Трума   «И Я буду обитать в среде их...»

 В главе «Трума» мы знакомимся с указаниями, данными Моше относительно постройки «Мишкана» – походного Храма, называемого в русских переводах Скинией завета. Мишкан находился в центре стана израильтян в течение всего их долгого странствования к земле Обетованной.

Начинается глава указаниями о сборе пожертвований для постройки Храма и отправления в нем службы.

Далее объясняется, как должны быть изготовлены предметы, находящиеся внутри Мишкана: прежде всего «Арон» – деревянный ящик, выложенный золотом внутри и снаружи и накрытый массивной золотой крышкой. В русских переводах Библии Арон обычно именуется Ковчегом завета. В Ковчеге содержались скрижали – прямоугольные, из драгоценного камня (предположительно – из сапфира), на которых были высечены Десять заповедей. Ковчег находился в помещении «Святая святых» Мишкана, а впоследствии и Храма, построенного Соломоном.

Перед разрушением Храма Ковчег был спрятан и таким образом убережен от осквернения. С тех пор местонахождение его неизвестно.

Далее в главе упоминаются стол и «менора» – семисвечник, находившиеся в той части походного Храма, которая называлась «Охел Моэд». Затем рассказывается о сооружении самого «Мишкана». «Мишкан» представлял собой сооружение, длина которого 30 локтей (примерно 15 метров) и ширина 10 локтей. Три его стены были образованы рядами брусьев, каждый высотой в десять¹ локтей. Брусья были покрыты золотом. Устойчивость их достигалась с помощью засовов, из которых верхние и нижние проходили сквозь кольца, прикрепленные к наружной стороне брусьев, а средние – через отверстия в самих брусьях.

Внизу каждый брус имел по два выступа, которые вставлялись в «подножия» – серебряные тумбы высотой в локоть. Четвертой, восточной стороной «Мишкана» служил занавес. Внутри «Мишкан» был перегорожен специальным занавесом, разделявшим его на два отделения – западное «Святая святых» и восточное «Охел Моэд». Накрывали «Мишкан» четыре тента, из которых верхние два были кожаные.

Далее следуют предписания о жертвеннике, стоявшем во дворе «Мишкана», и описание ограды, окружавшей двор.

Среди комментариев нет единого мнения относительно того, когда были отданы эти распоряжения. В кабалистической книге «Зогар» (т. 11, 195 а) утверждается, что содержание глав «Трума» и следующей за ней «Тецаве» было поведано Моше в его первое сорокадневное пребывание на Синайской горе, т. е. до сотворения евреями идола золотого тельца. Подобного мнения придерживались также Ибн-Эзра, РАМБАН и некоторые другие комментаторы.

Иную точку зрения находим мы в Мидраше. Там утверждается, что главы о Скинии завета были поведаны Моше значительно позже, в день Йом-Кипур. И Мидраш поясняет: «В шестой день месяца сиван Моше взошел на Синайскую гору и пробыл там сорок дней и сорок ночей (после чего евреи сотворили золотого идола), затем он пробыл там еще сорок дней и еще сорок (пока этот грех не был прощен). Вместе это составляет 120 суток. Получается, что евреи получили прощение в 10-й день месяца тишрей, т. е. в Йом-Кипур. В этот день Вс-вышний сказал: «Пусть сделают они Мне святилище, и Я буду пребывать среди них», чтобы знали все народы мира, что прощено им изготовление идола. И поэтому названо святилище «Скинией свидетельства», ибо оно – свидетельство всем, пришедшим в мир сей, что Вс-вышний обитает в вашем святилище. Сказал Вс-вышний: «Пусть золото, использованное в Скинии, искупит золото, из которого был сделан идол».

Точка зрения Мидраша разделяется также главой комментаторов – РАШИ, рабби Овадией Сфорно, и другими. По этому мнению, связь между сотворением евреями идола золотого тельца и распоряжением о постройке Скинии такова. Совершив идолопоклонство всего лишь через три месяца после чудесного освобождения из египетского плена и великого чуда расступления вод Красного моря, когда «увидел Израиль силу великую, которую явил Б-г над египтянами», всего лишь через сорок дней после синайского откровения, когда весь народ услышал от самого Вс-вышнего: «Да не будет у тебя чужих богов», сотворив себе после всего этого и так скоро золотого идола, евреи полностью отдалились от Творца, избравшего их своим народом. Когда через восемьдесят дней после этого их искреннее раскаяние в содеянном вместе с молитвами Моше принесли прощение, они вновь удостоились связи с Создателем, и это символизировалось Храмом, являвшимся как бы обиталищем для пребывающего среди них Вс-вышнего. То, что в Библии не соблюдена хронология и история с золотым тельцом описывается значительно ниже, объясняет в своем комментарии рабейну Бехайе:

«Несмотря на то, что грехопадение предшествовало заповеди о сооружении Скинии, ибо грехопадение имело место в месяце таммуз, а сооружение Скинии началось вскоре после Судного дня, все же Тора, «все пути которой – пути благодати и все тропы ее – мир», пожелала предпослать рассказ о сооружении Скинии, т. е. об искуплении, упоминанию о грехопадении. Ибо таково правило у Вс-вышнего: создавать лекарство прежде болезни».

В другом месте Мидраш поясняет, почему доказательство присутствия в среде Израиля Вс-вышнего, который, по выражению РАМБАМа, «не плоть и не сила в плоти», должно было непременно воплотиться в материальный символ некоего здания. Пояснение этому приводится в характерной для Мидраша форме диалога между Вс-вышним и еврейским народом.

«Сказал Израиль Вс-вышнему: «Владыка вселенной! У каждого из царей других народов есть шатер, стол, светильник, воскурения. Таковы царские атрибуты, ибо каждый царь нуждается в этом. А Ты – наш царь, освободитель и спаситель! Неужели пред тобою не будут царские атрибуты, чтобы стало известно всем, приходящим в мир сей, что Ты – истинный Царь?» Ответил им Вс-вышний: «Дети мои! Они – плоть и кровь – нуждаются во всем этом. Но Мне это не нужно. Ибо нет предо Мною ни еды, ни питья, и не нужно Мне освещение. Докажут вам это Мои слуги: солнце и луна светят всему миру, и я наделяю их Моим светом... Но все же делайте, как вы хотите, но делайте так, как Я вам велю» («Мидраш Агада», гл. «Трума»).

Этой притчей мудрецы выразили свой взгляд не только на Храм, но и на религиозные предписания вообще. Вс-вышний не нуждается ни в материальном обиталище, ни в жертвоприношениях, ни в каком-либо ином людском служении. Но для того чтобы человек, облаченный в «плоть и кровь», смог узнать великую истину его существования, чтобы смог он этим знанием осветить и облагородить свою душу и свои деяния, равно как души и деяния всех окружающих, ему необходимы осязаемые, вещественные символы. Но эти символы должны быть определены Мудростью Создателя. Ибо только Творец земли и неба, человеческой плоти и человеческой души может указать, какие символы могут отбросить человека к суеверию и язычеству, а какие – поднимут его до Б-жественного.

Перефразируя известное изречение, можно сказать: «Остерегайтесь, скульпторы! Малейшая ваша небрежность может тысячелетиями держать в заблуждении целые народы».

В отличие от писателей и музыкантов, чьи произведения время легко уничтожает и предает забвению, творения скульптора обычно надолго переживают не только своего создателя, но часто и его эпоху и его народ.

Так безвозвратно ушла в прошлое некогда могучая египетская цивилизация, и единственным напоминанием о ней и источником сведений о ее быте и религии остаются многочисленные монументы, храмы и скульптуры, воздвигнутые в долине Нила.

И слово «Рим» давно уж перестало звучать как символ государственной мощи. Лишь гордые арки, воздвигнутые в честь побед его властителей, напоминают о былой мощи и боевом духе императоров.

И может случиться, что народ, сохранившийся в веках, но не сумевший сохранить свои скульптурные произведения, вынужден узнавать о своем прошлом из скульптурных творений давным-давно мертвых народов.

В качестве герба еврейского государства «отцы-основатели» решили взять изображение светильника, стоявшего некогда в одном из внутренних помещений Иерусалимского Храма, – меноры. Ведь предполагалось, что новосозданное государство станет светочем для народов, и в первую очередь – для народа еврейского.

Но как выглядел храмовой светильник? С тех пор как Тит разрушил Храм в 68 году н. э., евреи меноры не видели. Изображения светильника, сделанные евреями до того времени, потерялись или были уничтожены завоевателями.

Помогло тщеславие поработителей-римлян. Разгромив Иудею и уничтожив главную святыню евреев – Иерусалимский Храм, Тит Флавий Веспасиан решил увековечить свой подвиг и воздвиг в память о нем триумфальную арку.

На ней, среди других предметов разрушенного Храма, была изображена и менора. Мастерство римского ваятеля не вызывало сомнения, поэтому это изображение и было взято в качестве основы герба еврейского государства (с добавлением оливковых ветвей, которые должны означать, что мы – мирные люди).

Получилось очень оригинально. Арка победы Рима над иудейским государством послужила почти две тысячи лет спустя источником для герба возрождаемой Иудеи, тогда как сама Римская империя давным-давно перестала существовать.

Но недаром нас постоянно предупреждают: оригинальничая, смотри в оба. Римский скульптор, создавший барельефы на арке, был несомненно большим мастером, но в его задачи входило прославить императора, унизить иудеев, но никак не оставить для их поколений изображения священных предметов. Вырезая контуры меноры, он либо руководствовался исключительно соображениями эстетики, игнорируя требования реализма, либо ему «позировал» не тот светильник. Во всяком случае, семисвечник, изображенный на арке Тита, напоминает храмовой светильник лишь количеством свечей.

Так, семисвечник Тита стоит на массивном пьедестале (на израильском гербе этот пьедестал носит символы израильских колен). Но в Талмуде («Менахот» 286) ясно сказано, что храмовая менора стояла на ножках.

Но самое, пожалуй, главное отличие – в том, что ветви храмовой меноры были не закругленные, как на арке Тита, а прямые. Об этом пишет и комментатор РАШИ. Поясняя стих из главы «Трума», в котором говорится об изготовлении меноры: «Шесть ветвей да выходят из боков ее», комментатор пишет, что ветви эти поднимались по диагонали. Кроме того, ветви меноры называются в Торе словом «кане», означающим стебель, трость, что уже указывает на то, что они были прямыми.

Но самое прямое указание на общий контур меноры было найдено в оригинале комментария РАМБАМа к Мишне. Там был обнаружен рисунок меноры, сделанный самим РАМБАМом. Ветви светильника на нем изображены прямыми. А чтобы мы не попытались сослаться на схематичность рисунка, сын РАМБАМа, р. Авраам, подчеркивает в своих пояснениях, что «ветви меноры поднимались кверху прямо, как изобразил отец, а не закругленно, как изобразили другие». РАМБАМ был достаточно образованным человеком. Он, надо полагать, знал, как изображены ветви меноры на арке Тита. Нарисовав их иначе, он, по-видимому, ссылался на более достоверные источники информации. Ими, к сожалению, не располагали создатели герба государства Израиль.

В рисунке РАМБАМа можно найти еще одну странную деталь.

В Торе говорится, что на ветвях меноры были украшения в виде кубков. В Талмуде (там же) сказано, что кубки эти были наподобие тех, которыми пользовались в Александрии. РАМБАМ поясняет в комментарии к Мишне и в Кодексе, что это значит: они были узкими у донышка и расширялись кверху. Рисует же он их почему-то расширением вниз. Вниз головой.

Несомненно, что и на этот счет у РАМБАМа было проверенное предание или иные источники, не вызывавшие у него, а следовательно и у нас, сомнения. Но спрашивается, почему на самом деле кубки на ветвях храмовой меноры должны были быть обращены кверху донышком, опрокинутыми, не так, как обычно изображаются кубки.

Р. Элазар в- том же трактате «Менахот» (866) говорит, что цель меноры заключалась не в том, ..чтобы освещать Храм («Вс-вышнему не нужен свет»), но чтобы свидетельствовать перед всем миром о пребывании Б-жественного присутствия среди евреев. Поэтому окна Храма расширялись к наружной стороне, дабы показать, что они предназначены не для пропускания света внутрь его, но для того, чтобы свет меноры исходил наружу.

Комментатор р. Бехайе говорит, что кубки меноры символизировали собой духовные сферы, которые принимают в себя высшие силы и ниспосылают их в низшие миры, чтобы напоить их живительной влагой. Это символизировалось и тем, что кубки меноры были обращены вниз, показывая, что их назначение – излить в низшие миры животворящие духовные силы.

Недельная глава "Трумо". Беседа первая.

^{(Публикуется в свободном переводе с иврита. По материалам беседы ребе, на недельную главу "Мишпотим" 5718 (1957) года.}

Вступление переводчика.

Одной из первых заповедей, осуществленной евреями после того, как на пятидесятый с момента выхода из Египта день евреи получили Тору, было строительство мишкана - "переносного" Храма, впоследствии следовавшего вместе с евреями все время их долгого скитания по пустыне.

Вся необходимая для сооружения мишкана информация приводится Все-вышним в главах: "Трумо", "Тецаве". В них не только рассказывается, из каких деталей должен был состоять мишкан, из каких материалов и по каким размерам они должны были быть изготовлены, но также дается детальное описание храмовой утвари и одежд священников. В этих и последующих главах Пятикнижия говорится и о порядке храмовой службы, в частности, о порядке принесения жертвоприношений.

В Торе хасидизма объясняется, что устройство Храма (также и первого из храмовых сооружений - мишкана) во всех его деталях соответствует духовному устройству мира. В определенном смысле, можно сказать, что Храм и храмовая служба представляют из себя модель духовного устройства мира и происходящих в нем процессов. Вследствие этого, главы Торы "Трума" и "Тецаве" позволяют нам, в том числе, получить представление о вещах, связанных с глубочайшими и наиболее общими тайнами мироздания.

*   *   *

Глава "Трумо" начинается со стихов: "И сказал Все-вышний Мейше: 'Говори сыновьям Израиля - и возьмут мне труму [пожертвование]. От каждого человека, которого побудит сердце, возьмут труму мою. И вот трумо, которую возьмете от них: золото, серебро и медь...'" В последующих стихах продолжается перечисление материалов и предметов, которые необходимо было собрать с сыновей Израиля для строительства Храма.

Обратите внимание, что в стихах, открывающих главу, слово Трумо (пожертвование) встречается три раза. Известно, что предельно компактный текст Торы не терпит повторений. Каждое слово Писания несет в себе информацию, как на уровне простого смысла, так и на всех других уровнях понимания Торы, сообщает нам нечто новое - хидуш. Так и здесь. Под каждым словом трума из упомянутых в этих стихах подразумевается отдельное, обладающее своими особенностями пожертвование, а именно, как объясняется в Талмуде:

- "трумас аадоним" - серебро, собиравшееся с каждого из евреев для изготовления подножий мишкана; "трумас амизбеах" - серебро, необходимое для приобретения общественных жертвоприношений; и, наконец, (описывающееся в последнем из приведенных стихов) - "трумас амишкан" - пожертвование различных (перечисленных в третьем и дальнейших стихах главы) материалов, необходимых для изготовления остальных (кроме подножий) деталей мишкана.

Законы каждого из упомянутых пожертвований были различны. Одни собирались со всех членов еврейской общины в равном оговоренном Торой размере. Другие были необязательны - подразумевали личную инициативу жертвователей, и размер их не был ограничен.

*   *   *

Для ясного понимания того, что говорит ребе в беседе, необходимо хотя бы несколько слов сказать в отношении устройства мишкана.

Храм, описанный в Пятикнижии - первое из сооружений, построенных евреями во имя выполнения заповеди "Асу ли микдош вешоханти бесейхом. (Сделайте Мне святилище, и Я поселюсь среди вас)". После получения Торы на горе Синай на евреев была возложена обязанность создать материальную постройку, в которой будут раскрываться высочайшие, сущностные аспекты Б-жественности.

Постройка, получившая название "мишкан" (что в дословном переводе обозначает: "место для проживания"), представляла из себя окруженное двором небольшое, разделенное (в соотношении "один к двум") на две комнаты помещение, стены которого были собраны из массивных, поставленных вертикально деревянных брусьев - "крошим". Нижний конец каждого из брусьев был одет в серебряные подножия - "адоним" (по два на каждый брус). Крыша мишкана представляла из себя несколько слоев шкур животных - "ериейс", покрывавших брусья сверху.

*   *   *

В завершение, немного необходимой информации о жертвоприношениях, приносившихся в мишкане (а впоследствии - в Храме).

Тора подробно рассказывает о порядке принесения жертвоприношений, а устная Тора - систематизирует это знание, деля жертвоприношения на общественные (приносившиеся от лица общины Израиля) и индивидуальные (приносившиеся от частного лица). Среди общественных жертвоприношений необходимо упомянуть так называемые "тмидин" - ежедневные общественные жертвоприношения. Деньги именно на него собирались ежегодно со всей общины Израиля в едином размере - "бека лагулгейлес (по половине шекеля "с головы")", в качестве "трумас а мизбеах" (см. выше).

- 1 -

В начале недельной главы трижды упоминается слово "Трумо [пожертвование]":

а) "ваикху ли Трумо [[пусть] возьмут Мне труму]"; б) "ашер йидвену либей тикху эс Трумоси [те, кто подвигнется сердцем [на это], пусть возьмут трумо мою]"; в) "везейс аТрумо ашер тикху меэйсом: зоов вехэсеф ун'хейшес [а вот трумо, которую возьмете у них: золото, серебро и медь]".

Гемора объясняет, что три упомянутых трумы - это:

- Трумо "бека лагулгейлес [собиравшаяся по половине шекеля с каждого]". Из [серебра, пожертвованного в процессе которой] делались подножия мишкана. - "Трумас амизбеах" - пожертвование "бека лагулгейлес", в процессе жертвования которого собирались средства, необходимые для приобретения общественных жертвоприношений. - "Трумас амишкан" - жертвование, которое каждый человек совершал персонально. [- Размер этого жертвования и содержание его определялись лишь личной инициативой жертвователя].

[Мы видим, что] существует разница между различными видами трумы: те пожертвования, которые собирались для нужд жертвоприношений и на подножия мишкана, собирались "бека легулгейлас" - по половинке шекеля с каждого, - с каждого еврея в равной мере, "Трумас амишкан" - пожертвования на строительство мишкана и изготовление его утвари не имели установленного объема, а зависели от воли каждого из жертвователей.

Необходимо понять, почему виды пожертвований, относящиеся к жертвоприношениям и к подножиям мишкана, отличаются от пожертвований на другие нужды мишкана.

- 2 -

Тот факт, что пожертвования, связанные с жертвоприношениями, - "Трумас амизбеах" [взималась] по половине шекеля с каждого, - в равной мере с каждого жертвователя, - понятно из того, что [пожертвование] "Трумас амизбеах" было предназначено для того, чтобы [приобретать жертвоприношения, направленные] на то, чтобы "искуплять души ваши" (в соответствии с комментарием Раши на этот стих, становится ясным, что он имеет отношение именно к "Трумас амизбеах" - "приобретать на них общественные жертвоприношения", "жертвоприношения предназначены для того, чтобы искупать"). То есть [жертвоприношения, приобретавшиеся на средства, собранные в результате "Трумас амишкан", были предназначены] для искупления греха золотого тельца, как об этом говорится в Иерусалимском Талмуде и Мидраше.

Грех золотого тельца был общим грехом, нанесшим вред не только тем, кто принимал в нем участие, но и, [например,] колену Лейви, не участвовавшему в его совершении. Даже Мейше-рабейну, в момент совершения греха не находившийся "в пределах четырех амот" [в пределах досягаемости места, где совершался грех, - он находился в этот момент на горе Синай], и который не относился даже к тем, "кто может запретить..." (и, с точки зрения своих возможностей, может предотвратить совершение греха), - даже ему этим грехом был нанесен ущерб. Как написано: "Иди спустись..." - и объяснили благословенной памяти мудрецы: "Спустись с величия своего".

Поскольку грех золотого тельца был тем, на чем споткнулась вся община Израиля в целом, - ущерб, нанесенный грехом, был общим, - необходимо было, чтобы и исправление, искупление [его] произошло в результате осуществления некоего общего дела, - в результате жертвования, в равной мере возложенном на всех евреев. [...]

- 3 -

Для того, чтобы внести большую ясность в сказанное:

Известно, что грех тельца был того же типа, что и грех древа познания. "При [совершении] греха древа познания осквернение спустилось в мир, во время дарования Торы, осквернение покинуло [мир], и, в результате совершения греха тельца, - вернулось". Таким образом, понятно, что с большей ясностью понять смысл греха тельца можно через углубленное изучение сущности греха древа познания и внутреннего содержания дарования Торы.

В начале "мир был сотворен в его полноте" и "сущностное Б-жественное присутствие было внизу". В результате греха древа познания в мир спустилось осквернение, и, по этой причине, мир [в дальнейшем] не представлял из себя сосуда для раскрытия Б-жественности. Известно, что несмотря на то, что "праотцы выполняли всю Тору целиком еще до того, как она была дана", - это [выполнение заповедей, содержащихся в Торе], не было связано с материальностью мира внутренним образом, поскольку духовность и материальность были [тогда] далеки друг от друга, и духовность не могла выразиться [через материальность] и быть включенной в материальность на внутреннем уровне. Преимущество, принесенное дарованием Торы, заключалось в том, что осквернение покинуло [мир], - произошло очищение мира, - и поэтому Тора и заповеди получили возможность проникать в материальные предметы внутренним образом, так, что стало возможным делать из материальности сосуд для Б-жественности.

Грех тельца вновь пробудил в совокупности мира осквернение, [порожденное] грехом древа познания. Преимущество, принесенное дарованием Торы, безусловно, осталось в мире также и после совершения греха тельца, поскольку также и сейчас [...] у общины Израиля остались материальные Тора и заповеди, а задачей их [по-прежнему] является связь и объединение материальности с Б-жественностью. Однако, при всем том, осквернение, в определенной мере, возвратилось, и [это произошло] не только по отношению к отдельным людям и их частным делам, но также и по отношению к совокупности мира.

Исправление греха тельца происходит при помощи "половинки шекеля", про который сказано: "Это дадите" - "Зе [это]" - слово, указывающее на раскрытие, как сказали благословенной памяти мудрецы: "Каждый показывает пальцем и говорит: 'Зе кейли! [Это - Б-г мой!]'". То есть, с помощью "половинки шекеля" и жертвоприношений, а в наше время - с помощью служения молитвой, которая "установлена вместо жертвоприношений", устраняется осквернение и вновь привлекается раскрытие Б-жественности в мир.

Отсюда понятно, что также грех тельца и его исправление являются вещами общими.

- 4 -

Отсюда же станут понятными и некоторые законы, относящиеся к "половинке шекеля":

а) Деньги, жертвовавшиеся каждым [из евреев], становились общественным достоянием. Человек отдавал деньги, принадлежавшие ему, но после вручения этих денег они переставали быть имуществом частным и также переставали быть совокупным имуществом персоналий, а становились общественной собственностью.

б) На серебро, собранное из "половинок шекеля", приобретались лишь только общественные жертвоприношения. В своем предисловии к комментарию к Мишне (на сейдер "Кодошим") Рамбам объясняет, что существует четыре вида жертвоприношений:

первый - общественные жертвоприношения; второй - индивидуальные жертвоприношения; третий - общественные жертвоприношения, подобные индивидуальным; четвертый - индивидуальные жертвоприношения, подобные общественным.

- Общественные - приносимые от лица общины жертвоприношения, время совершения которых установлено. К ним, например, относятся жертвоприношения "томид" [то же, что и "тмидин" - см. вступление к беседе] и дополнительные жертвоприношения [приносимые в Субботу и праздничные дни]. Индивидуальные - жертвоприношения, приносимые человеком от собственного лица. Общественные жертвоприношения, подобные частным, - жертвоприношения, которые приносятся общиной, время совершения которых не установлено. Например, бык, приносившийся за грех, совершенный общиной по причине ошибки. Индивидуальные жертвоприношения, подобные общественным, - жертвоприношения, совершающиеся от частного лица, но обладающие установленным временем. Например, Пасхальная жертва.

Индивидуальные, а также индивидуальные жертвоприношения, подобные общественным, не приобретались на средства, собранные из "половинок шекеля". В отношении того, приобретались ли на эти деньги общественные жертвоприношения, подобные индивидуальным, существует спор между мудрецами. Законодательное решение, выносимое из этого спора, заключается в том, что также и на этот вид жертвоприношений средства из собранных из "половинок шекеля" не брались. На эти деньги приобретались лишь общественные жертвоприношения.

Внутренний смысл этих двух законов: поскольку "половинка шекеля" [будучи средством, направленным на исправление и искупление общего греха золотого тельца, должна была] являться общим делом, как говорилось выше, - необходимо было, чтобы

- [средства, собранные в результате этого пожертвования] представляли из себя общественное имущество и

- затрачивались лишь в чистом виде на общественные нужды.

- 5 -

Сказанное представляет из себя объяснение тому, что [пожертвование] "Трумас амизбеах" собиралось с каждого из евреев в равной мере. Однако по отношению к пожертвованиям на подножия мишкана, вопрос по-прежнему остается в силе: почему [и в этом случае] была необходимость в собирании именно "полушекеля" [установленной суммы и] с каждого из евреев. Более того, непонятно: подножия представляли из себя [одну из] деталей мишкана. Таким образом, получается, что два вида жертвований: "Трумас аадоним" - пожертвование на подножия мишкана и "Трумас амишкан" - пожертвование на другие детали мишкана и на храмовую утварь, - обе имели к [строительству] мишкана отношение. Почему же, если так, эти пожертвования разделяются на два отдельных типа, различных своими законами:

- "Трумас амишкан" - пожертвование на другие детали мишкана и храмовую утварь - [собиралось] "с каждого человека в соответствии с тем, на что подвигло его сердце его". - "Трумас аадоним" - пожертвование на подножие мишкана - [собиралось по] "бека легулгейлас" [- по половине шекеля с каждого еврея]?

- 6 -

Иерусалимский Талмуд рассматривает отдельно каждый из трех случаев упоминания в начале нашей недельной главы слова "трумо", указывая, на какой из видов пожертвования намекает каждое из них:

- "ваикху ли Трумо [пусть возьмут Мне труму]" - [намекает] на "Трумас аадоним"; "тикху ли Трумоси [возьмут труму мою]" - на "Трумас амизбеах"; "везейс а Трумо ашер тикху меэйсом... [а это трумо, которую возьмете от них...]" - на "Трумас амишкан".

[Каким образом мудрецы выясняют, с каким из пожертвований связано какое из упоминаний?] Вывод совершается следующим образом:

- По отношению к "а это трумо, которую возьмете от них..." - сказано: "Золото и серебро, и медь и так далее..." - Тринадцать или пятнадцать вещей, предназначенных для пожертвований на нужды мишкана.

- Про стих "Возьмете труму мою" сказано: "на что подвигнет его сердце его", потому этот [вид пожертвования] относится к жертвоприношениям, для [совершения] которых большую роль играет мысль, заключенная в сердце. (Также в [служении] молитвой, которую "установили в соответствии с постоянными жертвоприношениями": молитва - [называется] "Служением сердца", главное в молитве заключено в мысли).

- Остается, таким образом, стих "и возьмут Мне труму", относящийся к подножиям мишкана.

Слово "Ли [Мне]" употреблено только в стихе, связанном с пожертвованием на подножия мишкана. На самом деле, "возьмут МНЕ" - относится ко всем трем видам трумы и, рассуждая на еще более глубоком уровне, - ко всей Торе и заповедям. Как сказано в "Танье" от имени [книги] "Зеар": "С помощью Торы и заповедей осуществляется 'и возьмут МНЕ' - МЕНЯ вы берете". И, вместе с тем, прямым текстом, слово "Ли [Мне]" употреблено только по отношению к подножиям мишкана.

Видна, таким образом, дополнительная разница между подножиями мишкана и другими его деталями (и жертвоприношениями): именно в подножиях "Ли [Мне]" приходит в раскрытие, а "каждое место, где сказано "Ли [Мне]", - никогда не сдвигается со своего места!"

- 7 -

Разница между подножиями мишкана и другими его деталями, [выражающаяся] в двух перечисленных отличиях, станет понятной после объяснения роли духовной аналогии подножий мишкана в душе человека.

В стихе "И сделают Мне Святилище и поселюсь Я внутри них" благословенной памяти мудрецы обращают внимание на следующую деталь: "Внутри него [Храма] - не сказано, но внутри НИХ - внутри каждого из евреев". Понятно, что также и в духовном мишкане и Святилище, заключенном в каждом из евреев, присутствуют все детали [материального] мишкана, - также и подножия.

- 8 -

Подножия представляли из себя самую низкую деталь мишкана [подножия мишкана непосредственно опирались на Землю], но, несмотря на это, представляли из себя основу для всего мишкана, - также для крошим [брусьев, из которых были собраны его стены], и ериейс [шкур, служивших для него крышей], [...] [которые] были выше подножий.

На уровне Служения человека [аналогом] "подножий" является "шифлус веисбатлус ["приниженность и 'битулированность'" - ощущение человеком отсутствия собственного существования пред лицом Все-вышнего]". "Крошим", в душе человека - внутренние силы [его души], разум и эмоциональные качества, [именно] поэтому [крошим] имели в высоту десять амот [мера длины, примерно равная половине метра], - в соответствии с десятью силами души. "Ериейс" - [соответствует] "окружающим" силам [души] - "макифим".

"Подножия" расположены на самом низком уровне в частной работе каждого, поскольку содержание их - "шифлус вэисбатлус шел каболас эйл [- порождаемая битулем способность "принятия на себя ига царства Небес"]". Вместе с тем, именно они представляют из себя основу для всего мишкана [в целом], как сказано: "Душа моя пусть будет как прах для всех". И с помощью этого, и через это - "Открой сердце мое в Торе Твоей, и заповедями Твоими устремится душа моя!" [смотри отрывок "Б-г мой! Душа моя..." в завершение каждой из молитв "Шмоне-Эсре"].

- 9 -

Это же является причиной тому, что пожертвование на подножия мишкана осуществлялось только на первый год [по выходе евреев из Египта], другие же виды жертвований осуществлялись и в последующие годы.

Смысл этого в том, что "шифлус вэисбатлус" являются основой и началом Служения, они необходимы в первую голову и в начале, а после того, как основа [для Служения уже] существует, необходимо заняться его, Служения, частными деталями.

[Именно] поэтому началом ежедневной Службы человека [Все-вышнему] является "Мейде ани... [благодарю, признаЮ Тебя...]" [- молитва, произносимая евреем непосредственно после пробуждения ото сна,] и "Эйду лаШем... [Славьте Все-вышнего...]" [слова, с которых начинается ежедневная утренняя молитва], поскольку "эйдоэ" [слово, от которого образованы слова "мейде" и "эйду"] - [то есть] исбатлус - является началом и основой Служения, и [только] после него наступает черед частных уровней: "Псукей д'зимро ["Псалмов читаемых в начале молитвы"]", "Брохейс крияс Шма [благословений перед "Шма"]", "Крияс Шма [чтения "Шма"]" и так далее [соответствующих Служению, основанному на эмоциях и разуме, и см. ниже].

- 10 -

Теперь, в свете вышесказанного, станут понятны [вышеупомянутые] два различия между подножиями мишкана и другими его частями:

По отношению к "внутренним работам" [в духовном Служении человека Все-вышнему] - "крошим" и "ериейс", [которые, как говорилось выше, указывают на личные силы души человека - более или менее внутренние,] существует разница между одним человеком и другим, поскольку каждый должен служить Все-вышнему своими собственными силами и собственными талантами. Однако, в отношении "исбатлус шел каболас эйл" - все равны [поскольку речь здесь идет не о том, как человек выполняет волю Все-вышнего, а о том, принимает он или нет эту Волю к выполнению].

Чем можно "схватить" Сущность Все-вышнего? [С помощью] "Ли [мне]". Именно с помощью исбатлус. Не "огнем Все-вышнего", не "громом Все-вышнего" и не "духом Все-вышнего", а именно с помощью "кейл д'момо дако [шепчущим голосом]". "Тамон кооси Малко [туда приходит царь] (как объясняются четыре эти детали в Служении человека в майморим ребе Шолом Дов-Бера - за 5672 год).

- 11 -

Но, несмотря на то, что основой работы являются, как было сказано, "каболас эйл" и "исбатлус", они представляют из себя не большее, нежели основу. Полнота служения [заключается в том, чтобы] отдать Все-вышнему также внутренние силы души: разум и чувства. В [Служении же ими] невозможно до конца выполнить свои обязанности "половинкой шекеля". [Возможно же это] лишь так, как указывает закон, относящийся к жертвоприношениям: "Богач, принесший 'жертвоприношение нищего', не выполнил своей обязанности". С другой стороны, - там же: "Нищий, принесший 'жертвоприношение богатого', выполнил свою обязанность".

Комментаторы объясняют, что [нищий, принесший 'жертвоприношение богатого'], выполнил свою обязанность не только [согласно минимальным, "вынужденным" требованиям] - бэдиэвед, но и [в соответствии с требованиями максимальными] - лехатхило, и, более того, "товей олов брохо! [падет на него благословение!]".

Смыслом этих слов, с точки зрения духовной, является то, что также "нищий разумом" - тот, у кого недостает изучения открытой Торы и даже красивого выполнения заповедей, - также и он нуждается в изучении внутренней Торы "приношении богатого". И по самой причине этого [изучения] - "падет на него благословение" осуществить "асейр [...] бишвиль титашер" [имеется в виду известный комментарий на слова Торы: "асейр бишвиль титашер" - "отделяй десятину, чтобы стать богаче", - жертвование приводит к богатству, а в контексте говорящегося: изучение внутренней Торы, приравнивающееся содержанием беседы к 'жертвоприношению богатого', ведет к духовному богатству,] а "богат лишь тот, кто богат разумом". Так что он станет богачом, с точки зрения духовной, - [богатым] его талантами, его возможностями, и это выразится в богатстве, также и по простому смыслу этих слов, - в материальном - в детях, здоровье и обильном пропитании!

Трума

«Ликутей сихот», том 31

И говорил Б-г, обращаясь к Моше, так: скажи сынам Израиля, пусть возьмут приношение для Меня. От каждого человека, сердце которого пожелает того, возьмите Мне приношение. И вот приношения, которые вы будете принимать от них: золото, и серебро, и медь, и тхелет, и аргаман, и червленицу, и шеш, и козью шерсть, и шкуры бараньи, окрашенные в красный цвет, и шкуры тахашей, и дерево шитим.

1. Раши дает следующий комментарий к этому отрывку (следует иметь в виду, что в современном иврите некоторые слова Торы имеют другое значение – прим. перев.):

приношение – часть выделенная, отделенная. Отделите от своего имущества пожертвование для Меня;

тхелет – шерсть, окрашенная кровью хилазона (неизвестный ныне моллюск) в зеленый цвет;

аргаман – шерсть, окрашенная краской, называющейся аргаман;

шеш – лен;

дерево шитим – и откуда взяли это евреи в пустыне? Объяснение раби Танхумы: праотец наш Яаков пророчески предвидел, что в будущем сыны Израиля должны построить Скинию в пустыне, и поэтому доставил в Египет кедры и посадил их там, и завещал своим сыновьям взять их с собой, выходя из Египта.

Объяснение раби Танхумы основано лишь на предании, контекстуально не подтверждаемом Торой. Что же заставило Раши (который, по его собственным словам, комментирует простой смысл Торы) воспользоваться именно им, ведь он мог привести простое объяснение, например, сказать, что евреи купили деревья у другого народа или, как истолковывает Ибн Эзра, срубили их в роще, находящейся рядом с горой Синай.

Есть комментаторы, которые считают, что Раши основывает свои слова на том, что в главе «Ваякгель» написано: «Каждый, у которого было с собой дерево шитим, принес [его в дар Б-гу]» (Шмот, 35:24), из чего следует, что эти деревья уже были у евреев.

Трудно предположить, чтобы именно это послужило основанием для комментария Раши, тем более, что он сам не дает тому никаких подтверждений. И, конечно же, нельзя сказать, что Раши косвенно ссылается на главу «Ваякгель», которая в тексте Торы находится после главы «Трума».

2. Объяснить сказанное выше можно следующим образом.

Указание делать пожертвования для Скинии выражено словами «...возьмите Мне приношение..., ...пусть возьмут приношение для Меня...» и «...приношения, которые вы будете принимать от них...». На первый взгляд кажется, что такое указание должно выражаться словами «пусть дадут» или «будете приносить», больше соответствующими действиям того, кто делает приношение Всевышнему. Почему же сказано «пусть возьмут», «будете принимать»? Ведь эти слова относятся к людям, которые будут собирать приношения у сынов Израиля.

Из комментария Раши к слову «приношение» – «часть выделенная, отделенная. Отделите от своего имущества пожертвование для Меня» следует, что роль дающих в пожертвовании сводится лишь к отделению части имущества. Только после того, как эта часть будет отделена, особые посланники соберут приношения у евреев.

Это говорит о том, что все материалы, которые Тора перечисляет в качестве приношений для Скинии, уже были у евреев, и нужно было только собрать их вместе.

Другими словами, если бы было сказано «пусть дадут», то подразумевалось бы, что дающие обязаны совершить какие-то действия, чтобы выполнить указание, например срубить деревья или купить их, но слово «возьмите» указывает на то, что дающие уже приготовили приношения – осталось только собрать их.

Именно поэтому Раши в своем комментарии объясняет, что фразу «...пусть возьмут приношение для Меня...» следует понимать не как указание дать приношение Всевышнему, а как указание отделить это приношение от своего имущества.

Потому-то Раши и задает вопрос «И откуда взяли это [деревья шитим] евреи в пустыне?», т.е. каким образом получилось так, что деревья уже были приготовлены (слова «в пустыне» подчеркивают не то, что деревья не растут в пустыне, а то, что для людей необычно брать с собой деревья, тем более такие, как кедры, во время переходов по пустыне).

Тот факт, что, отвечая на этот вопрос, Раши ссылается на слова раби Танхумы, сам по себе необычен для его комментария. Кроме того, Мидраш Танхума не объясняет текст Торы, а является преданием, разъясняющим вопрос, возникший в ходе рассказа о построении Скинии. Как же это согласуется со словами «объяснение раби Танхумы»? Раши должен был написать «приводится в Мидраше Танхума» или, как часто встречается в его комментариях, сначала написать объяснение, а затем указать его источник – Мидраш Танхума.

Причина этого в следующем. Раши уточняет, что необходимость привести слова раби Танхумы появилась не из-за того, что они отвечают на вопрос, имеющий отношение к общему содержанию рассказа (так как то, откуда в пустыне появились деревья, можно было объяснить другими, перечисленными выше, способами), а из-за того, что они поясняют слова самой Торы («...возьмите Мне приношение...»), подчеркивающие, что материалы для постройки Скинии уже готовы.

3. Таким же образом можно истолковать комментарий Раши к словам «...И тхелет, и аргаман, и шеш...».

На первый взгляд кажется, что Раши хочет рассказать, что именно представляют собой эти три материала. Однако в таком случае возникает несколько вопросов.

1) Почему Раши так и не объяснил до конца, что такое аргаман, а лишь написал, что это «краска, называющаяся аргаман»?

Стоит отметить, что по этому поводу существуют разногласия между Рамбамом и Раавадом. Рамбам объясняет, что аргаман – это шерсть, окрашенная в красный цвет (подобный комментарий есть и у Ибн Эзры, который считает, что аргаман – это цвет, похожий на красный). Раавад пишет, что аргаман – это ткань, сотканная (аруг) из нитей двух или трех цветов.

Несомненно, что Раши не придерживается мнения Раавада, так как понятно, что он говорит об одном цвете, а не о нескольких. Раши не согласен также и с Рамбамом, так как в его комментарии не упоминается, что это красный цвет, хотя он объясняет, например, что «тхелет – шерсть, окрашенная... в зеленый цвет». Следовательно, у Раши есть третье мнение по поводу того, какого цвета аргаман. Если это так, то в его комментарии явно не хватает объяснения о цвете краски аргаман.

2) Зачем Раши объясняет, что «шеш – лен»? Это слово уже встречалось раньше в главе «Микец» (Берейшит, 41:42), и там Раши не прокомментировал его. Значит, это слово должно быть понятно даже пятилетним детям (на которых, как известно, рассчитан комментарий Раши) и не требует объяснения. Почему же Раши понадобилось прокомментировать его здесь?

4. Опираясь на вышеизложенное, можно сказать, что Раши не ставил перед собой задачу объяснить, что представляли собой эти три материала. Он хотел ответить на общий вопрос, заданный раньше, – откуда все это было у евреев в пустыне?

Как говорилось выше, из слов Торы понятно, что, когда евреям было дано указание построить Скинию, они уже имели все необходимые материалы. Известно, что серебро, золото и медь евреи одолжили у египтян (Шмот, 12:35). Кроме этого, после перехода через море сыны Израиля нашли в море украшения из золота и серебра и драгоценные камни, принадлежащие египтянам (см. комментарий Раши к Шмот, 15:22). Но откуда у евреев взялась краска тхелет (изготовляемая из крови хилазона) или краска аргаман и т.п.? Трудно представить, что евреи, выходя из Египта, могли взять с собой сосуды с краской, чтобы пользоваться ею в пустыне.

Поэтому Раши и объясняет, что тхелет – шерсть, окрашенная кровью хилазона, и, подобно этому, аргаман – шерсть, окрашенная краской, называющейся аргаман. В этом случае не возникает вопрос, откуда все это взялось в пустыне, – ведь в Торе говорится, что еще до выхода из Египта у евреев было много скота: «...И со всем нашим скотом мы пойдем...» (Шмот, 10:9), а вышли они из Египта «... с овцами и коровами – с большим количеством скота» (Шмот, 12:38). Нет ничего странного в том, что у народа было много шерсти, в том числе и окрашенной в различные цвета.

Для того чтобы было ясно, откуда взялся шеш, Раши подчеркивает: «шеш – лен». Поскольку ранее он объяснил, что лен рос в Египте (см. комментарии к Берейшит, 2:11), становится ясно, что евреи, покидая Египет, взяли с собой лен.

Это объяснение помогает нам ответить на вопрос одного из комментаторов Торы, автора книги «Турей Загав»: почему Раши начинает свой комментарий со слова «и» – «И откуда взяли это евреи в пустыне?»

Можно сказать, что Раши было непонятно, почему в Торе написано «...и дерево шитим», а не просто «шитим». Поэтому он пишет «И откуда...», считая этот вопрос дополнением к первому, и на оба вопроса отвечает, что речь идет о деревьях, посаженных Лаковом в Египте.

Но такой ответ недостаточен, поскольку можно привести много примеров, когда, имея в виду дополнительный вопрос, Раши не начинает объяснение со слова «и». А поэтому наше объяснение таково. Комментируя слова «аргаман» и «шеш», Раши уже как бы ответил на вопрос «откуда?». По поводу дерева шитим у него нет простого ответа, и поэтому слово «и» указывает, что этот вопрос является продолжением предыдущего комментария.

5. Более подробные разъяснения. Выше было доказано, что стволы кедров уже имелись у евреев к тому моменту, когда было дано указание строить Скинию. Но сам этот факт требует объяснения: если евреи могли купить деревья у других народов или срубить в ближайших лесах, зачем праотец наш Яаков более чем за двести лет до указания построить Скинию должен был заботиться о том, чтобы в пустыне у евреев были деревья?

Можно предположить, что Яаков знал о том, что указание Всевышнего построить Скинию будет выражаться именно словами «...пусть возьмут...» (из которых следует, что все материалы уже заранее должны были быть у евреев), и счел нужным заповедать им взять с собой из Египта стволы кедров, поскольку иначе не было бы для них никакой необходимости в этом.

Исходя из этого объяснения, можно сделать вывод, что указание Всевышнего «...пусть возьмут...» вынудило Яакова заняться приготовлением кедров за двести лет до самого указания, т.е. оно выражалось словами «...пусть возьмут...» для– того, чтобы Яаков посадил кедры в Египте. Какой же в этом смысл?

В комментарии Раши содержится намек на ответ: Раши не только приводит высказывание мудреца, но и указывает имя этого мудреца – раби Танхума, которое происходит от слова танхумин (утешение). Поэтому слова «объяснение раби Танхумы» можно рассматривать как говорящие о том, что являлось утешением для евреев.

В период египетского рабства, когда фараон даже отдал приказ: «Каждого родившегося сына кидайте в реку» (Шмот, 1:22), утешением для евреев, в дополнение к обещанию Всевышнего: «Я спущусь с тобой в Египет, и я же выведу тебя откуда» (Берейшит, 46:4), стали деревья, посаженные для того, чтобы евреи взяли их с собой при исходе из Египта.

Другими словами, стволы кедров для возведения Скинии евреи могли достать разными способами. Но Яаков привез деревья и посадил их в Египте (и заповедал сыновьям забрать их с собой при исходе из Египта) для того, чтобы у еврейского народа было утешение, чтобы кедры напоминали евреям о грядущем освобождении.

На это намекает Раши в самом начале своего комментария. Слова «объяснение раби Танхумы» означают, что утешение (танхумин) пришло путем «объяснения», т.е. в понятной форме. И как объяснение намекает на простой смысл понимания Торы, так и утешение выражается не только в словесном обещании, но и в материальной вещи, видимой глазу, – утешение в простом смысле этого слова.

Этим объясняется еще одна деталь в словах Раши, который не только написал, что Яаков посадил кедры в Египте, но добавил, что он привез их в Египет. На первый взгляд, тот факт, что эти деревья были доставлены из другого места, не имеет для нас никакого значения. И вот что еще более странно: объясняя далее стих «И сделай балки для Скинии из дерева шитим» (Шмот, 26:15), Раши повторяет комментарий о происхождении этих кедров, данный к нашему отрывку, добавляет новые детали, но не упоминает о том, что Яаков привез кедры в Египет.

Из вышесказанного следует, что эта деталь комментария говорит об утешении, заключающемся в том, чтобы евреи собственными глазами видели кедры, привезенные из земли Израиля, напоминающие о грядущем освобождении и неподвластности евреев египетскому игу.

6. В комментарии Раши можно увидеть и внутренний, духовный смысл («вино Торы»). Объяснение раби Танхумы является «утешением», относящимся не только к египетскому изгнанию, но и ко всем остальным, в том числе и к тому последнему, в котором мы сейчас находимся, поскольку все изгнания уподобляются египетскому.

Существует сравнение изгнания со странствиями еврейского народа по пустыне, которая в пророчестве Ихезкиеля называется пустыней народов» (20:35). Цель этих странствий – «построить Скинию в пустыне». Другими словами, в пустыне – месте «ядовитых змей и скорпионов, где царит жажда» (Дварим, 8:15), месте сокрытия святости – нужно построить Скинию – Храм для Всевышнего, обиталище для Б-жественности в самом низком из миров.

По завершении этой работы евреи удостаиваются выполнения заповеди «И сделайте Мне храм...» (Шмот, 25:8) – Третий Храм, в котором раскроется также и Скиния, построенная нашим учителем Моше, – «Храм в пустыне».

Силы для того, чтобы одолеть тьму изгнания (в том числе и тьму, сгустившуюся перед приходом Машиаха) и «построить Скинию в пустыне», черпаем мы в том, что праотец наш Яаков «...доставил в Египет кедры и посадил их там...».

Объяснение этому таково. Кедры (из которых была построена Скиния) являются намеком на праведников, ведь написано: «Праведник, как пальма, расцветет, как кедр ливанский, возвысится» (Теилим, 92:13). Слово «кедр» намекает, в частности, на глав поколений (несией Исраэль), поскольку слово наси происходит от слова итнасут – «возвышение», т.е. главы поколений возвышаются над всем народом.

Это имеет непосредственное отношение к Яакову, так как слово наси можно рассматривать как аббревиатуру выражения, которое в переводе с иврита звучит так: «искра от праотца нашего Яакова». Подобно тому, как Яаков объединил весь еврейский народ (Адмор Азакен объясняет, что душа Яакова включает в себя души всех евреев во всех поколениях), душа каждого главы еврейского народа объединяет в себе души всех евреев свого поколения.

Поэтому Раши упоминает, что именно Яаков доставил кедры в Египет. Все предводители еврейского народа («кед-ры») – это искры Яакова: их источник – в Земле Израиля, так как они неподвластны изгнанию. Но для того, чтобы у евреев были силы противостоять тьме изгнания и строить «Храм в пустыне», Яаков «...посадил их там [в Египте]...» во время изгнания. Это является утешением для евреев во время их пребывания в «пустыне народов» – ведь у них есть «кедры», посаженные Яаковом в каждом поколении. Эти «кедры» неподвластны изгнанию и дают евреям силы не бояться тьмы, а возвыситься над нею до такой степени, чтобы построить «Храм в пустыне».

Лишь таким образом евреи удостоятся полного утешения в прямом смысле этого слова, так как единственно возможным утешением после столь продолжительного последнего изгнания может быть только истинное и полное ос– вобождение с приходом нашего праведного Царя Машиаха вскорости, в наши дни!  (Шмот,25:1-5)

 Недельная глава «ТРУМО».

  Наша  недельная  глава  рассказывает  о  построении  Мишкана.  Этот «переносной»  Храм  должен был сопровождать евреев в пустыне в течение сорока  лет и являлся предвестником всех последующих Мишканов (Мишкана в  Нове,  Шило  и других) и Храмов (в том числе, что наиболее важно, - Третьего Храма).

Материалы,  необходимые  для  строительства Мишкана, были пожертвованы евреями,  в  соответствии  с приказом, полученным Мейше в начале нашей главы:  «Скажи  сыновьям  Израиля,  и пусть они ВОЗЬМУТ ДЛЯ МЕНЯ труму (пожертвование)...»

И  вот,  что кажется странным: на первый взгляд, слово «ВОЗЬМУТ» здесь не  имеет  смысла.  Нужно  было  бы  сказать:  «Они  должны  ДАТЬ  мне пожертвование»,  ведь  Б-г  хотел именно этого. Почему же воздаяние на строительство святого Мишкана обозначается Торой словом «ВЗЯТЬ»?

Так же «ДЛЯ МЕНЯ». – Эти слова кажутся вовсе излишними. Если речь идет о  строительстве  Мишкана,  кому  же еще могли «давать» евреи, если не Все-вышнему?

* * *

Ответ на первый вопрос можно получить из следующей истории:

Однажды,  основатель  Хабада,  рабби Шнеур-Залман из Ляд, был вынужден собирать  деньги для выкупа евреев, находившихся в плену. Он приехал в город,  который славился жившим в нем скрягой. Самое большее, что этот человек,  господин  Салмонс,  несмотря на свое огромное богатство, был готов  дать  на  самое достойное или срочное дело, был медный грош. Он просто  ненавидел  давать  деньги  и  придумывал всевозможные причины, чтобы себя оправдать.

Когда  Ребе приехал в город, старейшины общины встретили его с большим почетом,  но  когда  он  заявил,  что собирается посетить дом скряги и хотел  бы, чтобы его сопровождали двое раввинов, это встретило сильное сопротивление.  Впрочем,  Ребе был тверд в своих намерениях, и в конце концов, с неохотой ему было обеспечено требуемое сопровождение.

На  следующий  день  трое раввинов стояли перед усадьбой скряги. Перед тем,  как  постучаться  в  дверь,  Ребе  обратился к своим товарищам и попросил  их  не  издавать ни звука, вне зависимости от, того, что они услышат  или  увидят.  Спустя  несколько минут, они сидели в роскошной приемной,  а  хозяин возвращался от своего сейфа с маленьким бархатным кошельком в руках.

–  Да...  –  произнес  богач,  – Действительно трогательная история...  Сироты  и  вдовы  в  плену.  Эх, еврейские страдания! Когда же все это кончится...  Ладно...  Примите  мое скромное пожертвование, – Про себя же,  протягивая Ребе извлеченную из кошелька монету, он думал примерно так:  «Компания  грабителей  и  лгунов – все эти так называемые рабби!  Грош – и то для них много».

Он  ожидал  обычных  упреков, призывов к совести, увещеваний, но к его удивлению,  Ребе  выглядел...  очень  довольным. Он тепло улыбнулся и, пряча монету в карман, с жаром сказал:

–  Спасибо,  господин  Салмонс!  Пусть  Б-г  Вас  благословит и всегда защищает Вас.

«Это, должно быть, какая-то хитрость,» – подумал Салмонс. Но нет! Ребе писал  ему  расписку,  уснащая  документ  самыми  удивительными благословениями.

«Спасибо  еще  раз, мой друг! – произнес Ребе, вставая, и пожал скряге руку,  с  восхищением  глядя ему глубоко в глаза, – А сейчас мы должны продолжить  наш  путь. Сегодня до ночи нам нужно собрать немалую сумму денег.

* * *

–  Да  Вы  должны  были  бросить  это  ему  в лицо, – прошипел один из раввинов, едва выйдя за дверь.

– Не оглядывайтесь и не говорите ни слова! – прошептал в ответ Ребе.

Неожиданно раввины услышали, как за ними открывается дверь, из которой доносился голос скряги:

–  Рабби!  Рабби!!  Пожалуйста!  Вернитесь на минутку! Эй-эй! Я должен поговорить с Вами! Пожалуйста вернитесь!

Через несколько минут они сидели в теплой, уютной гостиной, но на этот раз  хозяин  непрерывно  ходил  взад-вперед  по  комнате.  Вдруг  он остановился и спросил Ребе:

– Сколько точно денег вам нужно?

 – Около пяти тысяч, – спокойно ответил Ребе.

–  Хорошо...  Здесь  тысяча...  Я  решил  дать вам тысячу рублей. Если хотите,  можете  пересчитать,  –  сказал  скряга,  вынимая  из кармана пиджака толстую пачку банкнот и кладя их на стол.

Раввины,  сопровождавшие  Алтер ребе, были поражены. Они уставились на деньги  и  боялись  даже  взглянуть  на  скрягу, чтобы он не переменил своего  решения.  А Ребе снова пожал Салмонсу руку, тепло поблагодарил его  и  написал  ему  расписку,  наполненную  благодарностями  и прославлениями, – АБСОЛЮТНО такую же, как и в первый раз.

– Это было чудо!! – прошептал один из раввинов, когда они покинули дом и снова шли к воротам.

Не успел Ребе приказать ему замолчать, как дверь дома позади них снова открылась.

–  Рабби!  Пожалуйста!  Я  передумал... Пожалуйста, зайдите еще раз. Я хочу поговорить с вами, – звал мистер Салмонс.

– Ну вот! Я так и знал! – воскликнул один из раввинов, – Он хочет свои деньги обратно. Идем отсюда.

– Упаси Б-г, – сказал Ребе, – Как раз наоборот. Давайте вернемся.

На этот раз, когда они вошли в дом «скряга» повернулся к ним и сказал:

– Я решил дать всю сумму, необходимую для выкупа. Вот она. Пожалуйста, пересчитайте, чтобы проверить, не ошибся ли я.

* * *

Позже  Ребе  дал  своим  пораженным  товарищам  следующее  объяснение произошедшему:

–  Я  увидел,  что  на  самом деле, этот человек, хотел давать, но его сердце  покрыто  тонким слоем эгоизма, что делало его бесчувственным к нуждам других. Я знал, что единственный способ сломать покрывающую его сердце  «скорлупу»,  –  дать  ему  хотя бы один раз почувствовать, что значит совершать благотворительность. Понимаете, он никогда, ни разу в жизни,  не  пережил  этого,  потому  что все, кому он давал тот ржавый грош, кидали его обратно ему в лицо!

–  И  в  этом,  – заключил Ребе, – смысл начальных слов главы «Трумо»: «...ВОЗЬМУТ для меня пожертвование». - Тем, что я ВЗЯЛ у него монету, я впервые  дал ему почувствовать вкус к тому, чтобы ДАВАТЬ, и открыл его сердце.

* * *

Что  же с нашим вторым вопросом? – Почему в вышеупомянутом стихе главы «Трумо» сказано: «ДЛЯ МЕНЯ»?

Объясняет нынешний Любавический Ребе:

–  Б-г  сказал: «Возьмите ДЛЯ МЕНЯ труму», – для того, чтобы преподать каждому  из нас очень глубокий урок. Если у Вас есть возможность ВЗЯТЬ (то  есть  –  убедить  другого дать), не совершайте ошибку, думая, что главное  –  это результат, а потому любые средства оправданы для того, чтобы  получить  это  пожертвование  или  сделать  другого  более «соблюдающим».  Совсем  не  так. Очень важно, чтобы даже СРЕДСТВА были святыми.  Другими  словами:  БЕРУЩИЙ  должен  очистить  себя  и  для достижения своих целей использовать только правду, любовь и честность.

Фактически,  в  этом  все  назначение Мишкана, а после него – и Храма: сделать  так, чтобы каждый еврей, а, в конце концов, и каждое творение почувствовало,  что  все  должно  быть  «ВЗЯТО ДЛЯ Все-вышнего», и что каждая  минута  его  жизни  должна  быть  свята  и,  сама  по  себе, предназначена для освящения мира.

Из  всех  деталей  Святилища  в  наибольшей  мере  это работа Меноры – освещать мир. И это работа Ребе, Мошиаха, – превратить каждого еврея в ярко светящую Менору.

* * *

Поразительный  и  неожиданный  факт:  18  лет  назад Любавический Ребе произнес  беседу, посвященную нашему недельному разделу Торы. В ней он доказывал,  что,  безо всякого сомнения, «ветви» Меноры были прямыми и направленнными  диагонально,  а  не  закругляющимися,  как  их  обычно изображают.  Ребе  указал,  что  таково мнение величайших из имеющихся специалистов:  Раши («Шмойс», 25:32) и Маймонида (комментарий на Мишну «Мнохейс»,  3 глава), и что никто из специалистов, обладающих подобным статусом, не расходится с ними в этом вопросе.

В  действительности,  противоположное  мнение  может принадлежать лишь тому, кто неверно понимает мнение Рамбама, поскольку не видел рисунок, собственноручно сделанный Рамбамом (в его комментарии на Мишну) и ясно изображающий  менору  с прямыми «ветвями». (Сын Рамбама, Ашер, в своих комментариях  к  Торе  подтвердил, что этот рисунок отражает подлинное мнение его отца, а следовательно, и его самого).

А  что  самое  страшное,  на  деле,  единственный  источник  версии  о закругленности  «ветвей»  Меноры  –  нееврейский,  точнее,  даже антиеврейский:  рельф  на  римских  «Вратах  Победы»!  Конечно, это не соперник  для  мнения  Раши  и  Рамбама,  но  по  каким-то неизвестным причинам  даже  среди  религиозных  евреев  большинство  продолжает изображать  округлые  меноры  в  святых  местах  и  игнорировать доказательства  Ребе, равно как и другие его идеи, комментарии к Торе, точные предсказания и проекты, несущие миру спасение.

* * *

Я бы объяснил этот феномен следующей историей.

Однажды  один  из  хасидов  Баал  Шем-Това  хотел  отправиться  жить в Израиль.  Но Баал Шем-Тов не пожелал дать ему на это позволения. Через несколько  месяцев  хасид  опять попросил у Ребе разрешения на отъезд.  Через  несколько  недель  –  еще  раз,  через  неделю  –  еще, пока не почувствовал,  что  от  тоски по Святой Земле просто начинает сходить с ума.

Он  писал  Бешту каждый день, а иногда и дважды в день, пока, наконец, Баал Шем-Тов, хотя и неохотно, не дал ему разрешения ехать.

Ликуя,  хасид  приобрел  билет  на корабль, упаковал вещи... Он не мог больше  ждать.  Наконец-то  он  поцелует  землю  Эрец-Исроэль!  И  вот наступил  день  отъезда.  Хасид проснулся совсем рано и перед утренней молитвой отправился окунуться в микву.

Он  был  один  в  небольшом  помещении  миквы,  и  то  была прекрасная возможность по-настоящему очистить свои мысли для долгого путешествия.  Он разделся, зашел в микву, сделал глубокий вдох и погрузился под воду с головой.

Что-то  подсказало  ему  открыть под водой глаза, и вдруг... он увидел корабль,  приближающийся к берегу Израиля. Он смотрел до тех пор, пока ему  хватало воздуха, вынырнул, опять сделал глубокий вдох и еще раз с открытыми  глазами погрузился под воду. В этот раз он как будто увидел сухую  землю,  а  на расстоянии – Святой город Иерусалим. Хасид не мог поверить своим глазам!

Он  еще  раз  вынырнул  за  воздухом,  и на следующий раз увидел себя, приближающегося  к  Святому  Храму  и  входящему  в  наружный двор. На следующий  раз  он  увидел,  как  подходит  к  Большому  Жертвеннику и приближается  к  занавеси перед... Святая Святых! Он еще раз вынырнул, дрожа  от волнения. Он чуть не заглянул в Святая Святых, чтобы увидеть невидимое  никем!!  Святой  Ковчег,  где  находятся Десять Речений! Он набрал  в  свои  легкие как можно больше воздуха и с открытыми глазами медленно погрузился в воду.

Он  опять  находился в Святом Храме, лишь плотным занавесом отделенный от  самого  сокровенного  в  Храме  помещения. Хасид бережно отодвинул занавес в сторону. Его глаза обнаружили то, чего вообразить себе он не мог  бы  даже,  если  очень  напрягся:  на месте Священного Ковчега, в ослепительном свете, сидел... Баал Шем-Тов!!

Хасид  вылез  из  воды...  Вытерся...  Оделся...  И направился прямо к Баал-Шем-Тову.  Про  себя  он  думал:  «Если  Священный  Ковчег  –  в Меджибуже, зачем мне ехать в Иерусалим?»

* * *

 Так  и в нашем случае. Как и Баал Шем-Тов, Ребе – это «Святая-Святых», нечто  абсолютно  недоступное  для  нашего  понимания, и потому иногда немного трудно воспринимаемое. Другими словами, Ребе СЛИШКОМ прав.

Раз, я слышал, как один большой почитатель Ребе (не хабадник) говорил: –  Есть  три  причины отвергать Ребе: безразличие, зависть или и то, и другое. И  это  – еще одна причина тому, что множество людей верят, что Ребе – Мошиах  

Да увидим мы Мошиаха и раскрытие Храма СЕЙЧАС!