Этот выпуск двойной, и для того, чтобы было удобней читать его частями, текст разделен чертой на 2 приблизительно равные части.

> Психология зла

> Конспект

> Вы называете преступление ужасным потому, что вы сами не могли бы совершить его. Я называю его ужасным потому, что представляю, как бы мог совершить его.

>                                                                                                   Г.К.Честертон

 

> Ты всегда становишься тем, против чего сильнее всего сражаешься.

>                                                                                                   К.Юнг

> Введение

> 1. Психологии зла сегодня не существует, но она возможна. В конце концов, это вещь куда проще, чем психология добра. Потому что зло механистичнее добра по самой своей природе. И действительно, оно прямо связано с механизмами защиты. Так, многие евангельские слова, например про сучок и бревно в глазу и про осуждение, становятся куда понятнее и конкретнее, если мы вспомним о психологическом механизме "проекции" (см. ниже).

> 2. Не надо ждать от психологии концепции греха. Иначе психология перестанет быть сама собой. Еще меньше в ней места демонологии. Я не сомневаюсь, что зло шире рамок психологии. Но тут речь пойдет только о взгляде с одной определенной точки зрения.

> 3. Эта теория находится в процессе разработки, и единого мнения психологического мейнстрима тут отнюдь не существует. Ниже мы просто поиграем, как будто бы она уже есть, синтетически используя различные современные теории и не слишком обременяя читателя противоречиями и оговорками. Это всего-навсего сырой, очень сырой набросок того, как психология помогает христианам что-то понять в феномене человеческого зла. Я беззастенчиво и не делая ссылок заимствую разные концепции и идеи оттуда и отсюда у психологов, чтобы сложить их в некую картину. А поскольку это тянет на толстую книгу, излагаю всё это в виде кратких тезисов, которые могут для кого-то стать отправной точкой для дальнейшего развития мысли.

> Часть первая. Нехитрые основы: ложь + убийство

> 1. Ложь: скорее, тут можно говорить не о сознательном обмане, но о бессознательных защитных механизмах, которые поддерживают слепоту человека к неприятным правдам о самом себе. Почему так много об осуждении написано в Евангелии? Потому что именно этот механизм, связанный с проекций, поддерживает слепоту. На психоаналитическом языке – это узкое Эго, старающееся быть "хорошим" и вышвырнувшее всё плохое (своего внутреннего "мытаря" или, по-юнговски, Тень) из картины вовне. Т.е. проекция: это, скажем, когда сексуально озабоченный человек, не признающий своей сексуальности, слишком много времени посвящает соответствующему наблюдению за людьми и разговорам либо мыслям об их "разврате". Такой человек нецелен, поскольку что-то (вовсе не обязательно сексуальность) не принимает в себе. Это что-то вызывает в нём слишком много неприятных чувств, точнее – непереносимую тревогу. Для психического баланса ему нужно видеть это плохое что-то в окружающих. Так, нашему внутреннему фарисею для иллюзии счастья нужны мытари во внешнем мире. Фрейд, открывший проекции, не оставил мыслей о том, как такая проекция влияет на того, на кого я это спроецировал, – на "мытаря". А она – влияет. Я постараюсь сделать его воплощением этого спроецированного зла. Потому что одного искаженного восприятия мало. Так что тут мы прямо подходим ко второй характеристике.

> 2. Убийство. Допустим, я сделал некую подлость и успешно вытеснил этот поступок из сознания. Но есть "свидетель" А, который мне об этом напоминает или потенциально в один ужасный миг может напомнить. Внутрипсихических механизмов защиты для моего комфорта тут недостаточно. Что я могу сделать с А: изолироваться от него, если это не удается – обесценить его опыт: объявить его психом, подлецом; наконец, казнить (если есть такая власть). Примерно так люди поступают со своими проекциями: удобнее, когда они соответствуют реальности. Общий паттерн зла есть создание "козла отпущения": сначала это операция воображения, внутри моей психики, а затем, при наличии власти, в реальности. Вплоть до убийства, но есть сотни вариантов убийства психологического, о чём ниже, раздел 3. А пока тут возникает еще одна побочная линия размышлений: где обычный человек имеет больше всего власти? Ответ простой: со своим ребенком.

> Часть вторая. Первородный грех по Фрейду

> Это аналогия – не более того! – передаче "первородного греха" по цепочке поколений. Никакой мистики: психологическая нецельность передается по наследству, при общении в первые годы жизни. Причем передается всегда, даже если родители крепко любят своих детей и штудируют психологические книжки о воспитании. 

> 1. Человеческий ребенок – это млекопитающее с крайне затянувшимся периодом детства, то есть с неумеренно длинным, по сравнению с животными, периодом зависимости от родителей. Любовь родителей для маленького ребенка – это не только источник психологического комфорта, но буквально основа выживания. 

> 2. В силу слепоты к своему собственному бессознательному, родитель не принимает какие-то аспекты личности ребенка (скажем, агрессию, сексуальность – или смелость, или мистические переживания – всё что угодно...) – и ребенок тоже перестает их осознавать, даже как бы учится их не осознавать. Потому что для маленького ребенка признать в себе агрессию (и любую другую характеристику, отвергнутую родителями) равноценно признать, что "меня не любят" = "я недостоин любви", недостоин бытия вообще, что страшнее смерти.

> 3. Ребенок устроен так, что неспособен "судить" своих родителей. Грубо говоря, если ему купили ботинки, которые оказались малы, – ребенок начинает думать (или чувствовать), что у него слишком большие ноги. Сталкиваясь с недостатком родительской любви (а он обязательно есть у самых прекрасных родителей!), ребенок всегда видит причиной этого зла – себя. Иными словами: видя зло родителя, ребенок начинает ощущать "плохим" самого себя. 

> 4. Так нецельный родитель создает нецельного ребенка. "Слепой" родитель не учит ребенка видеть. Говоря языком Фрейда, родители бессознательно учат детей бессознательным же механизмам защиты. Именно эти механизмы: репрессия, она же вытеснение, проекция и проч. – и создают "как бы нарочно забытое", укрепляют нецельность и активно сопротивляются исцелению, поскольку защищают человека от переживаний, вызывающих непереносимую тревогу. Если человек эти механизмы осознаёт, он вспоминает, что обманывал себя "нарочно" – и несет ответственность, задним числом, за их разрушительное действие. Пока же он их не видит, он: а) разрушает целостность окружающих, б) не виня в этом себя.

> Часть третья. Зло межличностное; козел отпущения

> 1. Выше я говорил, что зло – это всегда убийство. Или, если сказать шире, разрушение. Не обязательно разрушение других, и не обязательно физическое. Зло – это использование силы и власти, чтобы разрушать себя и других ради защиты от изменения своего нецельного Я. Оно всегда направлено на того, кто слабее, поскольку для осуществления требует силы и власти. Оно всегда предполагает создание "козла отпущения".

> 2. Еще одна интересная особенность: антитеза межличностному злу – не какая-то "нейтральность". (Скажем, если та же мать "нейтрально" относится к своему ребенку, она его разрушает.) Антитеза злу – это любовь. Ничего третьего нету. Чтобы причинить зло близкому человеку, достаточно быть равнодушным.

> 3. Любить – это всегда передавать другому человеку, что он ценен. Такое подтверждение его права на существование можно передать даже достойному противнику, врагу: "я тебя замечаю, важно, что ты существуешь, ты что-то значишь". Обратная операция прямо связана с этимологией слова инвалид. "Ты неценен, ты ничего не значишь, ты для меня пустое место". Поэтому просто игнорировать человека – это говорить ему: "Ты для меня не существуешь". Это психическое убийство безо всякой агрессии.

> 4. Если человек угрожает моему неполноценному бытию, я стараюсь его "инвалидизировать", сделать недочеловеком: он псих, он невоспитан, пьян, он гомосексуалист, он еретик и т.д. Такой недочеловек – удобный носитель для моих проекций. "Или вон тот мытарь", который нужен фарисею, чтобы чувствовать себя еще благочестивее. Нежелание признать зло в себе – делает других проекционосителями и козлами отпущения. С недочеловеком гораздо легче себя вести иначе, чем с людьми. Можно поступать с ним не по-человечески, не обвиняя себя. "Он сам этого заслужил". Что мы видим во всех случаях насилия над чужаками, непохожими и т.д., и отнюдь не только в концлагерях. И тогда становится понятнее, почему Евангелие так много предупреждает против осуждения – это разрушительная психология как для осуждающего, так и для его окружающих, особенно когда первый пользуется властью.

> Часть четвертая. Групповое зло

> 1. Групповое зло обладает своей спецификой. В группе и социуме действуют иные безликие законы, подобные упомянутым выше механизмам психологической личной защиты, но иного рода. Они достаточно заметны и – по крайней мере для малых групп – изучены и описаны. Благодаря этим особенностям группа, состоящая из не слишком злых людей, может действовать разрушительно. Грубо говоря, антитеза групповому злу – многоединство, "соборность", сочетание сильного личного начала с не менее сильным началом Мы. Зло же и разделяет людей, и сливает в однородную серую массу. 

> 2. Человек зависим от группы, что подобно зависимости ребенка от мамы: человеку нужна группа, чтобы чувствовать свою идентичность. Так, изгнание, исключение из значимой группы – страшное наказание, аналог смерти. Поэтому в группе люди охотно впадают в детскую регрессию, когда ее лидер или группа в целом становится кем-то вроде родителя. И тогда человек может – отчасти из лени, отчасти чтобы "принадлежать" – добровольно отказаться от своего этического суждения в пользу "как мне скажут", "как все делают", "как у нас принято". И способен совершать мерзости, которые в одиночку сделать бы не решился – не из страха наказания, а потому что когда он самостоятелен, совесть в нём работает лучше. Всем знакомы истории, когда приличные хорошие люди кого-нибудь (когда им позволено) травят, преследуют или убивают.

> 3. Любой группе свойственен коллективный нарциссизм, ощущение: Мы самые… (ортодоксальные, крутые, передовые). На христианском языке это можно назвать групповой гордостью, которая удобно сочетается с верой в свою ортодоксальность и, следовательно, избранность, т.е. надежно защищена от коррекции. Ощущение, что все внешние люди похуже Нас, создает психологию секты, закрытость, отрывает от реальности и способствует расцвету мифологии и предрассудков касательно Их. Любая группа создает свою модель реальности, но у хорошей группы эта модель динамична и подвержена пересмотру. В случае же группового нарциссизма эта модель перестают проверять, обговаривать, менять. Появляется групповая ложь (аналог личного бессознательного – это о чём нельзя говорить вслух в группе). Мы не должны выдавать свои тайны "внешним", дабы не выносить сор из избы. Часто и внутренняя критика воспринимается как нелояльность группе. 

> 4. "Злой" группе (как и злому человеку) необходим внешний враг. Он хорошо сплачивает ряды, и лидеры этой динамикой пользуются. Т.е. козел отпущения, хотя бы и воображаемый: а) сплачивает группу; б) позволяет ей избежать роста и изменения, что мы и видим постоянно. В ситуации стресса группа становится злее (т.е. регрессия, или безответственность, членов усиливается). И тогда потребность в борьбе с внешним врагом еще сильнее, и это запускает бесконечный порочный круг борьбы бессмысленной и беспощадной. Которая помогает группе, как и отдельному человеку, не замечать зла в самой себе.

> Часть пятая. Особенности больших групп.

> Кроме доверия лидеру и отказа от ответственности, в больших группах (Церковь, государство, корпорация и т.д.) можно выделить еще два специфических источника зла, оба они ведут отдельного человека к отказу от ответственности за свой моральный выбор.

> 1. Доверие специалистам. "Раз ученые сказали, что это не люди, то это не люди. С ними можно делать всё что угодно...". "Доктор установил: необходимо прерывание беременности". К специалистам в этом смысле относятся не только эксперты-ученые, но и психологи, священники ("Отец Винни-Пух благословил – можно долг не возвращать". "Старцы знают лучше...") или даже авторитеты прошлого: ("Иосиф Волоцкий сказал…"). Такая специализация опасна не столько для специалистов, сколько для прочих, которые не верят в свои суждения, и вызывает такое же "онемение" совести, как и преданность группе. 

> 2. Бюрократия: когда ответственность за происходящее безлична; зло вроде есть, но никто лично за него не отвечает. Так может совершаться насилие, в котором вроде бы ни один человек лично не виноват: "Что вы, я только высчитываю нужное количество пуль на человека. Там убивают, вы говорите? Тогда зайдите в другую комнату..." – "А у нас тут сидят только ученые-аналитики. Мы же не отдаем приказов, лишь рекомендации" и т.п. 

> Часть шестая. Исцеление

> 1. То, что описано выше, касается любого из нас. Все мы совершаем зло, того не осознавая. И особенно это угрожает "хорошему" и религиозному человеку. Он может активно бороться со злом в других и казаться "достаточно хорошим" себе, избегая света самоисследования. Недаром Евангелие так строго относится к лучшим религиозным людям того времени – к фарисеям. 

> 2. В принципе, выход из этого порочного круга логически понятен – хотя психологически слишком труден: это видеть зло в самом себе. Или, на языке Юнга, встреча с Тенью (Тень = всё то, что я выбрасываю из моего сознания о себе самом). Иначе во мне остается фарисей, который борется со злом везде, кроме себя. Другими словами: "Даруй ми зрети моя прегрешения" – вот что помогает не разрушать окружающих. При том "зреть свои прегрешения" – проблема не только личной аскезы, но единственная доступная профилактика межличностного зла в мире.

> 3. Отсюда же следует "хорошее отношение к врагам". Ценность моего "врага" (человека, который мне просто кажется злым, неважно, как он ко мне относится) в том, что именно там я могу увидеть мою проекцию, мою Тень. Практически это означает: не убегать от мыслей о врагах, не изолировать себя от них физически. Чему способствуют такие "случайно создающиеся" группы, как община или приход, куда собираются люди по месту жительства.

> 4. Вряд ли человек способен принять зло в себе, если не верит, что его любят (именно потому, с младенчества, человек и стремится быть "хорошим", на самом деле распространяя зло). Опыт любви – родителей, друзей и Бога, – только этот опыт позволяет не бояться быть собой, не бояться тьмы в себе, подставлять ее свету. Можно сказать, что так работает хорошая психотерапия: это возврат, через доверие, к опыту зависимости детства и переживание его в новом ключе. И смею думать, именно так действует и любовь Бога: она избавляет от боязни быть собой-грешником, позволяет переносить боль тревоги и идти к свету.