"Вопросы библеистики". Ресурс для самообразования

Колонка ведущего

Дамы, господа,

Разбирая старые почтовые базы натолкнулся на статью, опубликованную два года назад в рассылке "Славянское лютеранство". К сожалению, ни автор, ни название не указаны. Озаглавил сам.

Федосов Сергей
sergej@sbible.donetsk.ua

О каноне

Прежде всего стоит отметить, что если Новый Завет всех христианских деноминаций, кроме Эфиопской церкви , содержит одни и те же 27 книг, причем состав этих книг не имеет существенных отличий в разных церквях, то относительно количества, названия и состава книг Ветхого Завета единства нет.

Протестантские церкви с самого своего возникновения опираются на иудейский канон, который, по всей видимости, окончательно сложился в конце I - начале II вв. нашей эры. Тогда был жестко зафиксирован не только список книг, но и определенный вариант текста - сегодня мы называем его Масоретским. В иудейский канон входят Пятикнижие, книги Иисуса Навина, Судей, Руфи, 4 книги Царств , 2 книги Паралипоменон, 1-я Ездры, Неемии, Есфири, Иова, Псалтирь, Притчей, Екклезиаста, Песнь Песней, книги Премудрости Соломона, Исайи, Иеремии, Иезекииля, Даниила, 12-ти малых пророков (название и порядок даны по принятой у нас традиции).

Католическая церковь окончательно определила свой канон на Тридентcком соборе (1545 - 1546 гг.), подтвердившем решения соборов и римских епископов рубежа IV-V веков и признавшем каноническими, помимо книг, входящих в иудейский канон, книги Товита, Иудифи, Премудрости Соломона, Премудрости Иисуса сына Сирахова, Варуха (6-я глава Варуха в католических изданиях соответствует Посланию Иеремии в православных), 2 Маккавейские книги. Основанием для их канонизации служил тот факт, что с древнейших времен христианская церковь признавала эти тексты авторитетными и помещала их в рукописях Библии среди остальных книг Ветхого Завета.

Кроме того, для некоторых книг, входивших иудейский канон, помимо их еврейского текста существовал более пространный греческий и латинский, который и был принят католической церковью. Прежде всего это касается книг Есфири и Даниила. Дополнения к книге Даниила в современных западных некатолических (т.е. протестанских или внеконфессиональных) изданиях обычно печатаются отдельно, под заголовками "Сусанна" (глава 13 русских изданий) и "Вил и дракон" (глава 14).

На I Ватиканском соборе (1869-1870) был канонизирован латинский перевод, Вульгата - то есть канонически зафиксирован был не только список книг, но и определенный вариант текста.

Взглянув на оглавление Синодального перевода Библии, легко убедиться, что список ветхозаветных книг в православной традиции ближе к католическому, чем к протестантскому варианту. Тем не менее отличия есть, и прежде всего в том, что разные поместные православные церкви могут иметь различные списки книг Ветхого Завета. Так, в греческой Библии обычно отсутствует 3-я Маккавейская книга, хотя первые две имеются. Третья встречается иногда в приложении.

По сравнению с католическими изданиями, в греческих Библиях встречается 2-я книга Ездры, а также расширен текст 2-й книге Паралипоменон (в конце добавлена молитва Манассии) и Псалтири (добавлен 151 псалом). В славянских и русских Библиях вдобавок к этим текстам мы находим книги 3-ю Маккавейскую и 3-ю Ездры. Надо отметить, что большинство этих текстов встречается в изданиях латинской Вульгаты в приложении, т.е. им отводится место буквально на границе библейского канона, но все-таки за его пределами.

Помимо разногласий с составом канона, существуют расхождения относительно общего названия тех самых книг, которые не входят в иудейские и протестантские Библии, но входят в православные и католические. У католиков они получили название "второканонических" (или "девтероканонических"), а их собрание соответственно называется обычно вторым или более пространным каноном. Протестанты называют эти книги апокрифами.

В православной традиции, равно как и в католической, название "апокрифы" закреплено за книгами, никогда и нигде в Библию не входившими, как, например, "Хождение Богородицы по мукам" или "Евангелие Фомы". Книги, не вошедшие в иудейский канон, но присутствующие в православных Библиях, в православной традиции называют по-разному: неканоническими или второканоническими. Термин "второканонические книги" все же представляется неудачным - Тридентский собор к Православию никакого отношения не имеет, следовательно, никакого второго канона в православии нет. Стоит отметить, что само понятие "второй канон" звучит несколько парадоксально, как "вторая свежесть": уж если говорить о каноне, т. е. о жестко фиксированном списке, то в каждый конкретный момент может быть только один канон. Но можно согласиться, что ничто не препятствует Церкви изменять его с течением времени (как обстоит дело, например, с канонами - списками святых и с канонами - постановлениями соборов).

Итак, если иудаизм, протестантизм и католичество четко и недвусмысленно определили для себя, какие книги входят в состав Библии, а какие нет, то Православие, как кажется, не имеет единого ответа на этот вопрос. Более того, нет и дискуссий на эту тему: если греки включали в некоторые свои издания две Маккавейские книги, а русские - три, то ни одна сторона не оспаривала правоту другой. Это вызвано отнюдь не безразличием православных к вопросу о каноне, а иным пониманием библейского канона в православной традиции.

Для разрешения своих споров разные деноминации, как обычно, обращаются к опыту первых веков христианства, и, что тоже обычно, четкого и однозначного ответа там не находят. Что касается иудейского канона, то сама иудейская традиция относит его окончательную фиксацию ко времени восстановления Иерусалима после Плена (V в. до н. э.), а в современной библеистике можно считать общепринятым, что канон был зафиксирован уже после разрушения Иерусалима, в конце I или в начале II вв. н. э., то есть в то время, когда разделение иудаизма и христианства стало свершившимся фактом. Возможно, именно появление в среде христиан новых священных текстов послужило для иудейских книжников поводом для окончательного определения состава Священного Писания. Если согласиться с первой точкой зрения (во времена Реформации - единственной), то иудейский канон действительно обладает авторитетом и для христиан. Такой логике следовали первые протестанты. Если же принять вторую точку зрения, то иудейский канон для христианской Церкви существенного значения не имеет.

Если же обратиться к первым спискам библейских книг, составленных самими христианами в первые века н. э., то у внимательного читателя невольно возникает недоумение, почему эти списки так разнятся и почему сами Отцы Церкви этих разногласий как бы не замечали. Попутно отметим, что и относительно Нового Завета нынешнее единство возникло не сразу: западные списки часто пропускали Послание к Евреям (авторство Павла уже тогда вызывало сомнения), а восточные - Откровение Иоанна Богослова (его таинственность подавала немало поводов для еретических толкований) .

Разнообразие списков станет понятнее, если мы примем во внимание, что Отцы стремились не столько дать недвусмысленное правило на все времена, сколько указать своей собственной пастве, какие книги стоит принимать как вероучительные, а какие - нет. Весьма существенный вопрос для времен, когда рядовой верующий, раскрывая книгу под названием "Евангелие", мог обнаружить и принятый Церковью священный текст, и некий апокрифический домысел, и явно еретический вымысел - а иногда и гремучую смесь из одного, другого и третьего!

Именно поэтому Св. Афанасий в 39-м праздничном послании перечисляет книги "канонизованные", kanonizomena (это первое в христианской литературе упоминание о "каноне" применительно к списку священных книг), и "не канонизованные, но предназначенные Отцами для чтения" (ou kanonizomena men, tetupomena de para twn paterwn anaginwskesthai). В первую категорию входят книги еврейского канона кроме Есфири, и 27 книг Нового Завета; во вторую - Есфирь, Премудрость Соломона, Премудрость Сираха, Товит, Иудифь, а также примыкающие к новозаветному корпусу книги Дидахе и Пастырь Ерма. Все остальные книги, говорит Св. Афанасий, читать не следует, но списка этих ненужных книг не приводит. Значит ли это, что он отвергает Маккавейские книги? Не обязательно. Возможно, в данном месте и в данное время их просто не было в наличии, и поэтому говорить о степени их пригодности просто было ни к чему.

Стоит отметить, что число 22, впервые отмеченное Иосифом Флавием, у Св. Афанасия носит уже чисто символическое значение. Есфирь из этого числа выпала, в то же время Варух и Послание Иеремии, будучи присоединены к книге Иеремии вместе с Плачем, в него вошли. Очевидно, что в своем выборе Св. Афанасий руководствовался не верностью иудейскому канону, а совершенно иными критериями. Понятно, что книга Есфири могла быть исключена из основного списка просто потому, что ее содержание показалось Св. Афанасию не самым подходящим для наставления своей паствы .

Сходным образом обстоит дело и с другими дошедшими до нас из первых веков списками библейских книг. Символическое число 22 в основном сохранялось, но оно оставляло немалую свободу толкований, поскольку под единым заглавием могло подразумеваться несколько книг (так, 12 малых пророков всегда засчитывались за одну книгу). К Иеремии вместе с Плачем легко можно было добавить Варуха и Послание Иеремии. Книги Царств (Самуила и Царей) можно было посчитать за одну книгу или за две, а книгу Руфь можно было счесть приложением к книге Судей, и тогда в списке освобождалось дополнительное место. Возможность подобных манипуляций приводит к тому, что мы даже не можем точно сказать, какие именно 22 книги Священного Писания имел в виду Иосиф Флавий, впервые указавший на это число , но не оставивший точного списка.

Частота цитирования той или иной книги у Отцов Церкви говорит о ее значимости, но не о ее каноничности. Как известно, даже в новозаветном Послании Иакова (9-й стих) содержится пересказ (правда, без ссылки) апокрифического "Вознесения Моисея", никогда и нигде в канон не входившего. Богословы древности могли использовать различные источники с большей свободой, чем предписывает современная наука, и строгих правил цитирования они не придерживались. Если текст подходил по своему содержанию, он мог быть привлечен, даже если авторитетность его не была несомненной.

Литургическое употребление библейских текстов представляется также важным критерием, но и оно не дает ответа на вопрос, что канонично, а что нет. Некоторые книги, несомненно входящие в канон, в православном богослужении никогда не читаются (Левит, Руфь), но в то же время читается не входящая в иудейский канон книга Премудрости Соломона, хотя и она и представлена по-разному в различных славянских Паримийниках . Других книг, не входящих в иудейский канон, в Паримийниках нет. Вновь возникает ощущение, что составители круга ветхозаветных чтений руководствовались не столько списком канонических книг, сколько применимостью того или иного текста в богослужении.

Безусловно, важнейшим критерием каноничности той или иной книги должны быть постановления соборов, прежде всего Вселенских. Однако среди материалов вселенских соборов списка книг Священного Писания мы не обнаруживаем. Достаточно часто (в том числе и в статье Сканлина) можно видеть ссылку на Трулльский (или Пято-шестой) собор, занимавшийся в 691-692 гг. собиранием и сведением воедино постановлений предшествующих соборов. Но среди правил Трулльского собора мы не найдем перечня канонических книг. Говоря о библейском каноне, обычно имеют в виду второе правило данного собора, подтверждающее постановления предшествующих соборов "в целом", без указания на конкретные решения . Среди документов, чья авторитетность была подтверждена на Трулльском соборе, - Апостольские постановления, а также правила Лаодикийского и Карфагенского поместных соборов. Эти три документа действительно содержат списки библейских книг, но списки заметно отличаются друг от друга, причем как в ветхозаветной, так и в новозаветной части. Рассмотрим их по отдельности.

Апостольские постановления приняли окончательную форму, видимо, около 380-го года. Последнее, 85-е правило гласит: "Да будут у вас всех, клириков и мирян, книги почитаемые и священные (estw de hymin pasi klerikois kai laikois biblia sebasmia kai hagia) ... 5 книг Моисея, Иисуса Навина, Судей, Руфи, 4 книги Царств, 2 книги Паралипоменон, 2 книги Ездры , Есфири, Иудифи, 4 книги Маккавейских, Иова, 151 Псалом, 5 книг Соломона , 16 книг Пророков. Помимо этого, пусть будет упомянута для наставления ваших новоначальных (prosistoreisthw manthanein hymin tous neous) Премудрость многоученого Сираха".

Отметим, что в Новом Завете Апостольские постановления насчитывают, помимо нашего канона, 2 послания Климента, но не упоминают книгу Откровения. Как Премудрость Сираха примыкает к Ветхому Завету, так к Новому добавляются "Предписания вам, епископам, изложенные мной, Климентом, в восьми книгах" (Diatagai hymin tois episkopois di' emou Klementos en oktw bibliois prospefwnemenai). Эти Предписания не рекомендуется читать никому, кроме епископов.

Правила Лаодикийского собора, состоявшегося около 360-го года, дошли до нас в нескольких списках. Одни из них содержат 60-е, последнее правило, со списком библейских книг, другие завершаются 59-м, что подало повод сомневаться в подлинности 60-го правила. Оно перечисляет "книги, которые должно читать (hosa dei biblia anaginwskesthai): Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, Иисуса Навина, Судей, Руфи, Есфири, Царств 1-2, Царств 3-4, Паралипоменон 1-2, Ездры 1-2, Псалтирь, Притчи, Екклезиаста, Песнь Песней, Иова, 12-ти пророков, Исайи, Иеремии (вместе с Варухом, Плачем и Посланием), Иезекииля и Даниила". Здесь мы имеем дело с классическим списком из 22-х книг, единственное отступление - добавление к Иеремии книг Варуха и Послания Иеремии. В списке новозаветных книг отсутствует книга Откровения.

Третий Карфагенский собор состоялся в 397-м году. Его 47-е правило требует, "чтобы кроме канонических писаний ничто не читалось в церкви под именем Божественных Писаний (ut praeter scripturas canonicas nihil en ecclesia legatur sub nomine divinarum scripturarum)", и причисляет к каноническим книги Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, Иисуса Навина, Судей, Руфи, 4 книги Царств, 2 книги Паралипоменон, Иова, Псалтирь, 5 книг Соломона, 12 пророков, Исайи, Иеремии, Иезекииля, Даниила, Товита, Иудифи, Есфири, 2 книги Ездры, 2 книги Маккавейские. Новозаветный список совпадает с современным.

Итак, Трулльский собор не дает нам никакого реального критерия. Чем же может объясняться столь очевидное внутреннее противоречие? Б. Метцгер подозревает, что одобренные Трулльским собором документы просто не были внимательно рассмотрены и противоречивость списков канонических книг не была замечена . Безусловно, нельзя исключить возможность простой невнимательности, но вполне возможны и другие объяснения.

Перечисляя авторитетные постановления предшественников, отцы Трулльского собора вовсе не обязательно признавали каждое из них окончательным и неоспоримым. Видимо, этот список авторитетных документов был в значительной степени простым указанием на ту традицию, которую продолжил и развил Трулльский собор.

Кроме того, мы не можем быть уверены, что современные тексты соборных постановлений совпадают с их древними списками. Относительно сомнений в подлинности 60-го правила Лаодикийского собора уже было сказано. Стоит отметить, что и оно, и 85-е правило Апостольских постановлений стоят на последнем месте. Это действительно может означать, что они были вписаны позднее (хотя надежных свидетельств тому нет), и уж во всяком случае свидетельствуют, что вопросы библейского канона были для создателей этих документов малосущественными. 47-е правило Карфагенского собора - одно из последних в списке (но не самое последнее). Здесь сомнения в подлинности вряд ли уместны, поскольку на Западе христианского мира споры о составе Библии в конце IV - начале V вв. действительно имели место, чего нельзя сказать о Востоке.

Но, пожалуй, самый убедительный ответ на вопрос о молчании Трулльского собора (да и всех вселенских соборов) относительно библейского канона будет состоять в том, что в едином каноне не было нужды. Вопрос о пригодности тех или иных книг для богослужения и домашнего чтения разрешался "на местах", иногда по-разному, но существенных разногласий не возникало, и нужды в соборных определениях не было. Обратим внимание, что во всех трех рассмотренных нами списках речь не идет о боговдохновенности или о соотношении Писания и Предания (как это бывает в современных разговорах о каноне). Лаодикийский и Карфагенский соборы всего лишь определяют, какие книги могут читаться в церкви в качестве Писания, и только Апостольские постановления говорят об особом характере этих книг ("почитаемые и священные") - впрочем, это достаточно общие эпитеты. Более того, для апостольских постановлений (как, скажем, и для Св. Афанасия) существуют книги, занимающие промежуточное положение: они приводятся с некоторыми оговорками в конце списка.

Полагаю, что из всего вышесказанного можно сделать вывод: если на Западе уже в начале V века появляется строго определенный библейский канон, освященный и соборами, и авторитетом римского епископа, то на Востоке нужда в подобном списке не ощущается и, при отсутствии серьезных разногласий, фактически признается свобода различных мнений.

Споры о библейском каноне разгорелись в эпоху Реформации, и в основе этих споров лежал высказанный Мартином Лютером принцип "Sola Scriptura" - только Священное Писание может служить основой вероучения Церкви. Если так, то вопрос о том, что входит, а что не входит в Писание, становится действительно жизненно важным. Например, католические богословы в поддержку идеи чистилища (и вообще идеи о том, что земная церковь может повлиять на посмертную участь ее членов) приводили рассказ 2-й Маккавейской книги (12:39-45) о принесении Иудой Маккавеем очистительной жертвы за умерших собратьев и рассуждения автора о смысле этой жертвы.

На этом конкретном примере хорошо видно, что с идеей канона у первых протестантов была связана идея об исключительной боговдохновенности Писания. Речь не шла о том, что Маккавейские книги дурны или ложны, говорилось лишь о том, что они качественно отличаются от, скажем, книг Царств. С точки зрения первых протестантов, в книгах Царств содержится Божественное откровение, непререкаемый и безошибочный авторитет, в Маккавейских же книгах ничего, кроме человеческого, нет. Если бы Маккавейские книги относились к Писанию, неизбежно пришлось бы признать если не чистилище, то по крайней мере, способность Церкви замолить грехи умерших верующих. Поскольку же они к Писанию не относятся, в них могут содержаться ошибки, неточности, позднейшие напластования, и поэтому авторитет их не безусловен, их буквальная истинность не несомненна.

Естественно, что католицизм, признававший наряду с Писанием и Предание, был далек от такой категоричности суждений, но вызов со стороны Реформации был им принят и, как уже говорилось, на Тридентском соборе был подтвержден ветхозаветный канон в том виде, в котором он сложился на Западе уже к началу V века.

Православный Восток не знал столь масштабных и принципиальных споров по поводу достоинства книг Товита, Иудифи и т. д. Споры с давних времен велись в основном по поводу пригодности и истинности апокрифических книг, не входивших в Библию ни в одной традиции. Поэтому неудивительно, что после Реформации различные православные мыслители могли поддерживать католиков против протестантов и протестантов против католиков, окончательно не принимая при этом ни той, ни другой стороны.

Очень показательно в этом отношении решение Константинопольского собора 1642-го года. Отвергая "кальвинистские" воззрения патриарха Кирилла Лукаря о различном авторитете канонических и неканонических книг, он вместе с тем и не последовал за определениями Тридентского собора о "втором каноне". Таким образом, согласно решениям собора, есть книги, входящие в Библию, но не входящие в библейский канон! Нечто подобное уже звучало, как было отмечено выше, у Св. Афанасия и в "Апостольских постановлениях" ...

С точки зрения Запада это бессмысленно. Но мы найдем здесь смысл, если примем во внимание, что на Востоке под каноном в основном понимался список книг, входящих в еврейскую Библию, но не более того. На Западе во времена Реформации канон стал часто восприниматься как некий забор, разделяющий Писание и Предание, Божественное откровение и человеческие писания, безусловный вероучительный авторитет и обыкновенные литературные произведения.

Православный Восток не видел в Библии плод исключительного Божественного Откровения, которое иссякло сразу после того, как была поставлена последняя точка в последней книге. Неудивительно, что боговдохновенность приписывалась и Септуагинте, переводу еврейской Библии на греческий язык: один и тот же Святой Дух снисходил и на ветхозаветных авторов, и на переводчиков Септуагинты, и на первых христианских истолкователей. Безусловно, воздействие это было многообразным и могло проявляться в большей или меньшей степени, и поэтому толкования Отцов несомненно уступают в авторитете Священному Писанию, но никакого забора, обозначающего конец Божественного откровения, здесь нет. Современному читателю для истинного понимания Библии требуется не что иное, как содействие того же Святого Духа.

Писание и Предание в православной традиции иногда изображают в виде концентрических кругов. В центре находится Писание, причем оно тоже неоднородно: Евангелие существенно важнее, чем Откровение, а то, в свою очередь, важнее книги Левит. Предание образует более периферийные круги, начиная от Вселенских соборов и кончая традициями конкретных епархий и приходов. Периферийные круги должны согласовываться с центральными.

В этой картине действительно не так уж важно, где заканчивается Писание и начинается Предание. Вопрос не в том, к какой категории отнести книгу Товита или Маккавейские книги, а в том, являются ли они вообще авторитетными для христиан и каково их место в относительной иерархии. Поскольку точным математическим вычислениям это не поддается, возникает некая промежуточная категория "не канонических, но читаемых" книг. Ни какой-либо список книг, ни тот или иной вариант текста никогда не были в Православии приняты в качестве единственно верной или хотя бы самой верной формы Священного Писания. В этом основное отличие православного подхода от протестантского и католического.

Безусловно, в современном мире представления православных, католиков и протестантов на практике часто схожи меж собой, и различия в отношении людей к Священному Писанию пролегают далеко не только по конфессиональным границам. Естественно, что и Запад изменился со времени Реформации: ожесточенные споры о каноне сменились академическими исследованиями, и возникла наука под названием "каноника".

Говоря о православном взгляде на ветхозаветный канон, я старался не столько вывести "среднее арифметическое" взглядов и позиций различных православных мыслителей, сколько понять, какие именно воззрения на ветхозаветный канон полнее соответствуют двухтысячелетнему опыту православной церкви.

---

Обсудить публикуемые в рассылке статьи, иные темы, запросить дополнительные материалы Вы можете в специальной email-конференции "Вопросы библеистики", ресурс для самообразования. Для подписки отправьте пустое письмо в адрес sbible-subscribe@yahoogroups.com и подтвердите (Reply) пришедший запрос.