Собачья жизнь

Служба в армии - безусловно не сахар. Однако многим удается найти теплое место, кое-как примиряющее их с необходимостью отдать государству лучшие 2 года своей юности. Как говорит армейская мудрость, подальше от начальства, поближе к кухне. Было такое место и у меня, причем в полном соответствии с мудрым тезисом: это питомник служебных собак. Кухня там была своя, собачья конечно, но поварская смекалка помогала и самому подкормиться, и друзей поддержать. Честно говоря, по установленному в советской армии рациону кормить собаку было совершенно невозможно. Только не надо жалеть бедных собачек - слово «невозможно» я употребляю в прямом смысле: ни одна собака не была в состоянии сожрать столько, сколько ей полагалось по рациону! Даже несмотря на то, что выдаваемые нам продукты проходили на пути от сельхозпроизводителей к нашим собакам несколько уровней армейских складов, возглавляемых алчными прапорщиками, количество каши с мясом, получаемой армейской собакой в день, п! ревышало норму моего пса на гражданке раза в 2. Поэтому в дни проверок, когда к нам приезжал большой друг всех собак, начальник СРС полка подполковник Беднарский, и кашу собакам варили по уставным нормам, несожранный остаток составлял как раз половину котла.
Подполковник Беднарский был знаменит в кругах солдат-собаководов (пардон, коллеги - конечно же, не собаководов, а специалистов службы собак  ) человеческим отношением к подчиненным - как солдатам, так и собакам. Хотя собак он любил больше. Нас он в свое время поразил сообщением, что начиная с возраста в 3 месяца собаку можно начинать кормить... МОРОЖЕНЫМ! Да, да - именно мороженым, и не мясом там каким, а пломбиром, например, или эскимо. Можете себе представить, как эти слова потрясли нас, только что вернувшихся из учебки, где мы с голодухи постоянно таскали в карманах черный хлеб и жрали его тайком, потому что жрать солдату вне столовой было не положено. До сих пор это помню, хотя ничего больше из прочитанных нам Беднарским, образованнейшим, кстати, специалистом, лекций по собаководству мне не запомнилось как-то...
Но вернемся к нашим собакам. Им, естественно, мороженого по уставу не полагалось, но помимо вышеупомянутой каши с мясом им выдавали так называемые витаминные добавки. То есть свеклу, картошку, морковку и даже капусту. Хотя заставить собак сожрать эти природные витамины можно было только одним способом - натереть на терке. Иначе глупые звери ни в какую их жрать не хотели, оставляя на дне миски. А так как количество добавок на собаку рассчитывалось по тем же пантагрюэлевским нормам, что и количество каши с мясом, натереть такую кучу овощей на здоровенной ручной терке, явно доставшейся советской армии в наследство от царской, было просто невозможно физически. Короче, вы поняли - излишек продуктов образовывался немаленький. Хотя мясо было малосъедобным для человека (в основном это были свиные головы или мертворожденные телята) и мы полностью скармливали его собакам, справедливо считая, что мясо с кашей лучше каши с мясом.
Излишки крупы сбывались местным жителям - в обмен на более изысканные продукты, типа домашней колбасы, сала и самогона. Что еще надо солдату! Жареная на сале картошка или борщ, даже сваренные неумелым поваром-самоучкой, уже неплохой довесок к скудному рациону. А я, под чутким руководством бывалых дедов, довольно быстро надрыгался готовить совсем неплохо. Особенно жарить картошку.
В общем, на питомник потянулся народ. Конечно, не всякий - роту мне было никак не прокормить. Да и времени у большей части личного состава, служившего по принципу «через день - на ремень», для зависания на питомнике не было. Поэтому на питомнике, кроме собственно собаководов, паслись, так сказать, сливки общества: водилы, чей гараж находился слишком близко к штабу батальона, чтобы быть уютным местом, каптер которому было скучно в одиночестве в своей каптерке, радисты и тому подобная хозяйственная блатота.
Как рачительный хозяин, я не считал правильным расточать свои блага задарма. Впрочем, это было заведено еще задолго до меня. Поэтому каждый вносил свой посильный вклад в благосостояние питомника. Водилы, которые регулярно бывали в райцентре, привозили то, что у нас в поселке было не купить. Хороший чай, водка, сигареты, докторская колбаса, гражданские шмотки - все это либо не поставлялось ни в поселковый дерьмаг, ни в ротный чепок, ни в зоновский магазин, либо исчезало по пути. Время было советское, дефицитное - что спер, то и имеешь.
Каптер - это солдатское все. Это новое обмундирование взамен изношенного или испорченного, это выдача любого довольствия - от пищевого до мыльного. И тот, кто дружен с каптером, не испытывает недостатка в скромных благах армейского быта. С радистов же ничего материального взять было нельзя, кроме батареек для приемника, зато они всегда были в курсе всех планов начальства любого уровня - от прапора-начкара до командира полка в далеком Луганске. И ценность этой информации мы порой ощущали собственной кожей - когда уже занесенный начальственный хрен проносило в миллиметрах от наших богоспасаемых задниц. Точнее, спасали их вовремя полученные сведения...
В общем, как вы поняли, жили мы на питомнике весьма неплохо. И первоначальное разочарование - как же это, меня готовили на специалиста службы РОЗЫСКНЫХ собак, а сделали собачьим поваром - постепенно сменилось пониманием того, как же мне на самом деле повезло. И мои коллеги, ходившие со своими псами в караул, мне постепенно начали откровенно завидовать. Я-то с собакой ходил только гулять в лес - под предлогом занятий, дабы мой четвероногий друг не разучился по следу ходить...
Как же начальство мирилось с существованием под боком такой малины? Многие, отслужившие в советской армии, справедливо удивятся, ибо известно неизбывное желание начальства сделать так, чтобы жизнь подчиненным медом не казалась. Поначалу я с юношеским максимализмом думал, что дело в нашей собственной ловкости и хитрости. Но сейчас, по прошествии лет, я склонен думать о том, что главным фактором, вызывавшим у начальства стойкое нежелание идти на питомник, дабы навести порядок в этом вертепе, был СТРАХ. Да-да, наши собаки, большая часть из которых не способна была укусить человека, внушали им это чувство. Ибо при входе на питомник чужака собаки поднимали бешеный лай, прыгали в своих вольерах, бились об дребезжащие решетки, создавая полное впечатление их, этих решеток, непрочности. А пара историй, случившихся с действительно хорошими собаками (усиленно пересказываемые и приукрашиваемые всеми собаководами) усиливала страх, создавая видимость твердой основы из фактов.
Началось все с того, что ушел на дембель один парень. Пес у него был не личный, а армейский, но привязался к своему временному хозяину здорово. И расставание перенес тяжело - перестал подпускать к себе людей, кидался нешуточно, а обучен он был неплохо, и разделаться с парой человек одновременно мог легко. В общем, год он жил на блок-посту бессменно, еду ему просовывали в дырочку в заборе. Красивый черный кобель, почти неиспорченный метисацией бельгиец, за это время превратился в ужасное грязное, нечесаное, в клочьях шерсти и кожных болячках существо, вид которого в равной степени пугал и внушал жалость. И вот нашелся герой-прапорщик, начальник караула, который поспорил, что сможет приручить страшного зверя, дабы вывести его, наконец, с блок-поста и передать ветеринарам. До этого спора прапорщик был знаменит только серьезным отношением к Уставу, коим успел задолбать до смерти даже офицеров. В общем, мнение народа было таково, что рота в любом случае останется в выигрыше - есл! и получится, сохранит хорошую собаку, если не получится - лишится явно мешающего всем прапора.
Несколько месяцев прапорщик, фамилия которого была Королев, прикармливал пса, как было написано в книгах про Карацупу и прочих Мухтаров-Рексов. И когда пес перестал на него лаять, решил, что дело в шляпе. Смотреть на смертельный номер сбежалась вся рота, кроме часовых. Естественно, все разместились как можно выше. Прапорщик вошел на блок-пост - это территория между бетонным 4-метровым основным забором зоны, и 3-метровой проволочной сеткой, за которой идет контрольно-следовая полоса. Дверь за ним моментально захлопнули, а захлопнув, тоже залезли как можно выше. Никому не хотелось отведать зубов Блэка - так звали пса.
Пару минут Блэк смотрел на Королева - все-таки отвык он уже от человеческого общества. Молча смотрел. Все подумали даже, что получилось. Затем совершил бросок, и только каким-то чудом неспортивному, в общем-то, Королеву, чья фигура более всего походила на его однофамилицу поп-звезду Наташу, удалось увернуться. Но этот фокус моментально померк после трюка, совершенного прапорщиком еще через несколько секунд метаний по блок-посту: он буквально одним прыжком преодолел забор, отделявший его от спасительной пустоты контрольно-следовой полосы. Забор (напомню - 3 метра высотой!), поверх которого идут несколько рядов колючей проволоки на V-образных рогульках, а на сетке изнутри висит шиповник, или борода - лохмы спутанной проволоки на распялках, предназначенные для запутывания лезущего человека. Теоретически это считалось непроходимой для человека преградой!
После этого страха и позора Королев возненавидел Блэка лютой ненавистью. А так как умом он особо не блистал, то выражалась его ненависть в том, что он стал регулярно дразнить запертого за стальной сеткой пса, выкрикивая всякие гадости. Один раз он так расходился, что достал свой табельный ПМ и стал размахивать им, крича: «А вот возьму и застрелю, падла!». Бешенство и без того разъяренного Блэка при виде пистолета видимо, умножилось на выработанный годами рефлекс немедленно атаковать чужого человека с оружием. И тут пес повторил подвиг Королева - одним прыжком перемахнув забор, Блэк снес прапорщику половину уха еще в полете. Затем была бешеная гонка по тропе вокруг зоны, этакий спринт на дистанции более полукилометра. И только когда Королев, теряя остатки штанов, уже подбегал к спасительной калитке КПП, метко брошенный солдатом с вышки автоматный рожок слегка притормозил пса, дав возможность успеть проскочить и захлопнуть калитку. Вид растерзанного прапора потряс,! конечно, практически всех. И только наш непосредственный начальник, прапорщик-собаковод Савченко, со свойственным ему пофигизмом, заявил: «Довы&@ывался, дрессировщик, мля...».
Савченко же был и основным действующим лицом другого эпизода, который прославил невиданное зверство наших собак. Дело в том, что на питомнике имелся класс боевой подготовки, отдельно стоящий домик, а у нашего начальника - жена, превосходившая его (начальника) размерами примерно раза в 2 и работавшая ветеринаром на ферме крупного рогатого скота. Поколачивала она мужа нередко, крепко, и за дело. Ибо если сравнивать Савченко и его служебного пса Корда, то куда большим кобелем был именно прапорщик. В общем, нашему начальнику было нужно безопасное место имения снимаемых им баб. И это место он обрел в виде вышеупомянутого класса на питомнике. Так у нас в классе появилась кровать, а также сейф для водки и порномакулатуры. На ночь, оставаясь на питомнике со своей очередной пассией, Савченко запирал калитку и выпускал своего пса побегать. Ротный чуял, что там ночью происходят непонятные дела, но пройти зубастую преграду, естественно, не мог.
Однако лафа не может продолжаться бесконечно. Один из наших парней был пойман ротным в самоволке, пьяным и с двумя девками. Сразу же у ротного созрел дьявольский план, или немного погодя - сейчас уже не установишь. Он предложил парню выбирать - либо показательный суд, несколько недель губы и дослуживать на вышке в самой поганой зоне полка, либо помощь в ущучивании Савченко. Надо сказать, что никакой любви или уважения у подчиненных начальник нашей группы никогда не вызывал, не с чего было, а уж как он повадился красть водку из наших нычек... Короче, ясной украинской ночью, ротный в сопровождении проштрафившегося бойца пошел на операцию по задержанию с поличным. Изловить пса для опытного солдата было делом минуты. А дальше - тут началось прямо-таки цирковое представление. Сперва из класса вылетела, как привидение, почти голая девка и с воплями исчезла за свинарником. Затем ротный выволок прапорщика в шинели на голое тело и поставил к стенке. Шел прапор на четырех костях, и по! ставить его вертикально заняло минут пять - судя по матюгам ротного. К сожалению, все это действо было скрыто от глаз единственного свидетеля, который с другой стороны класса боролся с отчаянно вырывавшимся псом. Затем ротный разбил об стену две бутылки водки и бутылку шампанского, обнаруженные им в этом вертепе - как показала утром коллективная экспертиза, путем неприцельного метания в прапорщика - и приступил к битью морды. Тут псу удалось вырваться - попробуйте долго удерживать здорового овчара без ошейника - и он немедленно бросился на помощь трезвеющему от побоев хозяину. Вмешиваться в дальнейшие разборки солдат не стал, так как в случае победы любой из противоборствующих сторон он неизбежно оказывался в проигрыше, и благоразумно свалил в казарму.
На следующий день прапорщик явился на построение зеленым и в черных женских очках - тогда у женщин были в моде солнечные очки на пол-лица. Но даже они не полностью закрывали фингалы под обоими глазами. Солдаты, уже оповещенные о ночном побоище, пытались прятать смешки. Ротный хромал, его и без того немаленькие от природы губы, всегда служившие мишенью для слабоинтеллектуальных солдатских острот, в этот день вообще были видны издалека. А когда ротный вышел утром на занятия по физподготовке в одних брюках, все увидели поперек его груди красные полосы, явно нанесенные когтями. Конечно же, их приписали ужасному псу. Однако мы, собаководы, не сомневались в происхождении этих царапин - ни одна собака не способна так растопырить пальцы, а прапорщик наш приемам рукопашного боя учился только у жены. Впрочем, разубеждать народ нам и в голову не пришло...
Ну, и чтобы не сложилось мнение, что больше всего наших собак раздражали погоны со звездами, расскажу историю, главным пострадавшим в которой был солдат. Здесь все началось с того, что один из боец из свободной от караула смены раздобыл у местных пацанов маленький самодельный мопед - покататься. И черт занес его на этом ревущем драндулете на питомник. Собаки, поднимавшие бешеный лай при простом появлении пешего чужака, в этот раз просто сошли с ума. Они кидались на решетки так, что мы испугались за целость их костей. Но и кости, и решетки стоили друг друга - они выдержали. Кроме одной двери...
Надо сказать, что поскольку собаки для армии закупаются во взрослом состоянии у населения, в основном люди отдают их по принципу «на тебе боже, что нам не гоже». Чистопородных среди них нет, естественно - таких можно продать за куда большие деньги, чем платит армия. Да что это я культурничаю? Такого сборища ублюдков-метисов, как в службе собак внутренних войск МВД СССР вы не найдете ни в одной стае бродячих псов! И вот, представьте себе нашего главного героя - эдакий «велосипед» около метра в холке, весу соответственно, килограмм 50, задница шире плеч, а по окрасу - копия немецкого овчара. Но главная достопримечательность, конечно, голова. Просто бронтозавр какой-то, а не собака - на колоссальном теле сидит маленькая головка с узкой мордой, более подошедшая бы борзой или колли. И эта голова запросто проходила сквозь прутья решетчатой двери вольера - остальным собакам такой фокус был недоступен. Надо ли мне говорить, что вышеописанная дверь, не выдержа! вшая напора собаки, была дверью вольера нашего бронтозаврика?
Увидев это чудо, несущееся к нему с дверью вольера на шее, парень на мопеде не справился с управлением и врезался в забор. Дальше он удирал пешком, и страх гнал его так, что он почти убежал - стальная решетка на шее пса была неплохим тормозом. Но, к несчастью, на пути попалась клумба, обнесенная низеньким 20-сантиметровым заборчиком. И вот в момент полета солдата над этим заборчиком пес дотянулся зубами до вожделенной филейной части жертвы...
Конец простой - дверь на шее собаки зацепилась за заборчик, воющий парень влетел в спасительную дверь нашей кухни и там мы вылили на его задницу по целому пузырьку перекиси водорода и йода. Никогда не видел таких ран - как будто пинцетом вынули конус мяса, очень глубокая, но диаметром не более 5 сантиметров. Жертва потом с гордостью демонстрировала свой шрам, похожий на лунный кратер в миниатюре, салагам-землякам, и рассказывала страшную сказку о нападении собаки Баскервилей. Салаги слушали, и учились бояться питомника...