Дневник бобра, или дистанция

Вместо вступления

«Бобер» - не животное. «Бобер» - начальный полугодовой период в учебной части. Ну, или в учебке. Как кому пожелается назвать. Вероятно, это слово ассоциируется со словом «плавать», ибо заплывали мы в бобрином возрасте очень далеко. Длина второго этажа «старой сталинской» казармы, на которой располагались вторая и одиннадцатая (первая конная) учебные заставы, была «дистанцией весьма огромного размера».
А в нежном возрасте все дистанцируется достаточно отчетливо, и, увы, совсем отдаленно.
Дистанцируется отдаление от дома. Дистанцируется срок службы. Мало того! Анализ «дистанции» приводит даже к тому, что некоторые заводят в своих записных книжках рукописные календарики, где аккуратнейшим образом крестЯт свои дни службы, надеясь этим хоть как-то продвинуть ход времени.
Некоторые индивидуумы в своих записных книжках пишут даже такое:
«2 года службы:
- масла съедено - столько-то;
- Сапог и валенок изношено - столько-то;
- по «линейке» исхожено - столько-то километров и т.д.»
Короче, хуйней занимаются - на мой взгляд, конечно.

У меня тоже была книжечка.
Маленькая такая, в зеленой обложечке.
В эту книжечку корявым почерком я вписывал свои впечатления о начале военной службы. В этой книжечке у меня были...
До хрена, короче, уже было чего...
Однажды эту книжечку на утреннем осмотре у меня обнаружил старшина Волков.
- Алё, бобрина. Дай-ка глянуть. Не возражаешь?
Возразить старшине Волкову? Ширококрылу-дембелю?
Ширококрыл был младше меня на два года. При этом мне он казался каким-то дремучим и умудренным опытом мужиком.
Еще я точно знал, что старшина Волков бегает за 25 минут «шестерку» в полной выкладке, считается самым охеренным строевиком, снайпером и еще Бог знает кем. При этом никогда, говорят, не лупил он своих подчиненных, да и другим не давал. С маленькой оговоркой, опять же: руками не лупил, но на марш-бросках пинки раздавал со сладострастием.

Вечером тех суток, уже после отбоя призвал Волков меня к себе в каптерку:
- Ты... это... куйню выкинь свою, или сожги...
- Э-э-э...
- %ули ты мне мэкаешь? Бобрина! Задача понятна?
- Так точно...
- ...ладно... отбой... И смотри, я проверю.
- Есть!

Куйню я не выкинул. Скрывал ее, как мог, во время бобровства, а потом я стал «соловьем» и «фазаном». И все записывал... записывал...
Когда я стал «дедом» (и даже старшиной) книжечка закончилась. Некуда писать стало.
Я ее (куйню) закинул куда-то в стол в своей каптерке и забыл про нее. А когда уже стал прапорщиком, вспомнил, но... уже было поздно.

Теперь мне приходится вспоминать все заново.
Вполне возможно, что это даже и хорошо, ибо с сухого дневникового языка я сбиваюсь на рассуждения и прямую речь.
Вполне возможно в этом случае вкрапление отдельных рассказов и рассказиков... Поэтому «Дневник...» - совсем не дневник :)
Все равно - это воспоминания.
Просто - воспоминания...

ЗА ДВА МЕСЯЦА ДО АРМИИ

26.02.1984
Вечером дежурный по мужскому этажу общежития техникума принес три бумажки, на которых угрожающе предлагалось прибыть в республиканский КГБ.
Пашка Бештаков, хлипенький на вид и среднего роста побледнел и тихо сказал: «пипец...».
Мы ничего не поняли. Не поняли, зачем нас вызывают - раз, ибо огрехов вроде не было за нами. Не поняли, почему задергался Пашка - два.
Потом все объяснилось. У Пашки брат служил в республиканском военкомате и Паша, подлец, знал, что нас троих отобрали в пограничные войска. Заметался он потому, что три недели назад подхватил вульгарный триппер. Результат нашего похода в кабачок. Мы с Мишкой не подхватили только по одной причине: оба женатые и в общаге нас ждали.

27.02.84.
Пашка пришел из венерического диспансера. Злой как собака. Доложил, что врач предупредил его, что если он не приведет к нему проститутку, которую Паша снял в кабаке, то напишет отношение в военкомат. ПВ Пашке было бы уже не видать как своих ушей. В лучшем случае стройбат. У нас же. В Якутии. Где-нибудь в районе солнечного поселка городского типа Тикси.
Коллегиально решаем, что Пашке надо помогать. Вечером опять идем в кабак (на последние десять рублей). Проститутки нет. Напились. Познакомились еще с тремя бабами. Бабы приглашают нас на какую-то хату. Отказались. Боялись.
Паша с пьяного языка ляпнул девкам, что у него гонорея. Дамы очень заинтересовались (тоже пьяные). Слово за слово - оказалось, что девки эту шлюху знают. Были они настолько милы, что даже адрес сказали. При этом странно хихикали.

28.02.84. (10.00)
Забиваем на преддипломную практику и едем по адресу. Как и положено будущим пограничникам, втроем. Тогда мы еще не знали, что этот вид наряда называется РПГ (разведывательно-поисковая группа).
Микрорайон «17 квартал» г. Якутска. Улица 1-й квартал, дом номер 3.
На массивном каменном строении с олимпийскими кольцами надпись: «Общежитие спортивного общества (такого-то) Якутской Автономной Советской Социалистической Республики». Удивились, но зашли. На вахте никого нет. Идем искать известную нам комнату.
Нашли, постучались.
За столом сидят четыре мордоворота. Два якута и двое русских (а может, и не русских, у нас все европейцы в Якутии - «русские»). Глядят они на нас исподлобья. Кулаки у них размером с головы их бритые. Монстры какие-то. Хоть и сидят, но видно, что парни под два метра. Тяжеловесы, наверное. Трудовые резервы Якутии.
На столе стоит трехлитровая банка маринованных патиссонов и бутылка «Пшеничной». Еще на столе лежит расколоченный (вероятно пудовыми кулаками монстров) мороженый чир. Это у нас еда такая национальная. Быстро и удобно, чтобы не строгать строганину. Обычно ее отбивают обухом топора.
Еще лежит баба (не на столе, на одной из железных кроватей). Та самая. Пьяная в дупель, ибо расхристанна она до нельзя, никакого стыда. Все прелести вывалились, но дама совершенно не обращает на это внимания и только загадочно водит глазами по потолку.
- Чего надо? - спрашивают нас монстры.
- Бабу эту нам надо, - говорим.
- Нам тоже надо. Идите отсюда к такой-то матери. Двери закройте с той стороны.
Выходим.
Понимаем, что мордовороты нас все равно забьют, хоть мы и занимаемся у великого и ужасного сенсея Токарева, единственного на те годы мастера восточных единоборств в Якутии, а Пашка у нас вообще даже чемпион города.
Посовещавшись, решаемся применить восточную философию и, не разбрасываясь руками и ногами попытаться победить боксеров интеллектом.
Стучимся.
- Войдите.
Входим.
- А... Это опять вы... Ну, сейчас мы вас убивать будем! - это «русские» говорят. Якуты (хотя они может и не якуты, а какие-нибудь эвены-юкагиры-долганы, ибо у нас каждый азиат - «якут», будь он хоть японцем) согласно кивают головами. Понимают, значит. И бить они нас, кажется, тоже будут.
Пашка, которому окромя своих цепей терять нечего уже было, подошел к столу и нагло налил в стакан водки. Выпил, закусил расколоточкой, и вынул из джинсов фирмы «Lee» свой интеллект.
Мордовороты от такой наглости тупо остолбенели.
Не давая опомниться, Пашка тыкал им в носы «интеллектом», на котором на смеси неразборчивой латыни и совсем неразборчивого русского языка было сказано, что у него (Паши Бештакова, вот и паспорт мой) диагноз (DS): гнойная гонорея.
Зверские монстры какими-то зачатками ума еще обладали.
Бумажка пошла по кругу. Ее рассматривали и так и эдак. Даже на свет. Но круглая синяя печать с надписью: «Республиканский кожно-венерологический диспансер Якутской АССР» говорила сама за себя.
Круг закончился на европеоидной проститутке, которая поглядев на справку, мерзко и пьяно захохотала, не оставив никаких сомнений бритоголовым трудовым резервам.
Паша по-хозяйски (да он и был сейчас хозяином положения) налив себе (и нам) пятьдесят капель подмигнул мужикам:
- Ребята... А вы это... Уже того?.. Её?..
- Да что вы! Что вы, парни! Мы только час назад с соревнований прилетели... Бог с вами...

Японская философия победила: «Если можешь не бить - не бей».
Поверженные в прах боксеры, на скорую руку одев свою неожиданную пассию, помогли донести даму до остановки автобуса N 5, идущего как раз по маршруту «17-й квартал - площадь Орджоникидзе». Через вендиспансер.
Тепло распрощавшись с боксерами (отличные оказались парни) мы везем девушку в обитель богини любви Венеры...

2.03.84
Пашка опять пришел из диспансера злой как черт. Венеролог (скотина) поставил ему очередное условие, что если за неделю у него не перестанет капать с конца, то...
Бля... Придется подключать тяжелую артиллерию...

3.03.84 (утром)
На площади Орджоникидзе есть аптека. N1. У меня там фармацевт знакомая работает.
- Люда, я по делу...
- Легко. Все что угодно, кроме седуксена, морфия и остальных наркотических средств.
Это у них юмор аптекарский такой, идиотский. И вообще, причем тут седуксен? У меня его отец лопает, он что наркоман?
- Людка, бициллин нужен, или пенициллин.
Людка радостно засмеялась (и ты, Брут?), чем привела меня в смущение.
- Люда, это не мне надо, а одному товарищу.
- Да ладно тебе... верю я... Бициллин есть, он активнее действует. Нет новокаина. Могу предложить обычный дистиллят. С тебя 20 рублей за сохранение врачебной тайны.
...Вот сука...

3.03.84 (17.00)
Пришел к бабушке своей. Она тоже живет в Городе, но у нас с женой в общежитии своя хата. Да и бабушка особо не жалует мою супругу, поэтому мы живем отдельно.
А бабушка у меня заслуженный врач республики. Что-то там по женскому...

КАК Я БЫЛ МЕДСЕСТРОЙ

Эпиграф:
... и в сердце я ему воткнул, и там два раза провернул свое оружие... Он застонал как человек...
(Шота Руставели. «Витязь в тигровой шкуре».)

- Бабуля, я на три минутки, родненькая. Прости меня. Консультация нужна!
- Что за консультация? Я в последний раз консультировала десять лет назад на пароходе. Когда посреди реки Лены женщине рожать приспичило. Давай, говори, что там у тебя?
Я собрался с духом и вдохновенно принялся врать:
- Бабуля. Я в армию готовлюсь, как ты знаешь. Ну и вот. Мне необходимо сдать минимум на знание первичной медицинской помощи и вообще. Ты же знаешь, что я уколов боюсь? А нас заставляют делать их... И... вот еще. У тебя нет шприца с иглами? (что шприц с иглами в блестящей металлической коробочке у бабушки есть, я знал точно, потому как еще в детстве облазил все тумбочки, комоды и выдвижные столики... молодость... любопытство...)
Бабуля подозрительно посмотрела на меня:
- Точно для армии надо?
- Сто процентов!
- Хм... ну... ладно...

***
...Шприц и иглы в этой чудной блестящей коробочке я кипятил на плитке запредельно. Часа два, наверное. С марлечкой.
Я совсем не хотел занести в тело лучшего друга еще какую-нибудь холеру.
-... так... больной... расслабьтесь...
..комната N 522 общежития Якутского электротехникума связи напряглась...
...левым указательным пальцем я расчертил Пашкино правое полужопие еще на четыре равные доли и нацелился в правую верхнюю...и... Пашка застонал.
- Терпи дурак, - сказал я и вдавил пипку шприца.
Пипка не поддавалась. Я попробовал еще раз. Бициллин в жопу не шел.
Еще четыре раза я колол этот проклятый антибиотик. Проклиная всех гетер, гейш, проституток и (богохульно) саму Венеру.
Только с пятого раза, основательно исколов Пашкину задницу мне удалось ввести ему трипперную панацею...
Следует сказать, что нервные жильцы комнаты N 522 сбежали еще после первой попытки ввода.

Таким образом лечил я Пашу еще энное количество (не помню уже сколько) дней.
Гнойные выделения прекратились.
Пациент почувствовал облегчение спереди.
Про свои тылы этого сказать он не мог.

Уже потом, года через три, наш начмед, вечно пьяный старший лейтенант Дима Плевако, рассказал мне, что бициллин в отличие от пенициллина, после забора в шприц кристаллизуется в игле, поэтому иглу надо менять и как можно скорее водить в ягодицу...

Бедный Пашка. Мне его, правда, было искренне жаль...

15.04.84.
Мы защищаемся.
Паша с Мишкой защищаются на четыре балла. Я защищаюсь на три.
Мне стыдно.
В моей зачетке нет троек. И в дипломном вкладыше все будет хорошо. Зато теперь в Дипломе стоит: «лучше чем х%ево».
Правильно. Надо меньше пить.

17.04.84. (18.45)
Жена улетает рожать к родителям.
Это совсем рядом с Якутском.
Всего в 777 километрах от стольного града. В сторону Северного Ледовитого океана. А поселок называется Батагай.

17.04.84. (19.15)
Я сижу в «Москвиче» с горящей над крышей надписью «Follow me».
Прямо перед нами хвостовое оперение АН-24Б. На бело-синем борту, черными буквам и цифрами нарисовано «CCCP-46811». Винты уже ревут и слышится ухом изменение шага их...
Два фальшкиля расщеперились в крайнем прощании с нами... Только не машут...
Старенький дядя Ника, друг моего отца:
- Сашка, скоро и тебя я так провожать буду...