Степан

Лютов С.В.

Степан был доверчив.. Впрочем, это не совсем верно, точнее сказать - Степан, ясноглазый и низкорослый уроженец белорусского Полесья, был наивен и доверчив как ребенок. Степан - это командир вычислительной группы на нашем подводном крейсере.
Степана не пинал только ленивый. Обязанный нести вахту в центральном посту перед неусыпным взглядом командиров и начальников, Степан в силу своей несуразности и беззащитности становился объектом приложения их воспитательного воздействия. Именно на нем ежедневно демонстрировали методы работы с личным составом отцы-командиры, а также прочие прямые и непосредственные начальники, доказывая полную бесполезность вышеуказанных методов в применении к Степану.

Ракетный подводный крейсер пр.667БДРМ
"Новомосковск"

Только "Большой" старпом Степана практически не трогал. Для непосвященных поясняю, - на ракетном подводном крейсере два старших помощника командира - СПК, или - "Большой" старпом, и СПК по БУ (боевому управлению), или попросту - "Буба". Так вот, "Большой" - Юрий Иванович, еще тот "зверюга", легко взламывающий аварийным топором каюты спящих по тревогам, обильно сдабривающий свою ненормативную лексику непарламентскими выражениями в применении к любому личному составу рангом, естественно, ниже его, - Степана не трогал. Жалел, наверное..
Но особенно Степана "любил" зам. командира дивизии, часто на выходах в море бывавший "старшим на борту". Удобно устроившись в командирском "зубоврачебном" кресле, он некоторое время с растущим недоумением взирал на тщетные потуги Степана нанести на планшет хоть какую-нибудь обстановку. Затем взрывался, вызывал командира и брезгливо требовал убрать эту несуразность, оскорбляющую самим своим видом красу и гордость подводного флота. Степана меняли.
..В то время был у нас "круиз" по Баренцеву морю, - очередная сдача лодочной задачи. Замкомдива так задрочил экипаж постоянными тревогами и задолбался сам, что после двух практически бессонных суток занес себя в командирскую каюту и забылся там тяжелым сном.
Командир, недолго его пересидев, приказал всплыть и бороздить в медленном темпе полигон, а двум сменам экипажа - отдыхать, после чего первым поспешил выполнить свое приказание.
"Большой", оставив "Бубу" Сергея Анатольевича на мостике с видом чистого ночного горизонта и сутулой спины боцмана на руле, немедленно последовал примеру командира, не преминув по пути в каюту обложить (по делу, естественно) всех, кого увидел, и авансом, - всех, кого вспомнил.
И командиры боевых частей, по-нашему - "бычки", как-то сразу потянулись душой к койке, не забывая занести в нее и тело.
На вахте осталась преимущественно молодежь. Я, командир БЧ-1, то бишь "штурман", поставил на вахту инженера группы "штурманенка" Саньку. Сам свалился тут же, на диванчике в штурманской рубке, и, ударившись головой о подушку, потерял сознание. Ленивый Стас, командир БЧ-7, не сделал для себя исключения и оставил вахтенным безальтернативный вариант - Степана. Впрочем, Степан был этому несказанно рад, - ему редко выпадало счастье нести вахту в отсутствие в "центральном" своих мучителей.
Ночью лодка медленно ползла по абсолютно штилевой поверхности моря, вяло ворочая винтами. Оставшиеся на вахте напоминали сомнамбул, приоткрывая глаза только в моменты клевания носом в приборные доски. Ничего не нарушало безмятежного покоя, и, если не считать негромкие ответы "есть" на невнятные доклады вахтенных в отсеках, "центральный" был безмолвен.
"Буба" с глазами-щелочками пожилого китайца, закутанный в канадку и ватные штаны, "бдил" на мостике. Со сном он боролся заменой сигарет, встряхиваясь и испуганно обозревая горизонт каждый раз, когда очередная сигарета догорая, обжигала губы.
"Штурманенок" Санька спасался крепким чаем и нашей штурманской работой. Прежде чем сомкнуть глаза, я дал Саньке нескучное иезуитское задание - определять место резервным способом, по радиомаякам. Санька настроил радиопеленгатор на группу маяков и, изредка отвлекаясь от чая, шаманил над картой. Радиодевиацию мы определяли давно, поправки устарели, поэтому иезуитство этого задания состояло в его абсолютной непригодности для определения места при полной занятости вахтенного штурмана. Фигуры, образованные пересечениями пеленгов, выходили размером с полкарты, и Санька, ничтоже сумняшеся, ставил точку в их эпицентре, обводил точку яйцевидным кружком и записывал координаты в журнал. Навигационную прокладку полусонный Санька вел исключительно по спутникам, и пиликающий морзянкой радиопеленгатор был ему необходимым раздражителем.
Деятельным бодрячком по "центральному" порхал только Степан, в периоды тревог отлежавшийся у себя в "вычислительной". Его кипучесть не находила приложения - РЛС* отказала еще на выходе, и радиометрист уснул прямо за ней, в безуспешных попытках ее починить. Раздолбаи-акустики, пользуясь тем, что лодка в надводном положении, поставили гидроакустический комплекс "на профилактику" и впали в спячку. Единственным "средством освещения обстановки" оставался осыпанный пеплом "Буба", признаком жизнедеятельности которого была дымящаяся в углу рта сигарета. "Бубу" Степан беспокоить не решался.
Степан периодически доставал Саньку с вопросами об обстановке и раз в час исправно пачкал вахтенный журнал БИП** данными от подлянщика-штурманенка, который задиктовывал: "Курс - 380 градусов, скорость - 4,5 узла в час, грунт - битый кирпич, колотый асфальт.." Координаты Степан, не доверяя Саньке, переписывал сам. Но Санька переключал прибор индикации в режим выдачи квазикоординат и, согласно записям Степана, лодка уже третий час исправно перемалывала песок западной части австралийской пустыни.
В одно из посещений штурманской Степан, ожидая когда Санька разогнется от прокладчика и выдаст ему очередную порцию "данных об обстановке", обратил внимание на попискивающий радиопеленгатор.
- "Слышь, штурманец" - обратился он к Санькиной спине - "А чего это за штука у тебя верещит?"
- "Нууу, Степан.." - назидательно произнес смекнувший Санька - "По сравнению с тобой штаны пожарника белее полярных льдов. Столько лет служишь, а до сих пор не знаешь как работает наша штурманская гидроакустическая станция?"
- "И чего она выдает?"
- "Во темнотааа, - цели, разумеется" - и сэнсей Санька, в двух словах пояснил Степану, как на радиопеленгаторе визиром снимать "акустический" пеленг на "цель" и даже продемонстрировал свой личный способ измерения приблизительной дистанции до "цели", приложив к экрану циркуль-измеритель.
От увиденного Степан пришел в неописуемый восторг, взахлеб пожаловался Саньке на акустиков и радиометриста, оставивших его на вахте безработным, и попросил помощи. Санька от души ему посочувствовал и снизошел до того, что сам надиктовал Степану несколько пеленгов и даже пояснил, как можно "цели" классифицировать:
- "Вот это, без сомнений, - "Спрюенс" - интерпретировал он позывные радиомаяка Териберский.
- "А это" - когда спустя минуту пропищал Сетьнаволокский - "Вроде "Тикондерога"..
Степан по музыкальным способностям ненамного ушел от акустиков, а тем, как известно, медведь на ухо наступил. Поэтому он явно не прочувствовал большой разницы на слух между фрегатом и крейсером, - и безоглядно доверился Саньке.
Азартно проложив пеленга на планшете, он ввел "цели" в БИУС*** и радостно доложил "Бубе" на мостик:
- "Мостик - БИП. Обнаружены цели. Цель N-1 по пеленгу - ..., в дистанции - ..., цель N-2 - ...; N-5 .."
СПК БУ очнулся, озадаченно осмотрел горизонт, но, расслышав степановский тембр, быстро успокоился "Опять, Степана учат..".
Естественно, лодка ползла медленно, пеленга на "цели" практически не менялись, что свидетельствовало о неминуемом столкновении коварных империалистов с океанским ядерным щитом сопливой российской демократии. Степан, внезапно выявив это, забеспокоился и немедленно потревожил мостик:
- "Мостик - БИП. Определены элементы движения целей. Цель N-1 классифицирована как.. , курс.., скорость..; цель N-2.. ..."
- "Степаннн!!" - раздраженно рявкнул "Буба" даже не дослушав - "докладывай вахтенному офицеру, нашел время.." - и далее непечатно.
Вахтенный офицер давно растворился на обходе отсеков, но возразить "Бубе" Степан не решился.
Взвалив на свои хрупкие плечи все бремя ответственности за судьбу подводного ракетоносца и его боевого экипажа, воодушевленный Степан с усердием набросился на планшет. Подошедший Санька сдержанно и деловито его похвалил, и подкинул внезапно обнаруженную парочку чопорных британских эсминцев - "Шеффилд" и "Бристоль".
Спустя четверть часа на планшете обстановки и экране БИУС проявилась зловещая картина: с трех сторон к одинокой и беззащитной лодке неумолимо надвигалась армада вероятного противника. Счет шел на минуты. Степан взмок. Не в силах далее один нести все бремя ответственности за начало III-ей мировой, он решил поделится им с "Бубой" в форме истошного доклада на мостик.
- "Сте-еп-па!!!" - в ответ многообещающе прошипел СПК БУ - "Еще раз вякнешь - спущусь и размажу по "центральному"!
Тут совершенно внезапно Степан догадался, что скрытый враг проник уже на мостик, и его единственная возможность заслужить хотя бы посмертную награду Родины, - это донести до потомков все обстоятельства катастрофы века. Решимость придала ему сил, он схватил красную ручку**** и, словно акула пера, принялся поочередно разукрашивать вахтенные журналы БИП и центрального поста своими соображениями об обстановке.
Во время эпистолярных упражнений Степана подлянщик-Санька растолкал меня и, заботливо заготовив мне стакан чая, поспешно смылся отдыхать в каюту.
Чтобы стряхнуть остатки сна, я поднялся на мостик выкурить сигарету. Восходящее солнце едва освещало мостик, напоминающий Помпею, в центре едва дымящимся вулканом отрешенно сидел "Буба". Я молча присоединился к нему, продублировав этот унылый пейзаж.
При возвращении через "центральный" меня окликнул возбужденный Степан, заканчивающий свой манифест:
- "Штурман, цели видно?"
- "Видно.." - эхом отозвался я.
- "И много??"
- "Много.." - безучастно донеслось от меня.
Я сел за автопрокладчик и, прихлебывая чай, принялся медитировать, гипнотизируя медленно ползущее по карте перекрестие "зайца".
Тем временем Степан, привстав, с торжественной левитанской печалью изложил по связи нацарапанное в вахтенном журнале в каюту командира. При его последних словах на входе в "центральный" возник полуодетый и источающий адреналин командир.
Красный взмокший Степан тяжело дыша опустился на стул, - уже ничего не надо было докладывать. Командиру одного взгляда хватило, чтобы однозначно уяснить обстановку: мишень планшета БИП разукрасили множество проходящих от края к центру стрел, разложенные журналы выглядели как гигиенические прокладки в критические дни, вид экрана БИУС мог свалить в обморок даже опытного командира.
В сонном "центральном" на командира не успели среагировать, как он в прыжке преодолел его и влетел в штурманскую.
- "Где!?" - зарычал командир, втыкая палец в абсолютно чистую карту с одиноким "зайчиком".
Подняв глаза я поперхнулся чаем и вышел из прострации. К триллерам я отношусь спокойно, но увидеть монстра после пробуждения наяву - жестокое испытание для мочевого пузыря.
- "Сука ты в ботах, где?" - он раздельно повторил, и, глядя в глаза, - "Сгною!"
Надо при случае поинтересоваться у эскулапов, - можно ли впасть в коматозное состояние с широко открытыми глазами? У меня это получилось легко при виде красных воспаленных очей на побледневшем командирском лице, трясущихся губ и реденького каракуля, покрывающего обнаженный торс. Длинная прядь волос, обычно маскирующая редеющее командирское темечко, сейчас так же стыдливо прикрывала его левую ключицу.
На всякий случай я моргнул, - командир исчез. Померещилось ..?
Из ступора меня вывел Степан, копошащийся у радиопеленгатора и бормочущий как заклинание перечень флагманов натовского флота. Я облегченно выдохнул, - понятно, Санькиных рук дело. Вызвав сонного и недовольного Стаса из каюты посоветовал ему, не вдаваясь в подробности, спрятать Степана поглубже, так, на всякий случай. Взглянув на планшет и журналы Стас ломаться не стал.
Исчезнувший из штурманской рубки командир орлом взлетел на мостик, в твердом намерении кулаками и матом отогнать стаю обложивших лодку целей, пнул осыпанного пеплом "Бубу" и застыл в немом изумлении, оглядывая девственно чистый горизонт в розовом пеньюаре восходящего солнца.
С неменьшим изумлением командира рассматривал очнувшийся "Буба", медленно, чтобы не спугнуть командира, подползающий к микрофону для вызова на мостик доктора.
Кристаллизовавшийся адреналин посеребрил курчавую командирскую грудь.
- "Суки" - с чувством произнес командир и поежился от холода. "Ффу-у.. в порядке" облегченно вздохнул "Буба", повеселел и размял очередную сигарету.
Растерянно и медленно, как ежик, слезающий с кактуса, спускался в "центральный" обманутый командир.
В центральном посту к командиру подскочил проявившийся вахтенный офицер и бодро начал заученный доклад. Командир, не обращая на него никакого внимания, рассеянно оглядывал "центральный", пытаясь зацепиться глазом за что-то важное, как после полной амнезии обнаружить какие-либо вещи, пробуждающие воспоминания.
"Центральный" был чист и непорочен как арктический горизонт. Были чисты журналы и планшет, вахтенный "центрального" приглушенно принимал доклады от отсеков, механик старательно разглядывал свой пульт, Стас с радиометристом шепотом переругиваясь вяло возились у РЛС.
Идиллию не нарушали даже подозрительно булькающие звуки, попеременно охватывающие "центральный" и штурманскую, - не то кашель, не то икание. В штурманской на вахте стоял Санька, высвистав его и выслушав рассказ я опять слег, на этот раз не от усталости.

Степана прятали от командира до самого прихода в базу.
Когда ввели службу на контрактной основе, Степан подписал контракт на максимальный срок - 10 лет. Наверное не из-за этого, но в том же году, командир перевелся на берег, в Обнинск.

---------------------------------------------------------------------------
* РЛС - радиолокационная станция
** БИП - боевой информационный пост
*** БИУС - боевая информационно-управляющая система
**** В случае возникновения разногласий вахтенного командира с вахтенным какой-либо боевой части по вопросам оценки обстановки, последний обязан красной ручкой сделать запись в свой вахтенный журнал о принятии им необходимых мер по обеспечению безопасности. (Прим. авт.)