не дал мне договорить. Он снова схватился за голову и принялся вышагивать по кухне туда и обратно, приговаривая с тоской в голосе:
- Что будет, что будет...
Чувствуя внутреннюю вину за такое состояние Вадима, я попытался его успокоить.
- Да брось ты... Все нормально. Не переживай, с кем не бывало. Я тоже не всегда все помню...
Вадим заломал руки в стиле немых фильмов двадцатых годов.
- Да это херня, что не помню!!! Ты представь: эти бабы начнут за своими вещами приходить. Дай бог, сейчас, а если когда моя супружница вернется!!! А вдруг они не за шмотками, а просто так приползут... За любовью! А соседи? В жизни не поверю, что такой разгром в квартире в полной тишине творился! У меня через стенку такая стерва живет и в отпуск даже не уезжает! Она первая моей жене настучит! Я к этой выдре сегодня с утра зашел, спрашиваю, мол, не сильно мы вчера шумели, ко мне гости приходили. А она так ехидно-ехидно улыбается и отвечает: нет, что вы, очень тихо было. Уже зубы наточила, мерзость застеночная!!!
Мне вдруг стало так смешно, что я еле сдержался, чтобы не рассказать Вадиму правду.
- Ладно, Вадимка, остынь. Все будет путем! Расслабься. До приезда твоих еще пара месяцев, все рассосется. Садись. Давай по сто грамм выпьем для привидения организма в порядок, а там. глядишь, Костя подвалит. Ребят соберем, на шашлычки сходим. Там и прикинем, что делать в этой ситуации.
Выпили. Понемногу Вадим успокоился и начал даже иронизировать над происшедшим. А тут и Константин подошел, тоже участливо выслушавший стенания моего гостя.. На шашлыки мы отправились только после того, как совместными усилиями со всеми ребятами навели порядок в квартире Лобова. Причем, я и Костя «умудрялись» находить следы гулянки в таких местах, куда сам Вадим заглядывать даже не намеревался, что совсем не удивительно, так как мы сами их туда и засунули.
С течением времени гнетущие мысли все реже посещали голову Вадима, но, тем не менее перед приездом семьи мы рассказали ему о нашем розыгрыше, опасаясь инфаркта у сослуживца при случайном ночном стуке в дверь...
Вот такая военно-морская шутка!