1981.

Издательский отдел РПЦ МП,закончил строительство обширного современного здания. До этого он ютился в нескольких тесных комнатках в Новодевичьем монастыре. У РПЦ не было своей издательской базы. Издательский отдел работал скорее на экспорт, выпуская грамзаписи церковных хоров и роскошные художественные альбомы. Правда, к концу 70-х — началу 80-х гг. начал меняться в лучшую сторону «Журнал Московской Патриархии»: там начали публиковаться материалы, рассчитанные на повышение знаний священнослужителей. Но его тираж в доперестроечные годы был всего ок. 15-20 тысяч.

Главное достижение эпохи патр. Пимена — переквалификация доходов священнослужителей с 1981 г. с 19-й статьи налогового законодательства (частнопредпринимательская деятельность, налог до 81%) на 18-ю (свободные профессии; до 69%). Об этом руководство РПЦ ходатайствовало еще с 1930 г.

13 мая — покушение на Папу Иоанна Павла II.
«Начиная с января 1979 года польский Папа предпринимает серию пастырских путешествий, которые прерываются лишь несколько месяцев спустя — вследствие раны, полученной им 13 мая 1981 года во время покушения, причина которого так никогда и не была официально оглашена.
Путешествия Папы имели чрезвычайное церковное и политическое значение не только на Гаити или на Филиппинах, но и на его родине. Несомненно, лишь много позднее будет отдано должное той духовной роли, которую он сыграл в ослаблении и искоренении коммунизма в Восточной Европе (речь идет о 1989 и о последующих годах)» /Бедуелл/.

1982.

Грузия. Патриарх Илия за 5 лет сумел удвоить количество открытых храмов и семинаристов.

Патр. Пимен выступает на Генеральной ассамблее ООН. (В 1973 г. в ответ на призыв генерального секретаря ВСЦ «постараться расширить права человека в Советском Союзе, а также и во всём мире /…/ Пимен прочитал заранее заготовленный и составленный "кем-то" текст, в котором напрочь отрицался факт ущемления прав человека и гражданина в СССР и превозносился "социалистический образ жизни, который в значительной степени соответствует христианским идеалам"» /Посп.XX/, отрицалось и наличие бедности и социальной несправедливости. Примерно то же он повторил в ООН, уже после письма о. Глеба Якунина и Льва Регельсона от имени преследуемых верующих и всех узников совести в СССР генассамблее ВСЦ в 1975 г. о возобновившихся гонениях при Хрущеве и молчании ВСЦ по этому поводу, «после закрытия Комитета защиты прав верующих и отправки его создателя в концлагерь» /Посп.И/.)

По решению Синода РПЦЗ в Москве состоялась тайная хиротония епископа Лазаря (Журбенко) для окормления катакомбной паствы в России.

1983.

Май. Передача РПЦ Данилова монастыря в Москве. («В последнее время в некоторых его зданиях (вернее в том, что от них осталось) размещался отдел металлообрабатывающего предприятия "Искра"; в одном из флигелей был устроен приют для беспризорных подростков. Ремонт должен был закончиться к празднованию Тысячелетия Крещения Руси в 1988 году и по причине громадного объема работ по восстановлению развалин, несмотря на достойную восхищения, бескорыстную работу верующих, должен был стоить (в середине 80-х годов) около 60 миллионов рублей» /РПЦвСВ/.)

ФРГ. «В 1983 году правительство и Церкви, в том числе Католическая, заключили нелегкий союз, чтобы отметить пятисотлетие со дня рождения Лютера. Несмотря на потрясения, вызванные крупными и даже гибельными событиями XX века, несмотря на сокращение в некоторых местах его численности, европейский протестантизм не утерял своей жизненной силы» /Гонзалес/.

«Прошедшая в 1961 году ассамблея <Всемирного Совета Церквей>, как и предыдущая, большое внимание уделила Церкви на приходском уровне, заявив о необходимости единства "всех и повсюду". На последующих ассамблеях в Упсале (1968), Найроби (1975) и Ванкувере (1983) эти тенденции получили дальнейшее развитие. В Ванкувере делегаты заострили внимание на взаимосвязи борьбы за мир с установлением справедливых отношений и говорили о "черной тени" несущей в себе огромную опасность гонки вооружений и о крайне пагубных, "построенных на несправедливости системах", которых мир доселе не знал. К тому времени благодаря новому курсу открытости Католической церкви, связанному с деятельностью Иоанна XXIII и результатами работы II Ватиканского собора, Всемирный Совет Церквей установил также плодотворные контакты с Католической церковью, часто приводившие к сотрудничеству в реализации различных проектов и исследовательских работ» /Гонзалес/.

Архиерейский Собор РПЦЗ анафематствовал экуменизм.

1984.

30 марта умер Карл Ранер.

19 октября — убийство о. Ежи Попелюшко. («Католический священник из Варшавы, активно поддерживавший антикоммунистическую "Солидарность", произносивший с амвона проповеди против коммунизма. 19 октября 1984 г. он был убит офицерами польской тайной политической полиции. Тело нашли 11 дней спустя. Еще при коммунистическом режиме прошел процесс над убийцами».)

1985.

Наиболее красочно униженное положение РПЦ отражено в телеграммах соболезнования советскому правительству от имени патр. Пимена по случаю кончины советских лидеров.
Об Андропове (1984): "На протяжении всего своего жизненного пути... он трудился самозабвенно и самоотверженно... Граждане нашего отечества, люди благой воли во всём мире отдают высокую дань признательности неустанному попечению Юрия Владимировича об укреплении мира и дружбы... Мы с сердечной признательностью всегда будем помнить, что Юрий Владимирович с благожелательным пониманием относился к нуждам нашей Церкви..."
О Черненко (1985): "Молитва и память... Благодарственная память за всё то, что сделал Константин Устинович за свою большую и плодотворную жизнь... В ответ на его самоотверженную деятельность вся страна платила ему поистине народной любовью... Верные чада Церкви с сердечной признательностью постоянно будут помнить, что, будучи Главой Советского Государства, Константин Устинович с благожелательным пониманием относился к нуждам нашей Церкви..."
Черненко был не в состоянии исполять свои обязанности по крайней мере с конца 1984 г. М.С. Горбачев заведовал идеологией в течение всего "царствования" своего предшественника и несет ответственность за усиление при Черненко антирелигиозной политики. 12 января 1985 г. в "Правде" появляется передовица "Наступательность нашей идеологии", требующая усиления борьбы против буржуазной пропаганды, против религии, частнособственнических инстинктов и национализма. «Затем последовал первый непосредственно горбачевский пленум ЦК в апреле, который не только объявил о предстоящем XXVII съезде КПСС, новой Программе партии, но и призвал к усилению всесторонней идеологической работы». /Посп.XX/

Июль. Управляющий делами Московской Патриархии Митрополит Таллинский и Эстонский Алексий просит председателя СДР К. М. Харчева о включении иерархов на санаторно-курортное обслуживание Четвертого управления Минздрава РСФСР (см. РПЦвСВ, Док. 242).

1986.

«Как и следовало ожидать, Программа КПСС, принятая на XXVII партсъезде, составлена была в старом атеистическом ключе. На одном дыхании она говорит о распространении "научно-атеистического мировоззрения для преодоления религиозных предрассудков" и о "широком распространении новых советских обрядов и обычаев", т. е. продолжает намеченный уже около двух десятилетий назад курс на превращение атеизма из отрицания Бога в новый культ мифологизации коммунизма — того самого богостроительства Горького, Луначарского и пр., которое решительно осуждал и даже запрещал Ленин». /Посп.XX/ В раздел "Атеистическое воспитание" стоит рядом борьбой с хищениями, взяточничеством, пьянством.

«Лично Горбачев, правда, избегает впоследствии делать прямые выпады против веры, за исключением одного его выступления в Ташкенте в ноябре 1986 г., когда он призвал улучшить идеологическую борьбу против религии и усилить атеистическую пропаганду". Но возможно, это было вызвано его опасением роста мусульманского национализма и относилось к специфическим местным условиям. Более показательно то, что он воздержался от антирелигиозных выпадов на совещании глав кафедр общественных наук в конце сентября — начале октября, где Егор Лигачев, тогда второй секретарь ЦК, резко порицал российскую творческую интеллигенцию за "заигрывание с боженькой", за "выступления в пользу терпимого отношения к религиозным идеалам, в пользу возвращения к религиозной этике".
Это была последняя запущенная сверху антирелигиозная кампания. /…/ Газеты жалуются на "кокетничанье с боженькой" интеллигенции и молодежи и на то, что Церковь "спекулирует" на эстетических и этических потребностях людей, которые, якобы ошибочно, считают Церковь источником нравственности» /Посп.XX/.

Антирелигиозная кампания превратилась в фарс: «интеллигенция ее просто не приняла всерьез, высмеяв в «Новом мире» присяжного атеистического религиоведа Крывелева и его безграмотные выпады против писателя Астафьева за глубоко христианские рассказы» /Посп.И./.

«Материализм был окончательно скомпрометирован, а разные формы богоискательства () стали широко распространенным явлением во всех слоях общества. А тут еще случился Чернобыль, который ударил по всем принципам советской структуры, доказывая ее некомпетентность, безответственность и трусливую бесчеловечность» /там же/. Здесь был и мистический момент: украинское название города «Чорнобыль» означает «полынь», что связали со звездой, имя которой «Полынь», упомянутой в Откровении Иоанна Богослова (8:10-11). Это привело к распространению апокалиптических настроений.

1987.

Горбачев нуждался в поддержке общественности, что было бы невозможно при гонениях на религию. «Кроме того, экономический кризис, растущее технологическое отставание и финансовое банкротство, сделавшее невозможной дальнейшую гонку вооружений, заставляли Горбачева идти на мировую с Америкой; а для развития отношений с Америкой надо было убедить ее в отсутствии притеснений верующих. Тут как раз приближалось тысячелетие крещения Руси — удобный момент для демонстрации веротерпимости; а после торжеств удобно было приступить к изменению законов в соответствии с новыми взаимоотношениями Церкви и государства» /там же/.

Этот год стал переломным в религиозной политике СССР.

«Неким прорывом в положении Церкви в государстве надо считать включение Горбачевым в число сопровождающих его в Вашингтон представителей советской общественности и науки многочисленной делегации представителей главных конфессий СССР, из коих, естественно, самой многочисленной была делегация РПЦ. Пока между Рейганом и Горбачевым шли переговоры, в национальном соборе Вашингтона (Епископальная церковь) происходило совместное моление духовенства СССР и США. В результате было оглашено совместное Послание, подписанное митрополитом Филаретом Минским, тогдашним председателем Отдела внешних церковных сношений, и генеральным секретарем Национального совета Церквей Христа в США Ари Брауэром. Это был первый такой документ, подписанный одним из руководителей РПЦ, где содержалась прямая, хоть и очень осторожная, критика не только правительства другой страны, но и собственной, а также делалась попытка размежевания политики и роли Церкви и государства. /…/ Послание упрекало оба правительства в распространении ужасного оружия, продаже его в страны, где оно несет смерть и горе: "Мы будем молиться о том, чтобы вы, руководители наших стран, услышали вопль боли и смерти... чтобы вы... прекратили торговлю оружием"» /Посп.XX/.

Ежемесячник «Наука и религия» быстро преобразовался из злобно-антирелигиозного издания в форум верующих и неверующих.

На свободу вышел о. Глеб Якунин (осужден в 1980 г.)

1988.

В 1986-88 гг., в преддверии Собора, посвященного 1000-летию Крещения Руси, состоялись три международные богословские конференции, организованные Московским патриархатом. Они позволяют проследить постепенную "реабилитацию" Церкви в СССР. Первая, проходившая в Киеве, была исключительно внутрицерковным событием. На ней было немало гостей и участников из-за рубежа, но ни одного докладчика из советских гражданских научных центров. Во второй конференции (в Москве) уже участвовали советские ученые из институтов Академии наук и университетов. То же самое относилось к третьей, ленинградской конференции,посвященной теме "Литургическая жизнь и церковное искусство РПЦ", где, в частности, доклад на тему "Богословие иконы" сделал академик Борис Раушенбах, один из главных научных руководителей советской космической программы. Но эта конференция отличалась от обеих предыдущих тем, что первые две освещались только в церковной прессе, а ленинградская — и в светской прессе.

29 апреля состоялась историческая встреча Горбачева с Синодом РПЦ, «первая встреча такого рода со времени сталинских встреч 1943 и 1945 гг.». /Посп.И./ На встрече «патриарх вручил Горбачеву докладную записку о притеснениях верующих и всех несправедливостях, совершаемых по отношению к Церкви. Записка требовала предоставления Церкви статуса юридического лица с полными правами общественной организации и составления с участием Церкви нового государственного религиозного законодательства. Горбачев пообещал всё это выполнить» /там же/.

Март. Выступление председателя СДР К.С. Харчева в Высшей партийной школе:
«...В настоящее время в Советском Союзе тенденции к снижению религиозности нет. Каждый год производится миллион отпеваний, это 20-30% покойников, а отпевание, по моему мнению, наиболее достоверный показатель религиозности, так как при жизни человек врал из-за боязни потерять работу. 30% младенцев крестят… Сейчас практику предъявления паспортов в церкви, по нашей инициативе, отменили...
  ...И встают вопросы, что партии выгоднее — верующий в Бога, ни во что не верующий или верующий и в Бога, и в коммунизм. Я думаю, что из двух зол выбирают меньшее. По Ленину, партия должна держать под контролем все сферы жизни граждан, а так как верующих никуда не денешь, и наша история показала, что религия всерьез и надолго, то искренне верующего для партии легче сделать верующим также и в коммунизм. И тут перед нами встает задача: воспитание нового типа священника. Подбор и постановка священников — дело партии!..
  Наибольших успехов в контроле над религией и в подавлении ее инициативы мы достигли в среде священников и епископов РПЦ. Сначала это радовало, а сейчас это грозит обернуться непредвиденными обстоятельствами.
  Несмотря на то что деятельность РПЦ контролируется и ограничена и ее инициатива не вызывает опасений (хотя, впрочем, даже у забитой дворняжки терпение не безгранично), беспокойство вызывает усиление других конфессий...
  Раньше мы давили РПЦ и не сдерживали сектантов, так как боялись, что они уйдут в подполье и мы окончательно потеряем над ними контроль. Но ведь католики, протестанты, баптисты, евангелисты, адвентисты и многие другие имеют центры и органы управления вне досягаемости советской власти, и потому их бурный рост чреват непредсказуемыми последствиями.
  Партия заинтересована в новом типе русского священника. Сейчас священники часто ничем не связаны со своим приходом, они и родом из других мест, часто даже другой национальности. Приезжает такой один раз в неделю на приход на машине, отслужит литургию и был таков, и знать больше ничего не хочет. Многим это даже нравится, ведь они ни за что не отвечают: ни за паству, ни за деньги, ни за ремонт храма. Уполномоченный при выдаче лицензии предупреждает: «Получай свои 350 рублей и чтоб ни во что свой нос не совал!» Что там творится на приходе, ни священник, ни уполномоченный, ни партия не знают. А ведь 70% верующих — это не шутка. И их никуда не денешь, как-то надо с ними работать и на них воздействовать...
  Можно сделать вывод, что идет интенсивный процесс проникновения Церкви в государственную политику. И давайте смотреть трезво, по нашей воле или против, но религия входит в социализм, и даже не входит, а въезжает, как по рельсам. И так как власть полностью принадлежит нам, то, я думаю, в наших силах направить эти рельсы в ту или иную сторону в зависимости от наших интересов.
  Я не за сращивание Церкви и государства. Сейчас основная задача — это реальный контроль Церкви в политике партии. У нас в Совете по делам религий всего 60 человек, и мы не в состоянии объять ни теоретические, ни практические вопросы.
  ...Сейчас в Москве, да и вообще в крупных городах, катастрофически не хватает низшего медперсонала в больницах — обычных нянечек. Только в Москве не хватает 20 тысяч. Церковные деятели обратились с просьбой разрешить им деятельность милосердия. Что делать, разрешить или не разрешить? Разрешить, пусть выносят «утки»? А как при этих условиях будет выглядеть политический и моральный образ коммуниста, если умирающий человек будет умирать с мыслью, что советская власть не может ему «утку» подать? Мы не можем разрешить сейчас благотворительную деятельность еще и потому, что за это сразу же возьмутся католики (всем известная мать Тереза уже предлагала свою помощь), протестанты, баптисты, адвентисты. Православная же Церковь находится в таком забитом состоянии, что в данный момент ресурсами на подобную деятельность не обладает...» /РПЦвСВ, 254/.

Апрель. В интервью "Известиям" Патриарх Пимен упомянул Декларацию митрополита Сергия 1927 года как основополагающую для РПЦ в СССР. "...Чада РПЦ, являющиеся гражданами Советского Союза, живут в условиях социалистического общества, программа которого, по нашему мнению, действительно высокогуманна и тем близка христианским идеалам" /РПЦвСВ, 265/.

«За несколько недель до начала празднования Тысячелетия, Горбачев принял в Кремле Патриарха Пимена и членов Священного Синода. Эта встреча состоялась перед телекамерами всего мира — шеф партии и Патриарх, улыбаясь, подали друг другу руки. Именно тогда Горбачев определил Крещение Руси в Киеве 1000 лет назад следующим образом: "...это знаменательная веха на многовековом пути развития отечественной истории, культуры, русской государственности". Однако, в основном, его речь представляла собой типичный образец советской фразеологии, предназначавшейся для описания отношений между Церковью и государством в СССР ("Во имя реального равноправия и реальной свободы верующие и неверующие трудящиеся совершили первую в истории социалистическую революцию, бок о бок трудились, возводя здание социализма").

Еще до начала празднования юбилея Церкви были переданы мощи, находившиеся на хранении в государственных музеях Московского Кремля... Значительный "подарок" сделал Церкви Горбачев накануне самого Тысячелетия — он вернул РПЦ Киево-Печерскую лавру, сперва старейшую ее часть, потом позднейшие постройки и более крупные здания» /РПЦвСВ, ср. Док. 256,257/.

23 мая. Обращение верующих к Патриарху Пимену и архипастырям Русской Православной Церкви с провозглашением необходимости массового открытия новых храмов, значительного увеличения тиражей Библии, пересмотра законодательства о религии, разрешения проводить внебогослужебные беседы в храме, устранения давления на детей, родившихся в верующих семьях или желающих быть христианами, возвращения Церкви ряда монастырей, закрытых в последние десятилетия, а также святых мощей, находящихся в Успенском Соборе в Кремле, и особо чтимых икон из музеев, предоставления Церкви доступа к государственным СМИ и др. (см. РПЦвСВ, Док. 251; ср. письмо свящ. Глеба Якунина и других патриарху Пимену с призывом покаяться от 11 мая.)

6-9 июля проходил Поместный собор РПЦ, первый собор с XVII в., не связанный с избранием нового патриарха. «Хотя Устав и не восстановил во всей полноте соборность, которая была принята Собором 1917–1918 гг., но он явился крупным шагом в этом направлении, как и в отношении восстановления канонического положения настоятеля прихода, лишенного всякого права управления приходом правилами, навязанными Церкви советским правительством в 1961 г.», – пишет Д. Поспеловский /Посп.XX/. Однако, спустя 26 лет после собора можно уверенно утверждать, что РПЦ не пошла по пути соборности, не вернулась к принципам Собора 1917–18 гг.
  Собор канонизировал 9 святых и составил обращение "К чадам, не имеющим канонического общения с Матерью-Церковью", призывавшее «к миру, к взаимопризнанию и совместному молитвенному общению. Инициатором этого обращения был митрополит Сурожский Антоний, признавший заслуги карловчан в сохранении на Западе русских традиций, воспитании молодежи в русском православном духе» /Посп.И./.

На Соборе звучала критика со стороны делегатов, мирян и епископов, — она касалась в основном бюрократичности и бессердечности Центра… Архиепископ Смоленский Кирилл (Гундяев) «напомнил, что на составе паствы сказывается вымирание последних дореволюционных поколений, а ищущая путь к Церкви молодежь отталкивается непонятностью, архаичностью богослужения. Он призывал к созданию литургической комиссии, которая занялась бы очень серьезно пересмотром литургии, с тем чтобы сделать ее более доступной и понятной современному человеку без потери ее внутреннего богатства и красоты. Архиепископ Кирилл напомнил, что литургическое творчество всегда развивалось, и было бы трагедией, если бы оно прекратилось в XX веке. "Церковь не музей, и богослужение — не экспонат", — сказал он. Так что свежих мыслей и идей было высказано на Соборе немало. Другой вопрос, как они воплощались в жизнь". Следует отметить, что на конференции, посвященной 1000-летию Крещения Руси, в феврале 1988 г. в Ленинграде архиепископ Кирилл подверг резкой критике использование церковно-славянского как единственного литургического языка в РПЦ, указав, что он непонятен сегодня не только народу, но и интеллигенции: "отказ от попыток перехода на понятный для современников язык означает отказ от кирилло-мефодиевской традиции"» /Там же/.

«Одновременно с собором в Москве 11 июня <> был проведен неофициальный семинар, посвященный проблемам христианства в России в 1000-летие русского православия. Участники его — видные православные инакомыслящие, в том числе священники Георгий Эдельштейн, Глеб Якунин, миряне В. Аксючиц, Зоя Крахмальникова, Виктор Попков и другие. Участники семинара высказывали опасения, что епископат не сумеет воспользоваться появившимися возможностями и что Церковь не подготовлена к встрече с современным советским человеком, воспитанным в атеистическом обществе. Значительная часть советских людей религиозна, полностью отрицает материалистическую философию, "но Церковь для них слишком узка". Говорилось, что Церковь не осмыслила атеистический опыт и не выработала концепцию человека-мирянина. Духовенство с недоверием относится к движению апостольства мирян, не приближает его к себе. О мирянах было сказано, что среди традиционно-церковного люда широко распространено обрядоверие, отрицательное отношение к любой внехрамовой и общественной христианской деятельности. Была высказана мысль о некоем внутреннем духовном разрыве в современной Русской православной церкви, вызванном непризнанием, непрославлением новомучеников, что является мистической самоизоляцией Церкви от связи через этих новейших святых со всем сонмом святых, со святыми отцами. () На семинаре раздались обвинения в политической заангажированности современной РПЦ, выразившейся в политических канонизациях Дмитрия Донского и митрополита Макария. <…> Критиковалась и помпезность празднования тысячелетия. Говорилось, что начать празднование надо было всеобщим покаянием. Иерархи обвинялись в том, что они "отгородили себя от народа... а рядовые верующие остались абсолютно без помощи патриархии". Относительно причин изменения отношения властей к Церкви были высказаны разные мнения. Скептик-священник Эдельштейн оказался наиболее церковным и оптимистичным: "70 лет Русская церковь молилась за то, чтобы государство наше образумилось. И сегодняшняя перестройка... — это плоды молитвы Русской православной церкви и плоды мученичества..." Недавний узник брежневских лагерей — мирянин Тимофеев — возразил, что просто "нужда приперла", как приперла она Сталина в 1943 г.» /Там же/.

1 июля. Папа Иоанн Павел II отлучает от Церкви архип. Марселя (Лефевра), не признавшего реформ Второго Ватиканского собора и начавшего организовывать собсвенную церковную структуру.
«Уникальный опыт II Ватиканского Собора, с 2500 епископами, съехавшимися со всех концов света, с присутствием мирян, мужчин и женщин, и некатолических наблюдателей, явился определяющим событием в истории Церкви в XX веке. Часть оппозиции не сдалась и после закрытия Собора Кардинал Марсель Лефевр и его сторонники принципиально отвергли литургическую реформу, осуществлявшуюся после Собора, коллегиальность епископов и особенно декларацию о религиозной свободе, в которой они усмотрели «союз Церкви и либеральных идей»; этот отказ привел к расколу в 1988 году после того, как в Ассизи по приглашению Папы Иоанна Павла II состоялась встреча представителей мировых религий, что явилось для «интегристов» неопровержимым доказательством нового релятивизма» /Бедуелл/.

1989.

«Если в течение почти всего 1987 года обещанная генсеком либерализация проходила больше на словах и состояла из небольших государственных уступок Церкви, то после юбилея это положение изменилось. Почти не стало препятствий для регистрации новых приходов, хотя трудности в получении верующими в свое пользование храмов сохранились. Власти часто отказывались передавать церковные здания, занятые под государственные конторы, научные учреждения или музеи. Были, конечно, и объективные проблемы в нахождении подходящих помещений для этих учреждений, но во многих случаях чиновники-атеисты не были готовы пойти навстречу Церкви. Между верующими и властями дело иногда доходило до конфликтов, которые в некоторых случаях принимали острый характер, например голодовки и сидячие забастовки перед храмами, о чём сообщалось в печати (в 1989 году в Иванове — Док. 265 и в Новосибирске). Однако храмы, монастыри и другие церковные здания, находившиеся в разрушенном состоянии, возвращались охотно, поскольку государство таким образом перекладывало на Церковь крупные расходы по реставрации замечательных архитектурных памятников.
  Перемены в отношении Церкви не в последнюю очередь связаны с бывшим председателем Совета по делам религий Константином Харчевым. Его деятельность на этом посту с 1984 по 1989 год не вполне однозначна. Сначала он хотел предоставить Церкви хотя бы те скромные права, которые у нее уже имелись по старому закону о религиях. При этом дело доходило до крупных конфликтов, обострявшихся из-за скорее вспыльчивого, чем дипломатического характера самого Харчева. Публицист А. Нежный опубликовал несколько обширных статей о Харчеве <…> (Док. 268). Его преемник, Юрий Христораднов, был ничем не выдающейся, блеклой фигурой.
  В то время как нецерковная печать всё острее осуждала советское прошлое (Док. 267), церковная пресса долгое время придерживалась осторожной позиции. Трагическая история Церкви советского периода обтекаемо определялась ею как "тяжелые времена" и так далее. Только из формулировок типа: "Мы глубоко удовлетворены развитием отношений Церкви и государства в последние годы. Отпадают различные ограничения в церковной жизни..." (Док. 269) — можно понять, что раньше было иначе. Лишь Сталин, а позднее Хрущев стали мишенью церковной критики.
  Юбилей 400-летия основания Московского Патриархата (1589), естественно, не мог сравниться по размаху с празднованием Тысячелетия в предыдущем году. Главным событием в рамках этого юбилея был Архиерейский Собор /…/. На сессии Архиерейского Собора Церковь продемонстрировала желание в будущем придать ему (Архиерейскому Собору) более важную функцию в церковной жизни.
  Самым значительным деянием, безусловно, стала канонизация первого Патриарха Московского Иова (1589-1609) и первого после восстановления Патриаршества в 1917 году Патриарха Тихона (Беллавина, 1918-1925). Канонизация Патриарха Тихона может быть понята как важный признак самостоятельности Церкви: советская власть относилась к нему крайне отрицательно, так как он долгое время сопротивлялся большевикам и в 1918 году предал их анафеме (Док. 8), а также вел бескомпромиссную борьбу с обновленцами, которых поддерживали большевики. Церковь в Советском Союзе всегда имела большие трудности с официальной оценкой его личности. Его мученический подвиг под советским гнетом, стоивший ему ранней смерти в 1925 году в возрасте 59 лет, было запрещено упоминать. И даже деяние Архиерейского собора содержит лишь осторожные намеки (и это в 1989 году!) — Патриарха Тихона причисляют к лику святых, "взирая на следующие его подвиги: служение Церкви и ближним, которое простиралось до самопожертвования... Мужественное стояние за веру, в котором святитель Тихон перед лицом смертельной опасности являл подлинную святость и силу христианского духа..."(Док. 270).
  Визит М. С. Горбачева в Ватикан еще больше, чем празднование Тысячеления, показал мировой общественности, что в Советском Союзе произошли немыслимые еще несколько лет назад перемены. Принятое решение наладить дипломатические отношения между СССР и Ватиканом, а также приглашение Горбачевым Папы Иоанна Павла II посетить Советский Союз — более убедительный аргумент, чем слова из выступления Горбачева (Док. 272).
  Отношение Церкви к государству остается противоречивым. Многие из старых формул выражения преданности — восхваление революции как звездного часа истории человечества, дифирамбы Советскому государству и т.д. отпали. Но, разумеется, РПЦ осталась "Церковью эпохи социализма", которая считала своей обязанностью поздравить Горбачева с годовщиной революции. Архиепископ () Кирилл Смоленский и Калининградский, который в 1989 году стал председателем Отдела внешних церковных сношений, описал отношения Церкви и государства следующим образом: "Сегодня созидается новая модель взаимоотношений Церкви и социалистического государства, реальным содержанием наполняется провозглашенный революцией принцип свободы совести. Сейчас происходят коренные перемены в понимании роли значения религии, Церкви и верующего гражданина в жизни нашего общества... Верующий человек перестает восприниматься как гражданин второго сорта..." (Док. 273)» /РПЦвСВ/.

«На протяжении XIX века и также XX века греко-католиков несколько раз насильственно присоединяли к православию. Так было в 1946 году, когда советское правительство заставило целую группу верующих вернуться в православие и отречься от унии, принятой в Брест-Литовске, что закончилось их насильственным подчинением Московскому патриархату. Многие священники и епископы во главе с Митрополитом Иосифом Слипым, оказавшие сопротивление этому решению, оказались в заключении. Восстановление независимой Греко-католической Церкви Украины началось после крушения коммунизма в 1989 году» /Бедуелл/.

«Одним из результатов горбачевской политики гласности стала легализация в конце 1989 г. Греко-католической церкви Украины. К 1987 г. стало более чем очевидно, что греко-католики выйдут из катакомб и попытаются вернуть себе храмы, некогда им принадлежавшие, а теперь находящиеся в руках православных. Если бы Московская патриархия взяла инициативу в свои руки и предложила решить вопрос мирно, путем переговоров, она завоевала бы громадный моральный авторитет и сумела бы избежать последующих печальных событий. К сожалению, такого предложения не последовало. В 1987 г; и затем вторично, в 1988 г., глава Украинской католической церкви кардинал Мирослав Любачивский и устно, и письменно обратился в Московскую патриархию с предложением, чтобы обе стороны — православные и католики — совершили публичный и формальный жест взаимного прощения. Ответа не последовало. Нетрудно понять, что это молчание глубоко уязвило греко-католиков. Так благоприятная возможность была упущена. С 1989 г. и позднее начались острые локальные столкновения, часто сопровождавшиеся насилием, по поводу принадлежности церковных зданий. Страсти накалились с обеих сторон, и примирение шло очень трудно» /Уэр/.

16 октября. Возродилась Украинская автокефальная церковь, при поддержке заштатного епископа Московского патриархата Иоанна (Боднарчука).

Антикоммунистическая революция в Восточной Европе — "якобы главный вдохновитель — Папа" /Кротов/.

1990.

«В середине 1980-х годов на Западной Украине (три области Галиции и Закарпатская область) действовало около 800 священников УГКЦ. Некоторых из них время от времени сажали, но принципиально от этого ситуация не менялась. Население Западной Украины в массе своей относилось к советской власти совсем не так, как «братья-украинцы» с другого берега Днепра. Те же передовые механизаторы и доярки, чинно сидевшие на партийных собраниях и с гордостью носившие ордена, хорошо представляли себе, у кого из односельчан хранятся ключи от закрытого храма, ходили на тайные службы, крестили детей у «правильных» священников и исправно платили десятину церковному старосте.
  Уменьшение контроля государства в религиозной сфере в конце 1980-х годов привело к выходу УГКЦ из подполья. Религиозное возрождение шло рука об руку с освобождением национальным. Движение за самостоятельность Украины было теснейшим образом связано с УГКЦ. Активисты движения были одновременно членами Церкви, сидели с ее духовенством в одних и тех же лагерях. Поэтому вопрос о легализации УГКЦ был частью большого политического вопроса о власти — и на Украине в целом, и на Западной Украине в частности. Именно этим объясняется активное участие членов политических группировок в начавшемся осенью 1989 года процессе «передела» церковной собственности на Западной Украине.
  17 сентября 1989 года, в день 50-летия ввода советских войск на территорию Западной Украины, во Львове состоялась 100-тысячная демонстрация в поддержку требований легализации УГКЦ. Месяцем позже аналогичная демонстрация прошла в Ивано-Франковске, но в ней приняли участие, по некоторым оценкам, уже 300 тысяч человек. 29 октября 1989 года во Львове греко-католиками был захвачен первый храм — Преображенская церковь, а к концу года таковых стало около 370. После того как весной 1990 года «Рух», ведущая оппозиционная партия, победила на местных выборах на Западной Украине, греко-католики при поддержке новых властей получили уже сотни храмов» /Митрохин/.

«13 мая 1990 года скончался Патриарх Пимен (Сергей Извеков, род. 1910, Патриарх 1971–1990). Он довольно долго болел — во время всё более редких публичных выступлений его нужно было поддерживать. Последние годы своей жизни он не мог уделять достаточно внимания вопросам собственно церковного управления. Церковь с 1987 года уже не испытывала сильного государственного давления, но внутри нее самой в некоторых регионах начали создаваться структуры мафиозного характера. Некоторые люди из близкого окружения самого Патриарха были запутаны в подобные дела — престарелый Патриарх явно не видел всего этого. У сознающих свою ответственность иерархов было мало шансов воспрепятствовать такому развитию — руководство Церкви было в значительной степени парализовано и не могло воспользоваться появившимися в результате перестройки возможностями.
  Пимен стал Патриархом в 1971 году с подачи Совета по делам религий благодаря своему мягкому, почти пугливому характеру. Он был больше монахом, чем политиком. За время его почти двадцатилетнего патриаршества не было ни одного случая, чтобы он выступил против государственного контроля над Церковью, более того — он всегда (официально по крайней мере) его оправдывал. /…/
  Во всяком случае, смерть Патриарха Пимена излечила управление РПЦ от паралича. Устав 1988 года (глава IV,13) упорядочил вопрос о Местоблюстителе: "В случае кончины Патриарха... Священный Синод под председательством митрополита старейшей кафедры РПЦ — Киевской — немедленно избирает из числа постоянных членов Местоблюстителя Патриаршего Престола". Киевский митрополит Филарет (Денисенко, род. 1929) с присущим ему честолюбием настоял в Синоде на том, чтобы его назначили Местоблюстителем. Как показывает опыт, это назначение — первый шаг к избранию Патриархом: так было в 1945 году с митрополитом Алексием (Симанским) и в 1971 году с митрополитом Пименом (Извековым).
  Священный Синод необычайно рано созвал Поместный Собор — 7–10 июня 1989 года — пять недель спустя после смерти Пимена. Было ясно, что лишь скорые выборы нового Патриарха могут излечить Церковь от оцепенения, вызванного борьбой за власть внутри иерархии. Невмешательство государства проявилось в том, что заседавший ранее Архиерейский Собор беспрепятственно представил Поместному Собору трех кандидатов, из которых его участники — епископы, представители черного, белого духовенства и мирян — могли тайно выбрать Патриарха. Кандидатами на престол были выдвинуты: митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Денисенко, род. 1929), митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Ридигер, род. 1929) и митрополит Ростовский и Черкасский Владимир (Сабодан, род. 1935). Митрополит Сурожский Антоний (Блум, род. 1914), представитель Московской Патриархии в Лондоне, чья кандидатура вызвала бы, по всей вероятности, широкое одобрение, не мог быть выдвинут, так как статья IV,17 Устава 1988 года гласит, что кандидат в Патриархи должен "являться гражданином СССР".
  Митрополит Алексий получил во втором туре 161 голос, митрополит Владимир — 143, а митрополит Филарет с 66 голосами был отвергнут еще в первом туре: его "неканонический" образ жизни, сотрудничество с КГБ и причастность к коррупции были всем известны (Док. 278-279).
  В своем слове в день интронизации Патриарх Алексий перечисляет несколько основных задач, решение которых стало возможным благодаря судьбоносным преобразованиям в стране (Док. 280). Принятое Поместным Собором решение о канонизации Иоанна Кронштадтского и назначение комиссии по канонизации мучеников, пострадавших от большевиков, показывает, что Церковь осторожно следовала за государством в критике социалистического прошлого. На Поместном Соборе было одобрено разрешение регистрации Греко-Католической (униатской) Украинской Церкви, но одновременно было высказано опасение за участь православных и храмов — униаты могут предпринять те же самые меры, что и православные в 1946 году. Намерение Священного Синода продолжать сотрудничество с скомпрометировавшей себя Христианской Мирной Конференцией в Праге — орудием КГБ — говорит о том, что Церковь хотела оставаться в кильватере Горбачева, который по-прежнему говорил только об улучшении социализма (Док. 282).
  Открытие православной классической гимназии в Москве и письмо Патриарха Алексия председателю Совета по делам религий Ю. Христораднову с требованием отменить регистрацию духовенства свидетельствуют об укреплении самостоятельности Церкви (Док. 283).
  Несколько месяцев спустя после избрания Патриарха Алексия были приняты новые законы о религии СССР и РСФСР. Российский закон был разработан быстро и дополнен существенными поправками Комитета по свободе совести, вероисповеданиям, милосердию и благотворительности. В то же время союзный закон имел трудную судьбу. Коммунистическим деятелям удавалось постоянно блокировать разработку проекта закона и внесение в него либеральных статей. Спустя три недели после опубликования Закона СССР (1.10.1990) РСФСР представила свой Закон о свободе вероисповеданий (25.10.1990) (Док. 285, 286).
  Совершенно сознательно законодатели последовали западной традиции: советская сторона всё время подчеркивала, что при разработке закона учитывался заключительный акт СБСЕ. Если законы 1929/1975 годов сужали свободу действий религиозных объединений настолько, что их отмирание должно было стать неизбежным, то новый закон был "направлен на укрепление единства советского общества и создание условий для активного участия в общественной жизни каждого советского гражданина".
  Религиозные организации получили статус юридического лица. Родителям было дано право на религиозное воспитание детей. Разрешены миссионерская и публицистическая деятельность Церкви. Список запретов в статье 17 старого закона 1929/1975 годов полностью отпал — приходская жизнь может развиваться свободно. Однако, если российский закон можно даже сравнить с западными законами, то в союзном законе можно найти несколько антирелигиозных штрихов — так, например, статья 6 не предусматривает преподавания Закона Божьего в государственных школах. В российском законе (статья 9), однако, читаем: "Религиозное воспитание... может осуществляться... по желанию граждан... в любых дошкольных и учебных заведениях и организациях". Союзный закон не предусматривает замены по религиозным убеждениям военной службы, связанной с ношением оружия, альтернативной (статья 4) — российский закон (статья 7) такое право формулирует; союзный закон предусматривает сохранение контрольного органа — Совета по делам религий с правом решать координационные задачи (статья 29), российский закон такого внепарламентского органа вообще не знает (статьи 8 и 11)» /РПЦвСВ/

19 мая. Постановление Карловацкого Синода об открытии в России параллельных Московскому патриархату приходов и епархий. В нём повторяется утверждение об отсутствии благодати у РПЦ МП. Подлинные пастыри с чистой совестью Московского патриархата призывались переходить в юрисдикцию РПЦЗ (через покаяние).

9 сентября. Убит свящ. Александр Мень.

28 сентября. Шамбезийское соглашение между византийскими православными и коптами против несторианства.

См. также:
∙ Яков Кротов. Операция "Отец Арсений Стрельцов"
∙ он же. Операция "Устами Агриппины глаголет Павел Троицкий" (в БЯК / в этой рассылке)
∙ В.И. Петрушко. Автокефалисткие расколы на Украине в постсоветский период 1989-1997